Анаксимен. аэроцентризм

Выдающимся мыслителем – досократиком был также Анаксимен (около 585 – 525 годов до новой эры). Он выдвинул свое решение проблемы архе. Первоосновой он признал воздух. И опять же, как и в случае с фалесовой водой, воздух Анаксимена – это не просто смесь, концентрация неких газов. Нет! «Это духовный умозрительный воздух, который открывается в опыте интеллектуальной интуиции как «безграничное». Абсолютный воздух, который содержит в себе мир. Это воздух – дух, ощутимый, неощутимый, созерцательный, световой одновременно… Воздух движет телами  мира… Все это в руках воздушных вихрей, пронизывающих вселенную. В порыве ветра печать бесконечности…Прозрачные великие боги тоже воздушны, тонким хладом присутствуют они в бытии, одушевляя сверхконцентрацией воздушной благодати вселенную…. Эта единая картина мира, но она по – настоящему открыта, свободна, и активна».  Дугин А. Г. В поисках темного Логоса (философско – богословские очерки). – М.: Академический проект, 2013. – С. 122.

 Почему именно воздух? Вопрос непростой и во – многом дискуссионный. С. П. Лебедев, рассуждая об этом, находил, что, возможно, на эту позицию Анаксимена повлияла значимость воздуха и дыхания для существования самой жизни, поскольку дыхание является
 самой важной ее функцией, без дыхания жизнедеятельность организмов невозможна. А сам Космос понимался при этом как огромный живой организм, который тоже должен дышать для того, чтобы функционировать и существовать. Возможно также, размышляет далее Лебедев, что Анаксименом двигали и другие мотивы. Для философского сознания тогда уже было ясно, что первоначало должно быть недоступным, по крайней мере, грубой чувственности. Но также ясно, что из совершенно бескачественного произвести какое – либо качество тоже невозможно, поскольку тем самым мы невольно допускаем возникновение чего – либо из ничто. А это для древних греков – грубейшая ошибка мышления. Вот поэтому – то воздух в данном случае оказывается удобным во всех отношениях: он достаточно неопределенен и слишком явственно неощущаем и невоспринимаем, с другой же стороны – он весьма реален в смысле температуры, перемещений воздушных масс и так далее, дабы из него можно было вывести все остальное. Далее С. П. Лебедев, реконструируя ход мысли Анаксимена, указывает, что этот мыслитель называл воздух божественным дыханием, которое порождает мир конкретных предметов и существ, сообщает им всем определенность и индивидуацию. Это божественное дыхание скрепляет и оживляет космос, превращая его в целостный организм, подобно тому, как наша душа, сущая воздухом, скрепляет нас воедино . Итак, из фрагментов Анаксимена следует, что все вещи есть ничто иное как результат разной конденсации воздуха. Например, огонь, облака – это разряженный воздух, а камни – это до предела сгустившийся воздух. Из воздуха происходят и души, и Боги. Это очень принципиальный момент – Боги, как и все остальное, – порождение архе.  А значит они не бессмертны, ибо рано или поздно они снова превратятся в  воздух, ведь архе – это то, из чего все возникает и во что рано или поздно все превращается, все должно вернуться в изначальное, первичное состояние – состояние субстанции, из которой это все возникло. Здесь можно усмотреть некие зачатки атеизма, хотя и не следует их абсолютизировать. Анаксимен учил, что можно провести параллели между индивидуальной душой (психе) и душой всего космоса (пневмой), причем психе – это частичка, как бы вкрапление пневмы. Земля у Анаксимена имеет веретенообразную форму, и она как бы оседлала воздух. И есть один пункт в учении Анаксимена, в котором очень хорошо просматривается тот самый «антропоморфно – религиозно – мифологический комплекс» до конца так и неизжитый досократиками, о котором уже говорилось ранее. Анаксимен считал, что Солнце, Луна, звезды и планеты прибиты кем – то к небосклону, или что это – огненные листья, кружащиеся в воздухе, или что это – видимые Боги. Характеризуя в целом воззрения Анаксимена, А. С. Богомолов справедливо подчеркивал, что «в философском учении Анаксимена наиболее последовательно выражена основная идея «фисиологов»: из чего возникают и состоят все вещи, в то же самое они и разрушаются, завершив цикл своей жизни. Чувственно наглядный материализм милетской школы находит у него  логическое завершение, как и представление о вечном движении мира, являющемся выражением самодвижения «стихии и начала» вещей, живого и «дышащего» воздуха, выражением становления всего сущего» . Автор данных лекций полностью разделяет эту авторитетную оценку. И еще, повествуя об Анаксимене, следует особо отметить, что его теория диалектична, ибо «здесь наивная диалектика Анаксимена выражена в признании единства мира и в объяснении возникновения и уничтожения через противоположности – тепло и холод. Здесь также в наивной форме ставится вопрос перехода количества (степень сгущения воздуха) в качество»  (подчеркнуто мной – А. К.). Это весьма важный момент. Немаловажно также и то, что Анаксимен «впервые в древнегреческой традиции разграничил планеты и звезды. Кроме того, он исправил порядок расположения небесных тел по отношению к неподвижной Земле. Ближе всех к Земле – Луна, далее расположено Солнце, еще дальше – планеты, и замыкает мир хрустальная сфера звезд. Солнечные и лунные затмения, а также фазы Луны он в отличие от Анаксимандра объяснял не закупоркой огнедышащих отдушин в небесных кольцах, а тем, что небесные тела имеют две различные стороны (темную и огненную, светящуюся); периодически небесные тела поворачиваются и тогда их светящаяся сторона частично либо целиком скрывается от нас. Таким образом, мы видим, что некоторые шаги в направлении разделения сфер астрономических внеземных явлений и метеорологических явлений в земной атмосфере у Анаксимена все – таки появляются» .  И вообще, значимость фигуры Анаксимена заключается еще и в том, что он как бы завершал и обобщал своим творчеством так называемый милетский этап древнегреческой философии. И это важно, ибо, как совершенно справедливо было в одном исследовании замечено, «милетские натурфилософы предприняли смелую попытку понятийно – категориального осмысления материальной действительности. Они начали разрабатывать такие вопросы, как начало или сущность, сущность движения, взаимоотношение единичного и общего. Но все эти проблемы ставились и решались еще на уровне стихийного материализма и наивной диалектики (но, заметим, другого материализма и другой диалектики в те времена просто еще не могло быть – А. К.). Милетцы подчас даже не отдавали себе полного отчета в принципиальной методологической ценности принимаемых ими решений. Они искали общее, но выражали его пока в форме, недостаточно абстрагированной от чувственности. Милетские философы, хотя и ставили вопрос о сущности движения, но не смогли, как правильно отметил Аристотель, объяснить источник движения. Однако, какими бы наивными ни казались отдельные их рассуждения, в них чувствуется подход к разработке форм понятийного осмысления реальной действительности. Они проделали предварительную работу по определению таких понятий, как материя, движение, качество и количество. Милетская школа входила во все более резкое противоречие с политеизмом и антропоморфизмом»  (подчеркнуто мной – А. К.). Другой исследователь энергично подчеркивает, что милетцы со всей определенностью поставили вопрос о материальном, вещественном единстве мира, они поднялись до уровня осознания качественной грани между эмпирическим явлением вещественного мира и его сущностью, основанием его существования. «Постановка проблемы субстанции мира носила революционный характер и имела важнейшие последствия. В ней заключена рационалистическая нацеленность, во – первых, на познание мира из него самого, а не из привнесенных извне (от богов или людей) обстоятельств. Во – вторых, на разделение общего, закономерного и единичного, преходящего; того, что является причиной, и того, что является следствием. Укреплялось убеждение, что сущность, субстанция предмета не только не совпадает с его явлением, но и онтологически отличается от него. При этом субстанция не отграничивается от ее порождений, она не отграничена от множества вещей и находится в них; единое не отграничено от многообразного, а находится в нем. Поэтому возможно мыслительное постижение субстанции. Иначе говоря, крепло убеждение, что хотя сущность предмета онтологически отличается от его явления, тем не менее грань между двумя реальностями преодолеваема усилиями разума, абстрактно – рациональными средствами»  (выделено мной – А. К.). И во всем этом, вышеозначенном есть, несомненно, немалая заслуга и мыслителя, замыкавшего эту замечательную плеяду, – Анаксимена. И, наконец, завершая обзор его философско-научного творчества, обратимся еще к оценке, данной авторами одного авторитетного справочного издания, специально посвященного античной мысли. Они пишут, что философское значение физической теории Анаксимена (его аэроцентризма) состоит в первой попытке редукции не только феноменального множества вещей, но и всего многообразия чувственных (то есть вторичных) свойств к количественным различиям единой бескачественной субстанции, вечной и бесконечной. Натуралистический пантеизм Анаксимена повлиял на ионийское Просвещение (Ксенофан, Гераклит) и традицию аллегорической интерпретации мифологических богов как явлений природы .