Иванов, Петров, Сийдорофф. часть 15
- Тук-тук, - громко сказал Владимир, постучав ещё и по огородной калитке.
Женщина обернулась и вздрогнула, увидев перед собой трёх незнакомых бородатых мужчин.
- Здравствуйте, - сказал Владимир Ильич, - это деревня Непряхино?
- Да, - сказала женщина, - Непряхино.
- Вы не бойтесь, мы туристы, - Владимир приложил руку к сердцу. – Ничего дурного вам не сделаем. Просто мы утопили все продукты, паспорта, и вот наконец-то дошли до вас. Долго голодали, отощали, еле ноги тащим. Не подскажите, у кого можно остановиться? За постой мы оплатим, слава богу, деньги не утопили.
- Оплатите? – переспросила женщина.
- Оплатим.
Из-за забора, что отделял двор от соседнего дома, показалась грязная физиономия со всклоченными волосами.
- Скока платишь? – спросила физиономия с умным видом.
- Не обидим! – отозвался Владимир.
- Тада дуй ко мне! Договоримся…
- Мишка! Опять нажрался?! – женщина подошла к забору и показала кулак. – Тебя Сонька из дома скоро выгонит!
- Уже… - сказал Мишка, с усилием цепляясь за забор, чтобы не упасть. – Но это не мешает… дружбе…
- Сгинь, матадор! Они у меня станут на постой!
- Клав…дия, не хорошо… - сказал Мишка и упал за забором.
- Почему матадор? – удивлённо спросил Иосиф.
- Да пастух он! – махнула рукой женщина. – Напился однажды, и давай к Наполеону приставать, фуфайкой перед ним трясти, корриду изображать. А Наполеон у нас добрый, но пьяных не любит, ну и подсадил его на забор. С тех пор к Мишке кличка Матадор и прилипла.
- А Наполеон кто? – спросил Адольф.
- Так бык и есть Наполеон, - ответила женщина и с какой-то затаённой надеждой спросила: – А вы, правда, заплатите?
- Правда, - сказал Владимир. – Сколько надо?
- А вот… сто рублей... можно, за день? – робко спросила она.
- С каждого? – уточнил Владимир.
- А можно с каждого? – растерялась женщина.
- Вас как зовут? – спросил Владимир.
- Клава. Клавдия.
- Клавдия, не быть вам коммерсантом! – сказал Владимир.
- Не быть, точно, - засмеялась Клава.
- Давайте, так! Я плачу 300 рублей – по 100 рублей за каждого в день, - и плюс ещё 100 сверху за обед, ужин и завтрак на всех.
- Это сколько? – растерялась Клава. – Это 400 рублей, что ли? Это за три дня 1200 рублей получается? Это как же?! – от избытка чувств она расплакалась.
Путешественники растерялись.
- Мало? – участливо спросил Адольф, тронув её за плечо.
- Что вы! Что вы! – кинулась она к Ади на шею и всего обцеловала. - Это же я за две недели на похороны соберу и даже платье смогу купить к этому дню!
- Не надо, - растерялся Адольф от такого неожиданного внимания к нему. Его никогда ещё никто не целовал, тем более женщина. – Умирать не надо!
- Да, - сказал Владимир, - вы нас сначала накормите, потом… всё остальное…, что наметили…
Клава завела их в летнюю кухню. Там стояли два стареньких дивана, стол, шкаф с посудой и две печки: одна газовая, другая кирпичная.
- Я вас здесь поселю, - суетилась она. - У меня ещё раскладушка есть, так что места всем хватит. Вход отдельный. Мешать не буду. Только вот сегодня печку придётся топить, чтобы картошку сварить. Жарковато будет спать. Газа-то нет! Вы мне завтра денежки дадите, я газ-то и куплю.
Клава начистила картошки и поставила на печку. Потом сбегала в дом, принесла разносолы в банках, хлеб и стала накрывать на стол. Троица как заворожённая смотрела за её действиями, поворачивая головы то влево, то вправо.
- Вы уж извините, в дом не приглашаю - не одна я.
Троица дружно кивнула головами.
- Всё готово, - сказала Клава, сливая картошку и подсушивая её на плите. – Идите руки мойте. Рукомойник во дворе под навесом.
Вымыв руки, путешественники в хорошем настроении пошли в летнюю кухню. Вдруг Адольф остановился, что-то привлекло его внимание на верёвке с бельём, которое развешивала Клава. Он подошёл и стал с интересом рассматривать плавки из толстенного ватина, на задней части которых этот ватин был прошит в три слоя.
Владимир, видя, что Адольф не торопится к столу, повернулся к нему:
- Ади, - крикнул он, - чего вы там встали? Идёмте в дом! Картошка остынет!
Адольф молчал, задумчиво продолжал рассматривать бельё. Из дома вышла Клава с баночкой малинового варенья и подошла к Адольфу.
- А я малинки вам к чаю несу, - сказала она.
- Вы такое носите? – спросил он её, указывая на необычное нижнее бельё.
- Это бабушкины, - покраснев, тихо ответила Клава.
- Она носит? Мёрзнет? Или для увеличения некоторых форм? Я такого не видел. Зачем их носят?
- Это памперсы.
- Памперсы? Разве они стираются?
- Эти… стираются, у меня других нет, - сказала Клава и, торопясь, боясь, что её не поймут, стала рассказывать. – Дед умер лет сорок назад. После него пальто хорошее осталось, там ватин толстый. Вата настоящая стёганная. Стирается хорошо, не скатывается. Я пальто нашла, хотела выбросить, носить-то всё равно некому, да и мода прошла. А потом подумала, – может пригодится? Вот и пригодилось! Аптеки у нас нет, в магазине памперсы не купишь. Да и не на что - пятый месяц зарплату не платят.
- Как же вы живёте?
- Подсобным хозяйством. Картошка своя, прошлогоднюю ещё доедаем. Теперь зелень, овощи пошли. Живём помаленьку.
Клава помолчала, потом, как бы извиняясь, продолжала.
- Бабушке скоро будет сто лет. Уж вся моя родня умерла, и мамка с батей ушли, никого не осталось: кто от пьянства умер, кто от болезней. А бабушка живёт. Пусть живёт, кроме неё у меня теперь никого нет. Вот только второй месяц лежит, помирать собралась. Говорит, засиделась на этом свете… Да и мне руки хочет развязать. Я-то на свиноферме работаю, прихожу вечером, она тут одна лежит. Так я и придумала, надевать ей ватин перед работой, всё же не так мокро лежать, если что случится.
- А зачем на работу ходите, если зарплату не платят?
- Так там свинки живые. Как их бросить? Они есть хотят, пить. За ними убирать каждый день надо. Они не виноваты, что нам не платят. Да что мы всё о грустном! Пойдёмте в летнюю кухню. Картошка стынет.
Троица сидела за столом, уплетая картошку с солёными огурцами, помидорами и свежим зелёным луком. Иосиф с Владимиром на диване, Адольф на стуле. Клава суетилась от печки к столу, подкладывая в быстро пустеющие тарелки соления и зелень, подрезая хлеб.
- Ешьте, ешьте, - приговаривала она, - худые-то какие… оголодали, бедные… Ой! А грибочки-то я забыла! Сейчас принесу.
- Нет!!! – хором с испугом воскликнула троица.
- Грибов не надо. Наелись в лесу, - ответил за всех Адольф.
- Тогда наливочки! Сама делаю из смородины, малинки. Принести? Для аппетиту?
- Да вроде аппетит у всех хороший, - улыбнулся Владимир. – Да и у нас сухой закон. Не стоит беспокоиться.
- Отчего не попробовать? – удивился Иосиф. – Мы никогда домашнего вина не пробовали. Несите, Клава!
Клава принесла пятилитровую бутыль самодельного вина и поставила на стол три больших рюмки.
- Почему три, а где четвёртая? – удивился Владимир. – Надо выпить за знакомство, Клавочка!
- Ох, я ведь даже не знаю, как вас зовут! Вот непутёвая!
- Значит, сейчас знакомиться будем, - сказал Иосиф, разливая вино по рюмкам. - Меня зовут Иосиф Виссарионович.
Клава встала и протянула ему через стол руку:
- Здравствуйте! Очень приятно! – сказала она, пожимая Иосифу руку. – Клавдия… Гаврииловна!
Все выпили.
- Божественное вино! – с восхищением сказал Иосиф, причмокивая губами. – Я такого ещё не пил!
- Это смородина, она у меня крупная да сладкая. Вот скоро созреет, сами попробуете. Только вино больно коварное! Голова от него ясная, а ноги не ходят.
Снова разлили вино. Клава встала и протянула руку Владимиру:
- Здравствуйте! Очень приятно!
Налили по третьей. Теперь встали Адольф и Клава.
- Ади, - представился он и протянул руку.
- Ади… Какое необычное имя, - глядя ему в глаза и подавая руку, сказала Клава.
- Полное – Адольф.
- Красивое… имя. Я такого у нас не встречала.
Иосиф толкнул локтем Владимира и кивнул на них головой.
- Клавдия. Можно просто Клава.
- У вас чудесное имя, - сказал Ади, глядя в Клавины глаза. – И глаза… зелёные…
Они стояли и смотрели друг на друга, держась за руку.
- Кхе-кхе! – кашлянул Иосиф. – Давайте выпьем за зелёные глаза!
Клава смутилась, поставила рюмку на стол и сказала:
- Пора мне. Засиделась… Вы с дороги, наверное, спать хотите. Пойду я… Мне ещё обед вам на завтра сварить надо, - сказала она и выскочила из летней кухни.
Было слышно, как в доме за Клавой хлопнула дверь. Иосиф выпил рюмку наливки и сказал:
- Вот, что она в нём нашла? Тощий, страшный, бородатый, да ещё и Адольф! Тьфу!
- Да, побриться утром не мешает, - задумчиво потрогал свою бороду Владимир. – Завтра с утра распорядок такой: подъём, зарядка и приводим себя в порядок.
- Это понятно, - сказал Иосиф. – Ну, а выпить-то от души сегодня можно? Надеюсь, сухой закон на время отменим?
- Так уже пьём! – подал голос Ади, пропустив мимо ушей то, что его назвали тощим и страшным.
Они сидели за столом, наслаждаясь теплом от печки, крышей над головой, сытостью, вином и не заметили, как за разговорами опустошили больше половины бутыли. Наконец Владимир сказал:
- Пора спать, - и попытался встать, но ноги почему-то не слушались. – Что за чёрт!
Иосиф тоже попытался встать, и его ноги не держали. Плюхнувшись на диван, на котором они сидели, он удивлённо сказал:
- Так голова-то светлая! И язык не заплетается! Я же трезвый!
- А Клава предупреждала! – хихикнул Адольф.
Вслед за ним засмеялись винно-глупым смехом Владимир с Иосифом.
(продолжение следует)
Свидетельство о публикации №221061801317