Путь-дорога фронтовая Ивана Новожилова

Уроженец подмосковной деревни Шемякино, Иван Александрович Новожилов (1922-1982) ушёл на фронт в ноябре 1941 года, воевал на Калининском фронте и  в Сталинграде. После второго ранения выписался из госпиталя и в конце мая 1943 года отправился на фронт. Вот  как он писал о дальнейшей своей службе: «Вечером с попутным товарным поездом отправились в запасной полк, находившийся на ст. Зверево. Дня через два мы были уже в запасном полку. Приехали мы рано утром. Нас поместили в сарай, где мы выспались, а утром позавтракали и поехали регистрироваться.

Как только нас построили, а к этому времени собралось нашего брата порядком, пришло командование полка. В первую очередь начали отбирать в учебный батальон. Наряду с другими товарищами в него попал и я. Зачислили меня в пулемётную роту. Пришли мы в расположение после обеда, и как обычно началась регистрация, затем размещение и знакомство с начальством и порядками.

На второй день началась новая жизнь: подъём, физзарядка, туалет, осмотр, затем два часа строевая и только после всего этого завтрак, а после завтрака снова занятия, и так до самого вечера, после чего чистка оружия, ужин, вечерняя поверка и отбой. Ввиду сокращённого времени занимались мы по двенадцать часов, что сильно переутомляло нас, притом занимались всё время в поле на открытом месте. Солнце палило нещадно, так что пот лился ручьями, и обмундирование за неделю покрывалось солью …

В выходной день подъём был на час позже, но строевая подготовка не отменялась. После завтрака шли на речушку, стирали обмундирование, производили починку его, затем шли в баню. После обеда строем вели в кино или на концерт, а иногда устраивали смотры. После всего этого было личное время, которое использовали для писем и отдыха.

Так проходили день за днём, неделя за неделей, и каждый новый день не приносил ничего нового, только и было на уме – учёба. Иногда в выходной день услышишь, как гуляет молодёжь в деревне, так сразу нападает грусть и воспоминание прошлого, когда ещё были дома и также гуляли ...

По истечению второго месяца нашей учёбы у нас произошло оживление, а именно, готовился не очередной выпуск младшего командного состава. Происходил отбор хороших учеников к допуску гос. экзаменов, куда попал и я. Вскоре приехала комиссия, и начались экзамены. Проверяли наши знания очень тщательно и строго, требовали чёткого и быстрого исполнения любых приказаний. Так продолжалось три дня. После этого несколько дней были снова занятия, но уже наш состав изменился в виду того, что многие не выдержали экзаменов, и были оставлены на продолжение учёбы, а мы занимались, в основном, командованием отделением и даже взводом.

В один прекрасный день, после обеда, нас выстроили на митинг, где был зачитан  приказ о присвоении звания, и после митинга нас начали обувать и одевать во всё новое. Тут впервые мы нацепили погоны младшего командного состава. Мне, как и большинству из нас, было присвоено звание младшего сержанта.

На второй день нас с оркестром отправили на пересылочный пункт для отправки на фронт. В пересылочном пункте, находящемся в городке Красный Сулин, нас ежедневно выводили на занятия, но никто не занимался, и напрасно командиры взводов кричали, ругались – всё было напрасно. Вместо занятий рассказывали анекдоты и всевозможные небылицы, а иногда где-нибудь под кустами спали. Через несколько дней нас отправили в часть, находящуюся на передовой в обороне.
 
Вечером наша группа, назначенная в 96-ю гвардейскую дивизию, вышла в путь.  Первый день мы прошли немного, и часов в 11 ночи расположились на ночлег возле деревни. На протяжении трёхдневного пути всегда были какие-нибудь происшествия: то влезут в хозяйский погреб и стащат что-нибудь, то обманным путём что-либо возьмут у хозяев или придумают что-либо в этом роде.

После прихода в расположение дивизии, нас разбили по полкам, батальонам, ротам и, наконец, по отделениям. Я был назначен командиром пулемётного отделения, находящегося в обороне. Ознакомившись с пулемётным расчётом, с местностью, вообще с жизнью отделения, я приступил к своим обязанностям.

Долго на передовой мне быть не пришлось. Нашу дивизию вывели во второй эшелон на отдых. Находились мы невдалеке от передовой и занимались изучением материальной части оружия, строевой подготовкой и уставами, а дней через 7 мы перешли в наступление, которое было начато с целью отвлечения сил противника с Курского направления, где шли ожесточённые бои. Первое время мы с небольшими трудностями продвигались вперёд, но дойдя до высоты «Саур-могила», встретили сильное сопротивление и вынуждены были остановиться. К вечеру немцы открыли по нам сильный огонь. Два пулемётных расчёта нашего взвода были уничтожены, а когда немцы перешли в наступление, мы открыли огонь, но наш пулемёт был засечён и вскоре разбит. Два человека из расчёта были ранены, остались мы трое, причём, без пулемёта, и были присоединены к стрелковому взводу. В этот вечер село «Саур-могильское», находящееся у подножия высоты, несколько раз переходило из рук в руки, но, в конце концов, мы прочно закрепили за собой занятые позиции. На второй день мы снова предприняли попытку выбить противника с высоты, но сильный огонь противника не давал нам продвигаться. Здесь- то меня и ранило осколком мины в ногу.

Выйдя с поля боя, я перевязал ногу и пошёл в санчасть. Из санчасти направили в санбат, затем на пересылочный пункт и, лишь после этого, в город Ростов, в госпиталь. В Ростове я пролежал всего 4 дня, после чего нас эвакуировали дальше в тыл.

После всех этих пересылочных пунктов остановились мы в полевом госпитале, расположенном на территории конезавода имени Будённого в Ростовской области. Чувствовали себя там вольно, ходили в деревню за арбузами, дынями, виноградом и другими фруктами и овощами, в общем, на месте никогда не сидели, а всегда где-нибудь путешествовали, и время летело очень быстро. Несмотря на плохое питание, я здорово поправился. В конце августа госпиталь расформировали, и нас перевели в другой госпиталь, находящийся в городе Таганроге. Жизнь там сильно ухудшилась: пойти в город не разрешалось, и сидели мы всё время в помещении. Время проводили за игрой в лото или рассказами всевозможных анекдотов и всяких небылиц.

В начале зимы нас выписали и направили в Мелитополь в запасной полк, а оттуда на Перекоп, в часть, находящуюся во втором эшелоне. В этой части мы занимались и готовились к наступлению или, вернее, к освобождению Крыма, которое началось только 8-го марта 1944 года. Бои на Перекопе были тяжёлые и длительные, неоднократно приходилось отбивать контратаки немцев, и лишь только к концу дня мы с боем выбили противника с четвёртого и последнего укрепления. Только тогда мы немного выпили трофейного шнапса и хорошо закусили, а в ночь вышли преследовать противника.

На следующий день к обеду мы вышли на новый огневой рубеж противника, так называемые Ишуньские позиции, которые были укреплены в основном железобетоном. Встреченные сильным огнём противника, мы вынуждены были остановиться и занять оборону. Сразу же началась подготовка к новым боям, подтягивалась артиллерия, подтягивались войска. Только лишь авиации не было препятствий, и она беспрерывно колошматила противника, разрушая укрепления противника и уничтожая скопление войск.

Через два дня, одновременным ударом со стороны Сиваша, обходным путём со стороны озера «Красное», и основного фронта, при поддержке авиации, артиллерии и танков мы выбили противника с этих сильных укреплений и погнали на юг.

Преследование противника нашей части досталось вдоль берега Чёрного моря, т.е. правого побережья Крыма. В сутки продвигались километров 40-50, но сопротивления немцев нигде не встречали, вплоть до самых подступов к Севастополю, где у них была заранее подготовлена оборонительная линия.

Снова началась подготовка к решающему наступлению. Противник против нас не принимал активных действий и только лишь изредка беспокоил артиллерийским огнём и авиацией. Погода стояла очень тёплая, и мы часто собирались группами и вспоминали прошлое - счастливое время, из-за чего становилось так грустно и обидно на этого проклятого врага, который нарушил покой миллионам честных людей, стремившихся к счастливой жизни. У всех появлялось стремление как можно быстрее разбить врага и вернуться к своим родным, к своим семьям и снова заняться мирным трудом. Но ещё большая часть нашей территории находилась у немцев, и ещё немало боёв надо было провести, чтобы окончательно разбить врага. Но это всё были только одни мечты, а впереди у нас стоял враг, сильно закрепившийся в горных массивах.

Только через месяц наши армии повели решительное наступление. На врага обрушились сотни тонн металла при двухдневном артобстреле и бомбёжках. Казалось бы, всё уничтожено, всё смешано с землёй, но при наступлении пехоты враг ещё сильно сопротивлялся, поэтому наступление наших войск было затруднительно и не только из-за сильного сопротивления, но и из-за сильно пересечённой местности. Приходилось взбираться на горные кручи, затем спускаться вниз и снова взбираться, и всё это под обстрелом. И как не трудно было, всё-таки мы ворвались на окраины города Севастополя, где снова пришлось остановиться – впереди находилась северная бухта, переправиться через которую было невозможно. Пришлось весь день готовиться к переправе. Работа кипела по поделкам плотов, а кругом стояла такая тишина, что казалось, в городе уже нет немцев, но это затишье было временное.

С наступлением темноты специальная штурмовая группа, в которую попал и я, погрузилась на плоты и направилась к тому берегу. Когда отплыли от берега метров пятьсот, немцы открыли по нашим плотам ураганный огонь, в результате которого вскоре вся наша флотилия была разбита, и только остатки от плотов, высоко поднятые над водой, так как к плотам были прикреплены пустые железные бочки, качались на лёгких волнах. И совсем немного нас осталось из всей группы на этих разбитых плотах. Под прикрытием нашей артиллерии мы понемногу двигались вперёд. Огонь противника значительно ослаб, и нам всё же удалось высадиться на том берегу. Тут же подошли и остальные, переправившиеся гораздо левее, на резиновых лодках. Совместными усилиями мы начали очищать город. Враг отходил из города, не принимая сильных боёв. Зажатые на мысе «Херсонес» немцы, потеряв надежды на эвакуацию, вынуждены были сдаться, и Крым был освобождён.

Вскоре все войска были переброшены с Крыма на другие фронта, только наша «Приморская армия» осталась для охраны освобождённого Крыма. Мы расположились невдалеке от города Симферополя, возле деревни Новая Константиновка. С первых же дней занялись устройством землянок возле деревни, а впоследствии были разбросаны по колхозам на уборку урожая. Вот здесь мы жили, как и дома: работали вместе с колхозниками, вечером шли гулять к девчатам и чувствовали себя как дома в мирное время. Так продолжалось до самой зимы.

Зимой нас перекинули в Румынию для наведения порядка. Конечно, и здесь мы были вольными казаками. Особых напряжённых моментов не было, только иногда приходилось выходить на вылавливание реакционных группировок, стремящихся подорвать снабжение фронта, а в остальном всё было тихо и спокойно.

В Румынии мы и узнали об окончании войны. Только тогда все убедились, что остались живы и скоро вернёмся домой.

В связи с окончанием войны некоторые части, в том числе и наша, подлежали расформированию, и мы маршевым порядком направились в Болгарию. Шли несколько суток и, в конце концов, пришли в Софию, а недалеко от города стояла одна дивизия, в которую нас и влили. Попал я в батальон во взвод автоматчиков. Здесь дисциплина была твёрдой, и новые порядки нам не нравились, но что делать, надо было привыкать. Так проходили день за днём, и наконец-то самые старшие товарищи поехали домой, а мы с нетерпением ждали своей очереди. Осенью я с группой товарищей был направлен в контрразведку дивизии, где находились в охране. Здесь, конечно, мы несли караульную службу, занятий не было, и, конечно, чувствовали себя гораздо лучше, чем в батальоне. Всё свободное время проводили в городе или в лесу. Месяца через полтора меня перевели в отдел контрразведки армии, где также несли караульную службу и иногда ездили куда-либо на задания. Жизнь в Болгарии мне очень нравилась. Народ болгары - очень простой, уважительный и гостеприимный. В Болгарии в основном занимаются сельским хозяйством, и, в особенности, развито садоводство, так что овощей и всевозможных фруктов очень много. Так проходили последние два года моей службы. За это время я сильно поправился и только мечтал поскорее вернуться домой, и этот день настал. 23-го ноября 1946 года нас отправили на пересылочный пункт и отправили домой».

Иван Александрович Новожилов был награждён орденом Славы 3 степени и медалями «За отвагу» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Он был одним из немногих, кому посчастливилось вернуться домой, 8 его односельчан погибли или пропали без вести в годы Великой Отечественной войны.