Петюня и очки

        Электричка деловито проносилась мимо перелесков, речушек и дачных участков. Алексей Петрович сегодня устал на службе и поэтому рассеяно пропускал мимо внимания мелькающие пейзажи. За окном пока было светло, но в вагоне включили свет и тогда окна сразу потеряли прозрачность – в них теперь отражалась внутренность вагона. Вечером в субботу все, кому было необходимо, уже разъехались по дачам. Народу было немного, и все сидели в отдельных шестиместных секциях по обеим сторонам салона. В некоторых из них расположились дружные компании и что-то обсуждали. Секции создавали иллюзию уединения. Элегантно-растрепанный пенсионер углубился в газету, его там что-то заинтересовало, потому что он застыл неподвижно. Студенты сосредоточенно рылись в мобильниках, а группа слегка подвыпивших приятелей обменивалась шуточками. Парень и девушка, судя по их лицам, говорили друг другу нечто приятное, а дама в дальнем углу вагона баюкала в своей корзинке рассаду помидоров. Каждый был погружен в свои дела и мысли. Некоторые лакомились чем-то из пакетика. Вагон мерно погромыхивал разболтанными суставами. На промежуточных станциях вновь прибывшие занимали свободные места. Время от времени что-то бормотал машинист. Считалось, что это он объявляет остановки.

        Поезд затормозил, и на очередной стоянке новая пассажирка сразу заявила о себе раздраженным голосом. Она выражала недовольство поведением своего субтильного спутника средних лет, нагруженного вещами. Самой женщине было немного за семьдесят. Её огромное, жилистое тело было добротно одето и не выглядело расплывшимся, хотя и состояло из одних мышц, без признаков жира. Двигалась она энергично, хотя опиралась на палку, и агрессивно ворчала на помощника, тащившего пузатый баул и видавший виды чемодан, перевязанный бельевой веревкой. Свободной рукой она требовательно стучала своему сопровождающему в спину, управляя таким образом общим движением. Население вагона поневоле обратило внимание на шумную пару. Раздвинув двери салона, мужчина решил занять первое же полукупе, рассчитанное всего лишь на пятерых: скамья, примыкающая к раздвижной двери, вмещала лишь двоих.

        Поставив поклажу на большую скамью, он показал старушке на свободную лавку, а сам в нерешительности остался стоять в проходе.

        - Еще чего! - возмутилась та, - ты бы меня еще в тамбур поместил! Вагон совсем пустой, двигай дальше, не рассыплешься. Гарантирую.

        Она решительно подтолкнула мужчина вперед, и он, развернувшись боком, с натугой потащил багаж вглубь вагона.

        Был он полубрит и скромно одет. Под старенькой болоньевой курткой проглядывала полосатая майка, голову покрывала хорошо послужившая кепка. Стоптанные ботинки оставляли за собой мокрые следы. На носу у него сидели сверкающие новизной очки, и мужчина их активно эксплуатировал: поворачивал голову то влево, то вправо и увлеченно рассматривал всё, что попадало ему в поле зрения. Когда в потемневшем окне появилось его собственное отражение, он сделал брезгливую гримасу и сосредоточился на чем-то другом.

        Четвертая секция справа, как раз напротив Алексея Петровича, была свободна. Здесь мужчина и задержался. Он снова положил вещи на одну из лавок и предложил старухе сесть напротив. Но бабка ткнула его клюкой и потребовала поместить вещи на верхнюю полку:

        - Бросил здесь и доволен? Свою миссию уже выполнил? Дорога длинная, кто-нибудь обязательно заявится, да вещи и сбросит. Взялся за дело, так доведи до конца, не халтурь.

        Мужчина послушно взгромоздил наверх сначала чемодан, а потом и баул, но уже над соседней, тоже пустой, секцией: вместе, на одной полке, они не помещались. Потом он сел напротив старухи и попытался отдышаться.

        - Бабуля, - решил встрять Алексей Петрович, - очень уж вы строгая тёща. Сразу можно догадаться, что он вам зять, а не сын.
        Старуха внимательно оглядела Алексея Петровича и, видимо, была вполне удовлетворена его прикидом.

        - Ну и попали вы пальцем в небо, молодой человек. Не зять он мне и, уж тем более, никак не сын.
        - И кто же он вам? Сосед или, может быть, наемный работник?
        - Кто! Да никто. Он меня на платформе усмотрел. Пристал ко мне, давай, говорит, бабуля помогу ваши вещи забросить в вагон. А мне-то что, вольному – воля. Я таких не боюсь. У меня еще никто ничего не стащил. Вон он, голубчик, сел напротив, еще на что-то надеется. Я, конечно, сразу разузнала, что он выходит раньше меня, а то бы сразу послала его подальше.

        Бабкин носильщик молча слушал и продолжал улыбаться, хотя и втянул голову в плечи. Потом привстал, распрямился, вгляделся в окно вагона, развернулся, как бы всматриваясь в противоположное окно, и неловко, как бы невзначай, переместился в секцию напротив. Тут он оказался как раз лицом к лицу с Алексеем Петровичем.

        - Ничего, если я здесь посижу? – спросил он неуверенно. – Мне только четыре остановки…
        - Сидите, - успокоил его Алексей Петрович. - Вас как зовут?
        - Петюня.
        - А меня - Алексей Петрович. Так вы бабушке - никто? Я так понимаю, просто – человек хороший?
        - Обыкновенный я. Это я добрый, потому что мне повезло сегодня. У меня вся жизнь изменилась.
        - Добрый он! – усмехнулась старуха. – Обыкновенный дурачок. Неприкаяный.
        - Вы зачем так, бабушка, - перебил её Алексей Петрович. – Как бы вы без него в электричку забрались? С клюкой, да с двумя неподъемными тюками.
        - Фи! Тоже мне проблема! Можно подумать, что он здесь один такой, убогий. Всегда найдется какой-нибудь незваный доброхот. И если попросишь подсобить – никто не откажет. Да мне и палка моя не нужна. Я ловчее молодых буду. Таскаю её для солидности. С нею любая пигалица место мне уступит. – Она уверенно постучала палкой о пол вагона.

        Столь откровенное хамство старухи не испортило настроение Петюни. На лице его блуждала довольная улыбка. Он рассматривал обстановку, пассажиров, пробегающие за окном фонари. Время от времени отодвигал от себя ладони и с удовольствием разглядывал собственные руки, шевеля мозолистыми пальцами.

        Алексей Петрович с интересом смотрел на своего удовлетворенного жизнью попутчика, и ему захотелось узнать, что же такое замечательное произошло сегодня в его жизни.

        - Сразу видно, что вам, Петюня, нынче несказанно повезло. Не расскажете ли, что вас так порадовало? А то вам уж скоро сходить и никто эту историю не услышит. Гадай потом…
        - Да не тайна это никакая, паря. Я сегодня всё увидел и вспомнил, как это было раньше, когда жил еще молодым. Вот и сейчас. Ты говоришь, а я вижу, как у тебя губы шевелятся. А до этого догадывался, кто передо мной, только по голосу. Всё колышется вдалеке, как в тумане, как будто там и нет ничего. Когда-то электриком работал, а сейчас, вот, канавы рою.

        Петюня осторожно снял очки, повертел их в руках и торопливо снова надел их на нос, как будто у него их сейчас отнимут.

        - Так вам очки выписали, - догадался Алексей Петрович.
        - Откуда выписали? - не сразу осознал Петюня. - Я их нашел.
        - Где нашли, - удивился Алексей Петрович, - прямо на улице?
        - Ну да, около входа в наш рынок. Там прилавок и около него кавказец дежурит. Я споткнулся и в лужу вляпался, полный ботинок набрал. А он как завопит: «Ты что, слепой совсем, весь товар забрызгал!». Кавказец, а говорит, как мы, совсем не грузин.
        - Тут он и предложил вам приобрести очки, - предположил Алексей Петрович. - Задешево, почти что задаром?
        - Всё точно. А я подумал, шутит он или издевается? Разве настоящий мужик очки нацепит? А кавказец прикинулся почти что братом, уговаривает зайти за угол своего стола и примерить, мол, никто меня там не увидит. И он за пробу денег не возьмет. Тогда я за прилавок зашел и попробовал.

        Петюня победно посмотрел на Алексея Петровича. Остальные пассажиры тоже давно заинтересовались разговором: влюбленная парочка перестала щебетать, пенсионер отложил в сторону газету, студенты оторвались от мобильников.

        - Кавказец, наверное, и подбирать помогал?
        - Какое там! Нечего их было подбирать. Почти все были хорошие. Я, как первые надел – потом снимать не захотел. Красота! Я уже забыл, как это было клёво раньше. Думаю, сниму очки – и ни шагу не сделаю, сразу споткнусь. Радуюсь, а самому немного страшно в наш двор вернуться, что мои кореша скажут?
        - Так и взяли первые попавшиеся? – не поверил Алексей Петрович.
        - Нет, продавец уперся - ни в какую. Ты, говорит, сейчас купишь, а потом обратно принесешь. И правда, мы потом нашли еще лучшие. У него их много, и все разные. Некоторые только паршивые, в них совсем ни черта не видно, их носят для форса.

        Поезд остановился на промежуточной станции, но никто не вышел и никто не вошел. Вагон дернулся и застучал колесами.

        Петюня снял очки и радушно предложил Алексею Петровичу испытать самому и убедиться, как это здорово – не то, что с пустыми глазами.

        - Ты только аккуратно, Петрович. Не сломай.
        - Мне ни к чему, Петюня. Я и так хорошо вижу. Как вы в молодости. Вы же раньше как-то обходились?

        Бережно напялив очки, Петюня огляделся и решил пересесть к пенсионеру, который его доброжелательно рассматривал, улыбался и молчаливым кивком приветствовал перемещение Петюни в свою секцию.

        - Вечер добрый, дедуля! Я вам не помешаю? Нет? Спасибо. Хочу с вами поделиться своей удачей. Я теперь…
        - Да я всё слышал, - ответил пенсионер, - и всё понял.
        - Вы человек немолодой, глаза смотрят не так, как раньше. Может быть, и вам нужно попробовать очки. С ними всё будет по-другому. Только побыстрее, а то мне уже скоро выходить. Вам понравится, а я расскажу, где их можно достать. - И Петюня настойчиво протянул свое сокровище пенсионеру.

        Здесь не выдержала и вмешалась старуха, которую Петюня опекал при посадке:

        - Ну что? Говорила я, что он дефективный? Небось, еще из начальной школы выгнали за неуспеваемость. Мне, в свое время, пришлось намучаться с такими недоделанными. А добрые они, потому что не могут придумать какую-нибудь пакость.
        - Вам-то бабуля ничего и придумывать не нужно, - окончательно понял её Алексей Петрович.

        В вагоне раздался неодобрительный гул, и этот гул, как бы, немн ого изолировал Петюню от нападок бабки. Тот, впрочем, не реагировал. Ему было, видимо, не впервой.

        Хозяйка помидорных кустов привстала со своего места и позвала Петюню к себе:

        - Прошу вас, Петюня, подсядьте поближе. Интересная история с вами случилась. Может быть, и меня это выручит…

        Петюня пересел к женщине, и они стали что-то оживленно обсуждать. В основном, говорила дама, а Петюня растеряно улыбался. Собеседница говорила что-то утешительное, но остальным ничего не было слышно, и они потеряли к сюжету интерес, пока не раздался громкий голос раздраженной старухи:

        - Эй, убогий, очнись. Ты как раз остановку свою прозевал. А вы все тут, добрые такие, нет бы напомнить калеке!

        Петюня встрепенулся и бросился в тамбур, чтобы не прозевать и следующую остановку.