Приближая Победу. Глава 19

К капитану Елатьмину подошел старший лейтенант Каюмов.
– Товарищ капитан, разрешите обратиться?
– Присаживайтесь, Аскад. Что там у вас?
– Товарищ командир, мы не сразу на строительство моста попали. Мы заканчивали прокладку кабеля связи фронта группы армий «Центр» с Берлином. Я считаю, нужно нам этот кабель перерубить. Лучше в нескольких местах. Так надежнее будет.
– Вы сказали перерубить? А почему не перерезать?
– Такой кабель не перережешь. Я такой первый раз в жизни видел. 68-ми жильный. Вы такой видели?
– Нет, Аскад, не приходилось. Кстати, все хотел вас спросить, а что означает ваше имя?
– Нормальное узбекское имя, означает «самый счастливый», – улыбнулся Каюмов. – Ну, так, что?
– Как, что? Будем рубить! Давайте так, завтра вы со своим взводом с самого утра и займетесь уничтожением этой линии связи.
– Слушаюсь, товарищ капитан, – просиял Каюмов.
– Нужный инструмент, транспорт, получите у Карпыча. Он у нас вроде заместителя командира по тылу.
– Ясно, товарищ командир! Разрешите идти?
– Идите, самый счастливый.

* * *
Романишин с Костомаровым выехали на поляну перед лесничеством, и сразу повернули коней обратно. Они спешились, спрятались в кустах и стали наблюдать, держа лошадей в поводу.
Перед домом лесника люди в форме красноармейцев носят и складывают на телеги мешки с картошкой. Другие ее копают, собирают и складывают в мешки.
– Похоже, окруженцы захватили Карпыча, как думаешь? – спросил Костомаров.
– Нет, больше, похоже, что это он ими командует.
Больше полицаи не успели ничего сказать, так как оба были оглушены ударами прикладов винтовок по головам. Пришли в себя они уже связанные перед домом лесника.
– Ну, наконец-то, – сказал лесник.
Он сидит на лавке перед крыльцом своего дома.
– С чем пожаловали, Филимон Трифонович? Небось, водочки откушать, да закусить хорошо?
– А ты знаешь, Аким Карпыч, врать не стану, сначала так и думали.
– Сначала? А теперь? – насмешливо спросил Грабарь.
Вокруг них стали собираться партизаны. Костомаров с опаской посмотрел в лица бойцов, и опустил глаза.
– На совещании я был у коменданта. Завтра с утра Красную сожгут, а всех жителей расстреляют.
– Врешь! Не может такого быть!
– Стал бы я врать, если бы не мой брат с семьей, которые живут в Красной.
– От меня ты чего хочешь?
Костомаров продолжает, молча, стоять в нерешительности. Романишин прокашлялся и хриплым голосом попросил.
– Будь добр, предупреди моих родных, чтобы сбежали из деревни.
– Значит, твоих родных нужно предупредить? А с остальными жителями деревни как быть?
– Ну и остальных предупреди, если хочешь, – сглотнул набежавший ком Романишин.
Видя, что лесник не спешит с ответом, и красноармейцы тоже молчат, Романишин добавил.
– Только ты поторопись, Карпыч.
– А то, что? – насмешливо переспросил лесник.
– Трое нас было, – криво усмехнулся Романишин, – третий уже поскакал в управу. Скоро все узнают, что ты партизан. Пока есть время, и немцам неизвестно, что ты партизан, Христом Богом молю, спаси моего брата и его детей!
– Спасибо, Филимон Трифонович, – широко улыбнулся лесник.
– За что это? – растерялся Романишин.
– За новость такую. Не знаешь ты, как мне противно притворяться помощником немцев. Так что теперь буду просто партизанить и убивать фрицев и их прихвостней, вроде тебя.
Романишин подавленно смотрит на лесника.
– А знаешь, – прищурился Грабарь, – так и быть, за такую новость налью я тебе, и твоему попутчику самого лучшего самогона! И закуской напоследок угощу самой лучшей!

* * *
Лесник доложил капитану Елатьмину о планах немцев сжечь деревню Красную и расстрелять ее жителей.
– Время у нас есть, – рассудительно сказал Елатьмин, – нужно предупредить всех жителей Красной.
– Товарищ командир, – задумчиво сказал лесник, – как нам быть с полицаями из Александровки? Если их искать начнут? А они у нас.
– Вы хотите что-то предложить?
– Тут такие дела. Если их станут искать, немцы могут догадаться, что они не так просто исчезли. И нам в Красную пробраться будет сложнее. А если не станут искать, то Александровская полиция к нам завтра не прибудет.
– А хорошо бы их перебить на марше, – уловил мысль Елатьмин. – Да, есть о чем подумать.
– Товарищ командир, а если их отпустить? – несмело предложил Карпыч. – У них у обоих родня в Красной. Может, не выдадут, что были у нас в плену, и что на полицаев будет засада? 
– А они уже и про засаду знают? – удивился Елатьмин.
– Нет. Но могут сами догадаться.
– Допустим, мы их отпустим. Пока они доберутся до Александровки, мы уже успеем предупредить жителей Красной, – рассуждает Елатьмин. – Так зачем нам отпускать этих предателей?
Грабарь даже расстроился от слов командира.
– А остальных полицаев мы потом перебьем. Нет, Аким Карпович, я не вижу смысла их отпускать. Расстрелять их и всего делов. Дежурный, Ивановых ко мне!
Уже через десять минут пятнадцать партизан из числа местных жителей отправились в Красную.
– Значит, полицаев в расход? – спросил лесник у командира.
– Я бы их просто сейчас взял и расстрелял. Но если вы хотите, еще раз поговорите с ними.
– Спасибо, товарищ командир!
И Карпыч отправился к пленным полицаям Романишину и Костомарову, которых на окраине леса караулят Балан с Гончаровым. Пленные уже протрезвели, и со страхом ожидают своей участи. Лесник присел напротив них на поваленное дерево.
– Такие дела, Филимон, – серьезно сказал он, – можем вас отпустить домой.
– И что взамен? – сглотнул набежавший ком Романишин.
– Вы не сообщаете немцам о том, что были у нас в «гостях», а завтра со всей своей управой приезжаете в Красную. Жителей там уже не будет, так, что вам лишний грех на душу брать не придется. Устраивает?
– Не понимаю, – исподлобья смотрит Романишин на Грабаря. – Это все для того, чтобы, значит, если немцы позвонят в Александровку, мы были на месте, и у них не возникло никаких подозрений?
– Точно так. Не то они могут нам помешать выводить людей из Красной. Ну, так что скажешь?
– А по рукам, – согласился Романишин, а вслед за ним и Костомаров.
Гончаров, нехотя, развязал полицаям ноги и руки, отдал оружие, правда, без патронов и вернул лошадей. Уже сидя в седле, и отъехав метров на двадцать, Романишин спросил.
– Аким Карпович, а про третьего нашего ты совсем забыл? Который от твоей сторожки в управу ускакал?
– Сколько же яда в ваших сердцах, – осуждающе покачал головой лесник. – Не было с вами никакого третьего, наши дозоры видели вас двоих.
Романишин закусил губу до крови, хлестнул коня и поскакал вдоль леса. За ним поскакал Костомаров.
– Как думаете, Аким Карпович, они не проговорятся?
– Не должны. Рука руку моет, плут плута кроет.

* * *
Романишин с Костомаровым всю дорогу обсуждали сложившуюся ситуацию. Ради спасения своих родственников, которые живут в Красной, решили никому, ничего не говорить. В управе их радостно встретили полицаи.
– А мы и не обедали даже, все вас ждем!
– Мы думали, вы раньше будете. Самогон все греется и греется!
– Что ж вы его на лед не поставили? – добродушно ответил Романишин. – Ну, давайте, будем обедать.
– С плавным переходом в ужин, – пошутил Костомаров.
Сидя за столом, выпив первую чарку, Романишин вдруг стал серьезным и сказал.
– Вызывали нас в комендатуру не просто так. Ждет нас завтра работа. Немецкая яхт-команда будет жечь деревню Красную и убивать тамошних жителей. Мы и полиция из других деревень должны к шести часам утра окружить Красную. Задача – никому не дать из нее уйти.
– Это во сколько же нам надо выступить, чтобы успеть в Красную к шести часам утра? – удивился Архип Климовский.
– Похоже, уже надо выступать, – улыбнулся Тютрин, – отдохнем у Красной. Ночи сейчас теплые, не замерзнем.
– А, может, посидим еще, отдохнем, поспим, а потом поедем? – предложил Роман Подмазин.
– Голосовать не будем, – усмехнулся Романишин, – выпьем по третьей чарке, закусим и начнем сборы. Иосиф Сильвестрович прав, опаздывать нам никак нельзя, поэтому лучше мы раньше приедем, и уже там будем дожидаться утра.
– А выпить можно и там, – захохотал Тютрин.
– И то, правда.
Так и сделали. На подводах, загрузив их одеялами и подушками, полицаи поехали в Красную. На подъезде к Черному лесу все они были перебиты взводом Григорьева.
– Собакам собачья смерть, – плюнул на трупы Нечай.

* * *
Сергей Иванов попал в группу, которая должна предупредить жителей Красной. Он обходил знакомых, разъясняя, что нужно делать. Перспектива быть убитыми прямо завтра заставляла людей забыть о доме и нажитом добре.
Однако старые и больные люди отказываются уходить.
– Куда нам бежать, сынок? Век здесь прожили, здесь и смерть свою примем, – примерно так говорили они.
Тут на помощь партизанам пришел местный священник.
– Братья и сестры, – сурово говорит он, – отказываться от спасения все равно, что самоубийство. Все, кто не может идти или ехать, идите в церковь.
Часть людей, в том числе женщины с малыми детьми, потянулись к церкви. Там они с удивлением узнали, что под церковью находится подземный ход. В нем люди и стали прятаться. Подземный ход оказался большим.
– Да это не подземный ход, – изумляется Назарий Столетов, – это целый этаж! А как это?
– Не знаю, как, но это действительно этаж. И от него ведет подземный ход к школе, – объяснил батюшка.
Из ближней комнаты донесся стон.
– Не бойтесь, люди добрые, – громко сказал батюшка, – это наши раненные солдаты. Я их здесь прячу и лечу.
Несколько женщин сразу вызвались помочь батюшке с раненными бойцами. Остальные стали размещаться в свободных комнатах или, как сказал батюшка, в кельях.

* * *
Комендант Родниковки с немцами и полицаями сожгли деревню дотла, но были поражены тем, что, ни одного человека в деревне Красной не оказалось.
– Куда они все подевались? – неистовствует гауптман фон Изенбург.
– Господин комендант, – осторожно говорит фельдфебель Нойманн, – весь сектор, который должна была прикрывать полиция из Александровской управы, пуст. Полиции там нет.
– Значит, жители ушли через этот участок? А где полиция? Разобраться и наказать виноватых! О выполнении доложить незамедлительно!
– Будет исполнено, господин комендант! – заверил Нойманн.

* * *
Взвод Каюмова верхом и с тремя телегами ранним утром отправились на уничтожение линии связи фронта с Берлином. Каюмов точно вывел взвод на засыпанную и хорошо утрамбованную траншею.
– Значит так, – осматриваясь, приказал он, – копать будем по очереди. Здесь первое отделение, а два в охранении. На следующем участке будет копать второе отделение, а первое и третье в охранении. На третьем участке, ну, понятно?
– Так точно, товарищ старший лейтенант, – за всех ответил красноармеец Прохор Агибалов. – А что, нельзя здесь больше вырыть, чтобы большой кусок кабеля оборвать?
– Товарищ Агибалов, давайте выроем и вырубим один кусок кабеля, и вы сами все поймете. Даже без слов, – улыбнулся Каюмов.
– А на какой глубине находится этот кабель?
– Где полтора метра, где все метр восемьдесят.
– Ого!
– Вот тебе и ого! Товарищи, приступаем!
Когда первое отделение, наконец, докопало до кабеля, все стали его рассматривать. Большинство бойцов такого кабеля еще не видели.
– Ого, какой он грубый! Товарищ старший лейтенант, а что теперь?
– Теперь нужно отрубить кусок, примерно один метр длиной.
Когда метровый кусок кабеля отрубили, Агибалов поднял его. Он напрягся и с трудом подал кабель наверх.
– Ничего себе, какой тяжелый! Я и не думал! Ну что, теперь едем дальше?
– Как это, едем дальше? – удивился Каюмов. – Нельзя оставлять немцу такой подарок.
– Какой еще подарок?
– Отрытую траншею. Они же сразу найдут, где нарушен кабель. Нет, товарищи, нам нужно привести все в первоначальный вид. Закопать траншею и замаскировать так, чтобы он ничем не отличался от остальной местности.
– Понятно, – снова первым ответил Агибалов и стал засыпать канаву.
Бойцы второго и третьего отделения стали рассматривать кабель.
– Какой красивый! Ты смотри, проводки красного, зеленого, синего, голубого цвета! Товарищ командир, а что мы с ним будем делать?
– Заберем с собой в лагерь. Там оплетку срежем, а проволока пригодится, вот увидите!
За день взвод Каюмова откопал и вырубил по метровому куску кабеля в девяти местах. Усталые, но довольные партизаны вернулись в лагерь только перед закатом.
– Ну как, – встретил их Елатьмин, – удачно?
– Так точно, – радостно доложил Каюмов, – вот, сами посмотрите!

* * *
Ближе к вечеру фельдфебель Нойманн доложил коменданту о том, что все полицаи Александровской управы убиты за Черным лесом. Комендант на время задумался.
– Фельдфебель, вы верите в такие совпадения?
– Никак нет, господин комендант, – вытянулся в струнку Нойманн, – думаю, кто-то из Александровской полиции проговорился.
– И партизаны точно знали, когда и по какой дороге будут ехать полицаи. Есть над, чем подумать. Вы свободны.

* * *
Все три разведгруппы вернулись в один день. Елатьмин собрал командиров разведгрупп и летчиков в своей землянке.
– Темно-то как, – сказал Галай, оступившись.
– Когда строили, торопились и впопыхах про окна забыли, вот и темновато. И керосина для лампы не напасешься, – вздохнул Карпыч.
– Докладывайте, – сказал капитан Елатьмин.
Первым взял слово пилот старший лейтенант Галай.
– Аэродром, на котором были мы, нам решительно не подходит. На нем базируются истребители. Садился, правда, на нем почтовый самолет, который нам бы подошел, но угнать его незаметно просто невозможно, истребители его гарантированно догонят и собьют.
– Значит, отпадает.
Вторым доложил о результатах разведки бортмеханик.
– У нас точно такая же картина.
– Штурман, а что у вас?
– А вот у нас то, что нужно, товарищ капитан. Дальние и фронтовые бомбардировщики, транспортные самолеты, самолеты-разведчики. Всего 36 машин. Охрана аэродрома взвод пехоты, ну и экипажи самолетов.
– Товарищ капитан, я там двух бойцов оставил, чтобы они, значит, лучше изучили систему охраны, график полетов, если он есть, – доложил Будилин.
– Хорошо. Это правильно. Значит, решено. Берем самолет на этом аэродроме. Как думаете, разведка, одного взвода хватит для того, чтобы перебить охрану аэродрома?
– Внезапность за нас, – рассудительно ответил Будилин, – думаю, взвода будет вполне достаточно. Гранат только нужно взять побольше.
– Время есть, подумаем еще. А пока отдыхать, а после сна готовиться к маршу до аэродрома.
– Товарищ капитан, – напомнил Будилин, – помните, как мы уничтожили танковую роту СС?
– Помню, Алифатий, конечно, помню. Предлагаешь уничтожить на земле три с половиной десятка вражеских самолетов?
– Так точно!
– Хорошо. Только я все-таки думаю, будет лучше, если мы отправим с вами два взвода бойцов.
– Что же, лишними они точно не будут.
Елатьмин распустил разведчиков и летчиков отдыхать, а сам с начальником штаба и замом по тылу стали готовиться к рейду.
– Олег Яковлевич, – сказал Елатьмин начальнику штаба, – останешься за командира отряда, а я возглавлю рейд.
– Андрей Петрович, товарищ капитан, давайте лучше я пойду в рейд, а вы останетесь здесь? Большая часть отряда здесь, и мне кажется, будет лучше для дела, если вы тут будете командовать.
– Петрович, – подумав, поддержал его Карпыч, – начальник штаба дело говорит.
– Ладно, тогда готовься, Олег Яковлевич к маршу. Отбери бойцов, транспорт, боеприпасы, провиант.

*  *  *
Группа под командованием начальника штаба отряда Борисова добралась до немецкого аэродрома. Там их ждут разведчики Ившин и Сергей Иванов.
– Докладывайте, есть что новое? – первым делом поинтересовался начальник штаба.
– Так точно, товарищ старший лейтенант, – угрюмо ответил Ившин.
– Что это, Виктор, ты такой серьезный, – пошутил Борисов.
– Ситуация на аэродроме сильно изменилась.
Начальник штаба сразу стал серьезным.
– Слушаю.
– Теперь здесь базируются не 36, а 144 самолета. И охрана теперь не взвод, а целая рота. И квартирует она прямо на аэродроме.
– Вот тебе и «Здрасьте». А мы одним взводом думали управиться. Товарищ Будилин, ко мне!
Командиры отошли в сторону.
– Что думаешь, Алифатий?
– А что тут думать? Атаковать превосходящие силы противника, как по мне, это не вариант. Остается одно, поздно ночью, когда сон самый сладкий и самый крепкий, тихо снять охрану на постах и угнать самолет. А там уже минируйте столько самолетов, сколько сможете.
Борисов подумал.
– Что ж, по-моему, это вариант. Значит, так и сделаем. Командиры взводов, выставить охранение! Остальные отдыхать! Товарищ Ившин, как меняются часовые?
– Товарищ старший лейтенант, мои часы перестали идти, так что точно не скажу. А у Сергея часов вообще нет.
– Нужно будет сделать так, чтобы у каждого разведчика были часы, – задумчиво сказал начальник штаба, и что-то записал в своем блокноте.
В четыре часа утра группа Будилина и несколько красноармейцев ножами сняли всех часовых на аэродроме. После этого летчики, разведчики с раненым Сибирцевым забрались в транспортный самолет.
Именно его выбрали из-за того, что он стоит дальше всех от казарм охраны и экипажей самолетов.
– Ого, – обрадовался Галай, – смотрите, что я нашел в кабине!
И он показал всем кортик пилота люфтваффе.
– Можно сказать, трофей, – улыбнулся пилот.
– Счастливого полета, – пожелал Борисов, – товарищ Галай, подскажите, какие самолеты нам заминировать, чтобы остальным было труднее взлететь?
Летчик показал рукой на такие самолеты. Потом, подумав, добавил.
– Олег Яковлевич, я не знаю, сколько у вас мин, но я бы на вашем месте обязательно заминировал вон те цистерны с горючим. Самолеты без него не летают. А если огонь доберется до самолетов, они и без взрывов сгорят.
– А что, – обрадовался Борисов, – это дело! Товарищ Сибирцев, выздоравливайте! Алифатий, пожалуйста, как доберетесь, радируйте нам! Будем ждать.
– Конечно, конечно. Непременно сообщим!
– Все, выходите, – приказал Галай, – нам пора.
Борисов спрыгнул на землю и отошел в сторону. Самолет завелся и побежал по взлетной полосе.
Из дежурки вышел немецкий солдат, но его тут, же снял ударом ножа Балан. После этого партизаны ворвались в помещение дежурного по аэродрому, штыками и ножами перебили дежурную смену охраны.
– Товарищи, осмотрите немцев на предмет наличия у них часов. Нашим разведчикам они крайне необходимы, – приказал начальник штаба.
Убедившись, что больше никто не заметил того, как самолет взлетел, партизаны принялись минировать самолеты и цистерны с горючим. Руководит работами командир отделения саперов младший сержант Николин.
– Товарищ Гончаров, – возмущается Борисов, – где вас носит?
– Склад искал, товарищ начштаба, – широко улыбается Гончаров, не чувствуя за собой никакой вины.
– Какой еще склад? – недовольно переспросил начальник штаба.
– Ну, товарищ старший лейтенант, здесь же в основном бомбардировщики!
– Точно, – понял Борисов, – значит, должны быть и бомбы! Нашли?
– А как же! Не зря же меня здесь носило!
– Хватит паясничать! Эх, жалко, нельзя хотя бы часть самолетов подогнать к складу с бомбами.
– Это ничего. Если склад взорвать, часть самолетов по любому накроет!
Партизаны заминировали склад с авиабомбами. После этого отряд отошел за пределы аэродрома.
– Товарищ старший лейтенант, – спросил Ившин, – может, задержимся, перестреляем десяток, другой фрицев? Это же летчики, штурманы, а не просто пехота.
– Можно и задержаться. Я бы даже сказал, нужно!
Отряд залег за деревьями. Наконец, мины стали взрываться. Сначала взорвались три десятка самолетов, потом цистерны с топливом, а напоследок склад с авиабомбами. Взрыв был такой силы, что земля затряслась, словно от сильного землетрясения.
В панике выбегали из казарм солдаты роты охраны и экипажи самолетов.
– Огонь, – скомандовал Борисов, и первым начал стрелять по немцам.

* * *
Самолет с разведгруппой Будилина благополучно добрался до своих. Сибирцев довольно сносно перенес полет.
– Ну как, товарищ генерал, – улыбается Шулика, – прошли мои бойцы экзамен?
– А то! Молодцы! И Будилин твой показал себя просто прекрасно! Прямо хоть бери и назначай его командиром группы. Поздравляю, Гордей, вы теперь фронтовая разведка!
– Благодарю за доверие, товарищ генерал! А документы, которые Будилин привез, стоящие?
– Ты знаешь, Гордей, даже более чем! Признаюсь, я не надеялся, что сразу столько ценных документов получу! Без преувеличения скажу, повезло! Так и хочется процитировать тебя!
– Я сам скажу! Ай, молодца!
Старыгин и Шулика рассмеялись.