Беженец Часть 6

Беженец  Часть  6
Граница  длинною  в  жизнь

Меня  тянуло  в  Европу.
В  середине  июня  две  тысячи  одиннадцатого  года  я  направился  в  Финляндию.  Почему  в  Финляндию? 
Она  принимала  беженцев,  давала  им  жилье  и  платила  социальное  пособие.
Мать  не  стала  отговаривать  меня  в  этот  раз.  Воспитывать  моих  детей  взялась  своячница,  младшая  сестра  усопшей  жены.  Я  знал,  что  она  любит  меня,  но  моё  сердце  оставалось  к  ней  равнодушным. 
На  этот  раз,  для  надёжности,   зашил  деньги  в  исподние  штаны.  Пообещав  родным  вывезти  их  в  Европу,  тронулся  в  путь.

Турция.
Имея  турецкую  визу,  я  спокойно  разгуливал  по  Стамбулу.  А  зря.
Столичные  полицейские,  завидев  двух  праздношатающихся  курдов,  решили  развести  нас  на  деньги.  Остановившись,  полицаи  пригласили  нас  в  машину.  Товарищ  мой  изрядно  перетрусил.  Я  был  спокоен.  Закон  не  нарушал,  чего  зря  волноваться. 
Полицейские,  изучив  наши  паспорта  и  визовые  бумажки,  возмутились.
-  Ваши  визы  не  действительны.  Придётся  отвести  вас  в  полицейский  участок  для  депортации  из  страны.
Я  прикинулся,  что  не  понимаю  турецкого  языка. 
Полицейские,  переглянувшись,  зашептались,  мол  потребуем  денег  и  отпустим  этих  дурачков.
-  Если  заплатите  по  двести  евро,  так  и  быть,  отпустим  вас.
-  Я  сроду  в  глаза  не  видел  таких  денег. 
Полицейские,  посовещавшись,  снизили  цену.
-  Сто  евро  и  свободны.
-  О  Аллах,  помоги  нам.  Придётся  ехать  в  участок.
Расстроился  я  притворно.  Полицейские  разозлились. 
-  Черт  с  вами,  давайте  пятьдесят  евро.
-  У  нас  нет  денег!  Едем  в  полицию. 
-  Вы  что,  уроды,  не  понимаете,  что  вас  навсегда  лишат  визы  в  Турцию!  Гоните  по  двадцать  пять  евро  и  катите  отсюда!
-  Едем  в  полицию. 
Заупрямился  я.  Мой  товарищ  стал  дергать  меня  за  рукав.
-  Давай  дадим  им  двадцать  евро  и  уйдем.
Второй  полицейский  тоже  занервничал,  предлагая  коллеге  оставить  нас  в  покое.  Но  алчность  первого  не  позволяла  уйти  ни  с  чем. 
-  Десять  евро  и  пошли  вон!
-  Я  и  одного  цента  не  дам.  Едем  в  полицию.  Заодно  выясним,  почему  турки  дают  заведомо  ложные  визы.
Произнёс  я  на  хорошем  турецком  языке.  Стражи  закона  охренели.
-  Ах  ты  сволочь!  Вон  из  машины!
-  Ну  уж  нет!  Едем  в  полицию.  Хочется  узнать,  что  бывает  за  вымогательство.
Озверев  от  моей  наглости,  полицейские  выскочили  из  машины.  Открыв  задние  двери,  швырнули  в  нас  паспорта  и  приказали  немедленно  выйти  из  машины.  Я  заупрямился,  но  когда  к  моему  виску  приставили  дуло  пистолета,  выскочил  словно  угорелый.   
-  Идите  вперед,  не  оборачиваясь.  Иначе  пристрелим.
Предупредили  они. 
Мой  друг  шепотом  ругал  меня  на  чем  свет  стоит.  Не  успели  мы  отойти  метров  на  десять,  как  услышали  рёв  мотора.  Полицейская  машина  исчезла.

Граница  Турция  -  Греция.

Граница  проходила  через  горы.
Нас  было  пятнадцать  перебежчиков.  Переход  предстоял  длительный  и  опасный.  Друг  друга  мы  не  знали  и  о  чувстве  локтя  не  было  и  речи.  Каждый  пытался  выжить  в  одиночку.  И  всё  же  держаться  вместе  на  этих  голых  камнях  было  безопаснее. 
Двигались  мы  только  ночью,  днем  отлеживались  в  ямах,  прятались  за  камнями  или  в  ущельях.  Днём  всюду  сновали  пограничники,  на  любой  шорох  пускавшие  автоматные  очереди.  По  ночам  рыскали  голодные  волчьи  стаи,  привыкшие  лакомиться  человечиной.  Волки  поедали  трупы  даже  днём,  пограничники  их  не  трогали.

В  Стамбуле  я  купил  два  больших  черных  мусорных  пакета.  Сделав  небольшие  дырки  для  глаз,  я  натягивал  один  пакет  на  себя  во  время  дождя.  Днём,  ложась  на  холодную  землю,  надевал  один  мешок  на  голову,  в  другой  засовывал  ноги  и,  свернувшись  калачиком,  засыпал.  Спать  на  земле  мне  было  привычно.  Просыпался  я  весь  в  поту  от  собственного  тепла  и  вылезая  из  мешков,  удивленно  смотрел  на  продрогших  и  вымокших  до  ниточки  попутчиков. 
Как - то  проснувшись  в  своих  тёплых  пакетах,  услышал  лязг  зубов.  Выглянув,  увидел,  посиневшего  от  холода  мужчину.  Согнувшись  в  три  погибели,  он  сотрясался  от  холода.  Я  предложил  ему  согреться  в  моих пакетах.  Счастливый  толстяк  завернулся  в  них  и  мгновенно  уснул.
Вскоре  у  всех  закончились  запасы  еды.  Голодные  перебежчики  стали  следить  друг  за  другом,  готовые  убить  за  кусочек  хлеба.  У  меня  был  небольшой  рюкзак,  в  котором  была  припрятана  коробка  с  кексами.  Ел  я  втихаря  и  в  оглядку,  по  одному  маленькому  кексу  в  день.  Отстав  от  группы,  я  наслаждался  кексом  и  не  заметил,  как  налетел  на  толстяка.  Он  сидел  посреди  тропы  и  плакал.  Схватив  меня  за  руку,  он  взмолился.
-   Прошу  тебя  именем  Аллаха,  не  оставляй  меня!  У  меня  отказали  ноги,  я  не  могу  ими  шевелить. 
Спереди  зашипели.
-  Оставь  его.  Он  всех  погубит.  Надо  двигаться  вперёд.  Граница  совсем  рядом.
Толстяк,  вцепившись  мне  в  штанину,  умолял.
-  Именем  Аллаха,  помоги  мне.  Я  буду  вечно  за  тебя  молиться!  Сразу  за  границей  живут  мои  родственники.  Они  нам  помогут.  Только  бы  добраться.  Не  бросай  меня,  иначе  меня  сожрут  волки.
-  Хорошо.  Я  помогу  тебе.  Только  сперва  посмотрим  твои  ноги.
Шикарные  новые  ботинки  не  снимались,  настолько  распухли  его  ноги.  Из  обуви  текла  кровь.
-  Что  за  обувь  у  тебя?
-  Новая.
-  Кто  выходит  в  новой  обуви  в  дальнюю  дорогу?  Снимай.
-  Не  могу.
-  Тогда  придётся  резать  твои  ботинки.
Я  аккуратно  разрезал  ножом  его  новенькие  ботинки. 
На  распухшие  окровавленные  ноги  было  страшно  смотреть,  кожа  вся  стерта  и  кровит,  пальцы  ног  посинели  и  не  шевелились.  Я  промыл  это  месиво  водой  из  своей  питьевой  бутылки,  затем  аккуратно  просушил  его  накидкой.  Срезав  подошву  новых  ботинок,  я  привязал  ее  кусками  своих  мусорных  пакетов  к  его  подошвам.  Слёзы  ручьём  катились  из  его  глаз,  он  молча  рыдал  от  невыносимой  боли. 
-  Готово.  Поднимайся. 
Подняться  самостоятельно  он  не  смог.  Пришлось  помочь  ему  встать.  Стоять  он  тоже  не  мог,  тем  более  идти.  Не  держась  на  ногах,  он  навалился  на  меня  всей  массой. 
-  Взялся  за  куш,  не  говори,  что  не  дюж. 
Подумал  я  про  себя  и  сделал  первый  шаг.  Толстяк  повис  на  мне,  еле  переставляя  окровавленные  ноги.  Мы  медленно  продвигались  вперед.  Я  весил  от  силы  сорок  пять  килограмм  и  тоже  был  изнурен  тяжелым  переходом. 
В  рюкзаке  оставалось  последних  два  кекса.  Предупредив  толстяка,  чтобы  молчал,  я  сунул  кекс  в  его  руку.  Он  мгновенно  его  проглотил.  Это  придало  ему  немного  сил.  Другой  кекс  съел  сам. 
От  увесистого  толстяка  у  меня  страшно  разболелась  спина,  но  думать  о  боли  не  было  времени.  Кое - как  мы  доковыляли  до  греческой  границы. 

Границу  разделяли  широкие  водные  каналы.  Никто  из  нас  не  умел  плавать.  К  счастью,  у  проводника  была  припрятана  надувная  четырехместная  лодка.  Он  извлек  её  из  укрытия  и  мы,  по  очереди,  стали  надувать  ее,  стараясь  не  шуметь.  Лодку  прикрепили  на  нашем  берегу  длинным  канатом.  Четверо  первых  переплывших,  стоя  по  горло  в  холодной  воде,  тянули  её  со  следующими  беглецами. 
Я  продрог  в  холодной  воде,  ужасно  болела  спина,  в  голове  звенело  от  голода,  я  почти  не  соображал,  хотелось  забраться  в  мусорные  пакеты,  свернуться  калачиком  и  уснуть  в  тепле  навсегда. 
Каналов  оказалось  четыре.  На  их  преодоление  ушла  вся  ночь.  К  рассвету  мы  перебрались  на  греческую  территорию.  Но  на  этом  наши  мучения  не  закончились. 
Вдоль  границы  тянулась  длинная  каменная  стена.  Медленно  проползая  вдоль  неё,  мы  увидели  открытые  ворота,  ведущие  во  двор  таможни.  Внутри  слышался  разговор  и  хохот  пограничников.  Мы  лежали  под  стеной  мокрые  и  замерзшие,  сжимая  челюсти  руками,  чтобы  не  было  слышно  лязга  наших  зубов.  Страх  сковал  нас,  не  давая  дышать.
Наконец  голоса  во  дворе  утихли.  Проводники  были  местные,  а  пограничники   должно  быть  заранее  подкуплены.  Получив  гонорар,  стражи  давали  нам  дорогу.  Всё  равно  было  страшно.  Осторожно  заглядывая  во  двор  и  сливаясь  с  землёй,  мы  проползали  мимо  ворот.  А  затем  ещё  долго  ползли  до  конца  бесконечно  длинной  стены. 
Нам  оставалось  перейти  дорогу,  за  которой  виднелись  холмы  и  деревья,  но  нас  поджидало  ещё  одно  испытание.  За  углом  таможенной  стены  стояло  подразделение  воинской  части.  Мы  совсем  стушевались.
Проводник,  наблюдая  за  воинской  частью,  давал  команду  по  одному  переползать  дорогу. 
Пересекая  ту  дорогу,  я  думал,  что  получу  пулю  в  спину,  точнее  в  голову,  затем  в  ноги  и  руки.  И  останусь  лежать  на  чужой  земле,  пока  голодные  волки  не  раздерут  моё  тело.  Бедной  матери  даже  хоронить  будет  нечего. 
Эта  узкая  дорога  была  самой  долгой  в  моей  жизни.

Переправившись,  мы  ещё  долгих  четыре  часа  шли  до  следующего  привала.  Наконец  проводник  приказал  схорониться  всем  в  зарослях  кустов  до  ночи,  предупредив. 
-  Микроавтобусы  приедут,  когда  стемнеет.  У  вас  будет  другой  провожатый.
Все  повалились  в  траву,  как  подкошенные  и  заснули.  Мне  было  не  уснуть  из - за  сильной  боли  в  спине,  потому  я  вызвался  быть  первым  патрульным.  Обходя  наш  небольшой  отряд,  решил  сходить  на  разведку  в  небольшой  аул,  стоявший  рядом.  Крадучись,  дошёл  до  мусорных  бочков  на  краю  поселения.  Неожиданно  услышал  курдский  язык.  Выглянув,  увидел  молодого  парня,  говорившего  по  телефону.  Я  окликнул  его.  Он  подошел.  Вкратце  обрисовав  ситуацию,  попросил  одолжить  телефон,  чтобы  толстяк  мог  позвонить  родственникам.  Парень  согласился  помочь.  Дав  ему  деньги,  попросил  купить  нам  две  пиццы,  чтобы  не  вызывать  подозрения  большим  количеством.  Когда  земляк  принес  еду,  я  посадил  всех  в  круг  и  пересчитав  количество  голов,  разделил  пиццу  поровну.  Люди  молча  пожирали  её  голодными  глазами.  Я  стал  протягивать  каждому  по  куску.  Парень,  получивший  кусок  пиццы  первым,  заглотил  его  в  секунду  и  потянулся  за  следующим.
-  Стоп!  Всем  по  одному  куску.  Есть  медленно.  На  сегодня  еды  больше  не  будет!
Твердо  сказал  я.
Проглотивший  пиццу  первым,  смотрел  дикими  и  жадными  глазами  на  медленно  жующих,  но  отбирать  еду  боялся.  Счастье  моё,  что  меня  побаивались,  хотя  я  был  самым  худым  из  них. 
Через  час  приехали  родичи  толстяка.  Они  пригласили  меня  поехать  с  ними.  Накормив  сытным  ужином,  предложили  остаться  у  них.  Я  отказался.  Мне  дали  с  собой  еду  и  позволили  позвонить  брату,  который  в  то  время  находился  в  Италии. 
Вернувшись  к  группе  беженцев,  я  разделил  еду  поровну  на  всех. 
Глубоко  за  полночь  за  нами  приехало  три  микроавтобуса.  Посадив  нас  по  пять  человек  в  каждую,  машины  тронулись  в  сторону  Афин.  В  столице  нас  поселили  на  квартиры,  в  которых  мы  просидели  безвылазно  месяц.  Через  месяц  нас  повезли  на  болгарскую  границу.   
А  на  границе  нас  уже  ждали.


Фото  из  интернета
19.06.2021
Хельсинки