Четверг

Яд понедельника просачивался и отравлял добрую половину воскресенья, проникая даже и в вечернюю фазу субботы. Все потому, что в понедельник опять и снова на нелюбимую, подчас ненавистную работу. Ранняя зевота, собирания и копошения в прихожей, набившая оскомину дорога через пробки, по карманам, обочинам и колдобинам: кому в подземку, кому через перекрестки направо, прямо, налево. Удивительно негармонично все-таки устроено человеческое общежитие в Империи добра: откуда ж тут взяться эффективному труду, инициативе и, собственно, доброте? Разве что тщеславие и жадность толкают иных на свершения и телодвижения, большинство же респондентов, прямо скажем, очевидным образом не переваривают свою занятость, то есть ту самую работу – безрадостную, малосодержательную и низкооплачиваемую.

Понедельник – время погружения в шахты, бремя нести свою вахту, притворяться и терпеть, чтобы по истечении месяца заплатить за свет, интернет, водопровод и кредит, ну и разок-другой откинуться в отпуска, настолько далеко, насколько хватит деньжат, если вообще еще что-нибудь останется, впрочем. Вот оно новое рабство в бархатной упаковке, с передышками вместо отдыха, с перекурами против перспектив.

А все же был, был момент, когда Никита почти уверовал, что не придется испытать это унижение вновь, в смысле возвращаться в офисные трущобы, коридоры лицемерия и столовые лизоблюдства … Таки пришлось. После закрытия бизнеса воды утекло немало, однако найти свое место в строю, тем более идущему в никуда, по-прежнему не удавалось. «Сбитый летчик» называют таких как он наниматели и рекрутеры. Действительно: тому, кто изведал свободы графиков и нормальных заработков, тяжеловато влиться обратно в эту вялотекущую струю.

Утро ничуть не противоречило сложившимся традициям: разумеется, аккуратно и хронически опоздал, не сильно, но предумышленно. Как вовремя поспеть туда, куда совершенно не хочется? Впрочем, кому какое дело, когда повсюду рутина и самотек. Выверенная доза кофе, пятиминутка кликабельных заголовков, и вот реальность сгущается в цепочку стандартных шаблонов и алгоритмов – болтливые звонки, недовольные письма, просроченные переговоры: срочно, подешевле, надо было еще вчера…

Годы учений, переквалификаций, устремлений, и вот он я, размышлял Никита: столоначальник деревянной плоскости с предустановленным монитором, телефоном, принтером. Вид из окна прямолинейный, на такое же офисное здание из стекла, вроде бы красивое и современное, но так ли это? Совершенно секретно: предки возводили с куда большей выдумкой, основательностью и уважением к деталям.
Превалирующее желание всего понедельного трудодня: скорее бы все это кончилось, скорее бы уже отсюда. А ведь впереди еще вторичность вторника, сопротивление среды, пьянящая пятница, пролетающий, будто в ускоренной перемотке, уик-энд… раунд следующий. Схожим образом лабораторные хомячки преодолевают искусственные препятствия в прозрачном лабиринте за нехитрые стимулы и угощения, в поисках выхода и выходного.

Долгий трудный день завершен, и вот наконец-то путь домой, если позволительно так называть группу смежных помещений, служащих жилищем. Оглядываясь кругом, так редко увидишь счастливые лица, все больше кислые мины и выжатые лимоны, усталые и напряженные, не ждущие от завтрашнего дня ничего нового. Напялить солнечные очки в любую погоду, чтобы притушить действительность, вдеть в ушные раковины наушники беспроводные, чтобы приглушить шум, гам и скрежет города.  Только случайные влюбленные или хихикающие над какой хохмой из экрана вносят местами живительное разнообразие в угрюмый трафик.

Что ж, если Никите дан дар видеть предметы и явления в негативном преломлении, отчего бы им не пользоваться, когда повсюду столько пищи для ума, объектов и субъектов для критического восприятия: начиная хоть с себя и заканчивая мирозданием в целом. Что-то тут явно не то и не так, но вот что, что именно… режим исследования активирован, продолжение следует.

Полагаю, ты не преминешь уязвить: не нравится дерганный ритм мегаполиса, профессия, доля – вали в глухую деревню, в умиротворение, пашню, созерцание. Однако, о чем это мы, когда русская деревня десятилетиями как приходит в запустение, спивается и выстаревает. Отступать больше некуда. Сам смысл ее существования в 21-ом столетии выглядит исчерпанным, без малейших намеков на воскрешение. Задача главнюков собрать народонаселение в пяти-шести крупных муравейниках-агломерациях решается методично и успешно – так удобнее управлять, надзирать и собирать с тягловых подать. А сняться с якорей прописки, привычки и кредитки не всегда бывает возможно в силу многих обстоятельств, особенно если родился и вырос в одном из крупнейших вавилонов.

– Ну, как поживаете, потомки? – вопросит густой голос из седой старины. Да вот так: кое-как, через пень-колоду, кочку, кувырком да поперек.

Правда, ты уже прекрасно знаешь, что никакого Никиты нет – зато есть собирательный образ современного среднестатистического городского обывателя, ищущего цель и смысл, а находящего лишь отголоски и отблески чего-то нездешнего, но недостижимого. Одновременно Никита – спавшая маска, прошлое alter ego. Здесь и сейчас же есть только обыкновенный я, оставшийся один на один с реальностью объективной, объективно необъяснимой.