Приближая Победу. Глава 18

Когда отряд прибыл в лагерь, Елатьмин узнал, что радист еще не вернулся. Командир приказал дежурному доложить ему сразу, как только Донец вернется. После этого командир обошел лагерь. Он обратил внимание на то, что вокруг Григорьева собралась дюжина партизан.
– Что тут у вас, товарищи?
– Да вот, товарищ капитан, – протянул Елатьмину ППШ Гончаров, – сами посмотрите.
Капитан взял в руки оружие и увидел, что с правой стороны у затвора автомат сильно деформирован от немецкой пули. Елатьмин попытался передернуть затвор, но не смог, так как затвор заклинило.
– Выходит, этот автомат кому-то жизнь спас?
Елатьмин сразу проявил живой интерес к возникшей проблеме.
– Так точно. Мы вам еще не докладывали, товарищ капитан, но это уже третий такой автомат, – тяжело вздохнул Гончаров.
Остальные партизаны, молча, следят за происходящим. Все уверены, что найти выход из сложившегося положения, прямо сейчас вряд ли удастся.
– И еще у двух винтовок приклады раздроблены, но мы новые вырежем из дерева, это не проблема, – нарушил молчание Григорьев, – а вот такие повреждения просто так не починить. И выбрасывать оружие жалко.
– Согласен. На сегодняшний день для нас, это непосильная задача. И невосполнимая потеря. Сергей Михайлович, а что нужно для ремонта? И где это можно достать?
– Дело для меня новое, товарищ капитан, надо подумать. Тиски, какой, никакой инструмент. Взять это можно на Александровской МТС, пожалуй, поблизости больше и нет нигде.
– Что ж, пока отложите оружие, захватим МТС, заберем необходимый инструмент. Подумайте, Сергей Михайлович, что нам в будущем понадобиться может. Сверлильный станок, например, ножовки по металлу.
– Добро, товарищ капитан, – согласно кивнул Григорьев. – Подумаю и составлю список нужного инструмента и материалов.
– Хорошо. Надеюсь, не забудете?
– Обижаете, товарищ капитан. Я свои обещания не забываю. А приказы командира тем более. Тем более, что инструмент нам нужен и для того, чтобы изготавливать финки, укорачивать немецкие ножи.
Командир заинтересовался.
– Товарищ капитан, вам ли не знать, что нож не входит в снаряжение солдата Красной армии, но он нужен каждому бойцу каждый день и не только разведчикам. А немецкие ножи очень длинные и не удобные.
– Правильно, Михайлович. Ай, молодца!
Елатьмин отдал ППШ Гончарову и продолжил обход. Наконец, радист с сопровождающим его красноармейцем Баланом прибыли.
– Товарищ Донец, срочно к командиру!
Донец оставил рацию под охрану Балану и поспешил к командиру.
– Ну, что, сеанс связи состоялся? – поинтересовался Елатьмин у Донца.
– Так точно, товарищ капитан. Там и про меня есть.
– Ну-ка, ну-ка, любопытно. Давай, почитаем. Да ты присаживайся.
– Спасибо, товарищ капитан, я постою. А то засиделся в седле.
Елатьмин сел и стал читать расшифрованное сообщение.
– Ого, целый роман! Так, Шулика с группой добрались, хорошо! О, Гордей уже майор! Разведчикам, включая тебя, Трофим и летчикам приказано своим ходом срочно добираться за линию фронта.
Елатьмин отложил радиограмму.
– Товарищ Донец, собирайте разведчиков и экипаж самолета.
Донец вышел, а Елатьмин закончил чтение радиограммы.
Карпыч тем временем был занят расселением новоприбывших партизан. Из них уже сформировали четыре взвода, и по несколько человек распределили в разведку и в подрывники.
Землянок теперь на всех не хватает, поэтому бойцы сразу принялись за их сооружение. Кроме того нужно сделать еще один длинный навес, крытый еловым лапником, со столами и скамьями для столовой.
Карпыч ходит среди работающих бойцов и делает свои замечания.
– Не надрывайтесь, сынки. Кору с дерева можно снимать лопаткой с прямым лезвием. Есть у нас такие лопаты!
– И откуда вы только столько знаете? – улыбнулся один из солдат.
– Так опыт, сынок. Опыт проявляется в мелочах, – добродушно улыбается лесник, – вот проживешь с мое, тоже многому научишься!
На поляну вышла санинструктор Ратушная.
– И тебе, дочка, больше работы, – улыбаясь, говорит лесник Лене Ратушной, – накормить такую ораву три раза в день, посуду за всеми перемыть это тебе не кот чихнул.
– Аким Карпыч, – просит Лена, – вы же знаете, что я медсестра, а у нас раненых прибыло? На кухне нужен, на постоянной основе помощник, или наряд, какой по столовой.
– Согласен, дочка. Обязательно что-нибудь придумаем! Шутка ли, почти двести человек теперь в отряде!
К ним подошел красноармеец Гончаров.
– Товарищ Лена, а ты, часом не забыла, что мы сегодня еще и не завтракали? – смеется Гончаров.
Бойцы группы Елатьмина, которые вместе выходили из окружения и стали ядром партизанского отряда, очень сдружились, можно сказать, сроднились, и давно перешли в общении на «ты».
– Как, не завтракали? Почему?
– Так командир запретил. Говорит, перед боем лучше не есть. Чтобы, значит, если пуля в живот попадет, меньше проблем было, – с торжественной серьезностью ответил Гончаров.
– Я же своими глазами видела, как ты сегодня утром сто грамм выпил! Или скажешь, мне показалось?
– А сто грамм можно, – ничуть не смущаясь, честно признался Гончаров. – Лично мне это только на пользу!
– Так ты пил и не закусывал? – с растущим недоверием спросила Лена.
– Ага. Ну, так что там, на счет завтрака?
– Идите и ешьте. А я все голову ломаю, чего это столько еды осталось? А на счет ста грамм, мне кажется, это после боя можно, а не до него.
– Ну, виноват, виноват. Больше не повторится!
– Смотри, Вася, – погрозила пальчиком Ратушная, – ты слово дал!
Гончаров и те бойцы, которые ходили освобождать пленных, весело пошли завтракать. К концу завтрака Карпыч привел на кухню жен партизан Саблина и Нечая.
– Вот, товарищ Ратушная, – улыбнулся он, – знакомьтесь, это наши новые поварихи. А вы отныне занимаетесь только медициной!
– Спасибо, Аким Карпович, – расцвела Лена, – огромное вам спасибо за это!
Зам по тылу нашел работу и для детей Саблина и Нечая, им вменили в обязанность ветошью вытирать патроны от смазки.

* * *
Донец собрал всех и привел их к землянке командира отряда. Он доложил капитану Елатьмину о выполнении приказа, и командир пригласил их к себе.
– Присаживайтесь, товарищи, будем думу думать. Приказано вам срочно возвращаться на «большую землю», причем возвращаться своим ходом. А мне приказано оказать вам всяческое содействие.
Это известие крайне взволновало и встревожило диверсантов и летчиков.
– А как будем возвращаться? – поинтересовался командир экипажа старший лейтенант Галай.
– Может, на поезде, как наш командир? – предложил Будилин.
– У меня есть другое предложение, – сказал Елатьмин, – собственно оно не совсем мое. Помнится, в свое время товарищ Галай предлагал захватить немецкий самолет и на нем перелететь через линию фронта. Считаю этот вариант самым подходящим.
Летчик встрепенулся и с необычайным волнением спросил:
– А что в окрестностях появился вражеский аэродром?
– Нет, но по дороге к линии фронта таких аэродромов несколько. Нам сообщили координаты трех ближайших от нас.
– Товарищ капитан, – с явным сомнением в голосе спросил штурман, бросив на Елатьмина недоумевающий взгляд, – вы думаете нам шестерым под силу захватить аэродром и угнать самолет?
Лицо капитана Елатьмина оставалось непроницаемым.
– Товарищ старший лейтенант, вы меня невнимательно слушали. Мне приказано оказать вам всяческое содействие.
– Так вы что, весь свой отряд поведете, чтобы нам помочь?
– Не думаю, что в этом есть необходимость. В отряде почти двести человек. Я уверен, хватит и одного взвода.
Видно, что члены экипажа самолета испытали огромное облегчение. Галай о чем-то подумал, потом спросил.
– Товарищ капитан, а кто старший группы?
– Старший вашей группы младший сержант государственной безопасности Будилин. В самолете – товарищ Галай. Но по дороге к аэродрому командовать буду я. Не возражаете?
– Никак нет, – покраснел летчик.
– Товарищ капитан, – спросил Будилин, – а Сибирцев?
– Сибирцев пока останется здесь. До полного выздоровления. Еще вопросы есть?
Поднялся Донец.
– У меня есть вопрос личного плана.
– Слушаю, – удивился Елатьмин.
– Товарищ капитан, прошу вас, как главного военачальника здесь, зарегистрировать наш брак с Еленой Ратушной. Ну, значит, чтобы все было по закону, честь по чести.
– Озадачил, брат. Не знаю, имею ли я право на это?
– Почему нет? Вы здесь главный представитель советской власти, значит, имеете!
– Представитель советской власти? А это мысль! Товарищ Петрик, а ну мухой за Карповичем!
– Слушаюсь! Это я мигом!
Через десять минут в землянку вернулся Петрик с лесником.
– Такое дело, Аким Карпович, хотят наши товарищи Донец и Ратушная вступить в законный брак. Не знаете ли вы, может, в какой из окрестных деревень остался председатель сельсовета и печать?
– Да хоть целых два, – улыбнулся лесник, – до Родниковки ближе. Пусть Леонов Юрий Николаевич сгоняет, наш председатель его родственник. Или, может, лучше мне самому съездить? Оно безопаснее будет. Я до сих пор вне подозрений.
– Оно-то так, но вам есть срочное и очень важное задание. Не думаю, что кто-то справится с ним лучше вас.
Лесник принял строевую стойку и с огоньком ответил:
– Слушаю, товарищ командир!
– Готовь свадьбу, отец, – свои слова Елатьмин сопроводил резким движением кулака вниз. – Чтобы, значит, столы от кушаний ломились! Это же первая партизанская свадьба! Так что работы у вас – непочатый край!
Елатьмин развел руки в стороны.
– Карпыч, и про выпивку не забудь, – громко напомнил Будилин.
– Зачем обижаешь, Алифатий? Все будет в лучшем виде, даже не сомневайся! Товарищ командир, разрешите идти?
После окончания совещания Елатьмин отпустил всех, кроме Донца.
– Трофим, мне надо с вами серьезно поговорить. Мне показалось, или вы задержались на сеансе связи дольше обычного? Вы возвращались каким-то кружным путем?
Командир многозначительно глянул на радиста.
– Никак нет, товарищ капитан, – подобрался Трофим, слегка смутившись, но продолжает говорить свободно и непринужденно, – вам не показалось. На обратном пути мы присмотрели двух немецких связистов на велосипедах.
– И вы решили пополнить, так сказать, автопарк отряда парочкой велосипедов?
– Нет, не совсем так, – покраснел Донец, – просто один из немцев был в плащ-палатке. Знаете, такой, пятнистой, которая застегивается вокруг бедер?
– Знаю, и что?
Капитан сосредоточенно слушает ответ радиста.
– Ну, я решил поохотиться на того немца, чтобы ту плащ-палатку подарить Лене. Извините, но мне кажется, немецкая плащ-палатка удобнее нашей. Во всяком случае, для женщин.
Елатьмин невольно улыбнулся, так тронула его забота Донца о своей невесте.
– Вот теперь ясно. И как прошла охота?
– Все в порядке, товарищ капитан, – гордо заявил Донец. – Все трофеи мы сдали Карпычу, кроме этой камуфлированной плащ-палатки.
– Хорошо. Но хотелось бы, чтобы вы так больше не рисковали, – тоном приказа закончил Елатьмин. – Можете идти.
Елатьмину стало стыдно из-за того, что у него возникли какие-то подозрения по отношению к Донцу.
– Слушаюсь, только риска никакого не было. Мы потому и задержались, что были предельно осторожны. Чтобы, значит, наверняка!
– Постой! Лене подарок понравился?
–Так точно! – расцвел довольной улыбкой Донец.
– Хорошо. Вот теперь ступай.
Донец козырнул, лихо повернулся кругом и вышел из командирской землянки. Он сразу поспешил к Лене, которая ждет его в своей землянке.

* * *
Новый комендант Родниковки приказал собрать на совещание начальников полицейских управ со всех окрестных деревень. Немецкие мотоциклисты развезли письменные приказы по всем полицейским управам.
– Что там, Филимон Трифонович, – поинтересовался полицай Костомаров у Романишина, когда тот дочитал присланный ему приказ.
– Совещание завтра в Родниковке. Стало быть, так, поедешь со мной. На обратном пути заедем к Родниковскому леснику. Помнишь его?
Глаза Костомарова засветились неподдельной радостью.
– Помню, самогон у него просто замечательный, и копчености тоже, – не смог скрыть своей радости Костомаров.
– А мед, какой? Чистая амброзия! Эх, чувствую, завтра погуляем! – блаженно улыбнулся Романишин.
Ожидание праздника бывает лучше самого праздника, поэтому Романишин и Костомаров в предвкушении него весь день пребывали в самом прекрасном расположении духа, оба держались весело и много шутили.
На следующий день, едва забрезжил рассвет, они поехали в Родниковку. 

* * *
Елатьмин с Будилиным продолжают совещание.
– Есть еще, Алифатий, приказ нашего командования захватить и привезти образцы немецких документов. Но это задание уже как бы и выполнено. Когда Аким Карпович из-за убитой немцами оленихи с детенышем налетел на них, то прихватил все документы из легковушки их полковника. Там чего только нет! Даже если больше ничего не попадется, думаю, хватит вам и этих документов.
– Незаменимый человек Карпыч. Взял и выполнил всю работу группы осназа НКВД, – улыбнулся Будилин. – Причем наперед! Так сказать, убил сразу всех зайцев!
– Да, он может, он у нас такой, – улыбнулся Елатьмин. – А еще у нас есть документы полицаев и немцев. Глядишь, и они на что-нибудь сгодятся. И еще документы, захваченные в комендатуре в Красной.
Немного помолчали, потом командир спросил.
– Алифатий, а ты чего мнешься? Я же вижу, ты хочешь что-то спросить!
– Точно так, товарищ капитан. Я все думаю про Сибирцева. Ему уже лучше, он крепкий. Если мы его до аэродрома довезем, уверен, перелет он выдержит.
– А ты его самого спрашивал?
– Конечно! Он готов лететь, – заверил Будилин. – Ручаюсь! Женя говорит, что там он быстрее поправится! Да и приказ генерал-майора Старыгина нас вроде как обязывает, чтобы вернулась вся группа.
– Хитрый ты, Алифатий. Ладно, я еще сам поговорю с Сибирцевым, а потом уже решим.
– Товарищ капитан, извините, а нельзя прямо сейчас к Сибирцеву сходить?
– Нет, прямо сейчас нельзя. Мне нужно отправить разведчиков по координатам, посмотреть, что там за аэродромы у немцев, какие самолеты, какая охрана.
Елатьмин встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Будилин поднялся вслед за капитаном.
– Товарищ капитан, Андрей Петрович, минуточку, а как же мы? – взволновано спросил Будилин.
– Что вы?
– Ну, посудите сами, кто лучше нас проведет разведку? Вы к каждому аэродрому хотите послать по одной группе?
– Да.
– Предлагаю каждую группу усилить одним разведчиком из нашей группы и одним из летчиков. Ну, в смысле, в одну группу включить пилота, в другую штурмана, в третью стрелка-радиста.
– А что, Алифатий, это мысль! – Елатьмин с большим энтузиазмом отнесся к словам Будилина и с радостью принял его предложение. – Как я сам до этого не додумался? Значит, так и решаем.

* * *
Бывший председатель сельсовета Чава Леонид Родионович точил косу у себя во дворе, когда к нему из-за угла дома вышел Леонов.
– Здоров был, кум, – первым поздоровался Чава.
– Здравствуй, Леонид Романович, – протянул руку для приветствия Леонов.
Леонов подумал, видно, что его кум редко бывает в холодке, так сильно тот загорел. 
– Давненько не виделись. И какими судьбами?
– Обойдемся без лишних слов, кум. Витебск, – улыбнулся Леонов.
– Смоленск, – подобрался весь Чава. – Может, в хату зайдем? Подальше, значит, от любопытных глаз.
Леонов, который сам всегда отличался великолепной выдержкой, заметил, что Чава совсем не умеет держать себя в руках. Так и до провала недалеко.
– Можно и в хату. А жена где?
– Жену с детьми я в эвакуацию отправил. К теще. Там глухомань такая, что немцы там, по-моему, еще и не были.
Прежняя настороженность рассеялась. Леонов вслед за хозяином вошел в дом.
– Тогда другое дело. А сам, что же?
– Сам хочу, повоевать. Вы к себе не зовете, так я сам, как-нибудь.
– И много вас таких, которые хотят как-нибудь?
– Говорю же, сам. Кто-то боится. Некоторые, не поверишь, даже рады, что немцы пришли. Кто просто выжидает, куда кривая выведет.
– Понятно, – вздохнул Леонов. – А я к тебе по делу.
– Да я уж догадался. Чем могу?
Чава слушал, затаив дыхание.
– Ты ведь был председателем сельсовета. Скажи, бланка свидетельства о браке у тебя, случаем, не завалялось?
– Завалялось, – сдержанно улыбнулся Чава, – и печать тоже. И вообще я все документы припрятал.
– Тогда бери все, что надо и собирайся. Свадьба у нас будет, так ты оформишь все чин по чину. Чтобы, значит, все было по закону.
Чава сначала от радости не знал, что сказать и замер. Потом он оживился.
– С удовольствием. А можно, я после этого в отряде останусь?
– Ну, кум, это вопрос не ко мне, а к нашему командиру. Собирайся, Леонид Романович, там видно будет.

* * *
Председатель Родниковского сельсовета расписал Трофима Донца и Елену Ратушную, выдав им настоящее советское свидетельство о браке. На столе стоит бюст вождя мирового пролетариата, который принес с собой Чава.
Настроение у всех присутствующих торжественно-праздничное.
– Объявляю вас мужем и женой!
Партизаны, стоящие в каре, восторженно хлопают в ладоши. Радости молодоженов нет границ. Лену было не узнать в белоснежном платье.
В качестве подарка Карпыч от всего отряда преподнес молодоженам символический ключ от отдельной землянки. Не откладывая дело в долгий ящик, супружеская пара Донцов осмотрела ее.
В землянке сразу бросилась настоящая кровать с пуховой периной, настоящими подушками, одеялами и постельным бельем. Еще есть настоящий стол, стулья, ковер на стене, посуда, часы с кукушкой.
– Вот это да, – ахнула Лена, – ну спасибо, так спасибо! А это что?
На столе стоят духи «Красная Москва», и туалетная вода «Шипр».
– И когда вы это все успели? – приятно удивился Трофим.
– Это все Аким Карпович, – улыбается капитан Елатьмин, – признаться, я удивлен не меньше вашего! А это вам от меня.
И командир протянул Лене точно такой же флакон «Красной Москвы», а Трофиму туалетную воду «Красный мак».
– И это еще не все, – улыбнулся Будилин, – это вам от нас!
К молодоженам подошел Петрик и протянул Трофиму и Лене обручальные кольца, сделанные из медных царских монет.
– Хорошо-то как, – улыбнулся Трофим, надев кольцо жене, – словно и нет никакой войны!
Лена надела кольцо мужу.
– А теперь к столу, гости дорогие, – радушно приглашает всех Карпыч.
По дороге к столу Трофим наклонился к жене и спросил:
– Солнце, а тебе какой одеколон больше нравится: «Шипр» или «Красный мак?» лично мне больше нравится «Шипр».
– А я пока не знаю, – застенчиво улыбнулась Лена, – я даже и не знала до сегодняшнего дня, что есть такой одеколон – «Красный мак!»
Молодые рассмеялись. Первыми тосты за здоровье молодых сказали товарищи Донца по группе осназа Будилин, Петрик и Токарь. После этого разведчики убыли вместе с летчиками и бойцами Елатьмина выбирать аэродром для захвата.
– Все у них должно быть хорошо, – говорит Карпыч Елатьмину, – ведь их чувства войной проверены!
Командир согласно кивнул головой. А свадьба идет своим чередом. В разгар праздника, когда партизаны пели под гармошку «Катюшу», лесник отозвал командира в сторонку.
– Случилось чего, Карпович?
– Нет, Андрей Петрович. Хочу попросить вас завтра десяток бойцов к себе в лесничество. Молодую картошку уже давно нужно копать, я ее в этом году рано посадил.
– Что же, картошка это дело нужное. Лично мне, например, печеная картошка никогда не приедается.
– Мне тоже. Так что, решили?
– Решили. Бойцов отберете сами.
– Добро, командир. Отдыхайте сегодня, свадьба все-таки! Когда еще такой праздник будет?

*  *  *
Комендант гауптман фон Изенбург проводит совещание с начальниками полицейских управ округи и своими заместителями. Он говорит на довольно хорошем русском языке.
– Всем вам известно, что партизанами уничтожен наш гарнизон деревни Красной, – нахмурившись, говорит граф. – Мы не можем просто взять, и закрыть на это глаза. Поэтому завтра все жители Красной будут расстреляны, а сама деревня сожжена. Чтобы, значит, как у вас говорят, другим неповадно было.
Романишин переглянулся с начальником Родниковской полиции.
– Задача вспомогательной полиции к шести часам утра окружить деревню и не выпустить из нее никого живого. Все остальное сделают солдаты ягдкоманды. Понятно? А сейчас обсудим детали, чтобы все точно знали, кто, где должен находиться. Прошу всех подойти к карте местности.
После совещания Романишин подошел к начальнику полицейской управы Родниковки.
– Неужели всех жителей расстреляют?
– Ты разве не слышал приказа коменданта, – нахмурился тот. – Не думаешь ли ты ослушаться?
– Слышал, слышал, – подтянулся Романишин, не прощаясь, повернулся и вышел из здания комендатуры.
– Не вздумай никого предупредить в Красной, – крикнул ему вслед начальник Родниковской полиции.
Костомаров сразу заметил озабоченный вид начальника.
– Случилось чего, Филимон Трифонович?
– Случилось. Поехали, по дороге расскажу.
Когда полицаи выехали из деревни, Романишин заговорил.
– Завтра Красная будет сожжена, а все жители будут расстреляны какой-то немецкой яхт-командой. Мы и полицаи других деревень должны окружить деревню и не выпустить из нее никого.
Костомаров даже остановил коня.
– Да как же это так? Помилуй, Филимон Трифонович, у меня в Красной родная сестра живет с детишками, а еще дядя с семьей!
– У меня самого там родной брат с семьей. И знаешь, меня строго, настрого предупредили, чтобы я не вздумал никого в Красной предупредить о готовящейся акции.
– Так как же быть? Мы же не можем погубить своих близких?
– Не можем, Самсон Захарович, не можем. Но и показываться в Красной нам с тобой тоже нельзя.
– Так как же быть?
– А так. Нам теперь тем более нужно увидеть здешнего лесника. Попросим его, чтобы он предупредил нашу родню.
– Ну, ты, Филимон Трифонович голова! Не зря именно тебя над нами начальником поставили! Поехали быстрее к этому леснику!
И полицаи пришпорили коней, торопясь к Карпычу.