Сила страсти

          Наши отношения с Алексеем, начиная с того момента, когда мы впервые увидели друг друга и в продолжении, наверное, первых десяти лет, однозначно были подчинены страсти. С первого поцелуя, приведшего нас сразу же в постель; в импровизированном танго, который танцевали на чьем-то дне рождения, когда нашему сынишке было уже лет восемь, и незнакомые нам люди, присутствующие там в качестве гостей, были уверены, что мы влюбленные, которые переживают бурные чувства в начальный период узнавания друг друга. А все потому, что нами двигала страсть, буквально видимая со стороны невооруженным глазом. И глядя на нас, многие давно живущие вместе парочки, начинали зажигаться, все откровеннее целоваться и стараться теснее прижаться один к другому, забывая скуку семейной жизни, обиды и разочарования.
          Воздействию наших любовных чар, как мы заметили, поддавались не только люди, но и животные. Бывало, старый пекинес наших друзей, вечно лежащий у ног хозяина под столом, понаблюдав за нашими обнимашками-целовашками, оживал, бодро вскакивал и удалялся на улицу в поисках подходящей подруги. Или попугай, живущий в квартире моей подруги, у которой мы иногда оставались ночевать, понаблюдав за нами, вскидывал свой хохолок, начинал биться о прутья клетки и что-то кричать с совершенно человеческой интонацией, имитируя звуки, которые рождаются во время близости между двумя влюбленными. А кот Васька, который жил на правах хозяина в нашей с родителями квартире, всеми правдами и неправдами пытался прорваться в мою комнату, когда мы с Алексеем оставались в ней на ночь, чтобы удовлетворить свое любопытство, чем мы там занимаемся, и чтобы, видимо, вспомнить кем он был до того, как его кастрировали в достаточно, кстати, уже половозрелом возрасте.
          История, которую я хочу рассказать, случилась в первые месяцы нашего совместного с Алексеем бытия. Наша страсть тогда была настолько сильной, что только слепой ее не замечал. От бессонных ночей ходили мы с большими темными кругами под глазами, с синими от долгих поцелуев губами, с похудевшими телами от того, что было нам ни до отдыха, ни до еды. Мы не могли насытиться друг другом. Часы, проведенные врозь, казались бесконечными и бессмысленными. Зато, когда мы были рядом, глаза наши светились любовью, а души счастливо пели в унисон.
          Я тогда шутила, что мы живем с Алексеем фактически в метро. Жилья у нас своего не было, а ночевать мы оставались у родителей – по очереди то у моих, то у его. И каждый вечер после работы и долгой прогулки мы садились в вагон метрополитена, который вёз нас, крепко прижавшихся друг к другу, то по синей ветке до станции Купчино, то по красной – до площади Мужества.
          В один из таких вечеров мы приехали ко мне домой. У нас была квартира в панельной девятиэтажке на улице Будапештская, состоящая из двух комнат. В большой комнате с самого начала, как мы эту квартиру получили, жили мои папа с мамой, а маленькую занимала я. Поужинав, поболтав с родителями, приняв душ, мы с Алексеем удалились в нее, ставшей в те времена приютом любви. Исследовав комнату на предмет наличия в ней спрятавшихся котов (у нас тогда жили два кастрированных представителя семейства кошачьих – Васька и Тюшик, при этом, Васька был старше и, словно заботливый отец, буквально вырастил Тюшика, научив его всем навыкам, которыми положено обладать взрослому коту, но до сих пор относившегося к нему по-отечески) и не обнаружив в ней тайных лазутчиков, мы кинулись в объятия друг друга, чтобы предаться страсти. Процесс был бурный и шумный и шел уже к своему логическому финалу, как вдруг Алексей замер и уставился куда-то вверх. Я повернула голову и увидела на шкафу Ваську, который наполовину свесился вниз и огромными глазами внимательно наблюдал за нами.
          Пришлось прерваться. Алексей молниеносно встал, шуганул кота, чтобы тот слез со шкафа, и прогнав его хлопками ладоней по комнате, заставил выскочить в дверь, которую быстро распахнул в нужный момент и тут же закрыл, чтобы Васька не успел прорваться обратно. От души насмеявшись, мы опять прильнули друг к другу, чтобы во взаимное удовольствие завершить начатое.
          На следующий день была суббота. Утро разбудило нас неимоверными запахами папкиной яишенки, от которых, казалось, могли оживать мертвые. Наполовину сонные, с заспанными глазами, мы выползли на кухню, чтобы рассесться вокруг стола и предаться греху чревоугодия. Васька с Тюшиком давно уже были тут и интенсивно терлись о ноги в нетерпеливом ожидании угощения. Наконец пришла мама, и мы приступили к процессу поглощения яишенки, по окончании которого папа налил всем крепкий черный чай с сахаром и лимоном и предложил бутерброды. За чаем, после наступления блаженной сытости, папка поведал следующую историю, которая случилась этой ночью, пока мы крепко спали, утомленные своей страстью.
          Где-то под утро отец проснулся от непривычных звуков, раздававшихся в квартире. Он стал внимательно прислушиваться, чтобы определить, откуда эти звуки идут. Спросонья ему показалось, что они идут из прихожей, и он подумал о том, что вдруг злоумышленники проникли в наше жилище и сейчас пытаются найти что-нибудь ценное (времена тогда были неспокойные, начало девяностых, «Бандитский Петербург» и всякое такое прочее). Но папа быстро понял, что звуки находятся явно ближе к их с мамой спальной. Тогда он предположил, что это не спим мы с Алексеем. Однако, более внимательно прислушавшись, он различил храп моего возлюбленного, еле слышный из-за закрытой двери моей комнаты.
          Окончательно проснувшийся и заинтригованный, папка постарался больше сосредоточиться на непонятных звуках. Теперь он ясно слышал приглушенное пыхтение и какое-то тихое урчание, явно базировавшееся за изголовьем кровати. Там находился проход, ведущий из спальной в прихожую, и стояли два кресла с журнальным столиком, одно из которых наши коты облюбовали себе под спальню. Отец осторожно приподнял голову, чтобы попытаться разглядеть, что там происходит, но ничего не увидел по причине кромешной темноты, стоявшей в комнате в черную февральскую ночь.
          Тогда папа аккуратно дотянулся до выключателя и резко включил свет.
          На него смотрели четыре испуганных круглых глаза наших котов, застигнутых врасплох на месте преступления. Крупный тяжеленный Васька в роли альфа-самца оседлал сверху мелкого, не понимающего что происходит Тюшика, и пытался сотворить с ним то, что обычно коты и кошки делают друг с другом в шальные мартовские дни. Видимо, подсмотрев за нами с Алексеем, Васька вспомнил свою бурную молодость, проведенную еще полноценным молодым котом на даче, в нем проснулись природные инстинкты, и он решил удовлетворить их с первым, кто ему подвернулся… (хотела написать «под руку, но, наверное, в данном случае правильнее будет «под лапу»). В то время, как наш не слишком сообразительный Тюшик, вскормленный с пипетки, буквально выпестованный Васькой и совершенно не знавший реалий жизни, был абсолютно растерян и не понимал, что с ним происходит.
          Папка шикнул на котов. Васька, секунду помедлив, соскочил с кресла и недовольно удалился на кухню, а Тюшик так и остался лежать на месте, переваривая то, что с ним пытался сделать его старший собрат.
          Надо сказать, что ни до, ни после той ночи подобные попытки со стороны Васьки не повторялись, и наши коты жили в мире и согласии, как и подобает отцу с сыном.
          А мы еще долгое время со смехом обсуждали это маленькое происшествие.
          Вот какова сила страсти!