Приближая Победу. Глава 9

– Едут! – махнул рукой Петрик. – Три подводы, четыре человека.
– Всего-то четверо? – улыбнулся Будилин. – Сейчас мы их примем! Как говорится, в лучшем виде!
К опушке подъехали подводы с бандитами. Они приближаются, не подозревая засады.
– Что-то запаздывает немчура, – посмотрел на часы неприятный тип, по виду явно уголовник.
– Не спеши, Горелый, – рассмеялся другой бандит, – ты свои часы, когда заводил? Может, они у тебя еще со вчерашнего вечера стоят?
– А ведь и, правда стоят, – прислушался к часам Горелый, криво ухмыльнулся и стал их заводить.
Остальные бандиты стали спрыгивать с подвод и разминаться.
– Эх, и хороший сегодня будет день, – радостно сказал третий бандит, – жратва, выпивка! Нажрусь сегодня до потери пульса!
– Хорошо бы еще баб! Хе-хе!
Бандиты Федора разминались у телег, в ожидании  немецкого грузовика с продовольствием и шнапсом, когда Твердохлеб одной очередью скосил всех четверых.
– Вот и все, – насмешливо сказал он, – даже жалко, что так быстро.
И тут на опушку выскочил всадник. Это был гонец, которого послал Федор, чтобы предупредить своих бойцов о том, что немцев с грузом не будет, и нужно возвращаться в отряд. Из-за выстрелов партизаны не услышали топота копыт.
Черченко сразу оценил ситуацию, сдернул автомат с плеча и стал стрелять. Стреляет он метко. Самсонов упал мертвый, Гончаров ранен в ногу, Балан в  плечо. И тут Твердохлеб длинной очередью раскроил голову бандита в неузнаваемую маску. 
– Как же это мы так? – взволнованно спросил Сибирцев, осматривая раненых. – Ваня, ты посмотри, вдруг он не один? А я перевяжу раненых.

* * *
Иванов Виктор сегодня чувствует себя намного лучше. Он лежит в тени огромного дуба, на толстом слое сена, накрытого плащ-палаткой, наслаждаясь свежим воздухом. Лена готовит обед, Фролов, уже почти не хромающий помогает ей. Лейтенант госбезопасности Креславский, кривясь от боли, ходит по поляне.
– Витя, – заботливо спросила Лена, – как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, сестричка, сегодня намного лучше, – улыбнулся Иванов.
– Очень хорошо, значит идешь на поправку!
– Леночка, – улыбнулся Фролов, – какие у нас виды на обед?
– Очень хорошие и скорые виды, – улыбнулась Ратушная. – Особенно, если вы мне поможете.
– С превеликим моим удовольствием, – улыбнулся Фролов, и повесил на сук автомат.
Он сделал три шага к костру, когда из-за деревьев с северной стороны на поляну вышли бандиты Федора.
– Вы кто? – потянулся за автоматом Фролов, но тут, же упал убитый.
После него бандиты застрелили Креславского. Ратушная бросилась бежать к  автомату Фролова.
– Куда ж ты, милая, собралась, – рассмеялся один из бандитов, – держи ее, ребята!
Двое бандитов бросились за Леной, схватили ее и повалили на землю. Они растянули ее за руки и ноги, третий подошел и задрал подол ее платья. Еще шестеро бандитов стояли, наблюдали за происходящим и смеялись.
– А что это за ящики? – заинтересовался Федор, оглядываясь по сторонам.
Двое бандитов подошли и раскрыли по ящику.
– Федор, да это же тушенка!
– Живем, братва! Еще бы самогонки!
Иванов, не замеченный бандитами, вытянул чеку из гранаты, достал автомат. Потом собрался с силами и швырнул гранату в толпу бандитов. Дождавшись взрыва, открыл по ним огонь.
Из-за слабости он первую очередь выпустил не точно, и его самого застрелили. Однако одного бандита он успел убить и еще одного ранить.
– Вот сволота краснопузая, – ругается раненый бандит.
– Сами виноваты, – недовольно сказал Федор, – знали ведь, что раненых трое.
– Стас, ты давай быстрее с бабой, очередь задерживаешь, – шутит один из бандитов.
Лена закричала, пытаясь вырваться, а бандиты смеются. И тут из кустов с западной стороны заработали два ППШ, это вернулись в лагерь радист Донец и сопровождавший его Лопатин. Когда у Донца закончились патроны в диске, он вместо того, чтобы перезарядить автомат, отбросил его.
Трофим выхватил финку диверсанта НКВД, выскочил на поляну и с неукротимой яростью стал колоть бандитов всех подряд, и живых, и мертвых.
– Трофим, все, – еле-еле оттащил его Лопатин от бандитов, – они уже все мертвы.
Донец отбросил финку, подошел и обнял плачущую Лену.
– Успокойся, Леночка, все закончилось. Все хорошо. 
Однако Лена все никак не может успокоиться и плачет. Донец гладит ее по спине.
– Если бы ты знала, как бы я хотел уберечь тебя от любых неприятностей.
– Знаешь, Трофим, а я всегда мечтала об этом. Ну, о том, чтобы рядом был надежный, сильный мужчина.
– Так ты мечтала обо мне? – улыбнулся Трофим.
Лена улыбнулась, прижалась к груди Трофима. Какое-то время еще были слышны ее всхлипы, но потом она успокоилась. Влюбленные мечтательно смотрят друг на друга.

*  *  *
Шулика с бойцами подкрались к лагерю Федора и стали наблюдать за ним.
– Их всего семеро, – шепнул Токарь.
– Что-то маловато. Должно быть больше. Нужно хотя бы одного из них взять в плен, – прошептал Шулика.
– Сделаем, – пообещал Будилин.
Будилин с Ходневым подкрались и оглушили двух часовых прикладами своих автоматов, потом связали их и заткнули рты кляпами.
– Вот теперь можно, – улыбнулся Шулика.
Бойцы быстро перестреляли оставшихся пятерых бандитов. Из блиндажей никто не появился, никто не стреляет по партизанам. Бойцы подождали немного, обыскали лагерь, но больше никого в нем не обнаружили.
– Давайте сюда пленных, – приказал Шулика, не обнаружив ничего подозрительного.
Партизаны выставили дозорных, пленных подвели к капитану Шулике и вытащили кляпы изо рта.
– Это весь вас отряд? Где ваш командир Федор? Ну? Чего молчите?
Высокий, красивый блондин с синими глазами, приосанился и ответил.
– Я граф Михновский, и я с вами ни о чем говорить не стану.
– Ну, на нет и суда нет, – хладнокровно ответил Шулика и выстрелил из пистолета графу в лоб.
Потом капитан повернулся ко второму пленному. Тот посмотрел в глаза офицера НКВД, в глаза, которые не умеют прощать, и перепугался до смерти. Эти глаза напугали его больше, чем то, что этот человек только что застрелил графа Михновского-младшего.
– И ты голубых кровей? Тоже желаешь поиграть со мной в молчанку?
– Нет, нет, не убивайте! Я все скажу! Федор и еще восемь бойцов ушли в ваш лагерь. Один из наших сегодня нашел его случайно. Ну и доложил, что в лагере только трое раненых и женщина санинструктор. И еще красное знамя, которое так ищет здешний комендант, – высказал все, на одном дыхании бандит.
– Давно они ушли?
С затаенным дыханием партизаны ждут ответ. Все надеются услышать, что бандиты ушли недавно. Но бандит их огорчил.
– Давно. Думаю, они уже в вашем лагере.
Бандит встретился взглядом с глазами партизан, горящих ненавистью, и в панике рванулся в сторону, но тут, же упал сраженный пулей Шулики.

            * * *
К обеду все партизаны и диверсанты собрались в лагере. Бойцы страшно огорчены гибелью четырех своих товарищей. Сергей и Андрей, которые еще не отошли от гибели своей сестренки, теперь открыто плачут из-за смерти двоюродного брата Виктора.
Командиры подавленно молчат.
– Моя вина, – с горечью сказал Елатьмин, – нельзя было лагерь оставлять без охраны. Какие ребята погибли.
– Мы все виноваты, – вздохнул Шулика, – нам слишком долго везло, все шло превосходно, мы все расслабились, а на войне так нельзя.
– Я вот что думаю, – перебил его Елатьмин, – если наш лагерь один раз нашли, могут найти и во второй раз.
– И что?
– Оружия у нас много, опять же, тушенки немецкой. Думаю, нужно вырыть еще несколько таких укрытий, как это, и спрятать в них оружие, боеприпасы и запасы продовольствия.
– Так что, диверсии отложим на завтра?
– Да. Сегодня была бурная ночь и утро, людям нужно отдохнуть. И погибших надо похоронить.
– Да, согласен.
Похоронив боевых товарищей, партизаны и диверсанты принялись копать землю для новых укрытий. Сергея и Андрея Елатьмин отправил на разведку в Красную. Вернулись они уже, когда стемнело.
– Что разведали? – сразу бросился к ним командир.
– Немцы объявления развесили. Требуют, чтобы мы все добровольно сдались. Если нет, обещают всех нас уничтожить. За голову каждого парашютиста обещают кроме немецких денег по десять литров шнапса и по тысяче сигарет.
– Что это они нас так дешево ценят? – возмутился Шулика. – Обидно даже! Значит, нужно доказать, что мы стоим больше!
Карпыч в это время организовал бойцов строить конюшню.
– Кони сами себе крышу и стены не построят, а живые души. Надо нам о них позаботиться.
– Так никто же и не спорит, – улыбнулся Гончаров. – И коновязь у штабной землянки нужно соорудить.
– Правильно, – оценил Карпыч, – не помешает.

* * *
Начальник разведки фронта генерал-майор Нечаев вызвал к себе полковника Старыгина.
– Слушай внимательно, полковник, – хмуро сказал генерал, – на твоем участке фронта через несколько дней будет наш резидент из Берлина. У него очень, слышишь, очень важная разведывательная информация, и он пробудет здесь всего полтора суток.
– Нужно встретиться с ним и принять информацию?
– Да. Готовь группу для отправки в тыл немцам, для встречи с резидентом.
– Товарищ генерал, у меня нет людей.
– То есть, как это, нет? Ты что, с ума сошел? Эту информацию ждут в Государственном Комитете Обороны, ты это понимаешь?
– Понимаю, но людей у меня нет. Разве что сам пойду.
– Значит, пойдешь! И за линию фронта, и под трибунал пойдешь, – во весь голос закричал генерал, но потом немного успокоился, взял себя в руки и спросил, – а где твои люди?
– Часть разведгрупп полностью уничтожены врагом, часть находится за линией фронта. Раненые в госпиталях. Здесь сейчас нет никого, ни одного человека.
– Дожились, – в сердцах бросил о стол синий карандаш генерал, потом задумался, – слушай, а ты докладывал, что у тебя нашелся майор Томилин со своей группой, капитан Шулика. Как у них дела?
– У Томилина остался всего один боец, у Шулики вместе с ним семеро.
– Всего девять? Вот, из них можно сделать две группы! Срочно возвращай их сюда.
– Слушаюсь, товарищ генерал-майор.

* * *
На следующее утро на построении отряда перед тем, как отправиться на задания, командиры увидели в строю маму Сергея, Андрея и погибшей Веры. Она стоит с котомкой на плечах и немецким автоматом в руках.
– Матрена Ильинична, – с удивлением первым спросил Елатьмин, – а где вы взяли оружие?
– Это автомат Верочки. Мне ребята сказали, что она с ними воевала и погибла. Я уже научилась, как с ним обращаться.
Женщина закусила нижнюю губу и нахмурилась. По ее виду понятно, что отговорить ее от участия в задании не удастся. Шулика повернулся к строю спиной и негромко сказал.
– Петрович, пусть идет. Если ей удастся убить парочку фрицев, может, ей легче станет?
– Ну, добро. Только мы ее отправим туда, где безопасней – в группу, которая будет рвать телеграфную и телефонную связь.
– Слушай, Андрей, – спросил Шулика, – ты заметил, что твой Твердохлеб сам не свой ходит?
– Конечно, заметил. Мне даже иногда кажется, что он смерти ищет.
Как человек прямой, Шулика не стал ходить вокруг да около.
– Ну, с этим я не согласен, но об осторожности он явно забыл. Знаешь, я решил его у тебя забрать.
– Как это забрать? Куда? – не сразу понял Елатьмин.
– В свою группу. У нас своя специфика, думаю, он соберется и дольше проживет. Да и Сибирцев за ним присмотрит. Что скажешь?
Елатьмин слушал внимательно, не перебивая и не переспрашивая.
– А если я не отдам?
– Получишь приказ от моего начальства, и отдашь. Но, признаться, не хочется забирать его у тебя силой.
– Ладно, Гордей, бери. Но взамен оставишь мне радиста. Рация теперь у меня есть из банды Федора, а без связи плохо. Да и полезнее мы будем твоему начальству, если оно сможет нам напрямую задачи ставить.
– За нами прилетит самолет, и на нем пришлют нового радиста. Хотя, учитывая то, что мой Донец и твоя Ратушная любят друг друга, так и быть. Оставляю тебе Трофима, но честно говорю, не навсегда.
– А начальству своему, что скажешь?
– Да придумаю, что-нибудь, – беззаботно махнул рукой Шулика, – например, совру, что он ранен и не транспортабелен.
– А если не поверят?
– Мне? – улыбнулся Шулика, – мне поверят!
Тут вернулись разведчики Сергей и Андрей. По их вспотевшим лицам видно, что они принесли важные новости.
– Докладывайте, – первым сказал капитан Елатьмин.
– В Красную прибыла танковая рота СС, будут сегодня ночевать в деревне, потому что трем танкам нужен небольшой ремонт, – на одном дыхании выложил Андрей.
– Товарищ капитан государственной безопасности, – заговорил Сергей, – уничтожить танковую роту в бою или взорвать танки в деревне это ведь две разные разницы. Мины у вас есть, ведь мост у Родниковки мы расстреляли из пушки.
– А что, – задумался Шулика, – ай, молодца!
– Мал золотник, да дорог, – улыбнулся Будилин.
– Сергей, – спросил Елатьмин, – листовки расклеили?
– Так точно, товарищ командир, расклеили.
– Все?
– Почти. У нас и в Родниковке, и в Красной есть друзья, родственники, одноклассники, так мы им отдали по несколько штук. Они за день перепишут, сколько смогут, а ночью расклеят. Так что листовок будет еще больше!
– Отряд, стройся!
Командиры вышли перед строем.
– Товарищи, – начал Шулика, – наши планы изменились. Танковая рота СС теперь для нас первостепенная задача. Так, я не понял, что раненые делают в строю? Гончаров и Балан, выйти из строя. Свободны.
Бойцы вышли, всем своим видом показывая, что они недовольны решением командира.
– Санинструктор Ратушная, вы тоже. Займитесь ранеными, потом обедом, – добавил Елатьмин.
– Товарищ капитан, – начал, было, Балан.
– Отставить. Есть силы – стройте шалаши и охраняйте лагерь. Все, разговор окончен.
Елатьмин отвернулся от них. Гончаров, Балан и Ратушная, вздыхая, отошли в сторону и сели на пустые ящики от тушенки.

* * *
В кабинет коменданта Шульца постучали, и вошел адъютант фельдфебель Нойманн.
– Господин комендант, к нам на постой прибыла танковая рота СС. Их командир требует продовольствие и запчасти.
– Прямо требует? – насмешливо переспросил комендант.
– Так точно! – вытянулся в струнку фельдфебель. – Он у ворот. Ждет вас.
– Что же, пойдем, посмотрим, кто там такой деловой, – насмешливо сказал гауптман Шульц, надел фуражку и вышел из кабинета.
Комендант прошел мимо волейбольной площадки, на которой его солдаты весело играют в волейбол. Кто-то играет на губной гармошке.
У ворот громко командует здоровяк, практически точная копия самого Шульца. На пальце у него огромный серебряный перстень в форме человеческого черепа, а в руке стек, которым танкист ударяет по голенищу лакированного сапога.
Он повернулся, увидел коменданта, но поскольку солнце светит ему прямо в глаза, танкист его не узнал.
– Командир танковой роты гауптштурмфюрер СС Гофман, – лихо козырнул он.
– Волдхар, ты? – обрадовался Шульц, ощутив прилив острой радости.
– Адалард? – не поверил своим глазам танкист. – Ты здесь? Дружище, почему ты в Вермахте, а не в СС?
– Пойдем ко мне, все расскажу, – с кислой миной уклончиво ответил Шульц.
– Не сейчас, дружище. Мне нужно разместить на постой роту и организовать ремонт трех машин.
Гофман радостно улыбается, так как искренне счастлив, что встретил старого друга.
– Погоди, твоих людей расквартирует мой заместитель. Оберлейтенант Майер, – приветливо обратился комендант к своему заместителю, – вы слышали наш разговор?
– Так точно, господин комендант, – щелкнул каблуками Майер.
– Устройте людей гауптштурмфюрера СС Гофмана, обеспечьте жильем, продовольствием и вообще всем, что им понадобится.
– Слушаюсь, – козырнул Майер.
Гофман не стал больше противиться и пошел за Шульцем.

* * *
Шулика и Елатьмин стоят перед строем.
– Донец и Лопатин, выйти из строя. Вы отправляетесь на связь. Вот текст сообщения. Все понятно?
– Так точно. Товарищ капитан, нам, как в прошлый раз – пешком?
– Верхом ездите? Оба? Берите двух лошадей. Аким Карпыч, выдели связистам пару рысаков.
Абсолютно все в строю рассмеялись, так как тягловые колхозные лошади мало походят на рысаков. Даже Матрена Ильинична краешками губ улыбнулась.
– Теперь так, нам необходимо уничтожить, как можно больше столбов телеграфной и телефонной связи. Думаю, правильнее будет разделиться на две группы. Первая: Токарь и Петрик, вторая: Аким Карпыч и Матрена Ильинична. Возьмите две подводы, будет быстрее. Мужчины – переодеться в форму полицаев.
– Тьфу, – сплюнул лесник.
– Вы что-то сказали, Аким Карпович?
– Нет, – под всеобщий смех ответил лесник.
Однако Шулика, посмотрев на лесника, передумал.
– Ладно, вы можете не переодеваться. Если что, для немцев вы муж и жена. Куда и зачем едете, придумаете сами.
– Придумаем, даже не сомневайтесь, – согласился лесник, довольный принятым решением.
– Аким Карпович, – улыбаясь, напомнил Елатьмин, – инструмент не забудьте. Не руками же связь рвать?
– На Родниковскую ферму для уничтожения сельскохозяйственной техники отправляются майор Томилин, Ходнев и Андрей Иванов.
– Слушаюсь! – вырвалось у Андрея.
– Все остальные, то есть, я, капитан Елатьмин, Твердохлеб, Сибирцев, Будилин и Сергей Иванов, идем в деревню Красную для уничтожения танков противника. Всем померить немецкую форму. Кому подойдет – переодеться.
Сибирцев с Твердохлебом даже не шелохнулись, так как точно уверены, что на них формы нет. Сергей Иванов пересмотрел форму, но ему ничего не подошло.
– На каждого приходится по два танка, а то и по три, – прикинул Будилин.
– Да уж, придется постараться, – услышал его слова Шулика.

* * *
Трактористы и комбайнеры шли по Родниковке на ферму, когда увидели на стенах домов, на телеграфных столбах расклеенные листовки. Они остановились, чтобы прочесть их.
– Юрий, что там у тебя? – спросил старший из механизаторов Григорьев Сергей Михайлович у комбайнера Леонова Юрия Николаевича.
– Обращение товарища Сталина к советскому народу, а у вас?
– А у нас утренняя и вечерняя сводки Совинформбюро от 3 июля.
– Михалыч, здесь очень много написано, долго читать. Как бы нас фрицы не застали за чтением? – осторожно сказал Саблин.
– Это точно, застанут нас здесь, добром дело не кончится, – поддержал его Нечай Антон Павлович.
Леонов быстро посмотрел по сторонам, не видно ли немцев или полицаев.
– Добро, давайте снимем одно обращение Сталина и одну сводку, прочтем на работе.
– Это правильно, – расправил усы Нечай.
Самый молодой из механизаторов Суржик Алексей, которого еще и по отчеству не называют, ловко отклеил листовки, и спрятал их во внутреннем кармане спецовки. Леонов закурил, после этого, как ни в чем не бывало, мужики неторопливо направились на ферму.

* * *
Петрик с Токарем, переодетые полицаями, благополучно минировали и взрывали толовыми шашками, захваченными в полицейской управе, столбы телеграфной и телефонной связи.
Они взрывали один столб, а когда он падал, обрубали провода с обеих сторон, сворачивали провод, грузили его на телегу и ехали дальше.
– В лагерь бы этот провод, – сказал Петрик, – для шалашей пригодился бы.
Токарь в это время осмотрелся по сторонам. Петрик сделал несколько глотков из фляжки.
– Жалко, вода теплая. Что там, Наум?
– Да ничего, даже скучно.
Петрик подумал и с сожалением предложил.
– Давай мы этот провод все-таки где-то спрячем, а то если немцы нас с ним застанут, не отвертимся.
И они сбросили провод в глубокий овраг, поросший кустами и огромными лопухами.
– Если что, его здесь не скоро найдут, а мы, при случае, сможем его забрать.

* * *
В раздевалке механизатора сбросили напускную вальяжность и бросились к Суржику.
– Ну, Алешка, давай, читай!
И Алеша стал с жадностью читать, сначала обращение Сталина, затем утреннюю и вечерние сводки Совинформбюро за 3 июля.
– Войска СССР с великой стойкостью и храбростью бьются за свободу и честь нашей Родины. Воины Красной Армии борются до последней капли крови за правое дело, за советскую власть…
– Тсс, – приложил палец к губам тракторист Саблин Федор Алексеевич, – немцы!
Выждав, пока немцы удалятся, Алексей продолжил чтение.
– Об исключительном героизме красных воинов пишут многие газеты США, Англии, Швеции, Турции, Японии и других стран: «Бои на восточном фронте весьма ожесточены. Красные солдаты защищаются с исключительной храбростью, упорством и мужеством. …
– Они сражаются, а мы немцам помогаем, – сплюнул с досады Нечай.
– И не говори, Антон Павлович, – согласился с ним Григорьев. – Сколько можно это терпеть?
– Мужики, – нахмурился Леонов, – всем тошно на душе. Только сейчас давайте дослушаем. Читай, Алексей.
– Храбрость и самоотверженность бойцов Красной Армии увидел весь мир в первые же дни борьбы с фашистскими захватчиками. Бойцы Красной Армии мужественно отстаивают каждую пядь советской земли, героически дерутся за советские города и села, проявляя смелость, инициативу и сметку, свойственные великому советскому народу. …
– Это точно, это про нас! Нам смекалки не занимать, – улыбнулся Саблин, – помнишь, Михалыч, как мы в гражданскую…
Но на Саблина все сразу дружно зашикали, и он замолчал.
– Группа вражеских танков при поддержке авиации и артиллерии форсировала реку N. и пошла в атаку на наш артиллерийский дивизион. Командир дивизиона капитан Синявский приказал прямой наводкой расстреливать танки противника. Метким огнем артиллеристы ликвидировали 37 танков. …
– Ого! – ахнул Леонов. – Читай, Алешка, время еще есть.
За окном снова послышались уверенные шаги, и Алеша снова на время замолчал. Механизаторы стали переодеваться в рабочую одежду. Когда шаги удалились, Суржик продолжил чтение.
– Рабочие Московского завода имени Лепсе объявили стахановскую вахту до окончательного разгрома фашистских полчищ. …
– Весь народ поднялся, – восторженно сказал Нечай, – весь наш народ!
– На московских предприятиях широко разворачивается движение за совмещение профессий. Рабочие и работницы осваивают вторые специальности, чтобы заменить товарищей, которые ушли на фронт. Десятки работниц завода Москабель без отрыва от основной работы учатся слесарному делу; рабочие товарищ Соротов, товарищ Макаров и другие работают одновременно токарями и фрезеровщиками …
Наконец, Суржик дочитал вечернюю сводку до конца. Рабочие улыбаются, они, словно помолодели. Большая радость охватила этих людей от услышанных новостей с фронта.
– Пусть знают, фашистские сволочи, что советский народ, советский союз победить нельзя, – гордо сказал Григорьев.