Корысть

Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".


  - Пороху не нюхал! – кричал командир младшему по званию. – Позвать мне, - задумался, вспоминая, - Ерёменко!
  - Ерёменко к командиру! – стали передавать по цепочке.
  - Товарищ командир, по вашему приказу...
Командир задыхался от гнева – не знал как сказать.
  - Как стоишь, разгильдяй?! Не солдат, а чёрти что (выругался матом)! Кто приказал тебе обчистить конюшню? Сбруя где? – в продолжении нескольких минут шло отсчитывание солдат вперемешку с нецензурной бранью, - как стоишь?
Дело было лишь в нескольких пропавших сбруй, замену нашли, потом оказалось и пропажи не было – солдат был расстрелян в назиданье другим.
  - А у него была мать, девушка.
  - Теперь замуж выйдет за другого.
  - Кого? Ты её знал? Мы из одной деревни – недотрога, убьётся по нему. Зачем так?
Командир, раньше рядовой, вступился было в разговор, но передумал, пусть поболтают.
  - Вы тут того... дисциплину поддерживать надо, - и пошёл дальше подслушивать солдатский ропот.
  - Не при царе, вон как разобиделся, не свой бы быстро...
  - Разговорчики!

Украли ещё три вещи, потом нашли, но расстреливать не стал виноватых.
  - Значит, один и виноват был, - горько шутили солдаты, - нахлебались от офицерьёв, так ещё этот – вишь, командиром заделался.
Не простили солдаты своего командира: как только из боя вышли, "застрелился" сказали, а там – кто знает? Что ему стреляться, победителю? Свои были.
Другого поставили подпрапорщик царских войск, свою науку учил назубок – солдаты посмеивались. Не лютый – ладно. Обхождения не дождёшься, но велел разбираться самим, коли стащат вещь, а про обмундирование и винтовку – это в бой идти с одними кулаками, так и сказал: "Не царское время наказывать, но в бой пойдут растеряхи с одними кулаками. Одежду берегите, другой не дадут. Мы не грабители какие для людей, вот и своих не трожьте", - говорил много, но поняли все, что не лютый. Убили не свои – в бою: заметили выправку и офицера в лоб пулей – предатель, значит. А дальше поход, переброска, новый командир из унтеров – знатно повоевали, закончили – по домам отпущены. А там девица эта Ерёменко ожидает.
  - Не будет, убит, - и рассказал всё, утаивать не стал земляк солдата.
  - А я знала, чувство такое было, будто вот тут душит, - она сжала кулаки и к подбородку: "Я, - говорит, - Настя, - только тебя любил". А я ему: "Как же так ты меня бросил?" "Корысть, Настя, на тебя позарился мой дружок. Помни меня".
  - Я не при чём... не я, у него друзей много...
  - Только один ты и был – писал мне: помнишь? Я ответ через него отписала тебе: не говорил? Нет? Значит, знал, кто украл за него: не выдал? Нет? Вот, значит, как? Такой друг тебе был. Повешусь – за тебя не пойду.
  - Уеду я, Настя, не вешайся, только вещи соберу, -"умная, поняла" - сказал про себя, - прости.
  - Бог простит, Игорёша. Умерла я без него, понимаешь? Умер, а я люблю снова и снова, будто не уходил от меня.
  - Пора мне, прости.

  - Не уехал, нет, - сказала подруга, - задавился: "Пусть мне лихо будет – без неё не жизнь", - сказал.