Приближая Победу. Глава 14

Шулика вышел на связь, и получил приказ находиться на месте.
– Под утро за нами пришлют самолет. Он прибудет вот сюда, на северную опушку леса, в котором мы находимся.
– Хорошо, может, и Сибирцева живым доставим, – обрадовался Будилин.
– Товарищ командир, – обратился Токарь, – разрешите, я пойду навстречу Твердохлебу и Петрику?
– Разрешаю. Только вы несите Сибирцева не сюда, а сразу идите на север.
– Понял! Слушаюсь!
Токарь поспешил навстречу с товарищами, а Шулика повел остальных членов группы на север.   
Сибирцев пришел в себя, и попросил пить.
– Ваня, брось меня здесь. Я уже не жилец, зачем тебе погибать? Поживи за меня, друг, – слабо улыбнулся Сибирцев.
– Да ты что это надумал? Нет, ты мне это брось, – возмутился Твердохлеб. – Неужели ты бы меня бросил? Нет? Ну, то-то. Держись, Женя, мы еще повоюем! И на свадьбе твоей погуляем! Вот увидишь! Я мечтаю, что ты своего сына назовешь моим именем!
– Нет, Ваня, погибнете вы все из-за меня.
– Умереть мы всегда успеем, – мотнул головой Твердохлеб, – но наше командование прислало нас сюда не для этого. Нам доверено ответственное задание в тылу врага. Мы помогаем армии громить фрицев, своей работой мы спасаем от смерти тысячи наших бойцов на фронте. Ради этого стоит жить и продолжать борьбу. Держись, Женя!
Сибирцев ничего не смог ответить, хотя хотел сказать, что тоже хочет, чтобы Иван назвал своего сына его именем. Твердохлеб отдохнул, взвалил на плечи раненого друга и, шатаясь под его тяжестью, пошел дальше.

* * *
Сергей издалека увидел, как по улице бежит его мама. Андрей сначала намного обогнал ее, и теперь остановился и ждет ее. За ними бегут полицаи, один почти догнал маму, еще шестеро отстали и бегут парами.
Сергей мысленно ругнулся, потому что взял с собой немецкий автомат, а из него с такого расстояния пули до полицаев не долетят.
– Это что там, за Матреной гонятся? – встревожено спросил Аким Карпыч, который неожиданно оказался рядом с Сергеем.
Он глянул на погоню в бинокль, потом взял в руки «трехлинейку». Лесник уже оправился от замешательства и взял себя в руки.
– Вот что, Сережа, похоже, из деревни твоей маме и братишке уже не выбраться. Беги вон по той улице, забери их. Идите к доктору, его кабинет в двухэтажке, видишь? – Карпыч показал рукой на крышу дома.
– Да, вижу.
– Скажи ему, что от меня, он поможет. Запомни, его зовут Арсен Прохорович. Уходите завтра рано утром, но не сюда, а на юг. Я вас там, за лесополосой, буду ждать. Ну, давай! Беги, родной! Сейчас вся надежда на тебя.
Сергей кивнул и без лишних разговоров побежал в деревню.
– Попалась, – радостно закричал Климовский, который почти догнал Матрену Ильиничну.
И ему самому, и со стороны кажется, что он вот-вот схватит ее голыми руками. У него вырвался язвительный смех.
– Рано, – сам себе сказал Карпыч, глядя в прицел винтовки, – рано радуешься, гад.
Полицай Климовский действительно догнал Матрену Ильиничну. Он уже протянул руку, чтобы схватить ее, когда она сама повернулась к нему, остановилась, выхватила пистолет ТТ и выстрелила полицаю в лоб.
Бегущие за ними полицаи на несколько секунд растерялись. Карпыч воспользовался этой заминкой, и тем, что полицаи замерли, как мишени в тире, и выстрелил два раза. И оба раза попал. Двое ближних к Матрене полицаев упали замертво.
Матрена Ильинична бросила под ноги полицаям гранату, и еще два полицая погибли на месте. В живых остались начальник управы Квит и полицай Марголина.
– Уходят, Серафим Наумович, уходят, – закричал Марголина.
Из боковой улочки справа от полицаев вышел Сергей и хладнокровно расстрелял их из автомата.
Со стороны рыночной площади донесся топот сапог. Это немцы спешат на помощь полицаям. Сергей оценил ситуацию и бросил в сторону немцев гранату. После этого скрылся в переулке.
Матрена Ильинична с Андреем мечутся на окраине деревни, не зная, куда бежать, так, как все места отхода перекрыты немцами.
– Мама! Мамочка, – донесся из-за спины голос Сергея, – бегите ко мне!
Запыхавшиеся мама с сыном подбежали к Сергею.
– Идите за мной. Быстро!
Аким Карпович увидел, как Сергей позвал маму с братом, и как те побежали обратно в деревню. Чтобы отвлечь внимание немцев и полицаев, лесник прицелился и выстрелил в немецкого солдата. Потом во второго.
Немцы бросились к лесочку, в котором скрывается лесник. Карпыч стал отступать. Он успел застрелить еще троих немцев, пока добрался до своей подводы. Он сел на нее, взял вожжи в руки, хлестанул коней и быстро поехал в Черный лес.
Втроем Ивановы дошли до двухэтажного здания амбулатории, поднялись на второй этаж и вошли в кабинет доктора. Им повезло, больных на прием нет никого, и медсестры тоже нет.
– Здравствуйте, Арсен Прохорович, – решительно заговорил Сергей, – мы от Акима Карпыча. Нам нужна ваша помощь, за нами гонятся немцы и полицаи.
Доктор не стал долго думать.
– Идите за мной.
В соседней комнате в потолке находится люк.
– Это выход на чердак, – стал объяснять доктор, – но вы на нем не сидите. Выберетесь через окно на крышу и затаитесь с той стороны, где растут тополя. В случае чего, вы сможете по ним спуститься на землю. Но лучше ждите поздней ночи, я вас выпущу.
– Спасибо, – кивнула Матрена Ильинична.
– И еще, насыпьте на стыки люка и потолка половы, – попросил доктор.
После того, как беглецы забрались на чердак, доктор насыпал в навесной замок десяток песчинок, повесил замок в петлю и закрыл его. Потом вынес стремянку в кладовку, старательно подмел пол, и стал мыть руки.
Тут вернулась медсестра, которую доктор посылал на рынок за хлебом.
– Купила? – улыбнулся доктор.
– Да. Ой, Арсен Прохорович, я такого страха натерпелась! Облава в деревне! Кого-то ловят, а те, за кем гоняются, сказывают, убили двух немцев и пятерых полицаев! Вот как! Ужас!
Тут в дверь постучали.
– Доктор, к вам можно?
И доктор стал принимать больных.

* * *
Заместитель начальника полицейской управы Александровки Романишин собрал полицаев на совещание.
– Ну, голуби сизокрылые, рассказывайте, кто, что интересное заметил на месте гибели наших мужиков?
Полицаи пожали плечами, только родной брат убитого Мартына Климовского, беспокойно заерзал на месте.
– Что, неужели никто ничего не заметил? Как тогда будем искать этих партизан?
– А чего их искать, – удивился полицай Костомаров, – их уже давно и след простыл.
– Ну, не скажи, Самсон Захарович. Я вот осмотрел место гибели Квита и Марголины и кое-что интересное заметил.
– И что ты там такого интересного увидел? – насмешливо спросил полицай Тютрин.
– А заметил я то, что и Квит Серафим Наумович и Марголина Самуил Кузьмич убиты в спину.
– Так, может, они спиной повернулись к лесу, ну и схлопотали по пуле, – пьяно рассмеялся Тютрин.
– Так-то оно, может, и так, а как тогда быть с гранатой?
– С какой, такой гранатой?
– А с той гранатой, от которой погибли двое немцев и еще один был ранен. Ты понимаешь, что даже если бы та баба бросила гранату, она бы так далеко не долетела?
– Да граната просто раньше бы взорвалась, – согласно кивнул Климовский младший.
– Вывод? А вывод такой, им кто-то помог здесь, в деревне.
– Так их было четверо? – догадался Костомаров. – Баба с пацаном, тот, кто стрелял из лесу и тот, кто убил Квита с Марголиной и бросил гранату в немцев?
– Точно так, Самсон Захарович. Трое партизан сейчас прячутся у нас в деревне. Ну, того, который гранату бросил, мы не знаем, никто его не видел. А вот чужую бабу и пацана мы найти вполне можем. Местных мы всех знаем, а всех чужих будем хватать, и доставлять сюда, в управу. Потом разберемся. Задание понятно?

*  *  *
Доктор заканчивал делать перевязку пациентке, когда по лестнице затопотали тяжелые шаги. В кабинет вошли четверо полицаев.
– Здравствуйте, – первым поздоровался доктор, – с чем пожаловали?
– Зуб у меня болит, – пьяно рассмеялся Тютрин.
– Присаживайтесь, я сейчас, – сказал доктор.
После того, как он закончил перевязку, пациентка поблагодарила его и вышла.
– Слушай, Арсен Прохорович, – подозрительно прищурился Романишин, – а ты ведь ей не назначил, когда приходить в следующий раз? Что так?
– Назначил, Филимон Трифонович, назначил. Еще в начале приема. Вот, – доктор взял со стола большой лист плотного, желтоватого картона и протянул его Романишину.
Тот с интересом взял его в руки.
– Так, что тут у нас?
Лист расчерчен тушью и подписан. Записи в графах сделаны простым карандашом.
– Ты смотри, понедельник, вторник… время приема, фамилия, диагноз, все расписано честь по чести! Прямо можно у тебя поучиться, как бумаги вести! А у этой, что вышла, у Каратчук Любы, что с ней?
– Траву косили, и дочка по неопытности ее косой по ноге задела. Мужиков-то нет.
– А точно, точно, я вспомнил, говорили люди. Ладно, доктор, рассказывай, кого прячешь?
– Чего? – удивился доктор и замер на месте.
– Не чего, а кого! Выход на чердак где?
– В соседней комнате, – кивнул головой доктор.
– Показывай. Ключ где?
Доктор вынул из шкафа ключ, потом принес из кладовки стремянку.
– Открывай, давай, – потребовал Романишин. – И быстро мне!
Доктор взобрался на стремянку, вставил ключ в замок, но открыть его не смог.
– Ну, – нетерпеливо рыкнул Климовский,– чего возишься?
– Да я уж и не помню, когда был на чердаке. Может, замок заржавел уже.
– Слезай, – нетерпеливо приказал Климовский.
Когда доктор спустился, Климовский сильно ударил его прикладом винтовки в плечо. Доктор упал, вскрикнул от боли и схватился за ушибленное место.
– Архип, ты чего творишь? – удивился Романишин. – Помню, дьяк в церкви как-то говорил, что неблагодарность это самый презираемый грех.
– А за что это я должен быть ему благодарен?
– То есть, как за что? Это ведь он в гражданскую вылечил от тифа твою старшенькую, Настасьюшку! Сам от нее заразился, болел страшно. Думали, что и не выживет.
– Разве это не тот доктор, сын которого командир Красной армии?
– Нет. Тот вместе с Красной армией ушел, а этот, видишь, остался. Людей лечит. Если тебя завтра прихватит, ты ж к нему и придешь. А ты его прикладом. Нехорошо это.
– Ладно, доктор, – выдавил из себя Климовский, – не серчай. Обознался я. И брата моего сегодня убили, поэтому злой я такой.
– Да ты всегда злой, – расхохотался Тютрин.
Доктор промолчал, а Климовский стал открывать замок. Со скрипом, не сразу, но замок открылся. Полицай приподнял дверцу и на голову ему, за шиворот посыпались полова, опилки, разная труха.
– Ой, что это? – ругнулся Климовский.
Костомаров разгреб носком сапога мусор.
– Мышиный помет, полова, опилки, точно никто давным-давно на чердак не вылезал.
– Раз мы здесь, для порядка проверим, – настойчиво сказал Климовский, и первым полез на чердак.
Вслед за ним вылезли и Романишин с Костомаровым. Они обошли чердак, постоянно попадая лицами в паутину.
– Тьфу ты, – ругнулся Костомаров, – нет здесь никого. Идемте уже.
– Нет, ты погоди, – заупрямился Климовский, – давай крышу осмотрим.
Они с трудом открыли окна и стали выглядывать в них, то влево, то вправо, пытаясь увидеть все, что находится на крыше.
На улицу выходят два окна, на пустырь, где вдоль стены растут старые, огромные тополя – одно. Над этим окном, свернувшись калачиком, лежит Матрена Ильинична. Сергей с Андреем, видели с крыши, как полицаи пришли в амбулаторию, вылезли на тополя и спрятались среди веток.
– Ух, ты, – обрадовался Костомаров, – вижу!
– Что ты там видишь? – первым спросил Климовский.
– Верка продавщица в дровах прячет самогон! Как минимум две десятилитровки только что спрятала! А, может, там и больше!
– Самогон это хорошо, – рассмеялся Романишин, – а мы гадали, где на вечер самогон взять!
– Хитра, – оценил Климовский.
– Все, мужики, слезаем, – приказал Романишин, – айда к Верке!
Они слезли и шумно направились к выходу.
– Иосиф Сильвестрович, – остановил Тютрина доктор, – а капли?
– Какие еще капли? – удивился полицай.
– Вы говорили, что зуб у вас болит?
– Уже не болит, – пьяно рассмеялся Тютрин, и полицаи ушли.
Сергей с Андреем с тополя видели, как полицаи вошли во двор к Вере Шелгуновой, забрали у нее четыре десятилитровых бутылки самогона, и довольные направились в управу.
– Ушли, – первым спрыгнул с тополя на крышу Сергей.
Матрена Ильинична вздохнула с облегчением и села над окном. Тут и Андрей спустился на крышу.
– Ноги затекли, – пожаловался он.
– Дети, кушать хотите?
И все трое стали завтракать черным хлебом с соленым салом.

* * *
Аким Карпович добрался до партизанского лагеря. Не распрягая лошадей, он поспешил к командиру отряда.
– О, Аким Карпович! Быстро вы! Случилось чего?
– Так точно, товарищ командир. Прямо на рынке Матрену Ильиничну с Андреем чуть не взяли. По всей Александровке за ними гонялись. Матрена троих полицаев убила, Сергей двоих. Да я еще парочку полицаев и пяток немцев, – посвятил командира в суть дела лесник.
– Как же так? – нахмурился Елатьмин. – Как полицаи догадались?
– Пока не знаю. Ивановых сейчас прячет один мой друг, а завтра утром я их встречу в условленном месте.
– В каком? Аким Карпович, вы что, мне не доверяете?
– Вам доверяю, товарищ капитан, – в знак уважения Карпыч наклонил голову, – но стены имеют уши.
– Вы думаете, у нас в отряде предатель? – недоверчиво спросил Елатьмин, и по его спине пробежали холодные мурашки.
– Пока не знаю, но ведь должна быть причина, почему полицаи пытались арестовать Матрену и Андрея? Вот, пока не разберусь, о том, где они скрываются, и о месте встречи, буду знать только я один. Все, буду собираться. Запомните, если не вернемся, значит, в отряде предатель.
– Удачи, Карпович. Может, вам бойцов с собой взять? Проверенных, тем, кому точно можно доверять?
– Спасибо, не нужно. Сам справлюсь.
Лесник заменил лошадей, взял с собой еды, и поехал в сторону Александровки.

* * *
Вечером полицаи собрались в управе, чтобы, как следует, выпить. Последним пришел Климовский.
– Архип Миронович, ты чего так долго? Ждать себя заставляешь всю честную компанию, – шутит Тютрин, горя от желания выпить. – Где тебя носило?
– Да я на всякий случай посмотрел, чем доктор занимается.
Климовский поставил свой карабин в угол, снял картуз и грузно опустился на стул.
– И дался тебе этот доктор, – осуждающе покачал головой Романишин, – не пойму, ты такой бдительный или ты такой трус? Не поймешь тебя. Ну, ладно, и чем он там занимается?
– В огороде огурцы собирал, потом бурьяны полол.
– Вот, раз бурьян полет, значит, никуда он не собирается, – беззаботно махнув рукой, сказал Костомаров.
Романишин согласно кивнул.
– Ну и хрен с ним. Не будем больше терять время.
– Правильно! Самсон Захарович, наливай!
Обида и разочарование сжимают сердце Климовского. Сегодня погибли несколько полицаев, в том числе его родной брат, а этим лишь бы напиться. Он беспокойно заерзал на стуле, но больше ничего не сказал.
– Вот это дело, – радостно оживились полицаи. – Откуда столько самогона?
– О, – улыбнулся Костомаров, – это целая история! Слушайте!
– Мужики, – перебил его Романишин, который чувствует себя героем дня, – так вышло, что я теперь начальник управы.
Его слова вызвали веселый восторг у полицаев. Все оживились и заулыбались.
– Такое дело отметить надо!
– Ну, так, а я про что? – рассмеялся Романишин.
– За нового начальника управы!
Страсти улеглись сами собой, так как голодные полицаи выпили по первой и стали закусывать.

* * *
Группа Шулики дождалась самолет, развела сигнальные костры. Самолет Р-6 сел, разведчики погрузились, самолет благополучно взлетел и взял курс на восток, за линию фронта.
Но через сто километров самолет нарвался на группу немецких дальних бомбардировщиков, возвращавшихся с вылета. Сопровождавшие их истребители окружили наш самолет и расстреляли его из пулеметов.
Самолет загорелся и стал падать. Истребители оставили его, а пилоту удалось посадить самолет на проселочной дороге.
– Быстро все из самолета, – закричал пилот во весь голос, – он сейчас взорвется!
Все успели выскочить из самолета и вынести раненого Сибирцева. Когда все отбежали от самолета, тот взорвался.
– Жаль, – вздохнул пилот, – хорошая была машина. Все целы?
– Все, – осмотревшись, ответил штурман.
Сибирцев закряхтел, и всем показалось, что он кашляет, но он пытался рассмеяться.
– Ты чего, Жень, – удивился Твердохлеб и тоже сдержанно улыбнулся.
– А помните, как мы прилетела от Елатьмина – в трусах, босиком и без оружия? Вот хорошо, что нас тогда не сбили!
Все посмеялись.
– Ну, раз шутишь, будешь, жить, – улыбнулся Шулика. – Штурман, где мы?
– Сейчас, сейчас, – разложил штурман на земле карту и включил фонарик с красным фильтром.
– Ну, где мы? – с нетерпением повторил Шулика.
– Сейчас, сейчас. Если не ошибаюсь, мы примерно вот здесь, – ткнул штурман пальцем в карту.
– Разведка, вы не поверите, – улыбнулся Шулика, посмотрев на карту, – мы всего в восьми километрах от лагеря Елатьмина!
Бойцы разведгруппы Шулики оживились, и стали горячо обсуждать эту новость. Потом изготовили из плащ-палатки носилки, уложили в них Сибирцева и пошли к Черному лесу.

* * *
Весь день и почти всю ночь Ивановы провели на крыше. Одно хорошо – ночь теплая, и они не замерзли. В три часа ночи доктор открыл люк, поднялся на чердак, подошел к окну и открыл его.
– Не бойтесь, это я, Арсен Прохорович! Пора. Спускайтесь.
В непроглядной тьме Ивановы спустились в кабинет врача. Кабинет тускло, освещен лунным светом, который попадает через окно.
– Что это? – спросил Сергей, увидев несколько больших и малых узлов с вещами.
Андрей не заметил и споткнулся об один из этих узлов.
– Это медикаменты. Уверен, что в отряде они нам пригодятся, – улыбнулся доктор.
– Нам?
– Да, я иду с вами. Я и раньше собирался уйти, но не знал, где вас искать. Идем, только тихо. Помогите забрать все узлы.
У входа в амбулаторию стоит телега с парой лошадей.
– Ваша?
– Теперь да. Правда, до этого она была полицейской! Но им сейчас не до нас, спят все пьяным сном. А нам телега нужнее. Я вон из дома забрал все, что нам может пригодиться. Вы знаете, куда идти?
– Да, Аким Карпович сказал, чтобы мы шли на юг. Он нас встретит за лесополосой.
– Хорошо. Тогда так, я еду по улице, у меня есть пропуск, так как я и по вызовам хожу. Люди же болеют не только днем, но и по ночам, в комендантский час. Так что никакая полицейская сволочь ко мне не придерется. А вы идите в тени вдоль забора. Если кого встретим, вы заходите в чужой двор.
– А собаки? – приподнял бровь Сергей.
– Собак у нас нет, немцы их еще в первый день, как захватили Александровку, перестреляли.
Ивановы с доктором так никого и не встретили и благополучно добрались до лесополосы, где их ждет Карпыч.
– Живы! Ну, слава Богу, – обрадовался лесник и бросился к ним.
– Здравствуй, Аким!
Мужчины крепко обнялись на радостях.
– Здравствуй, Арсен, здравствуй, дорогой! Я знал, что ты поможешь! А теперь уходим, а то скоро станет светать. Хорошо бы нам добраться до Черного леса до рассвета.
Разместившись на двух подводах, Ивановы, доктор и лесник поехали на восток, к Черному лесу. Карпыч несколько раз оглянулся.
– Ты чего, Аким?
– Самое время петухам петь, а они молчат.
– Так не петухов, немцы их съели давно, – объяснил доктор.
Больше Карпович не оглядывался.

* * *
Полицай Тютрин проснулся рано утром от того, что у него сильно разболелся зуб. Десна опухла так, что лицо исказилось до неузнаваемости.
– Надо же, – сплюнул полицай, – сам себя сглазил.
Полицай прополоскал рот, подвязал щеку платком и пошел в амбулаторию. Ему пришлось подождать, так как никого еще нет. Потом пришла медсестра и открыла кабинет.
– Сестричка, – скривился от боли Тютрин, – а доктор где?
– Не знаю, – пожала плечами медсестра,– обычно он приходит раньше меня. Я даже не знаю, что и думать. Такого еще ни разу не было. Давайте, я посмотрю, что там у вас?
Медсестра осмотрела зуб, почистила его, поставила капли.
– Приходите после обеда, Иосиф Сильвестрович.
– А приду, приду, – пообещал полицай.
Прямо из амбулатории он направился домой к доктору. Дверь оказалась запертой снаружи.
– Ничего не пойму, – нахмурился Тютрин.
Он потоптался на пороге, обошел дом, заглядывая в окна, и пошел в полицейскую управу. Там его ожидал еще один сюрприз – ночью пропала телега и две лошади.
– Не иначе, партизаны, – предположил Костомаров. – Больше некому.
– И никто ничего не видел и не слышал, представляешь, – шумно возмущается Романишин. – Как только самих часовых не унесли?
– Так они никому не нужны, – попытался рассмеяться Тютрин, и тут же скривился от боли, – а если серьезно, Филимон Трифонович, то это были не партизаны.
– А кто тогда?
– У нас этой ночью еще и доктор пропал, – сообщил Тютрин.
– Так, может, партизаны и его того, похитили?
– Нет. Партизаны наших часовых непременно убили бы, а оружие забрали.
Среди полицаев и так царило подавленное настроение, а после этих слов они еще больше приуныли.
– Тогда кто? – наморщил лоб Романишин. – Цыгане?
– Да какие там цыгане? – повысил голос Климовский. – Их немцы уже давным-давно всех выловили. Я думаю, уж не наш ли доктор коней свел?
– Да зачем они ему? Ему бы и одного коня хватило!
– Это, если он сам да налегке уходил. А если у него вещи? А, может, и баба та с пацаном? Надо проверить, явился ли он на работу, и если нет, обыскать его дом. Извини, Филимон Трифонович, но я сам не могу. Плохо мне, видишь? – еле выговорил Тютрин.
– Ладно, ты лечись, а мы с Самсоном Захаровичем вдвоем посмотрим. Пойдем, Самсон.