Золотоискатели. Часть 2

(продолжение)

3
С того дня, как с Борисом они стали часто ссориться, а тем более сейчас, когда находились на грани окончательного разрыва, Лена не находила себе места. Ей казалось, приди к ней сейчас Борис, попроси прощения, и она всё ему простит. Но когда он появлялся на самом деле, «под градусом», она его прогоняла, говорила, что не хочет больше видеть. Он уходил, она плакала и ругала себя. Так было постоянно, и Лена не могла ничего с собой поделать.

В Борисе словно сидело два человека. Одного Лена любила. Другого – ненавидела и хотела забыть. Первый появлялся всё реже; второй – наоборот. Случалось, по неделе Борис не показывался, словно забывал о её существовании. Лена в такие моменты тосковала по нему, но сама навстречу не шла.

- В памяти у Лены оставалось ещё то время, когда Борис был действительно верным и преданным ей. Стоя здесь, в фойе у окна, решая идти на лекцию или пропустить (что будет от одного раза?), Лена слабо улыбнулась, вспоминая, как однажды оказалась в больнице, и Борис целыми днями пропадал там, покупал ей овощи и фрукты, надоедая всем медсёстрам своими бесконечными передачами. Мечта любой женщины, наверное, иметь такого преданного друга!
И как сопоставить это с тем, что было сейчас?

Лена с головой окунулась в первую девичью любовь, ни о чём не думая, доверилась Борису, поддалась его нежным словам и ласкам. Казалось, будут счастливы, всю жизнь, или уже счастливы.

В памяти больно резанул случай, когда лена впервые познакомилась с друзьями Бориса. Собрались они тогда на даче.


- Ну и хибару вы себе отгрохали, - не переставал удивляться Виктор, - долго строили?

- Совсем не строили. Эта дача раньше старику принадлежала какому-то. Хозяйство здесь приличное – крольчатник вон какой, огород – ему одному не справиться было, вот и отдал почти даром. У него никого нет – один живёт, не умирать же здесь.

- На втором этаже что у вас?..

Виктор продолжал пытать Бориса о даче, словно собрался покупать её.

Лена сидела молча и наблюдала за своими новыми знакомым и. Виктора она раньше знала лишь по фамилии. Почему-то в институте его чаще так называли. Были здесь ещё Оля и Наташа. Они даже чем-то походили друг на друга – у обеих вздёрнутые носики, неестественная пунцовая краска под тонкой белой кожей, и равнодушный, холодный взгляд из-под чёлки.

Пока Виктор и Борис совершали обход «хибары», Игорь – до сегодняшнего дня лена не знала его – развлекал девушек. От моды старался не отстать – на нём были тёмно-коричневые широкие штаны под тип бананов, со всевозможными замками и заклёпками, и серая рубашка с короткими рукавами.

На небольшом столике возвышались шампанское и водка. Многочисленные салаты и другие съестные запасы, именуемые одним словом – закуска, занимали оставшееся место. Всё готово для неизвестного Лене торжества.

- У кого-то день рождения, да? – Тихо спросила Лена у Бориса, когда он, наконец, закончил консультировать Виктора по житейским вопросам, и сел рядом. Раньше почему-то этот вопрос лене в голову не приходил.

- Не, мы просто так собрались. А стол, действительно, праздничный.

Виктор встал и произнёс:
- Друзья, я не люблю лишних слов, и потому буду краток. Сегодня мы познакомились. Так давайте и выпьем за наше знакомство. За то, чтобы собираться всем вместе почаще.

- За дружбу, - подытожил Игорь и выпил первым.

«Пьёт, как бывалый», - отметила про себя Лена, поднесла ко рту рюмку, но тут же убрала – неприятный запах ударил в нос.

- Противная. Я лучше шампанского выпью.

- Ты что, водку никогда не пила? – Удивился Виктор, и даже не подумал о том, что этим своим высказыванием, брошенным как бы невзначай, ввёл Лену в немалое смущение. Она покраснела кончиками ушей.

- Бывают же чудеса на свете, - меж тем продолжал Виктор. – Самое главное – выдохни, и выпей быстро. Как по маслу пройдёт. Водка – самое лучшее из всей этой гадости.

Лена выпила и тут же закашлялась. Все засмеялись.

Постепенно языки развязались, и то стеснение, что чувствовалось во всём несколько минут назад, пропало.

Лена наклонилась к Борису.

- Я не поняла. Он предложил выпить за знакомство, а ты говорил, что это твои старые друзья.

- Оля и Наташа с нами первый день – в институте культуры учатся.

- Сейчас сессия. Это у девушек такая подготовка идёт?

Борис хохотнул, сверкнув хмельными бегающими глазами.

- Решили отдохнуть. Что здесь такого?

- Как так можно – с первыми попавшимися, а если что-нибудь случится?
- Например?

- Не задавай глупых вопросов.

- Сучка не захочет - кобель не вскочит, - проронил Борис, и тут же был пригвождён пытливым взглядом Лены.

Как-то изменился он в последнее время. Раньше от него такого ни за что нельзя было услышать. Нехорошее предчувствие острой занозой село где-то под сердцем у Лены.

- Вы что там шепчетесь? – с напущенной серьёзностью произнёс Виктор.

Борис нашёлся:
- Обсуждаем вопрос – сколько надо выпить человеку спиртного, чтобы в крови все микробы погибли.

Красивые брови Игоря, сросшиеся на переносице, надломились, глаза при этом сузились в улыбке и сверкнули, словно в голове зажгли лампочку. Он произнёс громко голосом всезнающего человека, не терпящим возражения:
- Если мне не изменяет память – двадцать пять литров водки. Сам ноги протянешь.

- Ну вот, попали в круг медиков – теперь все разговоры о медицине, - Оля с грустью вздохнула, - хоть бы кто-нибудь танцевать предложил. А то скоро уезжать…

- Как уезжать, - Виктор даже привстал, - разве мы так договаривались?

- Мы в общежитии живём – не пустят потом. Вы отвезёте нас? – Теперь заговорила Наташа.

Некоторое время – тишина.

- Конечно отвезём, - вдруг преобразился Виктор, - а сейчас, на самом деле, давайте танцевать, засиделись что-то. Игорёк, вруби что-нибудь медленное… Разрешите вас пригласить?

«Виктор, кажется, загорелся, с ними-то по-другому нужно. Это его стихия, - подумал Борис и почувствовал, что начинает плохо ориентироваться, кто Оля, а кто Наташа, всё в голове перемешалось, - а какая разница? Ведь Лена со мной, вот она прижалась ко мне».

Время идёт. Бутылки пустеют. Никто никуда никого не отвозит, это – естественно.

- Ничего не могу понять – зачем я выпила этой водки, - говорит Лена, обхватив Бориса за шею двумя руками. Голова кружится. Веки непослушно падают вниз. Лена чувствует, как земля уходит из-под ног. Того, что они остались одни, она уже не видит. Борис что-то шепчет на ухо. Его горячие влажные губы касаются её шеи. Лена встречает их и вдруг понимает, что больше её никто не нужен – только Борис.

- Что ты делаешь, смотрят же…

Борис не отвечает. Под головой оказывается подушка. Всё кружится, сильно кружится и куда-то уплывает.

- Лена… Лена… милая моя. Мы одни, понимаешь? Одни… Ну не бойся, глупенькая, что ты…

Борис прижался к Лене, покрывая её лицо бесчисленными поцелуями. Она отстранилась от него, привстала, краснея осмотрелась – в комнате, действительно, никого не было. Некоторое время сидели молча, смотрели друг на друга. Потом Борис встал и погасил свет. От непривычно наступившей темноты, Лена не увидела, а почувствовала Бориса рядом. Его сильные руки обняли её. Она хотела что-то сказать, но слово оборвалось в долгом поцелуе. Лену поволокло в даль, безоблачную и тихую. Она прижала голову Бориса к груди, утопила руки в мягких волосах, пахнущих хвойным шампунем, и увидела вокруг лес, цветы и птиц, поющих на все голоса.

Руки Бориса невольно потянулись под платье. Он ощутил молодое упругое тело. Грудь, с торчащими сосками, беспокойно вздымалась, излучая тепло и нежность. Лена не сопротивлялась…

Внезапно сильная боль обжигает тело. Лена подавила крик, придушила губами Бориса, напряглась вся и постепенно обмякла…

Борис задремал под утро. Лена не спала. Эта ночь показалась ей бесконечно долгой. У неё было радостно в груди, так радостно ещё никогда не было, от настоящей близости с Борисом. И в то же время – сомнения одолевали её: правильно ли она поступила? Будет ли Борис после сегодняшней ночи так же горячо и преданно любить её? Не уподобается ли она Оле и Наташе? Не примет ли Борис её за таких же, как эти?

Нет. Не должно быть так. Так будет неправильно. Они с Борисом любят друг друга и то, что между ними произошло, рано или поздно должно было произойти.
Лена прижалась к Борису. Потрепала волосы. Погладила по груди, на которой вились редкие волоски.

Тот, почувствовав рядом тёплое тело любимой, обнял её. Но, кажется, до конца не проснулся.

- Спишь, что ли? – Лена подёргала Бориса за плечо, но он ничего не ответил, навалился все телом. Их губы снова слились в долгом поцелуе.
«Теперь всё равно...», - подумала Лена…

- Боря, что же мы наделали? Зачем до свадьбы? – Лена уткнулась Борису в плечо.

Он не разделяет её мнения насчёт первой брачной ночи, и потому молчит. Не разделяет и не понимает, почему они должны чего-то ждать, если любят друг друга, пусть и не скоро, а свадьбу всё-таки сыграют. Черта непонимания разделяет их, и от этого Лене обидно и горько. Глаза её мутнеют от слёз, она не в силах удержаться и тихо плачет.

- Ленка, ты чего? Вот дурёха. Ну зачем, не надо, слышишь, не плачь, - Борис сильней прижимает Лену к себе, целует её пухлые губы, мокрые глаза..., - перестань, не надо. Нет же ничего страшного. Я ведь всегда буду с тобой.
Лена неожиданно умолкает и внимательно смотрит на Бориса.

- Скажи, если бы я до тебя была не..., ну ты понимаешь, о чём я говорю, ты бы женился на мне?

- Какие странные вопросы ты задаёшь. У нас же этого не случилось.

Лена не успокаивается.

- А если бы?

Борис задумчиво произнёс:
- Я считаю, что на такое можно пойти, когда точно знаешь, что свадьба будет.

- Мужчины, по-моему, об этом меньше всего думают. Вон сколько обманутых, потом доверяй.

- Тебя это должно меньше всего волновать. Ну а если откровенно, - Борис сделал паузу, смотря в потолок не моргающим взглядом, - я бы не стал серьёзно встречаться с той, которая до меня кого-то и мела. Мне так кажется.

- Что значит – серьёзно?

Борис сказал с презрением:
- Не так, как с Олей и Наташей… Ломались больше, а Виктору таких только и подавай.

В дверь постучались, следом – бас Игоря:
- Вы уже не спите?

- Давно не спим, - отозвался Борис.

Лена шепнула:
- Скажи, что б не входили – одеться надо…

4
На даче Борис осушил несколько бутылок пива и лёг спать. Проспал несколько часов, а оставшееся время просто лежал и дремал на кровати. К вечеру сюда должны заявиться Виктор, Оля и Наташа. Как они ему надоели, кто бы знал. Опять пьянка и бесконечные никчёмные разговоры. Все делают умные лица и выдают себя за знатоков жизни.

Один говорит, делай так, другой говорит иначе, каждый учит и советует. Все такие умные, один ты дурак и ничего не понимаешь на этом свете. Иной кричит – у нас это не принято! Кем не принято? Кто должен это принимать? И вообще, имеешь ли ты право навязывать кому-то своё мнение? Тебе кажется, что надо жить так. А кому-то так не кажется, у него другое представление о жизни… Кто прав?

Именно об этом и заявил на последнем заседании комитета комсомола Борис, его разбирали за «весёлую» жизнь и плохую успеваемость.

Особенно неистовствал Пётр Булаков – атлетического сложения юноша, постоянно в сером строгом костюме и комсомольским значком на пристёжке.

- Он не достоин быть в комсомоле, - то и дело резал слух его звонкий голос, - гнать таких надо из института.

Сам Булаков занимается атлетической гимнастикой, ест сметану каждый день – белки восстанавливает, презирает всех, кто курит и пьёт, считая, что именно так и надо жить.

Ну, Булаков, ладно, чёрт с ним, он всегда такой, а вот Женька Кривошеев, вот эта настоящая проститутка:
- Ну что ты Боря, не можешь быть простым советским студентом, - ненавязчиво так, даже чуть заигрывая.

Потом, уже после комитета, когда в комсомольской карточке у Бориса появится строгий выговор, он подойдёт и скажет:
- Не совсем правильно, конечно, решили, строго. Да ты и так видишь, как сверху давили…

Увидел Борис его нутро гнилое ещё раньше. Ох и ненавидит же он таких гадов! Но сдержался, сверкнул только зло глазами и… ошарашил неожиданно тонким вопросом:
- А что значит – быть простым советским студентом, есть ещё и сложные, что ли?..

Или Зинка Носова:
- Неужели нельзя, чтобы никто не знал?..

Если не знает никто – можно, стало быть. Тоже личность. Как они живут?

Виктор легко отделался – его лишь строго предупредили: он может, чтобы никто не знал…

Борис то и дело поглядывал на часы. Время для него то тянулось, то вдруг он проваливался в воспоминания, а очнувшись, удивлялся, как быстро бегут стрелки.

Он встал с кровати и распахнул окно. Ветер усиливался. Из-за горизонта чуть выглядывала серая полоска, освещаемая постепенно тускнеющим солнцем. От это особенно заметным становился контраст между стоящим ясным днём и приближающейся грозой. Да, именно так, более заметным, или даже зловещим, таящим в себе странное чувство. Скорее всего, это было одиночество. Несколько странно ощущать его человеку, у которого есть родные и близкие. Тем не менее, Борис очень часто ощущал себя одиноким. Особенно в последнее время. Нехорошее чувство. Страшное.

В памяти неожиданно встал образ Наташи. В эти Борис частенько с ней встречался. Один раз пришлось даже отпугивать женихов. На вопрос, зачем он это сделал, Борис и сам не мог ответить. Ему было совершенно безразлично, спит Наташа с ним или с кем-то ещё. Главное, что и с ним тоже. Сама постановка вопроса – спит или не спит? – говорила сама за себя.

Как же они познакомились? Для кого-то – обычное дело. Посидели в тёплой компании, потанцевали, приняли для «согрева», а потом стали парами разбредаться по комнатам.

Когда просыпались утром в одной кровати и Борис чувствовал угрызение совести (почему-то это чувство всегда наступает после), отговорка была одна – это же удовлетворение животных потребностей, не более.

Борис и не предполагал тогда, что Наташа воспринимала это слишком серьёзно. И та драка…

«Ну зачем Борису лезть в драку, - думала она, - если он равнодушен ко мне?».

Ей было невдомёк, что за этим кажущимся стремлением отстоять любимую, скрывалось нечто другое – желание показать свою силу, показать, как он очень даже не плохо владеет приёмами модного нынче каратэ, и выглядеть в глазах окружающих этаким суперменом.

Сам того не замечая, по-другому он стал относиться к тому, что нет-нет, да и оказывался в постели с почитательницами свободной любви.

Наташа была первой, кто остался с ним наедине в четырёх стенах при лунном свете.

В тот вечер он здорово поддал и наделал много глупостей. Это была измена. Как ни верти – измена, и всё тут. Хотя, он не был женат, но уже тогда поклялся Лене в беззаветной любви и преданности. Потому и ходил несколько дней, как в воду опущенный. До сих пор им владели благородные чувства и стремление всегда быть с Леной, любить только её одну… Всё рухнуло разом, как карточный домик. Борис понимал, что того дня он не достоин любви Лены, и должен навсегда исчезнуть из её жизни.

Но со временем к нему стали приходить другие мысли: что толку от того, что он во всём признается ей? Она его любит и для неё это будет..., трудно представить, что повлечёт за собой это чистосердечное признание. Борис решил молчать: подумаешь, не удержался один раз от соблазна попробовать другую женщину… Но, увы, - где один раз, там и второй. А какая, собственно говоря, разница – один, два или много? Вот и поехало…

Давняя мечта Бориса жениться на Лене казалось ему далёкой и, чего греха таить, не такой уж и желанной. Теперь, когда Лена догадывалась, а может и знала, о его связях с девицами лёгкого поведения, и подавно – несбыточной, что-то вроде миража. Жизнь превратилась в какое-то равномерное и однообразное течение, где ничего нового на горизонте не предвиделось.


… Наступил вечер. Компания была в сборе. Оля и Наташа, как всегда, извивались под крикливую, рыдающую музыку, лишь иногда перебрасываясь взглядами с Борисом и Виктором. Веселье постепенно набирало обороты, раскручивалось, и по всем признакам обещало повторить своих предшественниц.

- Старики твои сюда не нагрянут случайно, - пустила фразу Оля.

Борис отрицательно мотнул головой и сдвинул брови: в словах их приятельниц всё чаще был слышен жаргон, и от этого ему стало неприятно. «Ещё бы матом здесь рассыпались, - подумал Борис. Нет, всё-таки представление о женщинах у него не изменилось. Он по-прежнему с уважением относится к порядочным женщинам, а вот таких – презирает. «Вот так дела: как я могу с ними, ведь твари они самые последние… Улыбаюсь, кокетничаю с ними. Ещё и тащусь с кем-то..,» - опять замелькали мысли, и Борис стал ругать себя за то, что не может проявить характер, – выгнать бы их у чёртовой матери. Нужны они мне…».

Не сможет он так. Никогда не сможет. Ну и характер! Тряпка!

Неожиданно Борис заметил, что Оля и Наташа не сводят с него глаз. Не научился он скрывать свои мысли – всё на физиономии написано.

Пошли новые тосты. Полилось всё, что горит… Естественно не на пол…
Обращая больше внимания на женский пол, Борис не замечал, что и Виктор сегодня тоже какой-то необычный. И пущенную Наташей фразу: «Фу-у, какие вы сегодня», он целиком принял на свой счёт, думая, что Виктора приплюсовали так, для компании. Чтобы оба пообаятельней с ними были.

Потом, когда мужская и женская половины разделились по естественной необходимости, между Виктором и Борисом произошёл скоротечный разговор.

С издёвкой Виктор произнёс:
- Ты знаешь, что тебя к экзаменам не допустили? Первый раз слышишь? С превеликим удовольствием сообщаю, что завтра вам необходимо прибыть в ректорат. Догулялся…

Борису показалось, что последнее слово Виктор сказал зло. Он посмотрел на Белова с любопытством, словно хотел понять, чем мог вызвать его недовольство: ему-то какое дело – будет он учиться в институте или нет?

Несколько минут они молча стояли на крыльце под одиноким фонарём, тускло светящимся в темноте, курили, окуривая себя и, таким образом, спасаясь от комаров.

- Пойдём в дом, - сказал Борис и затушил окурок.

Он предвидел, что рано или поздно всё именно так и кончится: его вызовут на душетреплющую беседу, всучат документы и скажут - «До свидания». Впрочем, нет, не «до свидания», а «прощай», скорее всего. К этому Борис себя морально подготовил и не очень удивился. Удивился он, пожалуй, больше тому, что вся эта канитель длилась так долго – давно его пора было вышвырнуть из института.

Конечно, было ещё не ясно: может, всё обойдётся – заставят быстренько до сдать и отработать все пропуски, да и допустят к экзаменам. Надежда на это ещё была. Другое дело, как сам Борис рассчитывал поступить. Учиться он больше не хотел. Во-первых, потому что знал, как строго принимают в институте экзамены, и был уверен, что всё равно завалит (так к чему тратить на это время и нервы?), а во-вторых, и главное, быть врачом его больше не прельщало. Лена, может, и пошла по призванию, он же – за ней.

- В комнате Виктор ошарашил Бориса ещё раз:
- Тебя ведь и в армию заберут…

- В армию? – Глухо отозвался Борис и тут же понял всю нелепость своего удивления. Просто забыл он совсем об этом. Виктор оказался первым, кто напомнил ему.

Дверь неожиданно открылась и показалась Оля.

- Это вы нас так развлекаете, да?

- Так надо. Разве у мужчин не может быть своих секретов? - с этими словами Виктор прямо-таки вскочил с кресла, обнял Олю и поцеловал в губы, - вы не сердитесь на нас?

Оля хохотнула, закатив голубые глазки, и тут же в знак того, что от обиды не осталось и следа, ответила тем же, нисколько не стесняясь Бориса, наблюдавшего за ними.

«Армия..., этого ещё хватало, - Борис не спешил идти за ними, чуть задержался, - а может, это не так плохо, может, это самое лучшее средство оборвать всё? Мало ли что за два года произойдёт. К чёрту все эти тёмные дела. А Наташа, какая всё-таки глупая девчонка. Неужели ей интересно таскаться вот так, без любви и веры в хорошее будущее. Да и Оля от неё далеко не ушла. Так и молодость пройдёт – кому потом нужны будут? Я тоже им уподобаюсь… Нет, надо с Ленкой жизнь налаживать».

- Борис, ты где там провалился? Мы же ждём тебя, - позвала Наташа.

Он никуда и не проваливался, что-то заклинило что-то.

За что поднимем тост? – Наташа взяла бокал и заигрывающе посмотрела на Бориса. Её карие глазки заблестели и длинные пушистые ресницы беспорядочно захлопали. Щёки сделались неожиданно красными.

«Чёрт возьми, а Наталка, на самом деле, хорошенькая, - мелькнула у Бориса мысль, и он невольно сопоставил её с Леной, - Ленка тоже ничего».

- Женщина прекрасна, как цветок. Цветок прекрасен, когда распустится, - Борис помедлил и громко добавил, - так выпьем же за распущенных женщин!

Все громко засмеялись – шутка была принята правильно, и тот безобидный подзатыльник, который тут же схлопотал Борис от Наташи за своё острословие, только развеселил всех ещё больше.

Больше всех в этот вечер веселился Виктор. Борис, хотя быстро опьянел, кое-что ещё соображал и не переставал удивляться своему другу. Виктор сейчас представал перед ним в другом качестве. Пудрил ему тогда мозги, говорил, что разнообразия хочется, а сам – кружится над своей Оленькой, как майский жук над навозом. Не скажешь, что с ней ему не интересно, скорее, наоборот.

Вспышка веселья у Бориса то и дело сменялись периодами задумчивости и молчаливости. Ещё бы – за один вечер столько услышать новостей. Как здесь не задумаешься?

- Что-то ты сегодня грустный, - Наташа заглядывает Борису в глаза, - выпей шампанского.

- А как насчёт дешёвых салатиков?

- Чего? – Наташа, недоумевая, расширила глаза.

Виктор скосил взгляд – только он один в этот момент понял Бориса, во всяком случае догадывался, что происходит у него в душе.

- Нет, вы определённо сегодня какие-то чокнутые, - небрежно бросила Наташа, скривив маленькие губки и невесело усмехнулась.

_ Натали, нас сегодня ночью подменили, - пошутил Виктор и попытался обнять Олю.

Та сердито отбросила его руки, стрельнула взглядом.

- Или пили уже до нас?

«Дуры, какое им дело –пили мы или нет», - подумал Борис.

На миг ему стало противно в этой маленькой компании, где каждый был друг другу чужим. Никаких общих интересов, одна лишь животная страсть, неоднократно смоченная потоками вина и водки. На некоторое время лицо Бориса сделалось злым, но он тут же взял себя в руки.

Виктор сидел усмехаясь, чуть прищурив правый глаз, и как-то нервно тёр пальцем подбородок. Борис знал, что это означало. Оля пренебрежительно отбросила руку Виктора… Ещё никто не позволял себе такого обращения с ним. Но Виктор не будет сейчас закатывать скандал, он этой ночью добьётся своего, а уж потом – гуляй, подруга, ищи другого идиота, который будет терпеть все твои капризы.

- Пойдём, выпьем наедине, - одной рукой Борис берёт со стола нераспечатанную бутылку шампанского, другой подхватывает Наташу. Квартет ломается пополам.

В маленькой уютно комнатке на втором этаже непривычно тихо: «Шарп» играл внизу.

- Я тебе нравлюсь? – Наташа кладёт голову Борису на плечо, её дыхание совсем близко.

Борис некоторое время молчит, уставившись куда-то в сторону, потом смотрит на неё. Что-то радостно-озорное увидела Наташа в его глазах и не сопротивлялась, когда Борис потянул за длинные лямки халата, сбросил его.

- А фигура у тебя ничего…, - и задел клавишу светильника…
… Ночь Борис спал плохо. Сначала долго не мог заснуть, потом всё же усталость дала о себе знать. Очнувшись рано утром (солнечные лучи едва стали пробиваться в комнату) продолжал думать свои невесёлые думы. Как-будто и не было этого крепкого тяжёлого сна.

Глядя на Наташу, которая с головой утонула под тёплым пледом, Борис вспомнил, как подумал вчера о ней:

«Чёрт возьми, а Наталка на самом деле хорошенькая… Чем же, собственно говоря, она хорошенькая? – вдруг резанула мысль. – Сейчас, конечно, она симпатичная, даже можно сказать красивая, фигуристая. А что будет дальше? Пьёт – дай бог любому мужику так пить, курит – к сигарете, как к соске младенец, прилипает. Посмотреть бы на неё годков через пять-десять… Мать ведь будущая…, стрекоза…».

Борису вдруг стало не по себе – как мог он вчера сравнить эту потаскуху с Леной? Да ни в какое сравнение она с ней не идёт!

Он осторожно слез с кровати, чтобы не разбудить Наташу, оделся, но посмотрев на часы, сел тяжело в кресло. Куда же идти в такую рань?

Борису в этот момент хотелось думать о чём-нибудь хорошем, и он стал думать о Лене. Вспомнил, как они два года назад ездили вместе в Анапу. Это был настоящий месяц их счастья. А как она отказывалась от этой поездки! Ведь должна была ехать с одним Борисом и, естественно, его родственники приняли бы её, как свою невестку. Поэтому она долгое время не решалась, но всё же согласилась, не смогла побороть в себе соблазн и воспротивиться уговорам Бориса побывать на Чёрном море, искупаться в жарких лучах южного солнца.

Тётя Маруся живёт недалеко от Анапы. Есть такая станица Анапская, в пятнадцати минутах езды на автобусе от города. Там они и поселились в небольшом одноэтажном домике.

Но выходило так, что в этот дом они чаще всего приходили, когда ужен все спали, а утром поднимались, когда ещё все спали.

В памяти у Бориса возник Центральный пляж, знойные женщины с шоколадным загаром, то и дело прохаживались по нему, плавно покачивая бёдрами. Борис смотрел на южных красавиц, потом смотрел на Лену и ему чертовски приятно было осознавать, что она нисколько не хуже их. Почему хуже? Лучше! Во сто крат лучше!

Погода стояла великолепная: целыми днями палило солнце и лишь в редкие дни, когда в воздухе зависали серые облака, шёл дождь, Борис и лена отсиживались дома, читали. Время летело быстро, дни мелькали незаметно. Позже они осознали, что всё это время можно было провести много лучше и интереснее. Не валяться бездумно на пляже, а составить хотя бы небольшую культурную программу. Все их похождения происходили экспромтом. Случайно попали на три «Меридиан», шуточное представление московской эстрады «Бим-бом», побывали на развалинах и в музее древнего города Горгиппия.

Как-то забрели на Высокий берег, глянули с семнадцатиметровой высоты на удивительно спокойное в этот день море, решили как-нибудь понырять за ракушками. Но это «как-нибудь» чуть не закончилось для Бориса трагично. Пришли к Высокому берегу, когда море было не совсем спокойным. Одев маску, ласты и засунув в рот трубку, Борис решился на отчаянный шаг – нырнул… К счастью, о скалы его ударило не сильно. Отделался лишь ушибами. Стекло у маски разбилось. Весь исцарапанный он выкарабкался на берег.

- Боренька, милый, как же это…, - причитала рядом Лена, не зная, что делать, как помочь любимому.

Борис лежал и любовался Леной: короткие золотистые волосы переливались на солнце, огромные карие глаза светились любовью и бесконечным теплом. Может быть от этого взгляда Борис и забыл про боль.
Лене шла улыбка. Борис всё время просил её улыбаться по чаще. Лена при этом обнажала красивые зубы, смешно морщила нос.

Все эти сладостные воспоминания взбудоражили у Бориса всё внутри, он вдруг ощутил неудержимое желание быть снова с Леной. В то же время, он не мог простить себе предательства любимой. Как не успокаивал себя, какие только не придумывал оправдания.

«Лена, только Лена мне нужна», - была одна мысль.

Борис рванул дверь, но тут же остановился на пороге. Что он ей скажет? Какие могут быть оправдания, что он скатился до такого? «Лишь одно – я люблю её! И если она любит тоже – простит,» - думает Борис и бежит по лестнице. Но новая мысль останавливает его: «А любит ли она после случившегося?» …

(окончание следует)

ХМАРИН Николай Ильич

ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА
https://dzen.ru/bignick
https://www.litres.ru/nikolay-ilich-hmarin/skvoz-goda/
https://www.litres.ru/nikolay-ilich-hmarin/babkin-massazh/