Любовь по-русски

В деревне, которая до войны насчитывала больше ста дворов, осталось всего несколько домов. Когда-то здесь кипела жизнь. С раннего утра слышалось пение горластых петухов и мычание коров, которых выгоняли на пастбище, чуть позже, переваливаясь с ноги на ногу и горланя, спешили к реке гуси и утки, а после завтрака колхозники, громко разговаривая, спешили на работу, а детвора – в школу.
Все это было до войны, а с ее началом многие дома опустели: мужиков призвали на армию, а те жители деревни, у которых были какие-либо родственники, проживающие подальше от государственной границы, вместе с детьми покинули деревню. Остались в ней старики, да те, которым некуда было ехать. Среди них была и Глафира.
Пять лет после свадьбы прожила она в мире и согласии со своим ненаглядным Иваном, который просто обожал свою Глашу и во всем ей помогал. Детей у них не было, хотя они оба этого хотели, однако господь распорядился иначе.
В воскресенье, проснувшись, как обычно, рано утром, Глаша не стала будить мужа. «Пусть поспит еще часок. Небось, умаялся после тяжелой трудовой недели», – подумала она и тихонько вышла их хаты. Выйдя во двор, женщина выгнала в стадо Буренку, а затем принялась кормить домашнюю скотину. Когда проснулся Иван, Глафира закончила все хлопоты по дому и, стоя у печи, готовила завтрак.
- Как спалось, Ванюша? – поинтересовалась она у мужа, когда тот встал с кровати.
- Спал, как убитый. А ты почему не разбудила меня?
- Не хотела. Ты так сладко спал и даже посапывал, как младенец. Иди умывайся и садись за стол, будем завтракать.
- Опять ты меня жалеешь. Я же, в конце концов, твой муж, и должен во всем тебе помогать.
- Должен, но и я должна хоть иногда баловать тебя. Работа в колхозе тяжелая, ты об этом не хуже меня знаешь. И если в выходной день лишние часок-другой поспишь, только здоровья прибавится. А с меня не убудет. Мы, бабы, выносливые, не чета вам, мужикам.
- Скажешь тоже…
- Ладно, ладно не ворчи, иди уж умывайся, а то яичница остынет. 
Иван взял полотенце и вышел во двор. Там он умылся под рукомойником, насухо вытерся и вернулся в хату.
За столом Глаша поинтересовалась у мужа, чем он собирается заняться.
- Пойду уберу из хлева навоз. Видел, что его уже много собралось. Затем надо будет крапивы нарвать для кабанчика и кур. А ты, дорогая, что будешь делать?
- Как обычно, займусь прополкой в огороде, уж больно много травы появилось на грядках.
После завтрака Иван поблагодарил жену и, поцеловав ее в щеку, вышел на улицу. Глаша стала убирать со стола.
Ближе к полудню супруги вновь оказались вместе.
Устала, дорогая? – поинтересовался муж.
- А как ты думаешь? Трава проклятущая так и прет, только успевай ее выдергивать. Вот нащипала зеленого лучку, сейчас приготовлю его со сметаной.
- Уже такой большой вымахал?
- Много ли ему надо: вода да солнце. А этого добра после холодной зимы сейчас вдоволь.
- И то правда. А чего это у нас радио молчит?
- Так я его, Ванюша, еще вчера выключила, когда ты спать улегся.
- Не порядок, надо послушать, что там в стране делается.
Иван подошел к репродуктору и включил его. Из «тарелки» донеслось: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
Эти слова насторожили Ивана. Он встал с табуретки, на которую только что уселся и направился к двери.
- Ты куда, Ванюша?
- Я сейчас, подожди немного.
Иван вышел на улицу и увидел Николая, живущего на противоположной стороне улицы. Мужчины поздоровались.
- Ты слышал по радио заявление Советского правительства? – спросил Николай Ивана.
- Какое еще заявление?
- Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска атаковали наши границы…
- Выходит, война началась?..
- Выходит, что так…
- Да-а-а, не было печали, так черти накачали…
Иван развернулся и пошел к себе домой. На столе в алюминиевых мисках уже дымился картофельный суп. А по центру стола стоял салат из свежего лука.
- Ванюша, садись, будем обедать.
Иван молча уселся за стол, но к ложке не притронулся. Его лицо было хмурым.
- Ты почему не ешь? Что-то случилось?
Иван посмотрел на жену, немного помолчал, а затем произнес:
- Глаша, война в наш дом пришла…
- Свят, свят, свят, – запричитала женщина. – С чего ты такое взял?
- Николай сказал, что по радио передали заявление нашего правительства. Сегодня, в четыре часа утра, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну…
- О, Божички, что же теперь делать?..
- Будем воевать с немцами – вот что.
Иван встал из-за стола, закурил, вышел во двор и уселся на крыльце.
Просидел он во дворе около часа. В голову лезли разные мысли. От твердо понимал, что пойдет на войну и будет отважно сражаться с фашистами за свою родную землю; за колхоз, в котором работал; за своих родных и близких и, конечно, за свою любимую Глашу, а если для этого потребуется отдать свою жизнь, он это сделает, не задумываясь.
Когда Иван вернулся в хату, со стола было все убрано. Жена сидела на табуретке возле окна. Увидев своего суженого, она встала.
- Ванюша, давай я тебя покормлю…, – обратилась она к мужу.
- Спасибо, любимая, но есть мне что-то расхотелось. Присядь.
Глафира, как по команде, уселась за стол. Иван сел напротив. Он пристально посмотрел на жену, она – на него.
- Глаша, выслушай меня внимательно и не перебивай.
После этих слов в хате наступила гробовая тишина. Через несколько секунд Иван продолжил:
- Война, которую развязал Гитлер, я думаю, будет долгой. Он завоевал все страны Европы и поставил на военные рельсы всю их экономику. Обладая такой огромной военной мощью, фашисты легко справятся с нашими приграничными частями и пойдут дальше. Чтобы преодолеть эту вероломную громаду, потребуются огромные усилия нашего народа. Поэтому, Глаша, собери для себя все необходимое и через день-другой отправляйся в город к своим родителям. Вместе вам всем будет спокойней.
- Ванюша, а что делать с домашней скотиной?
- Поговори с бабкой Серафимой дедом Тимофеем. Они люди старые и одинокие. Я думаю, что из деревни никуда не уйдут. Пусть присмотрят за скотиной. А когда немцы придут, все равно весь деревенский скот пустят под нож. Вот такие, Глаша, дела. 
- Ванюша, а как же ты? – вдруг спросила Глафира мужа.
- Я завтра иду в военкомат. Ты собери мне все необходимое на первое время.
После этих слов Глафира не сдержалась, и по ее щекам потекли слезы.
- Перестань заранее расстраивать себя, – начал успокаивать ее муж. – Я же еще с тобой.
- Хорошо, хорошо, дорогой, я больше не буду, – произнесла Глаша, вытирая слезы кончиком платка, который был накинут у нее на плечи.
Ближе к вечеру и районного центра приехал председатель колхоза. К этому времени огромная толпа народа собралась возле правления. Председатель колхоза, не заходя в контору, выступил с краткой речью перед колхозниками:
- Товарищи! Надеюсь, что вам уже известно о том, что немецкие полчища, нарушив договор о ненападении, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий, без объявления войны напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Уже есть жертвы не только среди военных, но и среди мирного населения. Для всей страны наступают тяжелые дни. Предстоит кровопролитная война советского народа с фашистскими захватчиками, но наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!
Председатель колхоза сделал паузу, а затем продолжил:
- Что нам предстоит сделать в ближайшие дни? Первое. Весь колхозный крупнорогатый скот, а также коз и овец, включая скот частных подворий, отправить единым стадом на Восток подальше от государственной границы. Второе. Всем жителям деревни, у кого есть родственники на Востоке нашей Родины, надо покинуть свои дома, взяв с собой самое необходимое. Третье. Кто решил покинуть деревню, рекомендую своих свиней не оставлять фашистам, а сдать в заготконтору. Я договорился в МТС, машины для этого завтра прибудут в колхоз. И последнее, но самое главное: всему мужскому населению призывного возраста завтра убыть в районный центр на призывной пункт… У меня, товарищи, все. Если есть ко мне вопросы, задавайте.
Наступила тишина. Каждый из присутствующих по-своему обдумывал то, что услышал из уст председателя колхоза.
- Если вопросов ко мне нет, прошу расходиться по домам. – Председатель колхоза еще с минуту постоял перед селянами, а затем зашел в правление колхоза.
Жители деревни начали расходиться со стихийного собрания. По дороге домой мужики меж собой обсуждали сложившуюся ситуацию. Среди них был и Иван. Рядом с ним шла Глафира.
Уже находясь дома, Иван с женой обсудили все нюансы, касающиеся их, и улеглись спать.
На следующее утро Глаша, управившись по хозяйству, накормила мужа и собрав его в дорогу, вручила ему мешок, к которому были привязана тонкая веревка.
- Вот держи. Я тебе положила пару нательного белья, портянки, шерстяные носки, бритвенные принадлежности и еду. Думаю, что на два дня ее тебе хватит.
Иван взял мешок, положил в него нож и еще что-то. Глафира не интересовалась, что взял с собой муж.
Вдвоем они вышли из хаты и направились к правлению колхоза. Там уже толпились селяне, провожающие своих мужиков. Вскоре к собравшимся вышел председатель колхоза. Лицо его было суровым. Он сказал несколько напутственных слов собравшимся и пошел вместе с ними до околицы. Рядом с мужчинами шли жены, сестры, матери и дети. Иван шел среди них, обняв Глашу.
У околицы мужчины начали прощаться со своими родными. Послышался женский плач и причитания. Иван обнял свою любимую и горячо поцеловал в губы.
- Ванюша, возвращайся с войны скорей … Я тебя буду ждать…
Глафира заплакала. Слезы потекли по ее щекам, но она словно не замечала их.
- Возвращайся обязательно с победой… и береги себя…
- Я постараюсь, дорогая… Все… Мне пора… Вон мужики уже пошли в сторону райцентра…
Иван еще раз поцеловал жену и побежал догонять односельчан. У околицы остались женщины и дети.
Проводив Ивана вместе с другими односельчанами на призывной пункт, Глафира пришла домой и приступила к выполнению указаний председателя колхоза. Выполнив эту работу, она собрала самые необходимые пожитки, но покидать деревню решила не сразу, а через несколько дней.
Спрятав свой скарб на чердаке сарая Глафира легла спать. Ворочаясь на кровати, она долго не могла уснуть. Все ее мысли были об Иване. И лишь только под утро ею овладел сон.
Через два дня, ближе к вечеру, в деревне появились немцы. Первым делом они занялись мародерством: ходили по дворам и ловили уток, гусей и кур и тут же откручивали им головы. Оставшиеся в деревне старики с ужасом наблюдали из окон своих хат за происходящим.
Глафира, увидев все эти безобразия, укрылась от глаз фашистов на чердаке сарая. Когда наступила ночь, она слезла с чердака и заглянула в окно своей хаты. В ней она увидела немцев, которые пили водку и что-то громко рассказывали друг другу на своем басурманском языке. Их было больше десятка. Оторвав свой взгляд от окна, женщина огляделась. Убедившись в том, что возле хаты нет никакой охраны, она выждала, когда немцы уснут, затем подперла дверь хаты палкой, принесла из сарая несколько охапок прошлогодней соломы, положила ее на крыльцо, под окна и подожгла. Когда языки пламени поползли по хате, она взяла свой узел со скарбом и быстро направилась в сторону леса.
Оказавшись на опушке леса, Глафира оглянулась. Красные языки пламени уже охватили весь дом, слышны были какие-то крики на немецком языке, вокруг дома мелькали силуэты людей. Постояв у леса еще пару мину, женщина направилась по дороге в сторону города.
Только ближе к обеду она добралась до районного центра, всякий раз прячась в кустах от проезжающих мимо машин. Мать, проживающая в пригородном поселке, встретила свою дочь с распростертыми руками.
- Доча, беда-то какая…
- Знаю я, мама, поэтому и пришла…
- Ты одна?..
- Одна… Мама, а где папа?
- Там же, где и все мужики – на фронте. Ушел на призывной пункт еще двадцать третьего числа.  Поди, уже воюет.
- Ванюша мой тоже в этот день ушел со своими односельчанами на призывной пункт. Где он и что с ним сейчас, не знаю.
На глазах Глафиры появились слезы.
- Доча, не расстраивайся ты так сильно. На то они и мужики, чтобы защищать нас и наших детей. Ты, наверное, проголодалась с дороги. Садись за стол, я тебя покормлю.
Уже сидя за столом, Глафира рассказала своей матери о том, что произошло у них в деревне в последние дни.
- Доча, и тебе не жалко было своей хаты?
- Конечно, жалко, но зато я, наверное, уничтожила больше десятка фашистов, которые могли бы убить огромное количество мирных жителей.
Пообедав, дочь прошла в свою комнату. В ней ничего не изменилось с той поры, как она покинула родительский дом. Она расстелила кровать и улеглась спать.
Проснулась Глафира только рано утром. Спешить было некуда. Она немного понежилась в теплой постели, затем, услышав возню матери на кухне, встала, умылась и решила помочь ей по хозяйству.
- Мама, давай я покормлю кабанчика и кур.
- Доча, отдыхай, пока есть такая возможность. Что я не смогу сама накормить домашнюю скотину?
- Сможешь. В этом я нисколько не сомневаюсь, но я хочу помочь тебе.
- Хорошо. Вот тебе ведро с мешанкой для кабанчика, а в тазу – корм для кур.
Глафира взяла в одну руку ведро, в другу таз и вышла во двор.
Когда все животные были накормлены, мать с дочерью уселись за стол завтракать.
- Чем дальше будешь заниматься? – поинтересовалась у дочери Клавдия Ивановна.
- Пойду пройдусь. Поинтересуюсь, что говорят местные жители о войне.
- Иди, только не пропадай на долго. Время сейчас неспокойное. Всякое может случиться.
Глафира вышла на улицу и пошла в сторону магазина. Там уже собралась толпа из стариков и женщин. Они что-то обсуждали. Глафира подошла поближе и стала прислушиваться к разговору. Одна из женщин делилась своей информацией:
- Мой свояк рассказывал, что пока положение на фронтах тяжелое. Фашистские полчища так прут, что нашим частям приходится отступать. Скоро немцы будут здесь. Что будет дальше, бабоньки, не знаю.
- Ты, Матрена, попридержала бы свой язык, – одернул оратора один из стариков. – За такую дезинформацию можешь загреметь вместе со своим свояком в подвал к чекистам.
- Я-то причем? – попыталась оправдаться Матрена. – Я рассказала то, что услышала от свояка. Он все-таки работает в военкомате.
- Услыхала – хорошо, но вот трепать языком, как помелом, не надо.
- Ежели немцы скоро захватят город, надо идти в партизаны. – Вдруг произнес другой старик. – Слышал я, что партизанский отряд уже формируется и возглавляет его секретарь обкома.
- Кому вы там нужны? – с улыбкой на лице произнесла одна из женщин.
- С вас, поди, уже и песок сыпется, а вы воевать с немцем собрались, – поддержала подругу другая женщина.
Все присутствующие громко рассмеялись.
- Не скажи, Пантелеевна, в энтом деле мы ящо что-то могем. Не зря воевали в гражданскую войну. Опыт какой-никакой имеется.
Глафира не стала больше прислушиваться к разговору жителей поселка и направилась в обратный путь.
Дома она поделилась услышанной информацией с матерью.
- И что, дочка, нам делать?
- Не знаю, как ты, мама, а я решила пойти в партизаны.
- Что ты такое выдумала, доча?  Не женское это дела – воевать.
- Воевать, может быть, и не женское дело, а вот готовить еду, стирать, ухаживать за раненными – это как раз наше дело.
- Что ж, поступай, как знаешь.
- Ты, мама, тоже уезжай к сестре. Скоро немцы будут в городе, а вот до Урала они точно не дойдут. У нас хватит сил, чтобы остановить их, а затем погнать эту нечисть с нашей земли.
- Нет, Глаша, никуда я не поеду. У меня здесь хозяйство, дом… Не могу я все это бросить… Да и отец будет писать на этот адрес… Будь, что будет… Не одна я такая...
На следующий день через своих школьных друзей Глафира узнала, как можно попасть в партизанский отряд. Вернувшись домой, она собрала свои вещи и, попрощавшись с матерью, направилась по указанному адресу, а через день в город вошли немцы.
С самого первого дня Глафира активно включилась в лесную жизнь партизан. На первых порах она вместе с другими женщинами готовила для бойцов пищу, стирала белье, чинила одежду, штопала носки, ухаживала за раненными. Вскоре ее стали привлекать в качестве разведчика. Она ходила по деревням и собирала информацию о немцах. Ее не пугали встречи с врагом. Были случаи, когда Глафира находилась на волосок от смерти, но она ее не боялась. За два года, которые она провела в партизанском отряде, Глафира неоднократно принимала участие в боевых операциях. Уничтожая фашистов, она все время думала о своем муже, предпринимала попытки узнать о нем хоть что-то, но все было безуспешно.
Однажды, выполняя задание командования, Глафира оказалась в своей деревне. То, что она увидела, привело ее в ужас. От деревни осталось все несколько домов. Везде торчали покрытые копотью печные трубы и несгоревшие до конца останки хат.
После увиденного Глафира еще с большим рвением начала уничтожать фашистов. Как-то раз в одном из боев она получила тяжелое ранение. Ее жизни угрожала серьезная опасность. Около месяца Глафире пришлось проваляться в землянке, служившей медицинским пунктом, а когда выздоровела, вновь приняла участие в боях с фашистами.
В августе 1943 года на партизанский лагерь напал карательный отряд фашистов, давно охотившийся за партизанами. Возвращаясь в лагерь с очередного задания Глафира первая заметила немцев. Она бросила в них гранату и тем самым предупредила своих товарищей об опасности. Но гитлеровцев оказалось значительно больше, чем партизан. Завязался неравный бой, в ходе которого каратели окружили землянки и забросали их гранатами.
После этого кровавого события Глафира вынуждена была вернуться к матери. Там ее ожидала две новости: одна – о смерти отца, другая – письма от ее любимого Ванюши. Между любящими людьми завязалась переписка. Письма от мужа приходили редко, но всякий раз они вдохновляли Глафиру.
Окрыленная этими письмами Глафира вместе с матерью ежедневно работала в городе по расчистке завалов, возникших в результате бомбовых ударов авиации противника.
Прошло еще какое-то время и письма от Ивана перестали приходить. Глафира не находила себе места. Вся изнервничалась, осунулась и похудела. Мать, как могла, успокаивала дочь, но Глафире от этого легче не становилось.
На дворе шел 1944 год. Советские войска продолжали громить противника и с победоносными боями твердой поступью продвигаться на Запад.
В один вечеров, вернувшись с работы, Глафира с матерью умылись, поужинали и уже собирались ложиться спать, как в дверь постучали.
- Кто бы это мог быть в такой поздний час? – произнесла Глафира и уже хотела идти к входной двери, но ее остановила мать.
- Доча, оставайся на месте, мало ли кто там. Я сама открою.
Женщина взяла в руку керосиновую лампу, подошла к двери и спросила:
- Кто там?
- Клавдия Ивановна, – это я, Иван, ваш зять.
Женщина дрожащими руками отодвинула щеколду и открыла дверь. Перед ней, действительно, стоял ее зять Иван. Одной рукой он придерживал вещевой мешок, который висел у него на плече, во второй руке он держал самодельную трость.
- Здравствуйте, Клавдия Ивановна.
- Здравствуй, Иван. Радость-то какая! Проходи, не стесняйся.
Иван переступил порог дома. Теща закрыла за ним входную дверью и закричала радостным голосом:
- Доча, посмотри кто к нам пожаловал!
Из комнаты выскочила Глафира. Увидев Ивана, она с улыбкой на лице бросилась обнимать и целовать мужа.
- Родненький мой, Ванюша… Живой…, вернулся… Я так ждала тебя… Ты даже не представляешь, как я по тебе соскучилась…
Глафира продолжала целовать мужа, повиснув у него на шее. Слезы радости появились у нее на лице.
- Любимая, не надо плакать… Я же вернулся… Жив…, здоров…
Глаша освободила шею мужа и вытерла ладошкой появившиеся на лице слезы.
- Ну, хватит вам целоваться, миловаться, – вмешалась в разговор Клавдия Ивановна. – Идите уже в комнату.
Иван прислонил трость к стене, снял с плеча вещевой мешок и положил его на пол, затем снял шинель и повесил ее на вешалку. Глафира стояла у стены и не могла налюбоваться мужем. Рядом с ней стояла ее мать с керосиновой лампой в руках.
Раздевшись, Иван поднял с пола вещевой мешок, взял трость и направился в комнату. За ним последовали женщины.
В комнате Клавдия Ивановна поставила лампу на стол и пошла на кухню. Иван и Глаша уселись за стол напротив друг друга. Только теперь она разглядела на гимнастерке мужа два ордена Славы и орден Боевого Красного Знамени, на погонах красовались сержантские нашивки. На противоположной стороне гимнастерки была прикреплена нашивка красного цвета – свидетельство о тяжелом ранении.
- А где Афанасий Петрович? Еще воюет? – поинтересовался Иван.
- Папы больше нет… Он погиб еще в сорок втором году…
- Прости, любимая, не знал… Пусть земля ему будет пухом…
Через несколько минут теща вернулась в комнату со сковородкой в руках. На ней дымилась яичница.
- Доча, ты чего сидишь, как вкопанная, муж пришел с войны, голодный, а ты его не кормишь. Иди на кухню, возьми хлеб, нарежь сала (оно завернуто в белую тряпицу) и неси все на стол.
Глафира вскочила и направилась выполнять указания матери. Тем временем Иван развязал вещевой мешок начал выкладывать на стол его содержимое. Когда жена вернулась в комнату, на столе лежали: буханка хлеба, две банки тушенки, сахар, колечко копченой колбасы и небольшие шоколадки.
- Ой, как здорово. Я давно уже не ела колбасы, тем более копченой, – воскликнула Глаша. – Ванюша, откуда у тебя это богатство?
- Хлеб, тушенка и сахар – это мой паек, а колбасу и шоколадки выменял на сахар.
Мужчина вновь засунул руку в мешок и достал из него сверток.
- А это вам от меня подарки, – Иван развернул сверток. В нем лежали два одинаковых цветастых платка.
Глафира, поблагодарив мужа, взяла один из платков и набросила его себе на плечи.
- Мама, смотри какая красота, – глаза дочери сияли от счастья.
Глаша подошла к мужу и поцеловала его в щеку.
- Мама, а ты почему не берешь платок?
- Возьму, дочка, обязательно возьму. Спасибо тебе, Иван, за подарок. Я очень рада, что вы вновь вместе. Давайте ешьте, а я пойду спать. Завтра мне рано вставать.
- Мама, мне тоже…
- Ты завтра можешь подольше поваляться. Я скажу бригадиру, что у тебя муж с фронта вернулся. Он хороший мужчина, все поймет.
Когда Клавдия Ивановна ушла спать, молодые люди продолжили общение. Глафира рассказала мужу, что с ней произошло, когда в деревню пришли немца, как она воевала в партизанском отряде и многое другое.
В свою очередь Иван рассказал жене о своих боевых буднях.
- Ванюша, а что у тебя с ногой?
- Это отдельная история. В одном из боев меня тяжело ранило осколками от разорвавшегося снаряда. Я потерял сознание, а когда пришел в себя, вокруг никого не было. Было темно, шел дождь. Сняв сапог со здоровой ноги, я разорвал портянку и, как мог перевязал рану. Идти и даже ползти не мог, от потери крови сильно кружилась голова. Пролежал я в грязи до утра, а когда расцвело меня подобрали местные жители, разместили в землянке. Обмыли рану, перевязали, но этого было мало. У меня поднялась высокая температура, я бредил. Тогда хозяин землянки сделал волокуши и на них вместе со своим товарищем притащил меня в полевой госпиталь. Об этом я узнал уже от военврача. Уже на операционном столе я пришел в себя. Оказалось, что мне хотели отнять ногу, но я на это не дал согласия…
- Милый мой, как же ты настрадался… А что было дальше?
- А дальше мне кололи какие-то уколы и накладывали на ногу соляные повязки. Оказывается, соль очень хорошо вытягивает гной. В итоге я провалялся в военном госпитале больше двух месяцев. Меня комиссовали и отправили домой. Вот и вся история.
- Теперь ты все время будешь ходить с палочкой, да?
- Военврач сказал, что со временем, когда мышцы ноги окрепнут, трость, возможно, не понадобится.
- Скорей бы это произошло… – Глаша встала. – Ты еще немного посиди, а я пойду расстелю постель.
Глафира пошла в свою комнату, а Иван достал папиросы и закурил. Через несколько минут жена вернулась.
- Все, можешь идти ложиться спать. Я сейчас уберу со стола и тоже приду.
                ***
С того счастливого дня утекло много воды. Кода закончилась война, Иван и Глаша вернулись в деревню, построили себе новый дом, завели домашний скот и продолжили трудиться в своем родном колхозе. В нем они пережили трудные времена хрущевской оттепели, брежневские времена развитого социализма, горбачевскую перестройку. За этот период Глафира похоронила свою мать, Иван перенес операцию на сердце, а у нее самой врачи обнаружили рак кожи. В течение шести последних лет Глафире пришлось перенести восемь операций. И всякий раз рядом с ней неотлучно находился ее любимый Ванюша.
Когда Глафире исполнилось восемьдесят три года, она вновь вместе с мужем поехала в областную больницу, в которой стояла на учете, как онкобольная. В назначенное время врач приняла Глафиру Афанасьевну. В кабинете она осмотрела женщину, взяла кусочек кожи для лабораторного анализа и попросила ее подождать какое-то время в коридоре. Глафира оделась, поблагодарила врача за прием и вышла из кабинета.
- Ну, что, дорогая, сказала тебе врач? – поинтересовался муж.
- Ничего… Осмотрела меня…, взяла кусочек кожи для анализа… и попросила подождать результата.
- Хорошо, подождем… Нам спешить некуда …
Примерно через час подошла врач. Глафира сидела рядом с мужем, положив голову на его плечо. Иван держал ее за руку. Увидев врача, женщина подняла голову. Взгляды двух пожилых людей были устремлены на лечащего врача.
- Глафира Афанасьевна, обрадовать вас ничем не могу. Предстоит очередная операция.
Услышав эти слова, подбородок у женщины задрожал, она сжала губы и тихонько заплакала. В этот момент Иван взял ее за руки, крепко их сжал и, посмотрев в ее полные от слез глаза, произнес:
- Родная, все будет хорошо… Мы же с тобой уже столько перенесли, что нам ничего не страшно… Не такое было… Я рядом с тобой и никогда не брошу тебя… Буду сидеть здесь и ждать…
После этих слов у врача навернулись слезы. Она взяла женщину под руку и повела в операционную. Иван провожал ее влюбленным взглядом.
Просидел мужчина в больнице до самого вечера. Узнав от врача, что операция прошла успешно, а его любимая лежит в палате и отходит от наркоза, Иван отправился домой, а на следующий день рано утром уже был в больнице. Когда лечащий врач заглянула в палату, Иван, как и обещал, сидел рядом с Глашей и кормил ее с ложечки, рассказывая что-то смешное. Женщина улыбалась, и окружающий мир от этого становился еще светлее.

                Июнь 2021г.