Бог и библиотекарь 32 - Утенок

Францишек с опаской вошел в новоявленную ванную комнату и запер за собой дверь на чудовищных размеров щеколду с надписью «SPERR ES EIN», выдавленной по штифту.

Кафель цвета шоколадной нуги поднимался от гуттаперчевого коврика под ногами до белого потолка в разводах. В углах, в добавок к электрическому бра над раковиной, щелкали и подрагивали газовые светильники. От них шло тепло.

Пара старомодных кранов с вентилями (само собой, на каждом оттиснуто слово «DREHEN») уютно блестели медью. Один из них был открыт, наполняя ванну за занавеской.

Над аристократически большой фаянсовой чашей прямо на стене черной готикой было выведено: «Die dummsten Bauern haben die dicksten Kartoffeln». Напротив, над полкой для полотенец: «Papier ist geduldig».

Бродячий библиотекарь, неплохо знавший немецкий, пожал плечами, мысленно согласившись с народной мудростью. К этому он бы еще добавил «Ost und West, daheim das Best»[1], но с недавних пор его мнение не учитывалось.

Выводок тазов висел по другой стене, приглашая заняться стиркой.

Такая ванная (вычитая страсть к всевозможным надписям) может быть только в уютных воспоминаниях о доме любимой бабушки. Ее обобщенный образ присущ всем расам множественной вселенной и имеется даже у обитателей звездных ядер и метановых облаков Титана [2] (бабушки, не ванной).

Францишек снял одежду и развесил ее на трубах полотенцесушителя. С удовольствием потянулся. Отдернул шторку.

Роль резинового утенка, восхваляющего негу и гигиену, не иначе как закулисными интригами, досталась Волсу.

– Еть твою…

– Агась.

________________________

[1] «У самых глупых крестьян – самая большая картошка», «Бумага терпелива», «Восток ли, запад ли, а дома лучше» (нем.).

[2] В сравнении с людьми, даже с австралийцами, в генеалогии титанцев возникает некоторая путаница из-за того, что количество родителей выражается простыми числами более 5. В добавок, после 97 число бабушек, участвующих в расчетах, необходимо делить на Пи из-за эффекта интерференции.