Приближая Победу. Глава 4

Когда стемнело, бойцы группы Шулики и партизаны вошли в Красную. Первыми шли Сергей и Андрей Ивановы. И хотя они прекрасно ориентируются в деревне и шли тихо, как могли, все равно нарвались на полицаев.
– Стоять! – рявкнул грубый голос, и перед мальчишками выросли два полицая. – Кто такие?
– Ой! Дядя Фрол, это вы? Напугали!
– Сережка, ты что ли? А это Андрюшка? Чего в это время гуляете? Не знаете разве, что уже комендантский час?
– Ты их знаешь? – ворчливо спросил второй полицай.
– И ты знаешь, это же Матронины пацаны. Вы чего по ночам шастаете?
– Завтра с утра собираемся за дровами ехать, а топор не нашли. Вот, к тетке Ефросинье бегали, – показал Сергей топор, – одолжили.
Полицаи больше ничего не успели сказать, так как за их спинами выросли крепкие фигуры Сибирцева и Будилина. В считанные секунды осназовцы свернули шеи полицаям.
– Вроде все тихо, – прислушался Сибирцев, – пошли дальше!
Больше им на пути не встретился никто. Дверь в церковный подвал оказалась закрыта на навесной замок.
– Погодите, – прошептал Андрей, – я знаю, где ключ!
И через минуту он принес ключ. Замок открылся сразу.
– Все, – тихо сказал Сибирцев, – Сергей и Андрей, вы остаетесь здесь, дальше мы сами. Держите, пользоваться умеете?
И он протянул мальчикам винтовки полицаев и поясные ремни с подсумками с патронами.
Мальчишки еще днем начертили схему подземного хода, так, что теперь бойцы и сами найдут выход в подвал комендатуры. Спустившись в подвал, осназовцы включили фонарики. С Сибирцевым пошли Будилин и Петрик.
– Дойдем до двери, – предупредил Сибирцев, – никаких разговоров. С той стороны двери может быть часовой.
Вскоре они остановились у закрытой двери, и Сибирцев осветил ее. К сожалению, дверные завесы находятся с противоположной стороны, так что открутить шурупы и снять дверь, как надеялся Петрик, не получится. Остается только взрывать. И Сибирцев принялся крепить заряды к завесам и дверному замку.
Ивановы в это время томятся у входа в подземный ход.
– Сергей, а Сергей, – спросил Андрей, – а если нашим понадобится помощь? Мы же школу знаем, а они нет?
– Предлагаешь пойти за ними?
Часовой за дверью действительно был. Он коротал время за написанием письма жене, благо освещение в подвале хорошее. Насмотревшись на фотографию жены и сына, часовой стал писать.
«Милая моя Лиззи! Ты не представляешь, как здесь хорошо! Прекрасная природа, чистый воздух, лучше любого санатория. А какая здесь еда! Мы каждый день едим молочных поросят, кур, яйца, молоко, ягоды. А какой здесь хлеб, я такого раньше и не ел никогда, какой мед!… Какой мудрый наш фюрер, что решил расширить жизненное пространство немцев на восток!»
Часовой на минуту отвлекся, так как Донец застонал от боли. Убедившись, что арестованный диверсант просто лежит, часовой вернулся к двери и продолжил писать письмо жене.
«Очень скоро эта война закончится, я заберу вас и перевезу сюда. Ваш муж и отец солдат рейха, поэтому мы будем жить в достатке и сытости! Мне дадут землю и рабов из этих мерзких русских, они будут работать на нас, а мы будем жить в радости и богатстве!»
Часовой замечтался на время, представляя, как это замечательно будет, когда война закончится, и он заживет в достатке на русской земле. Он захотел прислониться спиной к двери, и в этот момент прозвучал взрыв. Дверь сорвало с петель и швырнуло ее прямо на часового. Оглушенный, он упал на грудь. Сибирцев подскочил к нему и размозжил ему голову прикладом ППШ.
– Зачем? – вырвалось у Сергея.
– Вы, почему здесь? – оглянулся Сибирцев на Ивановых.
– Мы решили, что здесь можем, быть полезнее.
Сибирцев улыбнулся и повернулся к мальчишке спиной. На войне любят и уважают смелых, поэтому мальчишек разведчики стали уважать еще больше.
– Трофим! Донец! Где ты? – громко крикнул Сибирцев.
– Здесь я! – отозвался разведчик из-за третей двери справа.
Не отыскивая ключи, Сибирцев прикладом сбил замок с двери камеры. Дверь открылась, и в коридор выскочил Донец, рослый, красивый блондин с разбитым лицом. Сибирцев сгреб его в свои медвежьи объятья.
– Жив! – радостно воскликнул он. – Жив! Отходим!
Донец ничего не сказал, только огромное удивление, а потом радость отразились на его лице.

* * *
Немцы проснулись от взрыва гранаты в подвале, и стали вскакивать с кроватей. Застигнутые врасплох, перепуганные и растерянные солдаты мечутся по казарме.
– О, майн гот!
– Что это? – с беспокойством спрашивают солдаты друг друга.
– Тревога!
Дежурный стал зажигать керосиновые лампы. Офицеры опомнились первыми и сразу начали командовать.
– Первый взвод, в подвал!
Солдаты быстро натянули брюки, сапоги, схватили оружие и поспешили в подвал. По всей казарме стоит топот солдатских сапог и лязганье, заряжаемого оружия.

* * *
Донец поднял с пола автомат немца, не забыв прихватить пояс с подсумками для магазинов с патронами.
– Куда? – спросил он.
– Туда!
И парашютисты бросились в подземный ход. Сибирцев остановился за первым же поворотом хода.
– Вперед! Я их задержу! Гранату мне!
Будилин и Петрик дали ему по одной гранате Ф-1, и бросились к выходу. С ними побежали Сергей и Андрей. Донец остановился.
– Товарищ сержант, дайте гранаты мне. Очень хочу поблагодарить гостеприимных хозяев.
Сибирцев протянул радисту две гранаты, третью оставил себе. Они стояли, прислушиваясь. Когда топот преследователей приблизился, они одну за другой бросили в их сторону три гранаты, потом дали несколько длинных очередей из ППШ и МП-40. После этого сержант и радист поспешили на выход. Их больше никто не преследует.
Сибирцев и Донец выскочили из подвала и замерли, привыкая к темноте. У комендатуры идет бой, разведчики и партизаны стреляют по окнам и дверям, не давая немцам высунуться. Сибирцев вынул сигнальную ракету и выстрелил. Стрельба у комендатуры стала стихать.
– И нам пора, – сказал Будилин.
Группа Сибирцева поспешила на южную окраину деревни.
– Стой! – выросли перед бойцами два полицая. – Кто такие?
Сибирцев выхватил свою финку диверсанта НКВД и двумя точными ударами упокоил предателей. Больше им никто не встретился, и группа вышла из деревни незамеченная. В поле бойцы перешли на шаг, хотя часто останавливались и прислушивались.
– Бой прекратился, – задумчиво сказал Сибирцев, – надеюсь, это означает, что наши благополучно ушли.
До опушки леса шли, молча. Хотя нет, Сергей догнал Сибирцева и снова спросил.
– Товарищ сержант, а того немца в подвале обязательно нужно было убивать?
– Да. Нельзя оставлять за спиной живого врага, потому что он тебя жалеть не станет и непременно выстрелит в спину. Это, во-вторых. А во-первых, если ты до сих пор не понял, они пришли к нам для того, чтобы нас убивать.
Наконец, группа добралась до леса. На опушке их ждет основная группа. Все живы, но Токарь и Гончаров получили легкие ранения. Командиры остались довольны итогами проведенной операции.
– Результат более чем отличный, – улыбнулся Шулика. – Идем в лагерь, все разговоры потом.
В лагере Донец подошел к капитану Шулике и доложил.
– Товарищ капитан, во время высадки попал в плен.
– Тебя что, ветром отнесло в сторону?
– Никак нет. Я высадился прямо между костров. Только это были не партизанские костры. Там нас ждали какие-то ряженные, переодетые в партизан. Я так и не понял, кто они такие.
– А это, Трофим, и есть отряд «товарища» Федора. На самом деле они предатели и провокаторы. Если бы нас ветром не отнесло в сторону, и мы были бы там, где ты побывал.
– Так все живы? – обрадовался Донец.
– К сожалению, нет. При посадке разбился Тимохин.
Помолчали. Донец машинально потянулся к голове, чтобы снять пилотку. Быстро понял, что пилотки у него нет, и опустил руку. Командир заботливо спросил.
– Трофим, ты голоден? Медицинская помощь нужна?
– Разрешите, я сама посмотрю? – предложила Ратушная. – Все-таки я здесь санинструктор. Кто это вас так?
– Комендант здешний. Здоровый гад, вроде нашего Сибирцева. И бьет умело.
– Какой я тебе гад? Вот и спасай тебя после этого, – шумно возмутился Сибирцев, и бойцы рассмеялись.
– Я имел в виду, что комендант такой же здоровяк, как вы!
Донец повернулся к санинструктору и замер. Даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять, она ему очень понравилась. Лена перехватила взгляд Донца и покраснела. Обработав раны и перевязав их, Ратушная отошла, а Донец стал кушать.
– Как вкусно, – расплылся он в улыбке.
– Кушай, кушай, а потом отдыхать, – хлопнул его по плечу Шулика. – Андрей Петрович, ты говорил, что у тебя есть спирт? Угостишь Трофима?
Ратушная тем временем осмотрела и перевязала раны Токарю и Гончарову. Сибирцев вынес на средину поляны два здоровых свертка. Когда он развернул их, оказалось, что в них форма полицаев, их обувь и снаряжение.
– А что это, Женя, брюк здесь четверо, а пиджаков только два? Фуражек три? – улыбнулся Шулика. – Ты объясни, а то непонятно как-то?
– Двоих пришлось ножом, так там пиджаки с дырками и в крови. Нам нужна целая форма, чтобы при необходимости сойти за полицаев. А четвертая фуражка закатилась куда-то, я ее в темноте не нашел. Да и торопились мы.
– Все равно хорошо, молодец! Нам бы еще немецкую форму, и можно открыто на грузовике, разъезжать! Бойцы, можно отдыхать!
– Тьфу ты, – сплюнул Сергей.
– Разведка, ты чего там плюешься? – улыбнулся Шулика.
– Товарищ капитан, я отпил из фляжки полицая, а в ней самогон!
Все рассмеялись, а Сибирцев отобрал у Сергея фляжку, взял остальные три и проверил их содержимое.
– Ну, что там?
– В двух вода, и в двух самогон.
– Ну, отдай самогон для нужд медицины, – приказал Шулика и отвернулся.
Елатьмин присмотрелся, увидел, как хитро блестят глаза у Сибирцева, и понял, что самогон во всех четырех фляжках. Он улыбнулся.
– Эх, братцы, – сказал Донец, – я в плену начал лучше понимать высказывание «На миру и смерть красна». Можно все выдержать на глазах у товарищей, но очень трудно одному. Страшно, что могут оболгать, сказать, что ты струсил и предал.
– В общем, лучше в плен не попадать.
Когда поляна опустела, Шулика повернулся к Елатьмину.
– А теперь, Петрович, можно поговорить о нашем задании. Мы должны взорвать мост севернее Родниковки. Давай подумаем вместе, как это сделать.
– Мины есть? Нам бы мин, – вздохнул Елатьмин.
– Не спеши, будут и у вас мины. Лучше скажи, есть какие-то соображения на счет моста?
– Есть, – перебил командиров Сергей, – вы извините, вышло так, что я услышал ваш разговор.
– Да мы, собственно, и не прятались, – улыбнулся Шулика, – у нас от вас секретов нет. Присаживайся, Сергей. Так какие там у тебя соображения?
– Товарищи капитаны, – сказал Сергей и сам улыбнулся, – мы с Андрюхой, когда ходили в Родниковку, на обратном пути нашли две пушки и десяток снарядов. Самолет немецкий разбомбил наших артиллеристов. Одна пушка целая. Снаряды мы оттащили в сторону и прикопали.
– А это мысль! – обрадовался Шулика. – Издалека расстрелять хорошо охраняемый объект гораздо легче, чем заминировать его.
– Товарищ капитан, через мост, мы видели, и цистерны с горючим идут. Если их расстрелять, мост сгорит дотла!
– Погоди, а что, мост деревянный? Мы почему-то считали, что он железный.
– Нет, это какая-то ошибка. Деревянный он. Хороший, новый, крепкий, но деревянный.
– Вот тебе и план, – улыбнулся Елатьмин, довольно потирая руки, – цепляем пушку к грузовику, подъезжаем на позицию. Ждем грузовики с топливом и расстреливаем их.
– Хорошо, – улыбнулся Шулика. – Утром отправим разведку к мосту, чтобы выбрать позиции для стрельбы. Глядишь, завтра и задание выполним! Через этот мост много немецкой техники движется на Смоленск, на Москву.
Все задумались.
– Жаль, немецкой формы у нас нет, сейчас бы она очень пригодилась. Андрей Петрович, а ты о чем задумался?
– Да так, – махнул рукой Елатьмин, – бой наш анализирую.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Шулика, – что-то заметил?
– Да. Как по мне, оружие ваше, я имею в виду ППШ, не подходят для таких дел.
– Это еще почему?
– По стрельбе слышно, где мы, а где немцы. По звуку сильно отличаются выстрелы. На прорыв пойдешь, слышно, в каком направлении уходишь. Это раз. А патроны закончатся, так немецкие к нашим ППШ не подойдут.
– А вот наши патроны к их автоматам подойдут, – задумчиво произнес Шулика. – У нас калибр 7,62 мм, а у них 7,65 мм.
– Да. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, разведывательные и диверсионные группы должны в идеале выполнять задачи вообще без стрельбы. И только если будут обнаружены, должны вступать в огневой контакт. Да и просто по кустам лазать с ППШ, как по мне, неудобно. Немецкие автоматы MP-40 легче, меньше и больше подходят для такого дела.
– Знаешь, Петрович, а я доложу своему командованию о твоих соображениях. Мне кажется, они вполне резонны. Ай, молодца!

*  *  *
После завтрака капитан Шулика отправил Будилина и Петрика на разведку к мосту, а Сибирцева с Донцом за Александровскую МТС.
– Отойдите, как можно дальше, – инструктирует он бойцов, – вас, наверняка, запеленгуют. Точнее даже не так, вы должны протянуть время как можно дольше, чтобы вас наверняка запеленговали. Пусть немцы ищут нас как можно дальше от этого места, понятно?
– Понятно, товарищ капитан. Будет сделано в лучшем виде, – пообещал Донец.
– Хорошо. Обратно не торопитесь, немцы там будут повсюду. Отсидитесь где-то пару дней, и только потом, и то окольными путями вернетесь. Что, Петрович?
– Гордей, а можно, раз уж сеанс связи предполагает быть длинным, передать для нашего командования, что мы живы? А то отправят домой похоронки или сообщения о том, что мы без вести пропали? И про флаг полка тоже, пусть там порадуются, что знамя не утрачено и не попало к немцам?
– Конечно, можно и даже нужно! Пиши текст. Донец, подожди.
– Слушаюсь, товарищ капитан!
– Товарищи, – сказал капитан Елатьмин, – предлагаю Сибирцеву и Донцу переобуться в немецкие сапоги, чтобы запутать фрицев, если они станут их искать.
– Вот это правильно, – обрадовался Шулика, – ай, молодца!
Твердохлеб присмотрелся к Сергею Иванову, который о чем-то задумался.
– Что, «крестник?» О чем думаешь?
– Не пойму я, товарищ сержант, вот наш командир капитан, и у разведчиков командир капитан, а наш вроде как подчиняется ему?
– Их командир не просто капитан, а капитан госбезопасности. У них звания на два ранга выше, чем в армии. То есть капитан государственной безопасности Шулика, по сравнению с нашим капитаном Елатьминым, подполковник. Понял? К тому же он выполняет задание командования, а мы ему помогаем.
– Теперь ясно. Спасибо! А остальные звания у них тоже отличаются?
– Точно. Вот мой друг Женя Сибирцев сержант госбезопасности. По-армейски он младший лейтенант. А я просто сержант.

* * *
Сибирцев с Донцом подошли к реке.
– Товарищ сержант, а как мы переправимся на тот берег? С рацией плыть тяжело. К тому же в мокрой форме и мокрых сапогах потом ходить тоже не очень, чтобы очень.
– Хорошо бы лодку найти, а то придется плот строить. Тихо!
Диверсантам повезло, за МТС на берегу нашлась лодка с веслами. Но возле нее находятся четверо немецких солдат. Они заняты тем, что складывают в лодку сети.
– На рыбалку собираются, гады. Что делать будем? – посмотрел Донец на Сибирцева.
– Странный вопрос! Такая возможность убить двух зайцев сразу!
– Каких еще зайцев? – не понял Донец.
– Помнишь, командиры говорили, было бы хорошо иметь немецкую форму? У партизан с обмундированием проблема. Вот мы им и поможем немного прибарахлиться.
– Так форма им нужна целая, без дыр и следов крови.
– Значит, нужно постараться.
Донец снял рацию и спрятал ее в кустах. После этого диверсанты стали подкрадываться к немцам.
– Трофим, ты с двумя справишься?
– Если бы их можно было зарезать или застрелить, да. Но так, чтобы шкурку не попортить, не знаю. Не пробовал еще, – честно ответил Донец.
И тут им повезло, так как один из немцев пошел прямо на них.
– Рихард, ты куда? – окликнул его один из солдат.
– Я у дороги оставил ранец и забыл о нем. Я быстро! Без меня не отходите.
– Не волнуйся, подождем.
Сибирцев и Донец присели ниже, сошли с тропинки и попятились за кусты. Немец их не увидел и не услышал.
– Это другое дело, – шепнул, довольно улыбаясь, Донец, – этого сниму я, а потом вы двоих, и я одного!
Трофим дождался, когда Рихард прошел мимо него, и свернул ему шею. Потом осторожно положил труп на землю.
– Один есть!
Сибирцев довольно улыбнулся, показал большой палец, и пошел по направлению к остальным немцам.
– Может, мне переодеться в его форму? – предложил Донец.
– Нет, это долго. Их всего трое, теперь мы с ними легко справимся.
Донец взял ранец немца и поспешил на берег. Немецкие солдаты даже не оглянулись, хотя слышали шаги Трофима. Только когда он вышел к ним, один из них обернулся.
– Ты быстро, – начал он и умолк в изумлении.
Трофим бросил ему в руки ранец, а сам ударил кулаком в горло. Тут к лодке выскочил Сибирцев. Два чудовищных удара в головы, и немцы упали замертво.
– Вот так, – зло сказал он.
– Что теперь, товарищ сержант?
Диверсанты раздели немцев, аккуратно сложили в лодке их форму, обувь, оружие и снаряжение. Трупы завернули в рыбацкие сети, привязали к ним камни, которые нашли на берегу. Дотащив трупы до средины реки, где самое сильное течение, сеть отпустили.
После этого диверсанты спустились ниже по течению и перебрались на другой берег. Оттуда вышли на связь. Потом спрятали лодку в камышах, и ушли в лес, виднеющийся на севере.

* * *
Начальник разведки армии полковник Старыгин сидел на скамейке у штаба, в тени раскидистой яблони, и курил, когда к нему подошел начальник узла связи капитан Кочет.
– Товарищ полковник, есть шифровка от Шулики!
– Давай! – обрадовался Старыгин.
Полковник потушил сигарету, и они направились в кабинет Старыгина. Капитан Кочет подошел к столу и передал полковнику расшифрованное сообщение. Полковник начал читать.
– Значит, группа жива, боеспособна и готовится выполнить задание. Хорошо! А партизаны товарища Федора, оказывается, никакие не партизаны, а провокаторы и предатели. Зато есть небольшой отряд настоящих партизан. Что же, капитан, будем ждать выполнения задания. Свободны!
Капитан Кочет вышел, а полковник повернулся к карте, и стал изучать местность вокруг автомобильного моста, который должна уничтожить группа капитана Шулики.