Приближая Победу. Глава 21

Группа Ившина ждала, когда у немцев на аэродроме начнется оживление. Бойцы не хотели обнаружить себя раньше времени, поэтому костер разводить не стали.
– Все, зашевелились гады, – первым сказал Струнин, – похоже, началось.
И действительно, техники побежали к своим самолетам. Летчиков еще не видно, но нет сомнения, что скоро появятся и они.
– За дело, – приказал Ившин, – надеюсь, все запомнили, что нужно делать? Помните, нас мало, а сделать нужно много. Расходимся!
Через пять минут один за другим взорвались склады и авиационными бомбами и цистерны с топливом. За ними три самолета, которые стоят ближе всего к взлетной полосе, на большее не хватило взрывчатки. Самолеты загорелись, взорванное топливо тоже.
Под шумок бойцы Ившина угнали три грузовика, выехали на них на взлетную полосу и там их подожгли. Еще через пять минут были взорваны десять высоких деревьев. Три из них не достали до взлетной полосы, но семь деревьев упали именно так, как надо, перегородив взлетную полосу.
После этого партизаны собрались в лесу напротив казармы.
– Уже хорошо, – довольно сказал Ившин, – ну, а теперь нам бы до темноты продержаться.
– Продержимся, командир, – не особенно стесняясь в выражениях, сказал Агибалов. – Пусть только высунутся!
Пока бомбы продолжают взрываться, немцы и не думают высовываться. Скорее всего, ни так и сидели в казарме, если бы несколько раскаленных осколков не влетели в дежурное помещение. Один из осколков сбил на пол керосинку, и от нее начался пожар. Деревянные полы и стены быстро загорелись. Немцы стали выбегать из казармы.
– Огонь! – скомандовал Ившин.
Партизаны прицельным огнем прижали немцев к земле. Те отстреливались, но под пули лезть не спешили.
– Виктор, смотри, – рукой показал Гальнев, – самолеты горят!
И действительно, половина самолетов загорелись от осколков и горящего топлива. Ившин задумался.
– А что, если ручными гранатами взорвать оставшимся самолетам винты? Они точно не взлетят! И нам необходимости находиться здесь до вечера не будет, а значит, можем избежать потерь! Гранаты есть?
Тут охрана аэродрома предприняла попытку атаковать партизан, но столкнулась с таким ожесточенным сопротивлением, что предпочла вернуться на свои позиции. Воспользовавшись тем, что немцы перешли к обороне, партизаны перебежками пробрались к уцелевшим самолетам и взорвали их пропеллеры.
– Все, – довольно сказал Ившин, – теперь фрицы не то, что до вечера, и до завтра не смогут взлететь! Нам больше незачем здесь оставаться. Отходим!
Не теряя ни минуты, группа Ившина быстра отступила в лес. Немцы преследовать их не стали.
– У кого есть вода? – спросил Дарьин. – Пить хочется.
– А у тебя кончилась уже?
– А в мою стеклянную флягу пуля попала, хорошо хоть не поранила.
Струнин протянул товарищу сою флягу. Отойдя от аэродрома километра полтора, Наследов вдруг заметил.
– Командир, а ведь ты ранен!
Из под рукава гимнастерки у Ившина течет кровь. Оказывается, пуля пробила ему руку выше локтя.
– Надо же, а я и не заметил. Пустяковое, видать, ранение.
Агибалов сделал Ившину перевязку, после этого группа продолжила свой путь к Черному лесу.
– Виктор, а ты чего улыбаешься?
– Радуюсь, что задание выполнили, и что все живые возвращаемся! Тихо, что это?
Все услышали, гул приближающего самолета. Слышно, как он на какое-то время гудел, потом звук двигателя затих, а через минуту прогремел взрыв.
– Что это было? – удивился Дарьин.
– Я думаю, что один самолет возвращался с задания, топлива у него оставалось мало. Он попробовал сесть, но поскольку взлетная полоса стала намного короче, он взорвался.
– Эх, – спохватился Агибалов, – поторопились мы с отходом! Нужно было самолетного алюминия для портсигаров набрать и плексигласа для ручек финок! Вот ведь незадача! Не подумали наперед. Хоть бери и возвращайся обратно.
Но возвращаться никто не стал. Партизаны добрались до места в лесу, где они оставили стреноженных лошадей, оседлали их и поскакали в отряд.

*  *  *
Майор Шулика, в бинокль, рассматривая бой у станции, довольно сказал.
– Кажется, отступают! Теперь дело за минерами!
Его бойцы уже рассмотрели все железнодорожные составы, находящиеся на станции. Один из эшелонов оказался с артиллерийскими снарядами.
– Только мечтать о таком «троянском коне», – счастливо улыбнулся Шулика, довольно потирая руки. – Все идет, как по маслу!
– А лично мне это больше напоминает торпеду. Только очень большую, – улыбнулся Балан.
– Знатно бабахнет, – улыбнулся Петрик, – только бы охрана моста не заподозрила ничего.
– Да, нам нужно поторопиться, – согласился с ним Шулика.
Будилин с Николиным заминировали вагон в середине состава.
– Надеюсь, мы все правильно рассчитали, – сказал Будилин, – выходим.
Они выпрыгнули из вагона и закрыли двери вагона. После этого Будилин дал отмашку машинисту.
– Давай! – громко крикнул он и махнул рукой.
Паровоз лязгнул буферами, и эшелон тяжело тронулся с места. Дальше дорога пошла вниз, и поезд стал разгоняться все быстрее и быстрее. Метров за триста от моста машинист с помощником выпрыгнули из паровоза.
Подрывники второпях не учли того, что дорога идет вниз, поэтому заряд взорвался тогда, когда заминированный вагон был в самом конце моста. Однако снаряды начали рваться, от них детонировали остальные. От моста остались только наполовину разрушенные бетонные опоры.
Вся охрана моста, находящаяся на противоположном берегу реки погибла. Шулика с Елатьминым все это видели своими глазами.
– Ай да, Каюмов, – довольно сказал Шулика, – буду ходатайствовать перед вышестоящим командованием о его награждении!
– Сергей Михайлович, – позвал тем временем Елатьмин командира взвода Григорьева, – какие у нас потери?
– Семеро убитых и одиннадцать раненых, – ответил тот.
– Много, – вздохнул Елатьмин, так как это самые большие потери за все время существования отряда.
– Зато мост взорвали, – повернулся к нему Шулика, – если бы не выдумка Каюмова про «танки» из тракторов, наши потери точно были бы большими. И еще не факт, что мост был бы уничтожен. А так смотри, Петрович, задание мы выполнили! Мы молодцы!
К ним подошел начштаба отряда Борисов.
– Разрешите обратиться? Что будем делать с нашими «танками?»
– Хороший вопрос, – вздохнул Елатьмин. – Придется, наверное, бросить их здесь. Только пулеметы нужно снять. Свою службу наши «танки» сослужили.
– Товарищ командир, – обратился к Елатьмину Карпыч, – мне кажется, танки еще раз могут нам пригодиться. Так сказать, по своему прямому назначению.
– Это как? – не понял Шулика.
– На станции полно продовольствия, боеприпасов, медикаментов. Есть прицепы. Мы их загрузим под завязку, прицепим к тракторам и повезем к Черному лесу. До реки довезем, а там, на лодках переправим груз на наш берег. И уже там трактора оставим.
Тут к ним подошел Гончаров, нарушив всеобщее радостное оживление. Глаза его горят от волнения.
– Товарищ командир, разрешите обратиться? К нам в отряд просятся добровольцы из горожан. Очень просят принять их.
– И много этих добровольцев? – улыбнулся Елатьмин.
– Целый взвод наберется, – довольным тоном ответил Гончаров.
– Бывшие красноармейцы?
– Никак нет. Просто местные жители.
– Добро, пусть пока помогут нам с погрузкой трофеев, пусть попотеют и покажут, на что способны, а потом пристроятся в хвост колонны. В лагере разберемся.

*  *  *
Генералу Нойманну доложили о том, что выходящая из окружения часть Красной армии при поддержке танков захватила станцию и полностью взорвала железнодорожный мост. Генерал сначала даже не поверил услышанному.
– Скажите, полковник, – хмуро обратился он к Хагелю, – а где была разведка? Как это возможно, чтобы десять танков и рота пехоты противника незамеченные дошли до города? Чем вы и ваша разведка вообще занимаетесь?
Начальник разведки полковник Хагель побледнел.
– Я разберусь, господин генерал, – онемевшими губами пообещал он.
Но не успел полковник покинуть кабинет, как дежурный офицер доложил генералу об уничтожении эскадрильи «Юнкерсов-88» прямо на аэродроме.
Выдержав эффектную паузу, генерал спросил.
– Как вы считаете, полковник, это совпадение?

*  *  *
– Товарищ командир, – обратился Григорьев к капитану Елатьмину после окончания погрузки, – разрешите мне с моим взводом задержаться здесь.
– Где здесь? В городе? Зачем? И надолго ли? – с недоумением смотрит капитан Елатьмин на своего командира взвода.
– Понимаете, товарищ капитан, мы в революцию не всех дворян перевели. Вот товарищ Шулика своими руками сына нашего местного графа Михновского прикончил.
– Сергей Михайлович, да к чему вы это?
– А к тому, что вся эта белая кость и голубая кровь из эмиграции возвращаться стала. Говорят, в городе даже создали Дворянский клуб. По выходным свои собрания и балы в бывшем доме культуры проводят.
– Так вы, так сказать, пользуясь, случаем, хотите их уничтожить?
– Так точно! А уже после этого вернемся в отряд.
– Добро, – легко согласился капитан Елатьмин. – Сегодня четверг. Значит, ждем вас во вторник, так?
– Так точно,– просиял Григорьев. – Если справимся в субботу, то в понедельник будем в отряде.
– Хорошо, Сергей Михайлович. Тогда бери на себя охрану станции, пока минеры не взорвут все пути, стрелки, паровозы, ну и все остальное.
– Слушаюсь! – козырнул Григорьев.
Загрузившись, отряд Елатьмина отправился в обратный путь. Их никто не преследовал. Партизаны запели песню «По долинам и по взгорьям».
В дороге скончались двое тяжелораненых бойцов. Их похоронили недалеко от реки.

* * *
Взвод Григорьева после подрыва рельс и паровозов, находящихся на станции, отошел за город. Саперы поспешили догонять отряд.
– Куда мы теперь? – спросил у командира Леонов. – Большого леса поблизости не наблюдается, а нам до субботы нужно где-то схорониться.
– А мы обойдем город и незаметно войдем на его окраину с севера, – уверенно ответил Григорьев. Видно, что он уже все продумал.
– Со стороны кладбища? А потом куда?
– А никуда. Там и переждем. Там есть несколько больших склепов с подземельями. Думаю, там нас немцы искать не станут. Неудобно, конечно, но придется немного потерпеть.
– Ну, Михалыч, ну голова! Немцы точно и не подумают искать нас там! – улыбнулся Нечай. – Ради того, чтобы, наконец, покончить с Михновским, стоит потерпеть!
Григорьев спокойно окинул взглядом колонну.
– А там будет не один Михновский. Взвод! Шире шаг!
Никем не замеченный взвод Григорьева вскоре вошел в город с севера. Склепы, в которых будут прятаться партизаны, находятся в старой части кладбище, где уже лет 20 никого не хоронят. На кладбище царит мертвая тишина, даже птицы не поют.
– До темноты нужно наносить соломы или сена, чтобы было на чем спать, – распорядился Григорьев. – Все, теперь ищи нас ветра в поле!
Уже послу ужина командир подозвал Нечая и Саблина.
– Есть у меня к вам просьба. Вы лично знаете графа Михновского. Если вдруг станется так, что нас преждевременно обнаружат, вы должны будете оставить нас, выбраться отсюда и прикончить, наконец, этого гада. Пообещайте мне.
Нечай и Саблин переглянулись.
– Обещаем, Михалыч, – пообещал Нечай.
– Ну, вот и славно, – расслабился Григорьев.

*  *  *
На марше к капитану Елатьмину подошел Карпыч. Командир уже давно знает, что лесник просто так никогда к нему не подходит.
– Случилось чего? – первым спросил его командир.
– Никак нет, товарищ капитан. Просто хочу поделиться своими соображениями. Вот мы поживились на станции, в смысле, захватили взрывчатку, оружие, боеприпасы, продовольствие и медикаменты.
– И что? Что-то не так? Это наши трофеи.
– Да. Только мы все это везем в лагерь. А я бы часть, пусть небольшую, но часть всего этого оставил здесь. У Черного леса всего несколько деревень и одна МТС, а тут райцентр рядом, десятки деревень, железная дорога, автомобильные мосты.
– Я вас понял, – улыбнулся Елатьмин, – думаю, нам еще не раз придется взрывать железную дорогу, и чтобы каждый раз не тащить на себе взрывчатку за 70 километров, лучше ее припрятать где-то здесь!
– И вообще оборудовать небольшую базу, на всякий случай. Чтобы на ней было все необходимое. Чтобы разведчики или минеры могли спокойно отдохнуть перед заданием или после его выполнения, спокойно отсидеться в случае погони.
– Замечательная идея! Добро, Карпович, займитесь этим немедленно!
Капитану Елатьмину на минуту стало стыдно, что не он до этого додумался.
– Слушаюсь, товарищ капитан!
Вскоре от колонны в сторону Александровских лесов ускакал десяток всадников с навьюченными лошадьми.
Еще через полчаса колонна партизан натолкнулась на грузовик с немцами. Бой был коротким. К своему удивлению в кузове грузовика партизаны нашли двух связанных, избитых красноармейцев.
– Товарищи! – радостно закричал один из освобожденных пленных. – Спасибо вам, товарищи! Развяжите нам руки скорее!
Сергей Иванов внимательно посмотрел на пленного и кивнул майору Шулике, что развязывать не нужно. Балан тем временем поднял связанных пленных на ноги.
– Что, Сергей, – обратился Шулика к пареньку, – говори при всех, что ты хотел сказать.
– Товарищи, – хмуро сказал Сергей, – помните, я рассказывал вам, как два красноармейца, которые должны были охранять Родниковский мост, застрелили лейтенанта и сбросили его тело и пулемет в реку?
Шулика уже все понял.
– Помним. Так один из этих – второй из тех трусов?
– Похоже, не только трусов, но и предателей, – хмуро сказал Твердохлеб. – Иначе зачем они здесь? Сергей, который из них?
– Этот, – кивнул Сергей.
Твердохлеб ударил предателя так, что тот перелетел через борт автомобиля, и упал на землю. Твердохлеб легко спрыгнул вниз.
– Не бейте, – закричал предатель, – не бейте, я все расскажу!
– И что ты можешь нам рассказать? – презрительно спросил Шулика, демонстративно вынимая из кобуры пистолет и досылая патрон в патронник.
– Нас, – предатель кивнул на второго пленного, – направил к вам начальник разведки полковник абвера Хагель.
– С какой целью?
– Войти в доверие, узнать ваши силы, – сбиваясь от волнения, скороговоркой заговорил пленный, – вооружение, место расположения отряда.
– Чтобы потом нас уничтожить, – понимающе кивнул головой Шулика.
– Так точно. Не убивайте! Я жить хочу!
Шулика повернулся ко второму пленному.
– Ты тоже жить хочешь?
Пленный посмотрел на Шулику сначала с нескрываемой ненавистью, а потом с брезгливым омерзением.
– Ненавижу вас, твари безродные! Ненавижу!
Видно, этот пленный глубоко презирает и ненавидит партизан.
– О, – улыбнулся Шулика, – вы поглядите, товарищи, еще один благородный отпрыск голубых кровей. Расстрелять обоих!
Предателей тут же расстреляли, и колонна продолжила свое движение. Шулика периодически поглядывает на запад и прислушивается.
– Самолеты ждешь? – понимающе спросил Елатьмин.
– Да. Пока нет, значит, группа Ившина смогла их задержать.
– И я за них переживаю, – вздохнул Елатьмин, – думаю, одними взрывами им не обойтись, а, значит, предстоит неминуемый неравный бой, потери.

*  *  *
В лагерь не вернулись две группы подрывников, и капитан Елатьмин отправил к тем мостам, которые должны были уничтожить эти группы, разведчиков.
Он томился в неведении почти двое суток, пока обе разведгруппы вернулись. От них командир узнал, что мосты группы смогли взорвать, но сами полностью погибли на обратном пути.
– Жаль, – снял Елатьмин фуражку, – и как это вышло?
– Это война, Петрович, – положил ему на плечо тяжелую руку Шулика, – а война без потерь не бывает.

* * *
Генерал Нойманн в своем кабинете наносил на карту изменения на фронте, радуясь тому, что фронт уверенно уходит на восток. В кабинет постучали, и заглянул адъютант генерала.
– Господин генерал, вам звонит рейхсфюрер СС.
– Соединяйте, – кивнул генерал и внутренне подобрался. Не каждый день ему доводится общаться лично с Гиммлером. 
– Генерал, если бы я не знал вас лично, я бы подумал, что вы предатель. Как можно во время блестяще проходящего блицкрига, допустить подрыв стольких мостов? По вашей вине наши наступающие на Москву войска уже начинают ощущать недостаток боеприпасов, горючего, подкреплений!
– Виноват, господин рейхсфюрер СС. Мы уже организовали движение колонн своим ходом до ближайших железнодорожных станций объездными дорогами. Но это, конечно, заметная потеря во времени.
– До меня дошла информация, что это лесные бандиты так голову подняли?
– Так точно, – генерал нервно снял и положил на стол монокль.
– Это немыслимо, чтобы легковооруженные партизаны творили такое. Генерал, у вас там скопилось много войск. Используйте все: пехоту, артиллерию, танки, авиацию, войска СС, но разгромите этих треклятых партизан. Чтобы у местных жителей даже мысли не было, браться за оружие. Вам ясно?
– Ясно, все сделаю.
– Сделайте, генерал, иначе будете отвечать за саботаж и предательство. И еще, связисты закончили тестирование кабеля правительственной связи. Он поврежден как раз на территории, подконтрольной вам. Командование группы армий «Центр» осталось без прямой, защищенной линии связи с Берлином.
– Будем разбираться.
– Нет. Принято решение кабель продублировать в другом месте, вне зоны вашей ответственности.
– Но, господин рейхсфюрер СС….
– Генерал, вы лучше меня знаете, что у вас там сбежали военнопленные, которым точно известно, где именно проложен кабель. Они могут беспрепятственно нарушать его хоть каждый день. Вы же не сможете держать круглосуточную охрану на всей протяженности линии связи?
– Не смогу.
– Вот. Значит, проложим его в другом месте. Надеюсь, там учтут ваши ошибки, и будут пленных охранять лучше. Вы же у нас, генерал, своего рода пример того, как не должно быть. Все. Хайль!
Генерал Нойманн долго еще переживал из-за того, что его репутация в глазах рейхсфюрера СС Гиммлера сильно пошатнулась.

* * *
Вечером в бывшем районном Доме культуры, стали собираться дворяне, графы, бароны и князья, как сказал Григорьев, не добитые в годы революции и гражданской войны. Здание охраняют немецкие солдаты.
Роскошно одетые мужчины и женщины потрясают великолепием своей одежды и особенно роскошных украшений из золота с настоящими драгоценными камнями.
– Ну что, господа, – сидя за красиво сервированным столом, обратился к дворянам граф Михновский старший, – я всегда говорил, что советская власть это ненадолго. Не было еще в истории такого, чтобы холоп поднял руку на своего барина, и это осталось безнаказанно.
– Да, да, граф, вы не раз говорили, что нужно подождать. И вот наше время пришло! Теперь нам нужно озаботиться возвращением своих производств, имений, земли.
После этих слов все оживились. Михновский остановил рукой официанта, который проходил мимо стола.
– Любезный! Чашку кофию!
– Сию миточку-с, господин граф!
Взвод Григорьева тихо подобрался к Дому культуры. К командиру взвода подошел Леша Суржик.
– Сергей Михайлович, все часовые сняты.
– А как господа? Все собрались?
– Вроде все. Радуются, гады. Графу Михновскому списки сдают имущества, которое было у них национализировано советской властью.
– И Михновский здесь? – обрадовался Григорьев. – Ах, как хорошо! Я за ним всю гражданскую гонялся, но тогда он ушел от меня.
– Сегодня не уйдет, – заверил командира Суржик. 
– Взвод, – принялся командовать Григорьев, – слушай мою команду.
Когда партизаны вошли в зрительный зал, в котором проходило дворянское собрание, небольшой оркестр как раз играл мазурку, и многие танцевали. На вошедших партизан сразу никто даже внимания не обратил. Двое партизан с пулеметами вышли на сцену.
Алексей Суржик подошел к оркестру, и музыка прервалась. Танцующие недовольно повернулись к музыкантам. Но их внимание привлек голос Григорьева.
– Ну что, ваши сиятельства, их высокоблагородия, думаете, ваше время вернулось? Ошибаетесь, гады!
Появление партизан произвело страшное замешательство среди господ дворян, особенно среди дам.
– Григорьев, ты? – побелел от бессильной злобы граф Михновский старший и взбешенный крикнул. – Как ты посмел, раб сюда войти?
– Не раб я, а хозяин на нашей советской земле. Именем советской власти все вы, как пособники фашистов, приговариваетесь к высшей мере социальной защиты. Давай, ребята!
Партизаны начали стрелять, несколько дворян стали отстреливаться из пистолетов. Скоро все дворяне оказались убиты. Оркестр партизаны не тронули. Погибло пятеро партизан и двое были ранены.
– Сергей Михайлович, – обратился к командиру Саблин, – на этих графинях и баронессах столько украшений. Не оставлять же их немцам или музыкантам?
– Мы не бандиты, чтобы их грабить, – скривился Григорьев.
– Не дело говоришь, командир, – нахмурился Саблин, – за эти цацки не один танк можно построить или самолет. А они нам сейчас ох как нужны.
– А я слышал, что есть такие украшения, что им самое место в музее, вот как, – добавил Нечай.
– Убедили, – улыбнулся Григорьев, – собрать все драгоценности, потом опишем и передадим за линию фронта.
Тут к командиру подошел Леонов.
– Михайлович, я в подсобке нашел бюст товарища Сталина, – восторженно сообщил он.
– Забираем его в отряд, – обрадовался Григорьев, – поторапливайтесь, товарищи, немцы не могли не услышать выстрелы. Нам нужно уходить!
– Сергей Михайлович, а еще здесь в подвале есть киноустановка и фильмы! «Чапаев» есть, «Волга-Волга», «Веселые ребята», «Цирк».
– Забираем и их. Будем в свободное время смотреть! Как говорит Карпыч, живым о живом думать!