Сугроб продолжение

…. Самолет пошел на снижение. За окном иллюминатора бесконечно белым покрывалом раскинулись снежные поля Сибири.
- Да, это тебе не Украина, - подумал Сергей,
- Здесь снегом никого не удивишь. Как же я не подумал о тёплой одежде? Как теперь добираться до смежников буду из аэропорта. Ладно, на худой конец возьму такси, должны же они здесь быть.
     Но брать такси не пришлось. На удивление Сергея его встречали у трапа самолёта, и когда спросили, уточняя его фамилию и имя, он вначале подумал, что это арест, но Бог миловал, из разговоров встречающих всё стало на свои места в течении нескольких минут.
- Вы Стаценко Сергей Павлович? – задали ему вопрос у трапа двое встречающих: мужчина крепкого телосложения и женщина средних лет.
- Прокурор и следователь? – промелькнула молнией в его голове мысль.
- Да, это я…, - внутренне напрягшись, ответил Сергей.
- Позвольте выразит вам глубокое соболезнование, - продолжила встречающая женщина.
- По какому поводу? – недоумённо, но всё же с облегчением промолвил Сергей.
- По причине смерти вашей тёти. Нам сообщили из Николаева с предприятия, чтобы мы вас встретили и поспособствовали быстрее добраться до Барнаула, сегодня как раз её похороны. Так что если быстро передадите груз Николаю Сергеевичу, то успеете. Служебная Волга вас ждет.
- Большое спасибо, а это точно? Может быть ошибка?
- Да нет, всё точно. Гуревич Надежда Николаевна – ваша родная тётя, или нет?
- Да, всё верно. Но откуда у вас в Новосибирске такие сведения?
- Всё просто Сергей Павлович, - вступил в разговор крепыш. Ваши родственники дали срочную телеграмму к вам на предприятие, а ваше руководство позвонило нам и попросили помочь по профсоюзной линии. Так что никаких чудес нет. Мы же должны поддерживать друг друга в столь трудных жизненных моментах, или у вас на Украине по-другому? Ещё раз приимите наши соболезнования.
- Даже не знаю, что и ответить…. Никогда не попадал в подобную ситуацию, и честно сказать, не готов ответить, как бы было у нас…
- Хорошо, давайте перейдём к делу. У вас накладные на груз с собой?
- Да, конечно.
- Сейчас подойдет техника с грузчиками. Вот мы при выгрузке всё и сравним, и если все пломбы будут на месте, то я прямо здесь приму весь груз, и вы сможете успеть в Барнаул на похороны своей тёти.
    Через десять минут подъехал сто тридцатый ЗИЛ, в кабине которого были двое грузчиков, которые споро взялись за разгрузку. Сергей сравнивал по накладным и под роспись передавал ценный груз, как оказалось начальнику отдела снабжения предприятия смежников – Николаю Сергеевичу.
Всё было бы ничего, все споро работали и в течении часа все разгрузочно-погрузочные работы были закончены, акты передачи подписаны, но из носа Сергея непрерывным потоком потекли сопли, что не осталось незамеченным встречающими.
- Вы вот что, Сергей Павлович, возьмите-ка мою куртку, снимая с себя, протянул ему служебную экипировку Николай.
- Извините, но как же вы? Да и неудобно это как-то…
- Я на машине, и там у меня моя цивильная одежда, я всегда в подобных случаях имею рабочую спец одежду. А вы совсем не по сезону одеты. Здесь Сибирь, а не ваша Украина.
- Спасибо, я верну на обратном пути.
- Давайте идите на выход. Служебная волга ждет вас, её номер 54-38 НБО, так что торопитесь, вам еще до Барнаула часа четыре добираться.
Они пожали крепко друг другу руки, и Сергей поспешил на выход, натягивая поверх своей ветровки, служебный пуховик Николая.
   Водитель без лишних слов, уточнив фамилию Сергея, «вдавил педаль в пол», так что до Барнаула они домчались всего за три часа.
- Послушай Денис, а где можно купить венок?
- Сказал бы раньше, мы бы в Новосибирске купили, а здесь я не знаю.
- Как-то неудобно с пустыми руками. – проговорил Сергей.
- Щас всё решим, ответил водитель, придавив газу, догоняя такси.
Денис обогнал такси сигналя впереди едущему такси, и немного подрезал того, вынуждая остановиться. Таксист остановился, и с монтировкой в руке вышел для выяснения отношений. Но Денис сразу остановил его:
- Извини брат, мы не местные. На похороны любимой тётушки торопимся, а не знаем где в вашем городе можно купить венок? Не подскажешь?
- Да езжайте на Старый базар, там точно есть.
- А, как проехать?
- Да, по главной улице Ильича до конца езжайте. Там и упрётесь в Старый базар. Это наше лобное место, с него наш город и начинался, там всегда и всё есть.
- Спасибо брат, извини за беспокойство.
- Успехов в похоронах. Пусть земля ей будет пухом!
- Да, какие же всё же отзывчивые люди - эти сибиряки, - подумал Сергей.
- Казалось бы какое им дело до моих похорон? А смотри, как участвуют, пытаясь помочь как могут.
   Выскочив на проспект Ленина, они быстро домчались до Старого базара. Сергей вышел и осмотрелся. Кругом жизнь бурлила в этом колоритном месте. Сновали туда и сюда продавцы пирожков и чая, тётки, одетые в два пуховика, больше похожие на снежных баб, зазывали прохожих посмотреть на их товар. Перед входом в базар, расположилась группа напёрсточников, разводящая очередного лоха. Но смотреть более подробно у Сергея не было времени, и он приспросивщись несколько раз, без большого труда нашел нужное ему предприятие ритуальных услуг, находящееся в цокольном этаже одного из зданий. Зайдя туда, он просто остолбенел.
- Мужчина, что с вами? Вам плохо? – звучал звонким ручейком девичий голос.
- Нет, нет, всё в порядке. Это я так…- произнёс Сергей.
         Его так поразила эта работница, что он с трудом приходил в себя. Как могла работать в столь угрюмом месте, эта чудесная, светлая девушка со столь внимательными и добрыми глазами цвета морской волны и столь звонким, словно первый весенний ручеек нежным голосом?
- У вас горе, может чем помочь?
- Ну, горе – это громко сказано, но мне нужен хороший венок для похорон. Что-нибудь подскажете?
- Да, конечно. Посмотрите вот тут есть несколько,- протянула она руку.
- Какая у неё рука изящная, - отвлечённо думал Сергей. Вообще, с момента входя в это заведение, он полностью был очарован этим продавцом и почти забыл за чем пришел, рассеянно смотря в ту строну, куда указывала ему продавщица.
- Так какой из трёх? – повторила она свой вопрос.
- Вы знаете, я ничего в венках не понимаю. Вы здесь давно работаете, может сами мне подскажите?
- Да, нет. Я здесь около года, после техникума, но конечно подскажу.
- Так, если она после техникума уже год работает, то ей лет двадцать – двадцать два от силы. Боже какой я старый! Я же почти в два раза её старше!
- Мужчина! Вот этот вас устроит?
- Да, да, конечно…
- А, какую ленту прикрепить?
- В смысле?
- Ну, чтобы было понятно, от кого и кому этот траурный венок.
- Так, теперь ясно. Можете написать от племянника тёте?
- Да, такая лента есть: от любящего племянника – любимой тёте. Подойдёт?
- Очень хорошая надпись. Вы сами их придумываете?
- Нет, что вы. У нас надписи, согласно регламента и прейскуранта. Мы можем написать и другие, но понадобится время, хотя бы часа четыре. Если вас не устраивает эта надпись, то скажите, как написать.
- Да, нет спасибо. Ваша надпись подходит. Сколько с меня?
Продавщица назвала цену, и Сергей расплатился с ней. Уже выходя из магазина, он обернулся и на пороге неожиданно для себя, спросил её:
- Как вас зовут?
- Тося… - неожиданно без всяких предисловий ответила она.
- А, могу я к вам в другой раз зайти? – немного смущаясь своей смелости, промолвил Сергей.
- Заходите… - опять без всякого жеманства и кокетства, ответила она.
- Что же за день то сегодня такой?! Сплошные сюрпризы и чудеса!
Но нужно было торопиться на похороны, и Сергей с трудом нашел в себе силы выйти из столь необычного магазина со столь ещё более необычной продавщицей в нём.

- Да, это и была их первая встреча с Авдотьей, любимой и верной женой, и впоследствии хорошей помощницей в служении – матушкой….


…. Добравшись без приключений до Барнаула Пашка устремился на старый базар к сапожнику Абраму, в надежде узнать место пребывания своего друга и собутыльника Васьки. Но всё пошло не так, как предполагал Пашка. Абрам был на месте, но на Пашкин вопрос: «Где Васька?», ответил достаточно бодро с некоторым злом, огорошив Пашку:
- Известно где, в кутузке!
- Как так?
- Да так! Как приехал, то только и делал, что бухал, да задирался со всеми. Я устал его оттаскивать от всех. Вот и нашел «приключение себя на задницу», здесь на базаре схлестнулся с напёрсточниками. Они, известно дело, «развели его как лоха», ты же понимаешь, да и он тоже всё понимал, но полез выяснять отношения. В общем, одного пырнул он ножом, хорошо ещё по касательной. Так что тот в больничке, а Ваську в СИЗО закрыли, неделю у меня не пожил, дурак!
- Слушай Абрам, а можно я тоже у тебя пока остановлюсь?
- Паш, извини, но после этого случая моя просто сбесилась. Нас же по следокам уже затаскали, сил нет! Она теперь никого из моих друзей на порог не пускает.
- Так что же мне делать?
- Ну, найди какую-нибудь «старую клячу», наври ей с три короба, мол влюбился в неё «по уши». Тут в городе, таких мадам состоятельных с квартирами просто тьма, а с твоей внешностью и молодостью, в этом амурном деле не будет никаких проблем.
- Спасибо за совет Абрам, только сейчас это не мой вариант. Меня от старых тёток просто тошнит, - сказал Павел, вспоминая Глашку.
- Ну, тогда и не знаю, чем помочь…
- Можешь хоть сколь-нибудь занять? У меня совсем ноль.
- Да, бери всю сегодняшнюю выручку, - сгребая из ящика стола, протянул ему пригоршню мятых купюр Абрам.
- Спасибо брат, никогда не забуду!
- Да ладно. Даст Бог - не последние!
          Они попрощались, и Павел побрёл по городу, не зная, что теперь делать.   Здесь, кроме Абрама у него никого из знакомых или друзей не было, и он очень остро ощутил своё полное одиночество. И, хотя кругом были люди всем им не было никакого дела до его – Пашкиных проблем. Тоска заполнила всё его сознание, и он не придумав ничего лучшего, дойдя до ж/д вокзала, взял в ларьке четок водки, и выпил её залпом в сквере вокзала возле памятника. Это распитие столь малой дозы не принесло ему облегчения, а, напротив того, он чуть не угодил в милицию.
- Молодой человек, - пройдёмте с нами в отделение,- услышал он голос патрульных. Как они оказались здесь среди кустарников изгороди и сугробов, один Бог ведает.
- Ребята, да зачем сразу в отделение? – попробовал миром решить вопрос Павел.
- Распитие спиртных напитков в общественном месте является мелким хулиганством и наказывается арестом на пятнадцать суток или крупным штрафом сказал один из милиционеров в то время, когда другой стал обходить Павла сзади, лишая того пути к отступлению.
- Подождите мужики! Раз такое дело, то я готов на месте оплатить вам этот штраф, - протянул он им одну из купюр.
- Посмотри Игорь, он нам взятку предлагает, усмехнулся сержант.
- Давай, пакуем его по-быстрому, и в отделении разберёмся что за «гусь такой».
- Зашедший сзади Павла второй милиционер попытался заломить ему руку. Но толи опыта у него было мало, толи просто повезло, но Павел на автомате, залепил ему в морду хороший хук, и вывернувшись из его объятий, словно лось, побежал напропалую через ограждения и сугробы вокзального сквера. Сержант вначале бросился к своему другу, который от удара Павла отрубился на время, но потом видя, что тот пришел в себя, побежал за ним.
       Спасли Павла его быстрые ноги, и он едва успел убежать от догоняющего его наряда милиции, затерявшись в толпе вокзальной публики, и тяжело дыша, от столь быстрого бега, юркнув в здание вокзала.
- Что же теперь делать? – лихорадочно думал он.
- Вот ведь выпил называется! То Глашка со своей любовью, то эти менты! Как не выпью, так проблемы! Да, сейчас если поймают, то сначала «отметелят по-чёрному», а может и на зону определят. Ведь это же статья, нападение на сотрудника при исполнении. Что же теперь делать? Выходить из вокзала в город нельзя, они там сейчас наверняка рыщут. Но и сюда рано, или поздно зайдут проверить. – он весь покрылся липким потом.
- Боже, -  взмолился он внутренне,
- Помоги!
Как ответ на эту странную молитву, он услышал объявление по радио:
- Желающим сегодня уехать в Москву на 35 скором поезде, просим срочно пройти в кассовый зал.
- Так, а по чему бы и не махнуть в столицу? – возникла неожиданная мысль у него в голове.
- Что меня здесь держит? Дома в деревне Глашка со своей любовью, и её муженёк готовый меня прирезать! Здесь, как только выйду из вокзала, то «огребу по полной»! А, была, не была – здравствуй столица! – внутренне проговорил он в себе, продвигаясь в кассовый зал, становясь в длинную очередь жаждущих граждан уехать в столицу.
          Эта очередь помогла ему скрыться во второй раз от милиционеров, которые зашли в вокзал. Он вовремя увидел «своих визави», и с невольной долей радости отметил сам для себя:
- А, бить то я умею! Какой «красивый фонарь» засветил этому менту!
      Эти радужные мысли о своей удали, не вскружили ему голову, и он вовремя укрылся от них -  ищущих его - вошедших милиционеров, за дедом с большой бородой, В основном они осматривали лавочки, где сидели ожидающие и встречающие граждане, и лишь мимоходом посмотрели на очередь в кассу.
- Фу, пронесло! –мысленно выдохнул Павел, когда наряд покинул кассовый зал.
- На Москву, - протянул он паспорт и деньги кассиру.
- Остались только боковые места в плацкарте.
- Хорошо, мне в самый раз!
            До отправления поезда было еще полчаса, и Павел, озираясь по сторонам, купив в буфете пирожок с печенью, быстро вышел на перрон, нетерпеливо ожидая начала посадки, стоящего на первом пути скорого поезда. Наконец, диктор вокзала объявила о начале посадки, и Павел в первых рядах был у своего вагона. Как дальше сложится его жизнь, он не знал, но происшествия последних дней гнали его из родного края.
          Вагон медленно наполнялся пассажирами. Люди галдели толкаясь в проходах, умещая свой крупногабаритный багаж. И только Павлу было хорошо, он сидел на своем месте, совершенно не беспокоясь ведь никакого багажа у него не было.
             В проходе появился тот дед с большой и шикарной бородой, за которым он прятался от милиционеров.
- Благослови Господи, доброго дня! – промолвил он, обращаясь к Павлу.
- Да, спасибо, и вам того же, - ответил он, страстно ожидая начала движения поезда.
- Бежишь от кого? – задал вопрос дед.
- Да, нет, почему вы так решили? – ответил Павел.
- Так, не слепой я, видел, как ты за меня прятался от милиции, или мне это только показалось?
- Вот, вот! Показалось вам, идите на своё место…
- Так я уже и пришел… Здесь моё и место, так что соседями в пути будем, давай знакомиться. Ты до Москвы едешь молодой человек, или раньше сойдешь?
- До Москвы, если Бог позволит.
- Бог то позволит, вот только если Ему это будет угодно.
- Меня зовут Павел, а как вас уважаемый звать? – спросил Павел.
- Сергей Павлович, или просто - отец Сергий.
- Значит вы батюшка?! Как я сразу не догадался?
- Был батюшка, да теперь не у дел, на пенсию вышел. Еду вот к внукам в Ялту. А ты- сынок, по какому вопросу в Москву едешь: по работе, или как?
- Да, как вам сказать? Как Бог усмотрит…
- Ты Бога то каждый раз не поминай. Грех это, произносить имя Бога всуе…
- Ладно, учту на будущее…
- Злоупотребляешь?
- В каком смысле?
- В алкогольном, в каком же ещё? От тебя перегаром за три версты несёт. Я ещё в очереди тебя заприметил и пожалел. Такой молодой, а уже почти пропавший.
- Это почему я пропавший?
- Я сказал почти. Если человек, да ещё к тому же молодой, с утра пьет горькую, то либо у него большая беда, либо он уже почти пропащий.
- Так разве церковь запрещает пить?
- Пить церковь дозволяет, но пьянство осуждает - это точно!
- А, где та грань, когда я просто пью, а когда пьянствую, можете ответить?
- Конечно могу. Тут всё просто: когда ты всю неделю усердно трудишься, а в пятницу после баньки выпьешь грамм сто для порядку и с устатку, то ты просто выпиваешь. Когда ты пьёшь с утра, и не работаешь совсем, то ты пьянствуешь, а не выпиваешь!
-  Так может я работаю, вы же ничего про меня не знаете.
- Так я не про тебя, а про ситуацию. Ладно давай постель стелить, отдохнуть надо с устатку.
- Может сгонять в вагон ресторан и по граммульке за знакомство?
- Нет Павел, странствующим не след пить, пока до станции назначения не доедут.
- А, это почему?
- А, потому, что перед дрогой просят у Бога благословения.
- Так в чем грех то, выпить по маленькой?
- Так не будет благословения в дороге, коль к зелью приложишься. Это еще, Феофан затворник описал в пятом веке. Многократно это правило странников было проверено.  Так что, если хочешь Божьего благословения, то в дороге не пей этого пагубного зелья.
- Ну, ладно соглашусь с вами, что в дороге пить глупо. Но почему вы водку пагубным зельем обзываете? Неужели вы никогда не пили её холодненькой с запотевшей рюмочки, под сальцо с колбаской?! Какое же это зелье?! Это же просто праздник!
- Молод ты как вижу, а уже сильно поражён этим змием!
- Вы о чём?
- Так про водку все! Насмотрелся я за свою долгую жизнь и на друзей своих и на других горемык, которые вначале как ты оды водке пели, а закончили жизнь под забором у разбитого корыта: без семьи, без дома, без здоровья. И не смог я всем им помочь, не все готовы были принять помощь от Бога, у многих разум их был полностью поглощён змеем, так что разумных речей о вреде сего зелья не могли слышать, вот как сейчас ты.
- Да, бросьте вы батюшка! Конечно с возрастом стали праведником, а что по молодости сами не выпивали что ли?
- Был грех, выпивал. Но как уже говорил тебе, никогда не был пьяницей. А ты смотрю на пороге уже по ту сторону.
- Это как?
- Вижу, что окружили тебя бесы и тащат в пропасть бездны!
- Это как же вы такое можете видеть?
- Так Бог даёт духовное зрение. То-то я думаю неспроста мы с тобой соседствуем. Можем несколько дней по душам поговорить.
- А если я не хочу по душам ни с кем разговаривать?
- Ну, «невольники – не богомольники», так в старину говорили. Так и ты, если не хочешь говорить на божественные темы, то уже считай перешёл черту, из-за пределы которой трудно вернуться к Богу, хотя шанс спасения остаётся всегда, как у разбойника, кто первым вошёл в пределы рая. Давай отдохнем немного, а потом, даст Бог, если будет желание, продолжим наш диалог.
         Павел забрался на верхнюю полку, смотря в окно. Сон не шел. За окнами поезда уныло проплывали заснеженные пейзажи родного края и на душе было тоскливо и грустно. К своим двадцати семи годам он ощущал себя сегодня полностью потерянным в этом мире: не семьи ни друзей в настоящее время у него не осталось, и что там ждёт его впереди, только Бог и знает. Может и правда неспроста он вначале за этим дедом скрылся от ментов, а теперь вот стал попутчиком этому странному деду до самой Москвы?

      Поезд быстро набирал ход, унося дремлющих пассажиров под звонкий перестук колёс, через необъятные заснеженные просторы России в сердце Родины….


….  Вскорости и мать Лукерьи - Аграфена, а вслед за ней, и тётка Марфа перешли в мир иной, причём обе перед смертью просили её съездить в райцентр за попом: надо мол исповедоваться в грехах. Эти обстоятельства сильно изумили Лукерью, так как никогда раньше в доме она не слышали никаких религиозных разговоров от них. Но желание больной матери, а потом и её сестры исполнила и дважды в течении года ездила за попом.
           Что он там говорил им она не вникала, и не запомнила, но умирали ее родные люди спокойно, а не так как дед Кузьма, который целую неделю орал таким воем, что его дети – взрослые мужики, убегали из дома, и облегчённо вздохнули, когда он наконец то представился.
- Вот вишь как! – подумала тогда Лукерья,
- Наверное, Бог всё же есть. Вишь как по-разному умирают то! Да и лица покойных сильно отличались. Если у матери и тетки Марфы лица были спокойные, они как бы уснули, то лицо деда Кузьмы было всё чёрным, искажённым гримасой страха, так что смотреть на него больше десяти секунд было невозможно.
            И даже родственники так и не смогли поцеловать его в лоб, как принято при прощании с дорогим человеком, и поскорее заколотили гроб. По всему было видно, что торопятся они спровадить побыстрее деда Кузьму в последний путь.
             Правда, поминки по нему закатили на славу: целый день «гудела» вся деревня от обильного угощения самогонкой, не в пример Лукерьи, которая не могла накрыть такой богатый и обильный траурный стол. Да и то, что ж сравнивать то?! У деда Кузьмы два здоровых мужика - сыновья с жёнами, а она одна с маленьким сыном.
       Трудная после похорон близких стала жизнь Лукерьи, а через полгода после похорон тётки Марфы, умерла и свекровь Ольга Викторовна, которая, несмотря на выбор сына не в пользу Лукерьи, всегда хорошо относилась к ней и к Ванечке, даря тому хорошие игрушки и помогая Лукерьи по мере своих сил. И хотя Ольга Викторовна говорила ей, что оформила дарственную на свою квартиру на внука, видеть эту важную бумагу Лукерьи не довелось. И когда она, насмелившись, спросила об этом своего бывшего мужа, то получила такой разнос, что больше поднимать этот вопрос не стала.
      Однако, через некоторое время вынуждена была подать на алименты, потому как совсем стало невмоготу: помощи ни от кого не стало, а растущий сын требовал к себе внимания и его желания всё росли и росли, а перечить ему Лукерья не могла, сильно уж любила и лелеяла своего единственного сыночка. Так что трудилась по хозяйству одна. Но верно говорят, что в трудностях закаляется характер. Мало-помалу, но смогла Лукерья вытянуть на своих жилах и немалое свое домашнее хозяйство и дать хорошее образование сыну. Правда пришлось определять его после восьмого класса в интернат, так как в их деревне школа была только восьмилетка, а сын учился очень хорошо, потому и лелеяла свою мечту Лукерья, что получит сын высшее образование, станет инженером, как его блудный отец, переедет в город, женится на городской, да и её на старости лет заберёт из этой глухой деревни.
         Правда сложилось не всё так, как она себе представляла. Вначале вроде бы всё шло по её плану: сын учился в райцентре, заканчивал десятый класс и готовился к поступлению в базовый ВУЗ инженеров края – Политех. Для того чтобы иметь гарантию при поступлении пошел он на платные подготовительные курсы, и каждые выходные ездил в Барнаул. Эти курсы подготовки к поступлению в институт обошлось для Лукерьи продажей любимицы Зорьки. Она, вначале, хотела продать другую корову, но соседка хотела именно Зорьку, зная её богатые надои, а деньги для курсов сына нужны были срочно, так что пришлось расставаться именно с Зорькой. Сын всё же был намного дороже любимицы, однако после того, особенно когда за прогулы сын был отчислен из института к концу первого курса, не раз вспоминала Лукерья с грустью своё расставание со своей кормилицей.
Теперь то и другую корову она продала, уже и здоровье не то, да и доить уже сил в руках совсем не хватает, болят, особенно в суставах пальцев они и без того.
- А, может и правда, заберёт меня сынок в райцентр то? Может и впрямь - это хороший ход – жениться по расчёту? – подумала Лукерья.
Но что-то непреодолимое всё же тяготило её при этих размышлениях. Всё же внутренне ощущение надвигающейся беды именно от намечающегося этого брака по расчёту не отпускало теперь Лукерью. А за окном избы никакого просвета не было видно из-за обильных сугробов.
- Смотри как опять засыпает то! – вздохнула Лукерья, смотря в окно на вновь начинающийся буран.
-  Будто в снежную могилу заносит. А что если завтра сил не будет откопать входную дверь? А как хочется дожить до брака сына, а там дай Бог и внуков увидеть …



…  Проснулся Павел от странного пения. Он даже вначале подумал, что это ему грезится во сне, но открыв глаза, понял, что всё наяву. В соседнем купе парень играл на гитаре, и все пассажиры этого купе пели какие-то странные песни. Никогда раньше таких песен Павлу слышать не приходилось. Он снова прикрыл глаза, вслушиваясь в текст.
- Да, в этих песнях определённо есть глубокий смысл, - подумал он.
Но самое странное было то, что и отец Сергий – его нижний сосед, вполголоса себе под нос тоже потихоньку подпевал эти песни.
- Откуда он то знает их? – подумал Павел, слезая с верхней полки, идя умываться в туалет вагона.
Вернувшись он присел к своему столику и спросил отца Сергия об этом.
- Откуда вы отец Сергий знаете эти странные песни?
- А, почему они странные? – ответил тот.
- Ну, там всё про Бога поётся.
- Так в чём странность то?
- Я никогда не слышал подобных песен в православной церкви.
- А, ты там много раз бывал?
- Да нет, но пару раз заходил на праздники, но ничего там не понял. Там служитель совсем по-другому что-то поёт, ничего не понятно.
- Потому тебе не понятно было, что служитель не просто поёт, а молится. И чтобы понимать его пение нужно быть не просто прихожанином церкви, а поистине быть воцерковлённым. Что же касается этих песен, то они протестантские.
- Но вы же православный священник, отец Сергий?
- Да, многие годы довелось служить мне Богу священником в православной церкви, но мой путь к Нему начинался у протестантов.
- Как это? Может расскажите?
- Нет, думаю тебе это не будет полезно. Все эти баптисты ушли от святоотеческих толкований и дерзают сами толковать Писание, что не полезно и ведёт их к гордыне греха. И я был вначале в их числе, но Бог по Своей милости открыл мне правильный путь, по которому и сейчас стремлюсь идти...

        Он тяжело вздохнул, и хотя этому случайному пассажиру не хотел рассказывать все свои духовные перипетии, перед его внутренним взором пронеслась вся его христианская жизнь, начинавшаяся именно у баптистов…

….После той первой встречи в Барнауле в этом скорбном ритуальном магазине с той очаровательной девушкой, он на несколько лет остался жить в Барнауле. Тётку свою он схоронил, успел на похороны, и после поминок, устроенных родственниками, узнал, что завещание на свой дом тётя Зоя отписала именно ему. Конечно, были и другие претенденты, но воля тёти была изложена точно, и заверенное завещание у нотариуса, оглашённое адвокатом Ксенией, лишило всех претендентов желания бороться за это наследство, тем более потому, что домик тёти Зои продать за большие деньги не представлялось возможным, а делить его в равных долях на всех претендентов было глупо. Так всем и пояснила этот адвокат на второй день после похорон, когда все заинтересованные стороны собрались для обсуждения этого важного вопроса.
- И откуда вы только взялись? – возопила на адвоката Людмила – бойкая баба лет сорока и дальняя, как говорят «седьмая вода на киселе» родственница тётки Зои.
- Я вас не знаю, может завещание поддельное?! Почему всё наследство Сергею? Чем он лучше нас всех? – обвела она взглядом присутствующих родственников. А мы не признаем эту бумагу и пойдём в суд!
- Уважаемая Людмила, я вас тоже не знаю. Но о вас меня предупреждала сестра Зоя, зная ваш склочный характер. Что же касается подлинности завещания то это просто проверить: второй экземпляр подлинника хранится у нотариуса, заверившего его. Так что по требованию суда может быть предоставлен как верное доказательство!
- Так вы сестра Зои? Что-то я не знаю, чтобы у тёти были сёстры!  - взвизгнула Людмил.
- Простите, это я машинально произнесла, как мы привыкли называть друг друга в церкви.
- А, так ты тоже баптистка! Хочешь дом тётки продать и в секту свою утащить! –взвиваясь всё больше, продолжала напирать Людмила,
- Чё ты молчишь!? - ткнула в бок она своего мужа.
- Так что сказать коли так? Видишь, как всё обернулось. Говорил я тебе, что много будет охотников за наследством то!
- Дурак, ты и есть дурак! - в сердцах выругалась Людмила.
- Нас здесь как детей разводят эти баптисты, а вы все молчите. Да наш Советский суд встанет на нашу сторону и не даст забрать дом этой секте.
- Позвольте, уважаемые... – обратилась вновь к присутствующим адвокат.
- Ни о какой передаче дома церкви нет речи. В завещании ясно изложено, что всё движимое и недвижимое имущество, и в частности дом, завещается единственному родному племяннику – Стаценко Сергею Павловичу. Нравится вам это или нет, это уже детали. Но хочу сказать вам, что подобное желание о передачи дома в церковь у сестры Зои было, и мне стоило больших усилий отговорить её от такого шага.
- Ври, ври, да не завирайся! Это кто же будет отказываться! Отговорила она её! Видим, как отговорила! Нас всех лишила законных долей!
- Что касается нашего советского законодательства, то хочу сразу вам сказать, что вы проиграете все суды, если попытаетесь судиться с Сергеем Павловичем. Он наследник второй очереди, а вы как мне рассказывала сестра Зоя даже не третьей. Да она молилась и за вас, и за всех дальних родственников. Но последние три года, которые она доживала в болезнях, никого из вас у неё в доме я не видела. А я заходила к ней практически ежедневно.
- А, его ты видела, - завизжала Людмила.
- Ну, почему всё ему?!
- Нет, Сергея Павловича я тоже не встречала. Но если мне не изменяет память, то он живет на Украине, и посещать родную тётю практически не мог. А вот вы Людмила, живёте в городе, но никогда не соизволили даже поинтересоваться здоровьем вашей родственницы, я уже не говорю про помощь финансовую. Что же касается Сергея Павловича, то он регулярно высылал своей тёте денежные переводы, квитанции которых, да и сами переводы сохранены на сберегательной книжке Зои Павловны.
- Так что, ему и деньги все достанутся? – в изумлении проговорила Людмила.
- Да, такова воля усопшей. Но во все права Сергей Павлович вступит через шесть месяцев, когда пройдёт установленный законом срок выявления всех заинтересованных сторон. Наследственное дело открыто у нотариуса по улице Антона Петрова. Так что, если вы продолжаете настаивать на своём праве наследства, то вам следует обратиться туда, и не устраивать здесь спектакль. Только ещё раз хочу вас предупредить, что проигравшая сторона обязана будет возмещать все судебные издержки выигравшей стороне, в том числе и на адвоката.
           Сергей сидел полностью ошеломлённым в этом кругу дальних родственников. Он совершенно не был готов к такому повороту событий и совсем не ожидал от тёти такого шага. Однако, глубоко в душе, был тронут таким развитием событий и удивлялся тому, как тётя позаботилась о нём. Видимо сыграло роль то, что и он стал верующим, и как-то написал ей об этом. Да, дивны дела твои Господи! Вот уже и жилище Ты посылаешь мне таким нежданным способом! Его вывела из задумчивости речь адвоката.
- Сергей Павлович, вы всё слышали, что я сказала?
- О чём вы?
- О том, что я готова представлять ваши интересы в суде по данному делу. Вижу, что мои услуги могут вам пригодиться, возьмите мою визитку, - протянула она ему карточку.
- Мне пора,- сказала Ксения всем,
- Кто не понял, выясним всё в суде. До свидания.
- Позвольте проводить вас, - поднялся Сергей. Ему срочно нужно было выйти на свежий воздух. От всего этого разговора ему стало физически плохо и оставаться одному сейчас в кругу обиженных родственников ему не хотелось. Требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя от всех этих новостей.
- Да, пойдёмте, у меня ещё есть что вам сообщить, - ответила Ксения.
      Ей было приятно, что Сергей вызвался проводить её. Он ей сразу понравился, такой же степенный и разумный как сестра Зоя, и насколько она знала от неё, тоже разведён, и также верующий. Вот бы было замечательно, если бы он остался в Барнауле.
Они вышли из дома и неторопливым шагом отправились в сторону остановки.
- Так что вы хотели мне сказать Ксения? – спросил Сергей
- Понимаете у вас сложные родственники, и возможно они пойдут в суд.
- Но вы же обрисовали, что это бесперспективно.
- Да, это так с юридической стороны, и если судебный процесс начнётся, то как я сказала всем, я готова представлять ваши интересы. Я много хорошего слышала о вас от вашей тётушки. Но знаете в практике наследственных дел бывает всякое. Окончательное решение за судьёй. А к баптистам у нашего государства особый счёт. Вы же понимаете, что нас выставляют как агентами Запада, и эти ложные обвинения могут сыграть свою роль.
- Так значит Людмила может оспорить завещание?
- Думаю, что она так и поступит. И поэтому, если возможно, могли бы вы на полгода задержаться здесь? Нам будет проще вести дело, когда вы будете рядом, а не на Украине.
- Да, но у меня там работа.
- Я всё понимаю. Менять так круто свою жизнь сложно. Но если вы хотите выиграть у своих родственников это дело, то лучше являться в суд лично. Тот, кто не приходит в суд лично, а присылает своего адвоката, теряет многое.
- Что, например?
- Ну, скажем так, расположение судьи, например.
- А, что вы думаете, что судья будет ко мне расположен?
- Да, думаю, что он будет на вашей стороне, особенно, если ваша родственница и в суде будет себя вести подобным образом.
- Да, уж. Мне очень неловко за весь этот разговор. Я совсем не ожидал не такого подарка от тётушки, ни такой реакции от своих родственников.
- А, вот и напрасно! Дела наследственные всегда сложные, мне доводилось участвовать в нескольких. Так что ваше дело не самое сложное. А что касается реакции ваших родственников, то всё пошло так, как мне говорила сестра Зоя. Она и настояла на завещании у нотариуса, и наняла меня, чтобы озвучить его после своей смерти.
- Она знала, когда умрёт?
- Ну, вы же знаете, у неё был рак. Ей врачи вообще отводили три месяца после операции, а она прожила ещё три года. Сказалась молитва церкви, когда она заявляла свою нужду о здоровье.
- Вот это да! Я совсем ничего из этого не знал. Она так подробно со мной ничем таким не делилась. Радовалась, что я пришел к Богу и писала, что у неё всё тоже слава Богу!
- Да, Сергей, ваша тётя Зоя настоящий оптимист, и её не страшила смерть, она к ней готовилась, и все свои дела привела в порядок, по заботясь обо всём заранее.
- Вы сказали несколько раз, что сестра Зоя. Вы тоже христианка?
- Скажем так, у меня сложная жизнь и моё членство в церкви на данный момент приостановлено.
- Почему?
- По личным проблемам. Но стоит ли сегодня об этом говорить? Если останетесь в Барнауле, то обязательно, если будете желать, поговорим обо мне подробно.
- Да, пожалуй, - в задумчивости произнёс Сергей.
- Скажите Ксения, а нельзя ли взять справку у нотариуса, что открыто наследственное дело? – выражая свои мысли, произнёс он.
- Да, тут нет проблем, а зачем?
- Надеюсь, эта справка поможет мне остаться в Барнауле.
- Значит вы решили остаться? Как хорошо! – воскликнула Ксения, радуясь такому благоприятному повороту.
- Я всё организую, завтра привезу вам эту справку. Вот и мой автобус, до свидания! – махнула она ему рукой, побежав на посадку.
- До свидания, - ответил он по инерции, думая о своём.
- Какая приятная женщина. По всему видно, что очень приличная и интеллигентная Ксения. Видимо о ней намекала ему тётя Зоя в одном из своих писем, говоря, что есть в её окружении очень милая женщина, которой, как и ему не повезло в личной жизни. Но вот при всех таких правильных размышлениях и воспоминаниях, не ощущал он внутри себя того сладостного волнения, что охватило его вчера, когда он вошел в тот ритуальный магазин. Вот бы сейчас свидеться с той девушкой из магазина.
- Так, а что мне мешает? Возвращаться к рассерженным родственникам? Нет, увольте! Пусть Людмила прокричится, а все другие успокоятся. Возвращаться на Украину, себе дороже. Кажется, Бог усматривает так, что стоит задержаться здесь. По крайней мере здесь у него дела: наследственные и возможно семейные. Пришло время создавать свою семью. Устал уже от одиночества. Вот только, он же ничего не знает об этой девушки. Хотя почему ничего? Он знает её имя и место работы, а это уже многое! – он развернулся, и побежал от остановки автобуса, как мальчишка вприпрыжку….



…. Снег отчаянно бил в стекла избушки Лукерьи, и на сердце почему-то потяжелело.
- Что ж сынок то не остался? Не поел её оладушков? Всё бежит, бежит! Оно конечно понятно – дело молодое – подготовка к свадьбе. Да вот только, если уже сейчас от матери убегает, не посидев с ней и пол часа, то что будет потом, когда богатые родители невесты подарят им дом, как обещают? Возьмет ли Иван её к себе в дом? Что-то уже и не верится. Так зачем тогда она всю себя отдавала сыну, растила его, надрывая жилы, всем его обеспечивала, отказывая себе во всём и экономя каждую копейку. От того то и снесло у неё голову, когда стала в один миг богатой. Да видно не к добру эти шальные деньги. Может всё же правильно было бы снести десятую часть в церковь? – вздохнула тяжело Лукерья.
- Да, теперь то что рассуждать? Иван всё уже и потратил. Да и зачем она терзает себе душу? Что ей всё кажется в плохом свете? А вот, вдруг, невестка окажется хорошей и примет её к себе в дом, как сын обещает. То-то отдохнет на старости лет Лукерья! В народный хор пойдет петь! А то в церкви не разрешают ей петь в хоре, говорят, что слуха нет. Вот ведь специалисты! Она всегда сколько себя помнит себе под нос что-нибудь да напевала. А без песни не смогла бы тянуть такое хозяйство!
За окном потемнело от пурги, и лампочка замигала. Наверное, ветер перехлёстывал провода. Отключив электричество от греха подальше, Лукерья встала на колени и излила все свои горести Господу.
- Он всё поймет и управит, как было бы хорошо, если бы, и Ваня стал верующим, - эта её молитва, начавшаяся три года тому назад, когда она сама приняла крещение у баптистов, не оканчивалась до настоящего дня.
              Таких сестёр, молящихся за своих детей было довольно много в городской церкви, и она познакомилась с ними, когда была на одной из конференций и ночевала два дня в доме одной из них. Они практически всю ночь проговорили с хозяйкой, потому что проблемы с детьми были схожими, и только под утро, когда в деревне заводят свою первую песню петухи, а в городе из трамвайного депо выезжает первый трамвай, пошли укладывать спать на пару часов, потому что очень хотелось побывать и на втором дне этой удивительной конференции.  Очень ей понравился тогда местный пресвитер одной из городских церквей – Василий Данилович, мужчина её лет, и по всему видно – хороший служитель. Это чувствовалось и в его проповеди, и в его поведении за столом во время обеда. Он поинтересовался откуда она, и узнав, с искренним сожалением сказал, что в её деревне пока нет церкви, но в райцентре есть, и она может посещать хотя бы раз в месяц ту церковь. Так она и делала, Много Господь теперь открывал ей через церковь, и она много сожалела, что так поздно пришла к Богу.
- Вот если бы в молодости, то уверовать?! То и сына бы по-иному воспитала. Ведь в Библии говорится о том, что молодые должны почитать своих родителей. А где это теперь? Если единственный сын, которого столько лелеяла, так быстро убегает из дома матери, то что ж говорить про других? Слава Богу хоть не алкоголик, как многие его деревенские друзья. С другой стороны, институт бросил, а ведь мог бы спокойно учиться, если бы старался.
Ладно, может быть женитьба и к лучшему – остепенится, с друзьями смутьянами расстанется. Опять же тесть человек богатый и уважаемый, пристроит поди ради доченьки единственной к прибыльному делу?
 
    Такие мысли, как и буран за окном, роем носились в голове Лукерьи, и она, помолясь, отошла ко сну, предав все свои волнения в руки Бога….



……Тося, закрыла магазин и поставив его на сигнализацию, побежала быстрей на трамвай. Заскочив в последний момент на заднюю площадку, и пройдя в салон, она через маленький кругляшок отпотевшего стекла увидела его – того странного покупателя, который спросил её имя, и которому она сразу дала ответ. Что-то тёплое поднималось у неё в груди при воспоминании этой странной встречи.
        Она была хороша собой, и знала об этом, и за ней постоянно кто-то пытался ухаживать и когда она училась в техникуме, и когда пошла работать в этот магазин, да и церкви уже дважды сватались к ней. И если она один раз твердо отказала сама, то во второй раз, разобраться в своих чувствах, помог пресвитер – Василий Данилович. Всё произошло неожиданно. Однажды к ним в дом приехали в гости одна уважаемая семья служителя из соседнего региона вместе со своим старшим сыном. Получилось, что они гостили у них в доме, и за ужином полушутя зашел разговор о том, что вот мол у нас сын, а у вас дочь, может стоит им объединиться? Когда она услышала такие речи, то вспухнув убежала из-за стола к себе в комнату, и больше не выходила к гостям до самого их отъезда. Не сказать, что этот брат ей сосем не нравился, он был большим и высоким, достаточно привлекательным. Но всё же не всё в нём её устраивало, не хватало ему какого-то такта что ли? Вот и тогда, после того как они уехали, он через месяц приехал к ним в церковь и сделал ей предложение. Причём был очень удивлён её ответом, что ей нужно подумать и помолиться, сказав, что они же уже месяц тому назад всё решили тогда у неё за столом.
- Тося, какие размышления? Бог мне открыл, что ты должна стать моей женой!
Наши же родители обо всём тогда договорились! - напирал он.
- Подожди Саша. Я не знаю о чём договаривались твои родители, мои родители не о чём таком мне не сообщали. Да и причём здесь родители?
- Ну, как же, а родительское благословение?
- Да, это всё на своем месте, но жить то нам придётся самим. Я плохо тебя знаю и мне нужно время, чтобы разобраться самой в себе.
- Значит не пойдешь за меня?
- Не знаю, мне нужно подумать, помолится. Посоветоваться…
- С родителями? Но они согласны!
- Да, нет, с Богом. Наш пастор – Василий Данилович говорит, что брак по сути своей является самым важным решением после обращения человека к Богу, и от того как принимает решение человек, во многом зависит и его дальнейшая жизнь.
- Так я согласен. Ты из верующей хорошей семьи, я, можно сказать «потомственный баптист», что мешает нам создать крепкую благословенную семью? Ты же огорчишь родителей, если откажешь мне!
- Это почему?
- Так они практически были согласны на наш брак тогда у вас за ужином.
- Не знаю, не знаю. То шуточное ваше сватовство, на мой взгляд они не приняли всерьёз, да и мне кажется всё должно быть как-то по-другому…
- Тося, но что же мне теперь делать? Я за триста километров ехал к тебе, а теперь что «не солоно хлебавши» возвращаться назад?
- Знаешь, что Александр?! Возвращаться тебе в любом случае надо домой. Ты же не думал, что я сразу поеду с тобой? А свадьба, а благословение в церкви?
- Так ты согласна?!
- Нет, я пока не знаю. Мне нужно помолится какое-то время.
- День, неделю?
- Давай не будем спешить.
- Но мне всё ясно, я же сказал тебе, что Бог мне всё открыл!
- Тогда молись, чтобы и мне всё также стало ясно. Думаю, что мне понадобится для молитв и размышлений по такому важному вопросу не меньше месяца.
- Ладно, буду молится чтобы и тебе все так же Бог ясно открыл. Через месяц приеду за окончательным ответом, хорошо?
- Хорошо.
Они расстались, и как оказалось навсегда. Виной тому стали родители несостоявшегося жениха, которые распустили слух о состоявшейся помолвке их сына с Авдотьей. Слух этот разрастался и рос словно снежный ком, и подруги Авдотьи с некоторым укором высказали ей претензию.
- Тось, а почему ты нам ничего не говоришь? – спросили как-то её две близкие подруги.
- О чём?
- Так о твоей свадьбе с Александром!
- Кто вам такое сказал?
- Так об этом все говорят! Ещё бы, отхватила себе такого брата!
- Да никого я не отхватывала! Я ещё ничего не решила…
- Так ваша свадьба уже назначена.
- Как так, кто вам такое мог сказать?
- Да все говорят, мы уже у нашего пастора спрашивали кто будет вас сочитывать, он, или пастор той церкви?
- И что Василий Данилович вас ответил?
- Он, как и ты, сказал, что ничего о свадьбе пока не слышал, и просил нас пригласить тебя к нему на беседу по вопросу брака завтра после воскресного собрания.
- Вот и хорошо, что пригласил, я и сама собиралась к нему по этому вопросу идти за советом.
- Ой, Тоська! Какая ты счастливая!
- Девчонки вы о чём?
- Так о свадьбе!
- Я пока ничего не решила.
- Но ведь все уже об этом говорят?!
- Это-то и странно…


(окончание следует…..)