Нарисуйте мне небо Колымы

 Почему - то именно так, захотелось назвать цикл рассказов – воспоминаний, о нашем недолгом пребывании в этих неповторимых по своей красоте краях. Вот уж почти сорок лет прошло, а картинки – воспоминания о тех местах накрепко засели в памяти. Вообще то, северное небо, по - моему нарисовать невозможно. Неважно, Ямал, это, Чукотка, или Колыма, мне кажется люди еще не придумали таких красок. Увидеть их можно только в собственном воображении. Так же, как вижу я. Именно поэтому, захотелось поделиться своими впечатлениями, кто знает, может быть вам, хотя бы мысленно, повезёт увидеть то, что посчастливилось видеть мне.
Посвятить этот цикл рассказов, хочу своей жене Гале, которая бесстрашно бросилась в эту авантюру и вот уже почти сорок лет терпит меня рядом.
А еще Серёге, который, хоть и очень далеко теперь, но в памяти моей остаётся верным моим товарищем и настоящим другом.
Это не документальный рассказ и уж тем более не мемуары, хоть я и сохранил некоторые реальные имена и географические названия. 



Мечта

Итак, мечта, это свой дом, с садом, с огородом. Дом должен быть большим, чтобы у каждого своя комната.
Мы молодые, чуть за двадцать. Все дороги открыты, нет преград. Трудности? Да ну, о чём вы?
 А давайте рванём на Колыму, денег на мечту заработаем. Мы с супругой и друг семьи. Почему на Колыму? Всё просто. Где –то там, в посёлке с трудно произносимым названием, живёт семья двоюродного брата жены. Согласен. Авантюра. Но как романтично!
Старенький дребезжащий АН 24, везёт нас из Кустаная в Новосибирск. Середина мая, в Новосибирске за 30. Едва дожили до рейса, в ночь нас умчал трудяга ИЛ – 18. В полной темноте, за иллюминатором, только призрачные очертания винтов, да факелы, на земле. Горит попутный газ из нефтяных скважин, никогда бы не подумал, что так много.
Посадка в Якутске, мы не были готовы к этому – 2, мой тоненький приталенный пиджачок, не греет. Жену трясет в вязаной кофте, пожертвовал пиджак. Серёга теплолюбивый, но держится. Аэропорт, потом опять ставший почти родным ИЛ и через три часа Магадан. Кажется, что это всё, но опять АН – 24, готовится к взлёту. Задняя часть салона заполнена какими - то странными людьми, совсем не похожими на нас, которые «за туманом». Это старатели. Вот они, едут за деньгами. Если повезёт, за один сезон можно и дом, и машину и на погулять останется. Но так везёт редко. Потому, они и ездят год за годом, а потом привыкают. И уже не могут без Колымы, несмотря на то, что на «материке», есть всё и дом, и машина и семья. А им снятся худенькие, зябнущие на ветру лиственницы на сопках, вагончики, в которых приходится жить, да полчища огромных комаров.

Но всё это я узнал потом. Самолёт стоял в начале полосы, готовясь к взлёту, а старатели, наливали по первой. Старичок АН 24, резво стартанул и мне показалось, что почти сразу пошел чуть ли не вертикально вверх, одновременно свалившись, на левое крыло. Стало муторно, я повернулся к мужикам, они наливали по второй. А самолёт по спирали набрав высоту, повёз нас в Сусуман.

Сусуман, районный центр в Магаданской области, расположен на знаменитом Колымском тракте, а по сути, обыкновенной грунтовой дороге. По ней нам ехать еще 70 км до Бурхалы. На удивление быстро находим попутный транспорт, старенький, переоборудованный в фургон для грузовых перевозок, ЛаЗ. Но есть и парочка пассажирских сидений. Водитель, весёлый парень, всю дорогу, рассказывает дорожные байки, иногда отвлекаясь, чтобы обратить наше внимание, на особенно примечательные места. Вот так, за совсем небольшие деньги, у нас есть еще и обалденный гид. Как по нам, так вокруг всё интересно. Сопки раскрашены в нежно – зелёный цвет. Это цвет молодой хвои лиственниц, деревьев, которые осенью сбрасывают своё колючее платье, а по весне обретают опять. Дорога поднимается всё выше и мне начинает казаться, что мы опять летим.

Бурхалинский перевал. Мы выходим подышать, водитель оживлённо беседует с встреченными знакомыми. Мне почему - то кажется, что он здесь знает всех. Подхожу к обрыву, там внизу, на самом дне много малюсеньких шин, как будто рассыпали баранки.
- Да идиоты, специально привозят сюда старые покрышки, чтобы посмотреть, как они катятся. Как дети, ей богу. – это Сергей, наш водитель, помолчав, добавил - Сам лет десять назад, спустил туда парочку. Молодой был.
 По моим предположениям, десять лет назад ему было лет 14. Смеётся 
- Не угадал, мне 25 было. Это Север меня сохранил.
Именно так, Север, уважительно.
Едем. Теперь дорога еле заметно, уходит вниз. Впереди «тёщин язык», дорога далеко сворачивает в распадок, делая вытянутую дугу длиной в пару километров, возвращается по другой строне, там впереди, метрах в трёхстах хорошо видно попутные машины проехавшие этот крюк. Автобус шипя тормозами, останавливается на самом краю обрыва. Водила объявляет
- Ждём -  улыбнувшись добавляет не дожидаясь вопросов - Камаз видишь, ща проедет и мы двинемся
- Дорога узкая? – спрашиваю я
- С этими ребятами любая дорога узкой покажется. Видишь контейнер в кузове. Золото везут.
- А если дорогу перегородить? – спрашивает Серёга.
- Там движок мощный, бампер усиленный, с дороги сметёт, не заметит. И не остановится, это обиднее всего – шутит водитель, кстати, тоже Сергей.
- А если засаду устроить -  не унимается Серёга.
 Поворачивается, смотрит на нас внимательно
- Там в кабине, трое с автоматами, и хрен знает, какие еще сюрпризы. Да и потом куда ты денешься с этим золотом? Во первых, оно не очищенное, а тебя искать будут все менты Колымы, да еще и подмогу пришлют. Оно тебе надо?
 Помолчал
- Во вторых, если знаешь, как вывезти и где сбыть, здесь золото везде, хочешь, ковыряй около любого ручья.
 И замолчал, километров на семь.
- Полевой, участок прииска «Бурхала», почти приехали. И еще, ребята, поменьше вопросов про золото. Это у меня в кузове золото. Бывает и его вожу, колечки, цепочки и еще разные финтифлюшки. Вот у меня на родине руду железную добывают, это сырьё, для производства железа. Так и здешнее золото, это сырьё. Только если я утащу ведро руды никто и не заметит, а за пару грамм золота можно присесть надолго. Ну вот, приехали. Удачи вам.
Автобус шипит тормозами, замерев прямо у входа в контору.

Главный инженер прииска «Бурхала», долго рассматривал наши документы.
- Почему именно на «Совнархозный»?
- У меня брат двоюродный там, механиком работает – говорит жена.
- Дааа! И кто у нас брат?
- Краевский. Борис.
- Ну да был механиком, подменял на время отпуска - и заметив наше разочарование – он вообще то бригадир монтажников, а это, у нас, покруче механика.
- С тобой всё понятно. Там на участке бегает тракторишко, считай он твой – это мне - жена конечно с тобой поедет. Куда ж её декабристку. Позвоню начальнику участка, может найдёт для неё работу какую.
- Ну а с тобой так поступим - это уже Серёге – по документам, ты электрик, с опытом работы. А сам как считаешь, ты хороший электрик?
- Хороший - нагло и уверенно говорит Серёга
- Молодец! Вот только, хороший электрик, на «Совнархозном» есть, а на «Полевом» очень нужен. Согласен?
- Хотелось бы вместе конечно. Но я так понимаю у меня нет выбора.
- Ну вот и договорились – сказал протягивая нам документы – завтра езжайте в Ягодное, на медкомиссию, в конце недели будет вертолёт, жить будете в гостинице, я сейчас позвоню.

Вот так, всё просто и обыденно. Пять дней прошли в заботах, поездка в райцентр, на медкомиссию, запомнилась, посещением рыбного магазина. Только селёдки было 9 бочек, разнообразного посола, а еще была свежая, маринованная и еще, и еще, и еще. Что говорить, про другую рыбу. Икра, кальмары, какие - то трубочники, огромные поленья копченой горбуши, от всего этого изобилия кружилась голова, хотелось сразу и всего, но разум победил. Купили селёдочки пряного посола (как привыкли), а еще, диковинной для нас арахисовой халвы.
Ходили на сопку, за гостиницей, я фотографировал, Галя собирала бруснику прошлогоднюю. Вкусная! Серёга дурачился, но всем было грустно.

Вечером провожали Серёгу, Галя даже всплакнула. Пообещали друг другу писать (насколько, нам сейчас удобно жить, с мобильной связью)
Наше вынужденное безделье, еще и оплачивалось, проживание в ведомственной гостинице и питание были бесплатными, а мне уже шла зарплата.
Кормили хорошо и вкусно, впрочем, как в почти всех столовых страны, вот только борщ был не с цыплёнком, а с трубочником, а еще компот из брусники. Потом мы узнали, что напиток этот, обладает мочегонным свойством, а тогда удивлялись, почему дорогу от столовой до гостиницы, преодолевалась, быстрым шагом, с обязательным финишем в туалете.

Вот наконец и вертолёт, опять летим. Только теперь с грохотом. Как же шумно в Ми 8 и жестко. Чтобы тебя услышали, надо кричать, прямо в ухо.  Поэтому в основном молчим или объясняемся знаками. Да и о чём говорить, насмотрелись на землю с высоты, не впечатляет. По зимнику, до «Совнархозного» 100 километров, вертолёт летит прямо и через 40 минут, мы приземляемся.

К вертолёту, обычно выходили все, кто был на посёлке. Это не ошибка, мы тоже не сразу привыкли говорить не «в», а именно «на посёлке». Да и какая разница, в общем то? Нас встречали родственники, сразу две семьи, обнялись как будто старые знакомые, хоть и встретились впервые. За исключением Гали с Борисом, да и они не виделись, лет десять. Прямо от вертолётки (площадки, выполнявшей роль аэродрома) вверх, по пологому склону сопки, тянулась длинная улица, по бокам которой прилепились разномастные дома и домики. Были здесь домишки с огородиками и теплицами и длинное общежитие, для одиноких, балкИ из вагончиков и парочка двухэтажных, многоквартирных домов, смотревшихся здесь нелепо. На уровне вертолётки, только с другой стороны улицы, скрытые от глаз, располагались, котельная и мастерская. А мы шли вверх по улице, мимо магазина, а дальше были еще контора, довольно приличный клуб, детский сад, школа, столовая, еще одно общежитие, только для семейных и ферма. Да, самая настоящая ферма, с десяток коров и бычок.

Рядом располагались какие - то склады, а дальше, дорога съёжившись до тропинки, петляя между кустов кедрового стланника, вела к самой вершине «сопки Любви».
Наверное, были основания, для такого названия, но легенд об этом, нам никто не рассказывал, народ здесь проживал в основном временный, хотя были и потомки, «врагов народа», которые родились и состарились здесь.
Мы с мужиками курили, на крылечке дома, который стоял над уходившим вниз крутым склоном, десятилетиями использовавшимся как свалка. Зато дальше, открывался великолепный вид на большую долину, пока еще заполненную ледяными холмами. Для нас, жителей степей, горы льда высотой в несколько метров, в диковинку. Удивительным было и то, что эти айсберги были изрезаны лабиринтами пещер, промытыми бесчисленными ручьями, ручейками, ключами и ключиками. С одной стороны, долина переходила в редкие сопки, а с другой, сплошной стеной высился один из отрогов хребта Черского.
Мужики рассказывали, что там, за хребтом, находится знаменитый ручей Кыргалях, на котором нашли мамонтёнка Диму. А прямо, в тридцати километрах, находится озеро Граничное, на которое они ходят зимой на рыбалку. Пешком???
Моё воображение рисует, богатые уловы с которыми усталые рыболовы возвращаются домой. Борис с Олегом снисходительно улыбаются. Несколько десятков хвостов, небольшой рыбки, мальмы, хоть и из лососёвых, годящейся, по их же словам, только на строганину.

А вообще то, нам здесь понравилось. Прохладней чем в Новосибирске, неделю назад (как это было давно). Зато, воздух необыкновенный! Не ароматизированный пока еще, запахами цветущих растений, как у нас, в бесконечной Тургайской степи, а сам по себе необъяснимо «вкусный». Мы с Галей, до вечера, по детски восторгались, необыкновенными, по нашим понятиям растениями, предметами укладом жизни «А вон там видишь…? А это зачем? А вооон тот ручей как называется?»
«Старожилы» и даже их дети, понимающе улыбались и переглядывались пожимая плечами. Наверное, вспоминали себя.