Рыбалка и иль не рыбалка

Рыбалка… и (иль) не рыбалка.
Ну, да обо всем понемногу. Много, однако, рыбалок приходилось мне видеть на своем веку. Однако, живу таки долго же, но это совсем даже не жалоба. Так, будучи на северах крайних, заполярных пришлось и там на этом поприще поучаствовать. И тогда показалось мне, что к местной рыбалке я отбил, иль отморозил свой вкус навсегда. Ну, это тогда, когда ты закидываешь спиннинг на перекатах и из девяти забросов раз, а то и того меньше блесна к тебе пустой возвращается. И то, - доложу вам как на духу, в таком это случае, если срывается рыбина у тебя прямо почти под ногами. Если чуть да подальше, хотя бы метров о пяти иль семи, то всенепременно другая рыба её практически тут же подхватить норовит, и она так с этой твоей блесной и делает. Рыбой же там называют ту лишь, которую вкушать сырой есть возможность. Это муксун, нельма, осетр, щёкур, форель, да вот и все, пожалуй. Окунь там, щука, чебак, ёрш, сазан, карп – сие не рыба, и есть сырой ты ея не моги, тем более, что там многих и не водится даже.
Так вот ловил с сотоварищем ту рыбу на перекатах, нельму, а примерно десять к одной нельме приходилось доставать щуку. И ту, которую возможно было отпустить мы, естественно отпускали, ибо, а и на кой же она нам там была, эта не рыба? Когда же приходилось выковыривать блесну из самых глубин, то не жильцом делалась такая щука и мы её забирали. А рыбалили будучи приехавшими на пароходике шишковать. Это значит шишку бить (заготавливать) с кедра. Ну, не в промышленном масштабе, а так только, для себя, то есть. Мешка примерно по четыре шишки на брата, не то по пять-шесть, но таки и это не важно.  И вот мы тогда с пятью примерно нельмами возвращаемся с перекатов на кораблик. И встречают нас «шишкари» наши матюками громкими, при том отборными. – Дескать, на кой же вы…. (тут матюки обильные) загубили щуки-то столько, сволочи?! Мы объясняемся, что то уже невозвратная, а так-то мы её отпускали всю. - А эту-то девать куда теперь?! – вопрошают нас снова со матюками, наши опять матершинники. – Никто ж не берет, никому не нужна щука, и все сплошь брать её отказываются. А мы ж накануне у хантов, у рыбаков выменяли ящиков с десять муксуна с щекуром на выстрелы. По таксе меняли: один выстрел за один хвост рыбы(!!!)… Выстрел стоил копеек пять тогда. Пятьдесят копеек – пачка из десяти выстрелов.
 И нам еще с того печальней делается, хотя мы подозревали, что картина примерно такая и будет на корабле. Ну, так а мы ж не за щукой ходили, а мы ходили рыбачить за нельмами. Один все же отозвался, смиловался, сказал – возьму, мол, раз уже такое дело, отдам матери, та хоть свиней ими покормит что ли, деваться, мол, некуда, уже не выбрасывать же… - кощунство же это.
И там же, на корабле нашем, еще два рыбака (один из них я опять) ходят по палубе теперь, один на встречу другому с спиннингами, а корабль носом в брег почти упирается, т.е. не далеко его корма от того берега располагается. И мы, значится так и рыбачим. Один с одной стороны идет по часовой стрелке, к примеру, другой же навстречу ему – против часовой и со другой стороны движется. А блесны ставили самые огромные, и крючки чуть подломленные, чтобы значит не очень бы хорошо зацеплялась бы. Щука, размером с кило примерно, малек по тем северным меркам. И такие снасти специально заточены так были, чтоб рыбачилось интересней, и чтобы её меньше травмировать. Так если уже зацепится какая покрепше, то и не вытаскивать её чтобы, а так, потрясти немного снастью, и она чтобы отваливалась. А остальной народ наблюдения производит, как там у нас  это дело всё продвигается. Ну, и шутки там, прибаутки тоже самые разнообразные. А мы ходим навстречу друг дружке,  и мы так и рыбалим, значится. А щуки той хоть ты там ею пруд пруди, видимо её там невидимо. Цельными стаями за нашими блеснами они, эти щуки гоняются, и то одна хватанет-атакует, то другая, то ажно несколько их сразу накидываются. – Забавно так, вот мы и развлекаемся. И зрители тоже за это всё радуются, советуют, комментируют. А на самой корме у нас, еще один рыбак располагается. Клочек его звали тогда, потому как Клочков его была такая фамилия. И он на кишки рыбьи рыбу удит удилищем. Ни поплавка там у него, ни у него там грузила. А только крючок да кусок веревки обычной, и палка вместо удилишка; А  на крючке кишки, много их, и они длинные…. Клочку все советуют, - ты, - говорят эти все, сыми те кишки, и обязательно она у тебя, при том сразу же почти, всяко поймается. На что Клочек отвечает резонно так и рассудительно – а же, - говорит он, - на кой мне она? И продолжает лов на то, что он и ловит. И результат его этакий его,  что тоже вполне очевидно, не может не радовать, и результат его рыбалки его радует. Клочек рыбалит и так же как мы почти, радуется.
После таких рыбалок, полагал я, здешняя, уральская рыбалка вряд ли меня уже когда ни будь не то чтобы обрадует, но и хоть бы сколько ни будь заинтересует. Тем более, что и рыбы-то как таковой нетути здеся… Вот, правда, форель стали разводить тут и там в последнее время. А форель – это тоже рыба. Ну, да это всё платники… А это как, для меня-то уж точно так, - как любовь что ли продажная. – Движения есть, а только же мало этого… И душа не лежит. А все остальное наоборот лежит и не поднимается на такое.
Так я думал тогда, будучи рыбаком и любителем северным.
Ан, нет таки. И хорошо, что оказалось не так это. Или частично не так. Ибо страсть к чебаку, или любой другой водоплавающей с чешуей остыла сильно. А ко малькам навсегда. А любая рыба теперь меньше грамм 250-300 – малёк, как по мне, и на такого малька я не хожу на рыбалку. Другое дело, если случайно клюнет, особенно если заглотит смертельно, то беру, конечно на сюрприз для кота или кошки. Но кайфа с того не испытываю. Таким образом стал я любителем ловли тут карпа, или карася на худой на конец, но, таки если последние хоть бы мал-мало дельные, или достойные…
Теперь о местной малость рыбалке.
Так, совершенно недавно, поехали со товарищем… на рыбалку. Всё и всяк честь по чести, с гитарою, с дровами, хотя и с лодками и удочками, и, кстати сказать, - даже без девушек. И так и пошло всё как и обычно. Приехали часика в три, надулись, а примерно в четыре вечера мы с ним уже на воде обозначились. Кинулись, значится, удочками и наблюдаем сидим. И я так и наблюдаю в основном, он же нет-нет да и вытаскивает. – Поклевывает у него, значится. А я тут же, неподалеку сижу, и за ним мне наблюдение вести куда веселей нежели за поплавками за собственными. – Ни одной тебе даже поклевочки, и ни единственного тебе шевеления или тычка, выражаясь по-рыбацки и образно. Меж тем черви у нас с ним общие, - я собственноручно загодя накопал на огороде на собственном. Опарик тоже почти одинаковый, - это уже он приобрел  перед рыбалкою. Подкормка тоже из одного ведра, - там каша какая-то с жмыхом (его каша и жмых) мной опять же лишь хорошо перемешанные. Сидим. Он рыбачит. Я рыбачу, но в основном за ним наблюдаю. И мысли же самые разнообразные меня при том посещают. Навещают даже не очень хорошие мысли, совершенно такие до этого дела подходить ни сколь не стесняются. – Толи, - думаю, - снасти у меня чуть да другие. А толи леска у меня для  этого карася шибко толстая. – Таки же для карпа у меня снасть-то заточенная. А толи, думаю, тяжеловато ему к этой снасти моей приноровиться. А толи и крючок тоже большой у меня (в смысле на удочке). Долго сижу так. долго думаю. Переехал пару раз. Подкормился везде, - всё как положено… А результат одинаковый – он подлавливает, я наблюдаю как он подлавливает, с мыслями в беседах участвую, - размышляю обо многом, так значится. Потом уже, почти совсем уже ближе к вечеру, уговорил-таки он меня к нему опять и даже поближе обустроиться. И я так и поступил. Подплыл к нему ближе. Ближе чем в первый раз от него располагался. Закидываю и вылавливаю аж цельных три штучки; Не сразу, правда, а в течение времени вполне продолжительного... А за то же время он штук, да наверное с десять или пятнадцать вытащил. Не сказать, что прямо уже так часто, но таки выудил. Самая главная мысль моя – на кой хрен я вообще сюда приперся? И далековато… и результат-то плачевный… И же с таким результатом я не то чтобы поближе, но и в ванной собственной мог просидеть бы… И на любом ином водоеме хуже бы, ну вот тебе сто пудов, не было бы… Но, в основном думалось о несовершенстве снастей. Надо бы, думаю, значительно сильно их переделать бы… Что ли по последнему по слову рыбацкому.
Так и выплыли. У него килограмм пять, пожалуй, или чуть более, у меня же всё те-же три рыбки. И мне за это не оченно радостно.
Ну, а дальше что, - далее мы поужинали. Костерчик соорудили, гитару наладили. Поиздевались над песнями, разговоры поразговаривали. И, я правда не…, а он таки горькой водицы душевно испил. Я же не имею, и давно уже, к этому делу никакого пристрастия. Раньше имел, а теперь не… - освободился от этой зависимости. Тут одна ремарочка важная, и нужная так же. – Нет, не алкаш я.. и алкашом не был ни разу. Хотя вся наша «банда», все друзья мои (почти, конечно же) – сплошь алкаши, и особенно из них многие. Хотя и жесткой зависимости как таковой почти ни у кого не было. Ну, это такая зависимость, когда кроме неё родной вообще ни о чем думать не хочется. А то и если хочется, но не можется, и не думается. И тогда такой человек трясется только и думает где и чего бы ему испить… А потом снова трясется он и думает об этом же. И так, пока его из такого круга не вырвет кто ни будь. Повторюсь у меня жесткача такого не было, жесткой сцепки такой, хотя и злоупотреблять приходилось даже неделями. Потому и понимание такое, оченно плотное во этом ракурсе всяк имеется. Путь не поверят многие, скажу по секрету, сам не поверил бы, когда бы не приходилось на себе столько всего испробовать. Но, как ты не крути, а зависимость-таки имела место быть. И вот какая это из зависимостей. Вот иду на свадьбу, или на день рождения я… и ассоциация такая – выпьем сейчас там, с друзьями, в кругу друзей и будем веселиться потом. Так и происходило всегда, выпивали и веселились. Разрыв же такой зависимости произошел от осознания, что нет связи меж выпиванием и увеселением. Ибо и на похоронах люди пьют, но не шибко им при этом весело. Так и разорвал эту порочную связь я свою. И теперь веселюсь, не взирая на свою трезвенность, благо – этого добра у мене, как и дури любой иной оченно даже много водится. Не надо теперь пить мне для развеселения, или для куража. Всего у меня хватает, честное слово, а то и  на много больше еще и без этого, без возлияния. Вот только в посдедующих му-беседах я уже стараюсь участия не принимать, да и не получается. Пьяный трезвому не товарищ, - сие оченно верно подмечено, ибо разные языки. И сие каждый, будучи трезвым, завсегда проповедует, осуждая чрезмерно выпивших, или валяющихся от этого дела на улицах тут и там… Хотя, будучи в таком приблизительно состоянии они так вовсе не думают. Ведь тогда кажется им, что не понимающие их, таковых и хорошеньких, очень обделены пониманием… Ну, или примерно так. Повторюсь опыт у меня в этой части огромный просто, ибо самые разные я повидал состояния  нестояния… С того и говорю вам такое вполне ответственно.
Ну, а мы, значится тем временем всё на той же, на рыбалочке… Песен испели, и поговорили. И все хорошо бы, но товарищ мой устал малость, и совсем скоро уже расписался полностью, и почти что отбыл во вне. Конечно, во многом благодаря жиже этой горькой и огненной. – Усну, - говорит он, - прямо тут, возле костра. И ты мне при том даже не смей мешать. А погоды-то у нас тута хотя и южно…, но таки все же еще и уральские. И если днем полноценнейший тридатничек маялся, то ночью все десять только теплились, если и не меньше еще. А под самое –то утро, и вовсе стало мне до неприличия почти что холодно, несмотря на всю одежонку мою полностью понадетую. Загнал я его в автомобиль, не то боязливо все же… - Оставил бы человек почки, хоть бы и у самого у костра на земле, и что же в этом,  - скажите вы мне, - хорошего? Как самому-то жить, будучи трезвым при том, после такого этого…. Ну, загнал его, хотя он и не хотел, и упирался он малость. А сам – думаю, - а и чего мне, и еще посидел у костерка. Помычал песен… Вокруг-то вообще ни-ко-го…- Красота!!! И тишина!... Вообще не слышно даже никого, и не видно, и до того ж хорошо с этого. Еще, - думаю, - лягу, и вдруг да и разосплюсь… И не захочу выплывать. Да и логично же, - чего там делать-то, в озере, при наличии такой вечерней рыбалки? И мысли вечерние мне именно об этом весь этот вечер намякивали.
 Однако, подзамерз не на шутку, и решил – надо плыть, а хоть бы и для согрева пускай. Разбудил товарища, - тот говорит, что еще покемарит мал-мало, и плыть он пока не желает. Ну, пусть хоть и так, а я все же поплыл. Выплываю. Поскоку торопиться незачем, да и особенно некуда, и согреву пущего для, проплыл дальше на много чем мы с  ним вечером рыбачили. Огляделся. – Все примерно везде одинаково. И глубина, и вода сплошь везде прозрачная, и травы во множестве и небо, и ветер, - словом, почти всё и везде одинаково. Встал, привязался, подкинул прикормки, стою… жду…. Четыре утра при этом было уже. И уже стало совсем светло.
С полчаса простоял, - ноли, т.е. как и вчера. Думаю, - надо бы во камышики что ли заплыть, и там в них окошечко такое, аккурат имеется. Но не долго так думалось – стало поклевывать. Не шибко чтоб часто, но таки уже на много веселей чем никак. Стою, подлавливаю. Так до восьми простоял, примерно. И вот клевать перестало почти. Отвязался, поплыл-поехал во камыши посмотреть в то «окошко». – Хорошо в камышах, но только с снастью моей там делать нечего. У меня удочки с тонкими кончиками, и если хоть чуть да в сторону карась уведет, то и достать его оттуда будет почти невозможно. Или того еще хуже – зацепит он снасть за камыш, - и тогда вовсе беда. - Придется сниматься, плыть чтоб отцепляться. Потом возвращаться, привязываться. А это же шум, ерзанье лишнее, а тут и так не клюет почти… В общем, прикинул, что не удачный план, при моих на то возможностях. – Плыву на вчерашние места. Меж тем вижу кореша своего на берегу,  - ходит, что означает вполне живой. Думаю – он тоже на воду, видимо, собирается. Девять часов на часах. Он, аккурат мне звонит, - как, мол, дела, - это он так интересуется. – Килограмма, - говорю ему три или четыре взял. Спрашиваю, выплываешь ли? Он, отвечает что уже и лодку смотал, и плыть совсем не имеет желания. - А я тогда на твоё место встаю,  - говорю….  – Вставай, - отвечает.
Встаю. Эх, думаю, а ведь же могли бы и эти ребята занять, и уже давно это его место… Тут неподалеку заехала машина и два рыбака вместе с ней; И они стоят где-то недалеко, и даже слыхать хорошо как и о чем они про меж собой переговариваются. Я то, думал когда выплывал, что он следом выплывать будет, лишь кемарнёт еще самую малость. А тут вона чего, и уже девять часов на дворе, и на часах столько же. Пока говорил по телефону, аккурат меня на его место лова ветром снесло. Проехался прям по нему, но ничего, думаю…. Подожду, подкормлюсь… подойдет рыба и будет клевать. Отплываю к камышику, вяжусь, стою… Ноль. Или ничего… И тишина. И ветерок только, и тот не шибко чтобы очень какой-то большой.
Не рыбалка.
Это уже не рыбалка, что это не знаю ещё, но не рыбалка, - это уж точно… И вот почему. Совсем не долго, хотя и долго длилась рыбалка. Это сперва так. На этом месте. Уже я отчаиваться стал, что «ноль» и «ноль», или «пусто-пусто» как в домино… А таки же и я сам распугал её всю тут, даже если она и была, пока говорил по телефону, а меня про меж тем ветром несло не туда куда мне было надо. Однако минут тридцать-сорок прошло уж, и уже бы пора уже…. А она ни фи га. А и чего делать? - думаю… А у меня же еще аж почти полведра прикормки. А и куда мне теперь всё это?! Кидаю в воду, - ну не пропадать же добру. Уже ведь не на берегу оставлять это всё, как, кстати, многие делают. Кидаю… И…   И… вот и пошла нерыбалка. Сразу как-то, враз, и одновременно… На обе удочки.
Чтобы ловить было легче, а ветерок дул малость, и поплавок относило к камышику… И вот, чтоб уменьшить это неудобство такое, я глубину малость добавил. Чтобы приманка на дно ложилась, и не сносило бы поплавок, - так и закидывать-перекидывать всяк было б поменьше. И вот понеслось оно…
Кидаю, - раз-два-три…. Это быстрый счет, меньше трех секунд. За это время приманка достигает до дна. И как только поплавок кладется на полубок, то раз-два…. Не раз-два-три, нет, т.к. раз-два-три ни разу (!) не было. А только раз и два… и даже без «И»… А только раз-два и тяни… И он там есть… И даже если поплавок вообще нисколько не дергался. – Только он приподнялся хоть малость из горизонтального положения – раз-два и тяни… - и там есть, и только так. 
А если не поднимается от горизонтального на раз-два-три значит или он сидит уже, карась, или, ждем еще раз-два-три и тянем… И если карася нет там, то снасть зацепилась сама за себя… крючок за поплавок, или еще как-то что-то прилипло и наживка не тонет. – Отцепляем, или просто перезабрасываем и…
И снова раз-два-три – поплавок отрывается от воды чуть-чуть, и уже дергается. Или в крайнем случае «раз-два» и он дергается. И если дергается не сильно, то потихоньку, но тянем. То, видимо, карась не может со дна поднять наживку, и старается, выкапывает её, а когда потянешь тихонько, то она шевельнется, и он её уже основательно так заглатывает, ажно за самые за гланды. Вытаскиваем его, отцепляем…. Иногда поправляем наживку и заброс снова, туда же…. И снова всё то же самое. Три секунды, и вытаскиваем. Или три те же секунды и вытаскиваем чтоб перезабросить, ибо у наживки никак утонуть не получается. В этот торжественный и крайне редкий момент, пока она не тонет, быстренько достаем наживку (готовим её загодя), затем вытаскиваем… Поправляем леску, освежаем наживку, добавляя к чистейшим остаткам лохмотьев того же опарика. И айда её снова опять… Туда же… И все опять то же самое. Раз-два-три – поплавок отрывается от воды и клюет…, т.е. дергается. Или раз-два и клюёт… И тянешь тихонько, а он уже там… И только так. И он, конечно, нет-нет да отрывается, но в основном достаешь его. И это не рыбалка, конечно, это сплошь доставалка какая-то. И так на протяжении часа, примерно, - полутора… Ни вздохнуть тебе, как и не пёрнуть, говоря образно. Одно и тоже, и всяк только одно к одному. И какая там снасть? Какая там толщина лески?! Какого там этот крючок долбаный номер?! – Вообще не важно. Как и не важно даже какая наживка там. – Вот уже почти там вовсе нет ни-че-го уже от неё… Дай, думаю, хоть бы воды попью малость, - таки притомился уж. – Какой там!… - Раз –два-три и тащи… Тащу, и там уже она. Отцепляю, кидаю… И все по новой. От наживки одна шелуха, шкурка пустая, почти аж прозрачная. Сколь уже на неё выловлено. Уже давно не поправляешь даже. Не то чтобы там жало прикрыть, или ровней или еще более ровней насадить. - Какой там «бутерброд» или там «винегрет» (как разновидность наживки сложной), только одно знай… - Кидай, раз-два-три – поплавок притонул, - раз-два и тяни. Здесь раз-два – повторюсь – это не две секунды. И «три» здесь ну ни разу не было… А только раз-два, быстро так…. Или уже он там сидит, или потянешь и он в процессе подтяжки подсядет, в смысле - зацепится. И не рыбачишь, - вычерпываешь… Одного за другим… И не боятся же ни всплесков, ни буйства уже зацепленного. – Там видимо жор у них, борьба, и их там видимо, видимо-аж-нивидимо. И ни тебе передышки, ни тебе паузы хоть бы какой. А только черпание и вычерпывание.
Звонит товарищ мой… - Как, мол? Отвечаю – как из пулемета, а то и быстрей даже. Едва успеваю. Плыви, - говорю, - если карась-рыба интересует тебя. И доставание такое продолжается до тех пор примерно пока дружок мой не подплыл. Он встал неподалеку и закидывал почти на то же самое место что и я. А только против пяти-десяти моих, выудил он одного. А у меня, хоть и пореже, но клевало аж жутко. Хотел было сказать давно, но не давно, а вообще никогда я такого прежде не видывал.
Товарищ посидел, зацепился, еще посидел… да и стал отвязываться. Потом отцепляться. Клевать стало хуже, хотя сперва (пока отцеплялся) еще и клевало. Он отбыл на берег, а я говорю еще часика два посижу, пожалуй. А только после того как он уехал, я уже ни одного не поймал более. Сперва хотел, а после и не старался даже. Отдышался мал-мало, огляделся, перевел дыхание, да и сам тоже стал отвязываться. – Снялся, поплыл.
Вот же интересно еще что. Недалеко сидели те, рыбаков парочка, и про меж них разговоры сугубо тоже рыбацкие. – О, клеванул!!! Или: Ах ты, сабак такой, сорвался таки!!! С матами правда жестоко сильными и столь же болезненными. Но, говорит сие за то только, что таки клевало у них. Чего про себя я сказать категорически не могу. У меня не клевало, и часто действительно было так, т.к. поклевки как таковой не было. Но, я и при том доставал снасть, а он уже сидел там… То есть он на лету хватал крючок и «вполводы» стоял так, пережевывал, а толи и еще продолжал ожидать, пока  там с неба не упадет следующее…
Толи семнадцать кило, не то все восемнадцать начерпал я таким образом.
Давненько, доложу вам, так не рыбачил. Нет же, вообще так не рыбалил я никогда. Да и не рыбалка это была, а была это черпалка какая-то. А толи же мне опять таки всё это «такое» показывают, как показывают и показывали, и давно уже, многое.
И есть еще множество хороших слов по этому поводу, ну да додумайте уже о том как-то самостоятельно.

18,06,21