Иванов, Петров, Сийдорофф. часть 17

          На свиноферме шёл обычный трудовой бесплатный день. Денег у развалившегося колхоза не было. Председатель гнал самогон и с горя пил, ему было жалко себя и свою должность. На коллективном собрании было решено, в ноябре забить не сдохших коров и свиней. Часть мяса продать, а деньги выплатить тем, кто под руководством председателя заботился о скотине и ухаживал за ней, косил траву и сводил дебет с кредитом. Остальную часть решили поделить на всех жителей, включая детей. 
          Антонина, напарница Клавы, с утра чистила свинарник, закидывая отходы лопатой в тачку, чтобы потом, с трудом толкая её, довести до отстойника и там сбросить. Была она высокого роста, крепкого телосложения, в синем халате и резиновых сапогах, тонкая вязаная шапочка скрывала русую небольшую косу, закрученную на затылке. Со спины её можно было принять за мужика, так ловко и сноровисто она кидала навоз лопатой.
          - Чего опаздываешь, подруга? Проспала, что ли? – сказала она, видя, как Клава в спешке надевала на себя рабочий халат и сапоги.
          - Не, не проспала, - ответила Клавдия, завязывая на голове косынку. – Постояльцы у меня. Пока их накормила, напоила…
          - Наслышана. Вся деревня гудит.
          - Гудит?
          - Так Мишка, сосед твой, всем рассказал, что они тебе большие деньги за постой посулили.
          - Тоня, бабушка ни сегодня-завтра может умереть, а у меня ни рубля нет, чтобы достойно её похоронить. Даже платья у неё нового нет! Все старые, стиранные… Прямо Бог послал мне их! Я всё думала, у кого денег занять, а тут такое… Хоть бы подольше пожили.
          - Смотри, чтобы они тебя не облапошили! Ты же тюха-матюха! За себя постоять не можешь! Деньги сразу бери, вперёд! Может жулики какие!
          - Не похожи они  на жуликов.
          - У тебя всегда все хорошие! Забыла, как прошлый ухажёр тебя обчистил? Хорошо Анна Фёдоровна пальнула в него, так бежал с твоими тряпками и деньгами как подстреленный заяц! Ты паспорта у них видела?
          - Они их утопили вместе с лодкой.
          - Ага! А деньги не утопли! Поразительно! Надо участковому про них сказать. Не нравятся мне твои гости!
          - Так их бабушка знает.
          - Как это?
          - Двоих точно знает, даже по имени-отчеству называет…
          - А третий, видать, жулик!
          - Нет, Тоня, он хороший! – сказала Клава и стала помогать чистить стайки.
          - Приду как-нибудь, проверю, - сказала Антонина.

          После работы Клава забежала в магазин. Магазинчик был небольшой, в нём продавались товары первой необходимости, которые лежали на полках по нескольку лет, теряя срок годности, и продукты, которые раскупались первыми. И принадлежал он Марии Ивановне Потаповой. Женщине предпенсионного возраста, худой и тощей, без намёка на женские прелести. В деревне её так и звали – Манька-вобла. Манька жила одна без детей и мужа, так как в молодости никто не позарился на неё, была ИП и держала магазин, чтобы хоть чем-то занять свой день. Много раз она подумывала закрыть его, так как особого дохода он не приносил, но не решалась, ибо без него не было бы жизни. А так она знала все новости в деревне первая, было с кем посудачить за прилавком, и рабочий день пролетал незаметно. Работала Манька в магазине сама, потому что выручка было небольшая, население сплошь не платёжеспособное, и нанимать кого-то со стороны не имело смысла.
          - Клавочка! – первой начала разговор Мария Ивановна, завидя в дверях Клавдию. – Давно у меня не была! А похорошела-то как! Говорят, гости у тебя?
          - Ну да, - сказала Клава, рассматривая полки.
          - Что-то для них присматриваешь? Посоветовать что?
          - Нет. Для себя. Тётя Маша, у вас краска для волос есть?
          - Покраситься решила? Правильно! Женщина всегда должна быть при параде! Говорят, там у тебя трое мужчин. Городские, небось? Я тебе так скажу! Хватай одного и беги с ним в город! Здесь ты себе достойного мужа не найдёшь. Просидишь как я, без детей, без мужика…
          - Мне бы краску, - перебила её Клава.
          - Вот, - поджав губы, недовольная, что не дали высказаться до конца, сказала Мария Ивановна и выложила на прилавок две коробочки, предварительно сдув с них пыль, - под блондинку.  Сначала вот этим обесцветишь волосы, чтобы вторая краска хорошо легла, потом этим покрасишь. Волосы будут цвета спелой пшеницы! Себе оставляла на непредвиденный жизненный случай! Да так и не предвиделся, зараза! Пользуйся! Тебе сейчас нужнее.
          - Спасибо,- сказала Клава.
          - В долг писать?
          - Нет, я заплачу. У меня есть деньги.
          - Постояльцы платят?
          - Ну да.
          - Богатые, значит? Ты с них больше проси и наперёд, чтоб не сбежали, - начала учить Клаву Мария Ивановна. – Бальзам возьми для окрашенных волос! Очень хороший! Для себя берегла.
          - Спасибо. Я травками сполосну, - сказала Клава, доставая деньги.

          Придя домой, Клава первым делом зашла в летнюю кухню.
          - А мы вашу бабушку накормили и напоили, - доложил Иосиф, - я целый день с ней сидел, разговаривал. Чудесная такая старушка! Владимир баньку истопил, а Адольф целый день за печкой просидел.
          - Спасибо вам, Иосиф Виссарионович, - сказала Клава.
          - Клавочка, для вас просто Иосиф, - сказал Иосиф и поцеловал ей руку.
          - Ну, что вы! – засмущалась Клава. – Я краску купила. Сейчас перекрашу Ади в блондина.
          - Чудненько, чудненько! – сказал Владимир и, обращаясь к Адольфу, добавил: - И усы надо сбрить! Надо кардинально изменить внешность!
          - Ади, идите в баню, я там вас покрашу,- сказала Клава, -  я только  бабушке скажу, что пришла, и сразу к вам.
          Клава выскочила из кухни. Адольф, накинув на голову простыню, чтобы его не узнали, побежал в баню.
          - «И сразу к вам», – обиженно передразнил Иосиф. – Я тут старушку развлекал целый день,  сил своих не жалел, а она к этому побежала!
          - Вы несправедливы, Иосиф, - сказал Владимир, - во-первых, она хочет  изменить его внешность; во-вторых, вам всё равно нечего было делать, поэтому и развлекали старушку!
          Через сорок минут из бани вышел улыбающийся Адольф. Светлые волосы и гладко выбритое лицо изменили его.
          - Ну вот! Совсем другое дело! – сказал Владимир Ильич, который, сидя на крылечке, ждал появления Ади. – Волшебные руки у вас, Клавочка! Его прямо не узнать!
          Иосиф только хмыкнул.
          Из-за забора снова появилась Мишкина голова. По блеску глаз было видно, что он уже подготовился к ежедневному празднику жизни. Мишка протянул через забор мытую пустую банку:
          - Клав, на банку! Помыл, как обещал! Борщ у тебя знатный! Я друганам рассказал о нём…, не верят, что ты так варишь! Налей ещё, можно в эту же банку…, хотят попробовать…
          - Каким друганам? – спросила Клава.
          - Кольке с Митяем.
          Из-за забора показалась  давно не стриженая голова Митьки тракториста. Митяй был пьяненький и добрый.
          - И ты здесь? – сказала Клава. – Ты почему сегодня на ферму не приехал? А? Мы с Антониной целый день г… возили в тачке!
          - Так… трактор… кирдык… - тяжело вздохнул тракторист.  – Чё-то в нём полетело…, я ещё не разбирался…
          - А без трактора ты мог прийти, помочь?
          - Как без трактора-то?
          - А так! Ручками, ручками тачку бы возил!
          - Сдурела? – удивился Митяй. – Я чё лошадь?
          - А я, значит, лошадь? И Тоня лошадь? – Клава сдёрнула с верёвки полотенце и, подбежав к забору, стала полоскать его по двум физиономиям.
          - Клавка! Клавка! – орал Мишка. – Ты чё?
          Заскочив на небольшую поленницу, Клава заглянула за забор в соседний огород. Под забором стояло четыре ящика: один служил столом и был покрыт газетой, пожелтевшей от времени, на которой лежали зелёные перья лука, петрушка, ещё не набравшая тела морковка с ботвой, и стояла литровая банка самогона; три других ящика днём исполняли роль табуретов, а  ночью превращались в Мишкину кровать на свежем воздухе.  На одном из ящиков сидел Колька-электрик, изо рта у него торчал кустик петрушки, и он жевал его быстро-быстро как кролик, и петрушка быстро-быстро исчезала у него во рту .
          - И ты здесь, лодырь!
          - Почему лодырь? – удивился Колька. – Уже вечер… законный выходной!
          - Законный? – не унималась Клава. – Я два дня назад заявку подала! У нас в свинарнике света нет! А у него выходной?!
          Клава схватила полено и запустила им в Кольку. Полено перелетело через него и шлёпнулось на грядке с луком.
          - Клавдия, зелень мнёшь! Сонька ругаться будет, - сказал Мишка, сползая с забора.
          - Мне перед людьми стыдно! Люди из города приехали отдохнуть в наш лес! А у вас пьянки-гулянки каждый день!
          Колька поднял полено с грядки и, взобравшись на забор, протянул его Клаве:
          - Держи. Нам чужого не надо! Да, Миша?
          - Да, Коля! – Мишка полез обратно.
          Они висели на заборе и рассматривали Клавиных гостей. Их, кроме Мишки, никто ещё не видел, да и тот с пьяных глаз плохо их запомнил.
          - Это… Это же… - Колька показал пальцем на Адольфа.
          - Кто? – повернулись к нему Мишка с Митяем.
          Владимир, Клава и Адольф насторожились.
          - Это же Чубайс!
          - Точно! – выдохнул Мишка. – Чубайс! А я думал, кого он мне напоминает! Пригрела, Клавка, змею!
          - Вот, значит, где довелось встретиться! – прищурился Митяй. – Мало награбил, гад?! Теперь за нашу деревню взялся?! Бей его, ребята!! Не отдадим деревню!
          - За Россию!! – орал Мишка, хватая в руки полено. – За родину!
          И три мужика перепрыгнули через забор.
          - Бегите, Ади! – крикнул Владимир.
          Адольф заметался как загнанный заяц, путь к реке через огород был перекрыт противником, он открыл калитку, выбежал на улицу и побежал через небольшое поле к лесу. Благо, дом стоял последним. За ним гнались три полупьяных мужика с поленьями в руках.
          Владимир и Клава кинулись за ними.
          - Стоять! – крикнул Иосиф.
          - Так надо же помочь! - сказал Владимир.
          - Как? – прищурился Иосиф. – Побежите впереди мужиков? Будете указывать правильный путь? Или побежите за ними? Тогда получится, что вы их подгоняете, чтобы быстрее бежали! Ади за время похода натренировался! Он с лёгкостью уйдёт от них! Надо его вообще наголо побрить, чтобы никого не напоминал!
          - Пожалуй, вы, правы, - сказал Владимир. – Будем ждать здесь, Клава.
          - Вы идите лучше в баню мыться, - Клава присела на крылечко, - пока вода горячая. А я подожду на крыльце.
          Намывшись и напарившись, Владимир и Иосиф вышли и присели на крыльцо рядом с Клавой, которая так и не уходила со двора. Было темно. Иосиф зевал, прикрывая рот ладонью.
          - Идите спать, - сказала Клава.
          - А вы как же?
          - Я всё равно не усну, пока он не придёт. Надо дождаться и, действительно, побрить его.
          Клава нашла в шкафу в летней кухне керосинку, зажгла её.
          - Я в поле выйду, что бы он видел, куда идти, - сказала она. – Я здесь каждый куст знаю. А вы ложитесь,…  придёт, сам ляжет… не маленький.
          Она стояла в тёмном поле с лампой в руке. Небо было затянуто тучами, накрапывал дождь. Она подняла лампу и стала водить ею в воздухе из стороны в сторону.
          - Владимир! Клава! Это вы?! – услышала она.
          - Ади! Сюда! Идите сюда!!
          Вскоре перед ней предстал Адольф в разорванной рубашке. Дождь полил сильнее.
          - Я рубашку порвал, - сказал он, - зацепился за сук.
          - Ничего, я завтра зашью. Пойдёмте, - сказал Клава и, взяв его за руку как маленького, повела в баню.

          - Раздевайтесь, - сказала Клава, ставя лампу на лавку и опуская крючок на двери.
          - А-а, - начал было Адольф, указывая глазами на крючок.
          - Чтобы никто не зашёл, - тихо сказала Клава и расстегнула платье. Платье легко скользнуло по телу и упало на пол, - вода ещё горячая… я с вами помоюсь… если вы не против…
          - Не против…, - сглотнув слюну, сказал Ади. – У меня вещи в рюкзаке…
          - А зачем они вам? – подходя к нему, сказала Клава, распуская волосы и глядя ему в глаза. – Они не нужны… и мне не нужны…

          Утром, когда Владимир и Иосиф проснулись, они увидели спящего Адольфа. Он был абсолютно лысый и чему-то улыбался во сне.

(продолжение следует)