Ч. 174 За бортом не по своей воле

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/06/18/1353

Потеря в мирное время нового корабля и гибель нескольких сотен людей произвели тяжёлое впечатление в столице. После первого известия Николай I распорядился: «Ежели несчастное сие известие подтвердится, то для перевозки спасенных людей следует послать пароходы «Камчатку» и «Богатырь», и ежели нужно, то транспорты и фрегаты».

Всех спасшихся доставили на транспортах, сопровождавших «Ингерманланд». В пути им «повезло» попасть в новый жестокий шторм, но обошлось, прибыли в Кронштадт благополучно.
 
Состояние людей было ужасным, и физическое, и психическое. В наше время написали бы, что с ними работают психологи, но тогда понятия не имели, кто такие психологи. У многих были травмы, и ими занимались хирурги Кронштадтского морского госпиталя.

Под суд командиров кораблей отдавали за куда меньшие по масштабам чрезвычайные происшествия - понятно, что к этому суду было приковано общее внимание. Император распорядился строго исследовать все обстоятельства.

Можно себе представить последствия для командира в советское или в наше время при существующих «независимых» от высшего начальства судах! Николай I мягкосердечием не страдал, это знали все.

Однако военно-морской суд того времени интересовал не начальственный гнев и политические соображения, а обстоятельства, приведшие к гибели людей и корабля. Членами суда были опытные и авторитетные на флоте офицеры:

председатель суда контр-адмирал Иван Петрович Епанчин, члены суда - капитаны 1 ранга А. И. Селиванов, П. Ф. Анжу, Д. П. Замыцкий, корпуса флотских штурманов полковник Г. Н. Никифоров, капитан 2 ранга С. П. Тыринов, флигель-адъютант капитан-лейтенант Б. А. Глазенап, обер-аудитор Алексеев.
 
К следствию приступили по высочайшему повелению 17 сентября 1842 года. Допросили всех офицеров и десятки матросов. Первым, естественно, допросили командира корабля.

Одним из главных вопросов был, как получилось, что командира не оказалось на сохранившейся части корабля, на которой находились люди, и кто командовал людьми. Все знают, даже далёкие от моря люди, что командир покидает корабль последним.

Лейтенант Дергачёв показал на следствии: «Командир корабля не оставил оный по своей охоте; но когда корабль погрузился в воду так, что на юте было воды по верхний планцырь, то его вытащили на ют, утопающего в разбитом баркасе, который понесло с ростер на шканцы со множеством утопавших;

и он был без памяти, в бреду. Я же в это время находился на юте и помогал другим выбираться из-за борта; а сам ожидал посторонней помощи к спасению. Сам спасся так: меня смыло с юта за борт, где помогали мне два матроса, Сафонов и Домнечев, сидевшие в разбитом катере,

который был полон воды, где я нашёл и капитана, всего избитого, который также был вытащен из воды и, сидя в катере, ожидал посторонней помощи к спасению; но катер потащило…». Показания лейтенанта подтвердили под присягой все допрошенные офицеры и матросы.

Вспоминается более близкая трагедия. В Баренцевом море 20 ноября 1942 года во время жестокого шторма отломилась корма у эсминца «Сокрушительный». При сильнейшем ветре и снежных зарядах удалось завести пеньковые тросы на эсминец с других эсминцев, «Куйбышева» и «Урицкого».

Длина тросов 300 метров, людей переводили в беседке над бушующими волнами и при ураганном ветре с беспомощного корабля на эсминцы. Во время этой транспортировки восемь человек погибли сразу от ударов волнами о корпус, десять подняли на борт в бессознательном состоянии, они умерли.

Создалась угроза гибели самих спасателей, продолжать спасение людей таким способом стало невозможно. Эсминцы получили приказ следовать в базу. Им на смену командующий флотом Арсений Григорьевич Головко отправил два тральщика, но те уже не увидели «Сокрушительного».

Оставшаяся часть эсминца ушла на дно вместе с людьми. Офицеров, которых спасли,  судили. Командира корабля, капитана 3 ранга Курелёха и командира БЧ-2 Исаенко расстреляли. Командира БЧ-1 Григорьева, командира БЧ-4 Анисимова, командира БЧ-5, помощника командира корабля Рудакова отправили рядовыми в штрафные части.

Политрука Калмыкова приговорили к 10-летнему заключению в исправительно-трудовых лагерях, с отсрочкой его исполнения до окончания военных действий и направлением на фронт.

Олимпий Иванович Рудаков кровью искупил проявленную во время гибели эсминца трусость, судимость с него сняли. Он окончил службу в звании контр-адмирала.
О своём пребывании в штрафном взводе Олимпий Иванович расссказывал моему отцу, они были однокашниками, оба учились на артиллерийском факультете в училище им. Фрунзе. Но это уже другая тема.

Вернёмся к основной истории.
Несмотря на гнев императора, суд признал командира корабля «Ингерманланд» невиновным в случившейся трагедии: «Капитан 1 ранга Трескин не может быть обвинён в несоблюдении того, что предпринять должно было по правилам морского искусства, крушение корабля приписать должно единственно несчастной случайности…

Показания офицеров и нижних чинов единогласно свидетельствуют, что командир не собственною волею покинул остатки корабля, с коего упал он в воду».
Суд также пришёл к выводу, что «офицеры и нижние чины, все без исключения, исполняли свои обязанности, как повелевали долг службы и присяга;

причём комиссия не могла не обратить особенного внимания на особо похвальное сохранение дисциплины и строгой подчинённости команды, чему в подобных случаях имеются столь редкие примеры».

Николай I написал на представленном заключении суда: «Объявить капитану, что я его не виню в потере корабля; а офицерам и нижним чинам, что я совершенно доволен их поведением во время сего несчастья».

В процессе следствия выявилось много ужасных сцен гибели людей и мужественного поведения офицеров и матросов. К сожалению, судебного дела не сохранилось, поэтому приведу в качестве примера лишь один отрывок из воспоминания мичмана Говорова:

«…старшая дочь полковника Борисова при переходе на ют, что удавалось из десяти одному, запуталась косою в железной уключине изломанного баркаса, выброшенного с ростер на шканцы и погубившего одним ударом несколько десятков людей;
 
рангоут бил всех, находящихся подле несчастной Борисовой. Она долго рвалась и кричала, а между тем за неё схватились другие погибавшие. Совершенно избитая, обезображенная, выбившись из сил — она смолкла; но бездушное тело её долго ещё терзалось волнами.

Младшая сестра её, ухватившись за запасные ростры, употребляла все усилия удержаться на них, и уже унтер-офицер Немудрой бросился было к ней на помощь, но поздно: ростры повернулись, и несчастную снесло в море…».

Корабли в море гибли, гибнут и будут продолжать гибнуть. И каждый раз – это трагедия.

Продолжение http://proza.ru/2021/06/24/673