Москвичка

Валентина привыкала жить в одиночестве, ходила на кладбище, ухаживала за могилками. Разговаривала с покойными, будто с живыми, будто слышали они её.
— Об одном жалею, мамка, — говорила Валя, глядя на фотографию матери, — что ребёночка нет у меня. Видно, таким, как я Бог детей не велит иметь.
В один из дней, накануне Троицы, возвращалась Валя с погоста. Видит: из церкви женщина вышла, остановилась возле большой красивой машины, но не села, а по сторонам оглядывается.
— Здравствуйте! — Это она Вале. — Скажите, пожалуйста, кто-нибудь здесь сдаёт дом или хотя бы комнату?
— Не знаю, не слышала, — покачала головой Валентина. — Надолго вам?
Красивая женщина, ухоженная. Волосы под платком волнами, личико гладкое, белое, ноготки розовые; платье, туфли изящные, наверняка заграничные.
— Мне на два или три дня, — с надеждой взглянула приезжая. — Хочу на завтрашнюю службу попасть... я из Москвы.
— У меня можете пожить. Я одна, а дом большой.
— Ой, спасибо! Я заплачу.
Валентина махнула рукой:
— Купите продуктов, готовьте что хотите, а денег мне не надо.
Женщина обрадовалась, распахнула дверь автомобиля.
— Да вы садитесь!
Валя неловко полезла в салон, уселась на переднее сиденье. Осмотрелась: бога-атая машина... Непростая дамочка к ним в село залетела, сразу видно.
— Как ваше имя? — спросила незнакомка.
Валентина назвала себя.
— А я Людмила.
Машину гостья загнала во двор, вытащила из багажника большую сумку и проследовала за хозяйкой в дом. Валентина указала на небольшую угловую комнату с аккуратно заправленной кроватью и велела располагаться безо всякого стеснения.
— У вас красивый дом, Валентина...
— Можно просто Валя и на "ты". Не привыкла я к выканью.
— Тогда я просто Люда.
Гостья закрылась в комнатке, а потом появилась на кухне в простом домашнем платье, в руках держала бумажные свёртки.
"Ужинать хочет", — догадалась Валентина. Показала, как плитку включать, где вода стоит, и хотела уйти, но Людмила остановила:
— Давай вместе посидим. — И выложила на стол сыр, копчёное мясо, дорогие шоколадные конфеты и бутылку вина.
— А давай! — махнула рукой Валя. — Гулять так гулять!
Сварила картошки, принесла из огорода несколько огурцов и пучок зелёного лука; выпили и поели, вино развязало женщинам языки.
— Красивая ты, Люда, — сказала Валентина, — муж любит, наверно, на руках носит.
Людмила едва заметно поморщилась:
— Да уж... любит.
— А ты кто по профессии? Где работаешь?
— Диктор на телевидении, — ответила Людмила так просто, будто сообщила, что она повариха или швея.
— Точно! — ахнула Валя. — А я-то думаю, ну до чего лицо знакомое, где я тебя видеть могла?  А что же ты в наших краях делаешь?
— По старинным храмам езжу, молюсь... Валя, у тебя дети есть? — вдруг спросила Людмила. — Там фотографии девочек в комнате висят, это твои дочери?
— Племяшки. Я одинока... из-за болезни замуж не вышла, детей нет.
— И у меня нет... — Людмила осеклась, помолчала. — Вот езжу по святым местам, вымаливаю себе ребёнка. Знаешь, я почему-то доверяю тебе, хочется душу открыть, как случайному попутчику в поезде.
Валя кивнула: понимаю.
— Не думала о детях, карьеру делала. На телевидении так — если пропадёшь с экранов на год, то всё... позабудут, на твоё место десяток таких же умниц со смазливыми личиками. Забеременела от одного мужчины, он сразу предложение сделал, счастлив был. Но мне ничего этого тогда не надо было... ни детей, ни семьи не хотела. Сделала аборт.
Людмила пригубила вино, помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила:
— Карьера мне удалась. К тридцати годам познакомилась со своим будущим мужем, влюбилась, мы поженились. И тут я поняла, как сильно хочу ребёнка от любимого человека. Мальчика, на него похожего. А беременности всё нет и нет. С мужем начались мелкие ссоры... Потом донесли мне, что пассия у него имеется... Давай ещё наливай, не картина в музее, чтобы любоваться.
Налили ещё и выпили.
— Ты не переживай, — попыталась утешить Валя, — куда он денется от такой красавицы?
Людмила горько усмехнулась:
— Я старею, вижу, что старею. Никуда не денется, говоришь? Стоит той, молоденькой, заявить о беременности, он уйдёт, я не сомневаюсь. Эта поездка для меня последняя надежда.
— А врачи что говорят? — сочувственно спросила Валя.
— Врачи говорят, что мы оба здоровы, почему нет детей — непонятно.
Засиделись допоздна. Поплакали и посмеялись, потом гостья спохватилась, взглянув на часы, и ушла в свою комнату. Валя убрала посуду в шкафчик и тоже прилегла.  Жаль Людмилу, простая и не гордая женщина, совершенно не зазнаётся. Помочь ей хочется...
***
Утром за завтраком Валентина поглядывала на гостью с улыбкой.
— Сон видела, что будет у тебя ребёнок. Мальчик.
Людмила замерла с куском хлеба в руке:
— Как было бы хорошо, но... сон всего лишь сон. Мне тоже часто снится то дочь, то сын.
— У меня все сны сбываются, не сомневайся. Этот дар мне одна женщина передала после смерти.
— После смерти? — удивилась Людмила.
— Во сне просила она прийти её проведать и забрать гостинец. Я тогда заболела и лечилась в Воронеже. Вернулась, а Онюшку похоронили уже.
— Онюшка... — задумчиво повторила гостья. — Какое интересное имя.
— Анной её звали по-настоящему, а мы почему-то Онюшкой, так уж повелось. Пошла я на погост, обещала ведь, что приду... а из могилы тряпочка торчит какая-то. Вытянула её, а там бусы в узелочке. С этими бусами она мне силу свою отдала. Онюшка-то была, как сейчас говорят, экстрасенсом.
— Надо же, как интересно! Вот бы передачу сделать и в эфир запустить!
— Ты что, боже упаси, — отмахнулась Валя.
— А бусы целы ещё? Можно взглянуть?
— Целы, сейчас покажу.
Валентина достала шкатулку, вытянула нитку янтарных бус. Гостья глядела на украшение во все глаза, будто хотела рассмотреть в них саму Онюшку.
— Получается, Валечка, что ты тоже экстрасенс? Знаешь, я тебе верю. Не обманываешь, что мальчик у меня родится.
— Да, но вот только... — Валя замялась.
— Что?
— У тебя могут быть дети от другого мужчины, не от мужа, через постель ты не сумеешь от него зачать. Не принимает организм его семени.
— Это как так?
— Я не врач, не могу объяснить. Мой тебе совет, — продолжила Валентина, — есть у тебя мужчина какой-нибудь на примете, чтобы на мужа был похож? Роди от него, от другого будет ребёнок.
— Ну что ты говоришь, Валя? — возмутилась Люда. — Я никогда не смогу пойти на обман. Это предательство. Если муж узнает... он просто не выдержит.
— А взять из детдома?
Людмила покачала головой.  Мысль об усыновлении посещала её иногда, она даже заговаривала об этом с мужем, но тот был категорически против приёмного ребёнка.
— Нет, мы хотим своего... Как ты говоришь, не принимает организм семени?.. Кажется, я догадываюсь, в чём дело.
Людмила почему-то повеселела, а после всенощной службы и литургии попросила разрешения остаться у Вали на неделю.
***
Через год на адрес Валентины пришла посылка от Людмилы. В фанерном ящике аккуратно были сложены московские подарки: шерстяное платье, пуховая косынка, такая тонкая, что в колечко обручальное пройдёт, украшения разные: браслет, бусы, серьги... На дне ящика лежало письмо. Валентина развернула его и подошла к окну, где светлее.
«Здравствуй, Валюша!
Решила написать тебе и поделиться радостью. Месяц назад мы с мужем стали родителями чудесного здорового мальчика. Назвали Николаем, как Николая Чудотворца. Муж говорит, что сынок — копия его самого во младенчестве.
Вернулась я из той поездки, рассказала о тебе мужу, что жила у одной женщины-экстрасенса. Мы ещё раз прошли обследование. И на самом деле, оказалась несовместимость, естественным путём нам ребёнка не зачать не удастся. Врачи предложили искусственное осеменение. После процедуры я почти сразу же забеременела. Мужа стало просто не узнать — заботливый, любящий… Пылинки с меня сдувал, возил на работу и с работы. С любовницей порвал, я это сразу почувствовала. Большое спасибо, Валечка. Если бы не ты, не было бы у меня Коленьки.
Через два-три года пойдём за девочкой. Прими от нас небольшой подарок, надеюсь, что угадала с размером…»
Валентина читала письмо и улыбалась.
С тех пор по праздникам она неизменно получала посылки и открытки из Москвы. Через несколько лет у Людмилы родилась девочка, которую назвали Валечкой.