Самый белый день

Сперматозоид завис в небе как воздушный змей, которого по неосторожности отпустил ребенок великана.
Теперь решено без возврата: конец света неминуем и очевидно запущен с чьего-то другого конца. Который, возможно, находился в другом конце Галактики.
Несмотря на всю комичность и пошлость происходящего, это было необычайно красиво. Наверное, все становится максимально красивым и значимым, когда скоро закончится. Исполинская гладкая голова сперматозоида неспешно, но неминуемо двигалась к земле. Жгутик позади него плавно развевался вытянутым белым знаменем сдавшейся планеты.
Отбиваться от космических сперматозоидов можно только в верхних слоях атмосферы. На это были брошены все вооруженные силы земного шара. Почти неделю небо пылало раскатами ракет, искрилось очередями крупнокалиберных орудий и даже редкими взрывами героев-камикадзе, что направляли свои истребители прямо в равнодушные головы космического семени.
Все зенитки расплавили свои стволы, все гранатометы исплевались разрывными зарядами, и все же один, не самый большой, но самый юркий змееныш проскочил через все преграды и вот уже мог позволить себе вальяжно двигаться к цели.
Ник и Эмма уже смирились с тем, что дни планеты сочтены. Ученые поведали, что в нижних слоях атмосферы броня космической кончи максимально крепкая и пробить ее уже ничто не сможет. Поэтому влюбленные молча сидели на набережной, свесив ноги с мраморных перил и обнявшись просто фотографировали закат.
Возможно, последний закат на земле. Прохожие, уже смирившиеся со скорой кончиной, недоумевали, зачем что-то переносить в снимок, когда осталось так мало времени налюбоваться этим своими глазами?
А все потому что в ребятах еще была надежда хоть как-то уйти из мира бесследно. Что когда сперматозоид вонзится в планету и жадно начнет ее оплодотворять, уцелеет хотя бы этот потертый телефон с системой андроид. И существа уже какого-нибудь другого мира откроют его в прохладных лабораториях своих серебристых космических кораблей и увидят, как прекрасны были вечера на Земле.
Дабы закрепить красоту момента, они взялись за руки и спустились к песчаному берегу. Чтобы продолжить жадно высасывать остаток жизни в лучах заходящего солнца, что так игриво ласкало прохладные нежные волны. Примерно, как он ласкал ее губы.  Но не те, что были внизу ее милого лица под маленьким изящным носиком. Те он расцеловал в кровь еще пока они фотографировали закат.
Не заботясь о чистоте брюк, он встал на колени и аккуратно притронулся к тем, что были внизу ее юного нежного тела. Сначала это был легкий, словно разведочный игривый поцелуй.
– Щекотно, – засмеялась девушка и слегка отстранила его короткостриженую голову худыми тонкими пальцами.
Но Ник не намерен был так просто сдаваться: он хотел сделать любимой так приятно, насколько это возможно, прежде чем Земли не станет.
Поэтому он встал, снял свою куртку и постелил на гладкий валун рядом. Затем он поднял смеющуюся девушку и усадил ее на него, полностью сняв с нее брюки. Она приоткрыла рот, в предвкушении того, что случится дальше. Ее глаза, подобные лакированным панцирям нефритовых черепах, завороженно смотрели, как возлюбленный снова встает на колени. И вот мягкая губка его языка, как дельфин по розовым волнам грациозно проскальзывает от темнокожей окружности ануса вдоль всей поверхности ее нежного как сливочная роза влагалища. Кончик языка погружается во влажную дырочку, чтобы зачерпнуть оттуда живительной влаги возбуждения, которой он щедро оросит заскучавший без ласки клитор.
И когда первый робкий стон сорвался с губ Эммы, Ник поймал искру зарождающегося наслаждения и буквально размазал свой язык по ее лону. Он даже не лизал, он даже не целовал, он поглощал каждый миллиметр ее киски, выпивая из нее все соки и заменяя их своей бешеной похотливой слюной.
И когда страсть накалилась, как алые облака закатных небес, он сменил свой настойчиво такающий язык истекающим от нетерпения членом. Его пурпурная как прощание последнего солнца головка с неутомимым энтузиазмом то совсем исчезала, то вновь появлялась из невесомых облачков половых губ Эммы.
Она запрокинула голову, сломав свой очаровательный взор в кучу от удовольствия, а стоны в ее ошалевших губах стукались и спотыкались друг об друга в такт удара гладких яичек по ляжкам.
В таком чувственном взрыве финальной попытки зародить жизнь, когда это бессмысленно, время пронеслось незаметно. Ник кончил одновременно с заходящим солнцем, а покрасневшая вульва Эммы торжествующе сплюнула густое желе жемчужного оттенка.
Ник внимательно смотрел, как оно поблескивает на ее бедрах и снежными комьями падает на песок. Он присмотрелся к увесистой капельки семени на камне, и увидел в нем отражение вечернего неба и свою беспечную улыбку. Не увидел он только ни одного сперматозоида, что составляли целый конкурирующий мир внутри этого ошметка секса.
Но зато он видел то гигантское семенное поражение, что драконом кружило уже совсем близко от Земли. И почему он не мог остаться где-то далеко отсюда, на одном из камней бесконечной Вселенной?
«Не мог» - подсказала ему интуиция, когда румяная от пережитого секса Эмма, улыбаясь, встала с камня, поправляя юбочку. Она не пыталась избавиться от последствий семяизвержения. Неважно, залетишь ты или нет, когда вот-вот залетит Земля. И, как предсказывали ученые, в момент своего залета, Земля взлетит на воздух. Она взорвется, формируясь в какую-то новую форму жизни, неведомую никому из людей.
Люди и раньше думали, что наша планета – это клетка, и мы часть большого организма. Но никто не ожидал, что Земля – это яйцеклетка, а мы на ней выполняем всего-то две жалкие функции: отбиваться от остальных сперматозоидов, чтобы к цели пришел самый сильный и стать удобрением для новой жизни, которую выживший тут посеет. Как глупо и в то же время как заслуженно для человечества.
Нику взгрустнулось, и он взял за руку Эмму и пошел с ней босой по берегу куда-то в сторону центра. Она не надела штаны и щеголяла голой, еще блестящей от семени попой. Стесняться уже некого.
Они натыкались по пути на людей, но те были растеряны. Когда ты понимаешь, что умрут разом все не так страшно, как умирать в одиночестве. Но когда ты знаешь, что покинешь мир один, то у тебя есть надежда, что здесь останутся те, кто будет о тебе помнить. И поэтому ты «приводишь дела в порядок», чтобы оставить хоть что-то им после себя.
Сейчас же нечего приводить в порядок. И нечего делить. Люди на улицах пьют, веселятся и как Ника с Эммой беспардонно занимаются любовью. В мире больше не осталось ценностей, в мире не осталось ради чего убивать. Витрины ювелирных магазинов и супермаркетов не охраняются, но впервые богатство так доступно и так никому не нужно.
Оказалось, что перед лицом общей смерти люди держатся простой и такой доступной ценности – быть рядом. Бабушка с дедушкой с улыбкой держатся за руки и смотрят в небе. В их очках отражается красивый как молодой дракон гигантский сперматозоид. Плачет, сидя с открытым кейсом какой-то банкир в пиджаке. Чемодан раскрыт, и ценные бумаги хватает ветер, играясь с ними как с бумажными змеями.
Ник и Эмма молча проходят мимо него. Когда вот-вот наступит всеобщая гибель, времени нет не только на общую ненависть, но и на общую доброту. В последней день мира, каждый остается только с тем, что у него есть в настоящем.
Крик испуга леденящей плетью огрел воздух. Это все потому, что сперматозоид, что просто неспешно оседал все это время к земле, резко ускорился. Его жгутик заколыхался, как спираль исполинской дрели, а его головка несущее ДНК невиданного гиганта, все приближалась и приближалась к поверхности.
Перед смертью не надышишься и не натрахаешься. Ник понял это, держав за руку в свою возлюбленную. И очень сожалея, что он не дал ей приласкать свой джоган ротиком, а лишь отлизал ей. Но, права, чего расстраиваться, если им обоим было приятно?
В последние минуты своей жизни нужно как раз отпустить мерзотные плотские мысли и подготовиться к неизбежному. Они забрались на холм, откуда будет хорошо видно, как подвижный шприц с новой жизнью на борту прервет жизнь земную.
У Ника и Эммы, как и у всего человечества, оставалась еще смутная надежда, что ученые ошибались. Что сперматозоид будет долго сверлить Землю, а девять месяцев зарождения новой жизни для них пройдут столетиями. Но нет. Те образцы подбитой спермой, что успели изучить эксперты из NASA, показали, что они не будут оплодотворять планету Земля, как это происходит у живых организмов здесь. Они проткнут планету и взорвут ее. И из этого маленького в масштабах для Космоса и большого взрыва для нас произойдет акт нового творения.
Рассуждать уже без толку. Слова не нужны, как и тян, когда до взрыва считанные секунды. Мир затих настолько, будто оглох. Наконец-то впервые можно послушать тишину. Даже мыслей нет. Головка, размером с небоскреб уже близко к земле. Считанные секунды. Считанные метры.
человечества раскаленными слайдами пронесся перед глазами. Теплым, именно теплым вихрем пронеслись финальные секунды бытия. Яркие, как миллионы лет жизни этой планеты. Мимолетные, как все миллионы лет жизни этой планеты.
Ник и Эмма не знали, есть ли жизнь после смерти. Не узнали и сейчас. После вспышки и высокотемпературного вздоха оплодотворенной планеты, материя, похоже, преломилось настолько, что потерялась всякая разница между явью и былью. А может вся надежда человечества создала отдельную реальность?
А может сперматозоид нес вовсе не гибель, а то, что он принес сейчас? Ник, Эмма и все-все люди мира стояли на голых осколках планеты, похожих на астероиды. Эти платформы плавно двигались вокруг крошечного солнца (очевидно, ядра планеты), а люди недоуменно смотрели друг на другу, сквозь облака, что омывали эти летящие куски земного шара. И лишь спустя мгновение раздался новый взрыв: уже спелого как яблоко в середине сентября ядра планеты.
И лишь тогда все стало, пусть и неясно, но обрело новый смысл. Ядро разорвалось новыми осколками, который расплевались по поверхностям земных ошметков и твердели, превращаясь в яркие самолетики. Каждый такой самолетик был небольшим и мог поместить в себя лишь одну семью.
Но каждый из них был неповторим. Каждый самолет был уникален как спираль ДНК (не встречалось ни одного похожего фюзеляжа, формы крыльев и цветовой палитры). Тяжело описать каждый самолет, потому что мне лень, но они были необычайно прекрасными и оригинальными. Такие самолеты можно встретить только, став ребенком, который насмотрелся на них на картинке, а потом они ему приснились.
Вот как было кайфово находится в этом небывалом аэродроме. А затем люди стали разбегаться по ним. Но разбегаться не как бегут в панике, а как бежит ребенок навстречу родителю, которого не видел так долго. Радостно приближая момент встречи. Каждая семья находила свой, персональный самолет, и каждая садилась в него и на легких крыльях, будто бумажных взмывала в космические глубины.
Нашли свой самолетик, и Эмма с Ником и также устремились ввысь. Тяжело поэтично описать этот момент, потому что мы вряд ли помним, как испытывали такое в жизни. Такое чувство неземного, легкого полета, а главное, легкости и непринужденности бытия. 
Ник, севший за штурвал, отчего-то сразу понимал, что нужно делать и куда нужно лететь. Нужно просто выйти из остатков атмосферы и направиться к самой яркой на твой взгляд звезде. Оставить позади все человечество и впервые пойти по своему настоящему, никем не продиктованному пути.
Он еще раз посмотрел на Эмму. Она игриво подмигивала, а Ник получал отчетливое ощущение, что он знает, куда и зачем летит. Ему также подсказывало наличие провизии и всевозможные коробочек с надписями: «деревья», «животные» и «насекомые» на борту. Вот что делал сперматозоид конца света. Он всего лишь помогал людям ступить на новую ступень эволюции. Где они уже прилетят на новую планету и начнут ее заселять самостоятельно. Вот каков на самом деле циклический круг разумной жизни.
Но как именно на новой земле созреет сперматозоид и кого нужно будет трахать?
Ответ на первый вопрос ему предстоит узнать, а ответ на второй прямо справа от Ника. Несмотря на кажущуюся дичь, Нику все же казалось, что он попал в сказку. И у этой сказки даже есть мораль. Иногда то, что на первый раз кажется трагедией, может стать началом новых классных возможностей. А еще у сказки есть счастливый конец.
Пока Ник вел самолет к звезде, что, по вашему, делала Эмма? Правильно. Она ему сосала))