ИРЭН

      
                посвящается И.Белозерской

  - Медам и месье! Мадемуазель! Сегодня в нашей Ведомства ея Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Фёдоровны женской гимназии проходит выпуск воспитанниц. Все сдали выпускные экзамены достойно, а некоторые отличились  рвением и прилежанием в учёбе и заслужили золотую и серебряную медали,  многие похвальный лист.
   Александра Николаевна Патлаевская директриса Мариинки в синем шелковом платье с белоснежным кружевным воротничком  обвела взглядом актовый зал: выпускниц, их родителей и присутствующих. Выпускницы первого отделения – дворянки и дочери чиновников, стояли справа, второе отделение – дети купцов, мелких лавочников, богатых врачей и адвокатов, выбившихся  благодаря своей энергии и талантам из «кухаркиных детей»,  богатых инородцев расположились слева.
   Также расселись и их родители, причём родители девочек второго отделения постарались занять все первые места. На табуретах около первого ряда примостились из «Одесской жизни» хроникёр Скальнель и карикатурист Михаил Минский, однако он был здесь в качестве художника и делал зарисовки  директрисы, членов выпускной комиссии, некоторых особо узнаваемых людей и, конечно же, девушек выпускниц.
   Александра Николаевна торжественно объявила,-
   - Нина Литвиненко! Гордость нашей гимназии! Золотая медаль! Прошу Вас подойти и получить награду.
    Слева отделилась невысокая тоненькая фигурка. Девушка, стараясь быть незаметной, но под внимательные изучающие взгляды присутствующих прошла к столу, взяла из рук директрисы коробочку с медалью, аттестат, выслушала краткое напутствие от инспектора министерства просвещения, неслышно поблагодарила, опустив глаза, сделала смазанный книксен и с облегчением вернулась на место, спрятавшись за спины своих подруг.
Ей дружно похлопали, а Минский несколькими резкими штрихами сделал набросок её портрета.
      Директриса продолжила,-
- Ирэн Ковальская! Вторая награда, серебряная медаль! Подойдите!
   Справа от первого отделения вышла стройная девушка с роскошной толстой косой цвета светлого каштана. Взглянула на приглашённых, отыскивая кого-то. Улыбнулась, как рублём подарила, и смело направилась к столу. По рядам пробежал восхищённый шепоток,-
   - Красавица!
Походка у неё была лёгкая, движенья плавные, чувство собственного достоинства сквозило в каждом жесте и в уверенном взгляде больших зелено-бирюзовых глаз.
Ирэн подошла к столу, сделала, чуть наклонив головку, изящный книксен, выпрямилась. Ей вручили медаль и аттестат, сердечно поздравили. Она чуть развернулась , обращаясь к присутствующим,-
   - Хочу поблагодарить от всей души её Величество Государыню Императрицу Марию Фёдоровну, уважаемую Александру Николаевну, министерство Просвещения в лице его уважаемого представителя,
она сделала полупоклон в сторону инспектора. Он приподнялся и ответил поклоном,-
   -  и всех наших прекрасных учителей, наставниц, служителей. Вы дали нам знания, развили наши таланты, подготовили к самостоятельной жизни, учили и воспитывали нас в течение этих лет.
Она ещё раз сделала книксен и отправилась на своё место, сопровождаемая бурными овациями.
Александра Николаевна поднесла к глазам крошечный кружевной платочек.
Мужчины в восхищении любовались её стройной фигуркой в форменном платье, поверх которого на праздничном белом фартуке красовалась эмблема Мариинской гимназии: среди двух оливковых ветвей три буквы « М.Ж.Г.», которые острословцы расшифровывали как «Милая женская головка». В данных обстоятельствах это как нельзя лучше подтверждало народную расшифровку: девушка была очень мила, нет, она была поразительно красива и судя по медали, умна. Даже присутствующие при выпуске дамы из приглашённых сошлись на том, перешёптываясь,-
   -Умна, усердна, воспитана, красива, шикарная коса.
Но дамы не были бы дамами, не найдя ложку дёгтя в этой бочке мёда достоинств.
  - А Вы обратили внимание на её штопаные чулки? А видели её стоптанные туфли? У моей кухарки и то новее! Нищета дворянская, всё время училась за казённый кошт, поэтому и рассыпается в благодарностях!
   Их язвительные замечания донеслись до дамы в трауре, сидевшей на задних рядах. Она опустила чиненую вуаль на шляпке и низко наклонила голову. Ей захотелось исчезнуть, стать невидимкой, не слышать этих злых и несправедливых замечаний. Бедность! Бедность! Будь хоть честная, хоть какая иная она унижает человека, лишает его чувства собственного достоинства, делает уязвимым. Минуту назад она была счастлива и горда за свою дочь, за аплодисменты её уму и красоте, а сейчас больше всего на свете ей хотелось умереть от этой завистливой злобы, но она не имела права этого сделать, не имела права оставить Ирэн одну в этом несправедливом и недружелюбном мире. А каково было её девочке идти в штопаных чулках и стоптанных туфлях под пересуды недоброжелателей? Но она справилась! И ей, матери, можно и нужно гордиться дочерью!  Она выпрямила спину, села прямо, подняла вуаль.     Угасшая женщина со следами былой красоты, горькие складки у рта, уголки губ опущены вниз, перекрестье морщин на лбу и переносице, запавшие глаза, худоба. Натруженные руки скрывают черные вязаные перчатки – подарок Ирэн. Всё –таки это  триумф, их общий с дочерью праздник. Закончились семь лет каторжного труда и моральных унижений. Каждый год подавать прошение в министерство Просвещения и в гимназию: « Как вдова человека, прослужившего инспектором Кавказского учебного округа, нижайше прошу об увольнении дочери моей, Ирэн Ковальской, православной, от платы, взимаемой за право учения». И унижено выслушивать,-
   -Мы рассмотрим Ваше прошение на Совете. Сколько лет Ваш муж прослужил инспектором? Семь? Но ведь выслуга положена только с двадцати пяти лет!
   - Мой муж, прошу нижайше заметить, при инспекции земской школы в станице, попал на пожар школы, произошедшей от грозовой молнии. Он, рискуя жизнью, спас всех учеников вместе с учительницей, получил ожоги, в том числе и лёгких. После этого долго хворал, не восстановился и скоропостижно скончался при проведении очередной инспекции. Я осталась с дочерью и с небольшой пенсией от министерства Просвещения. Нижайше прошу Вас удовлетворить мою просьбу и позволить моей дочери получить образование за казённый счет.
   Она вздрогнула, воспоминания о муже, с которым они прожили всего пять счастливых лет, залогом которых было рождение дочери, разгладили её лицо, стёрли с него следы печали.
Всё позади, сейчас только радоваться успехам Ирэн и думать о её будущем.
Девушки по очереди подходили у столу, получая аттестаты, похвальные листы. Приглашённые хлопали вяло, лишь иногда оживлялись и осыпали выпускницу громкими аплодисментами, зависящими от количества ею приглашённых, или когда называли известную и уважаемую фамилию. Наконец  аттестаты вручили всем.  Дирекриса, монументально возвышаясь над столом, объявила к облегчению присутствующих,-
   -Медам и месье! Мадемуазель! Выпуск завершён, но на прощанье гимназия и министерство Просвещения дарит выпускной бал! Он будет открыт в четыре часа пополудни, будет духовой оркестр пожарной команды, а также приглашены выпускники из мужской гимназии Салтыкова.
Вы также можете пригласить сопровождающих. Всем быть в парадной форме и со знаком гимназии на фартуке, в остальном:  ленты, туфли и прочее – на Ваше усмотрение!
   Объявление встретили восторженным гулом и стали выходить из актового  зала. Первыми его покинули Патлаевская и инспектор, за ними учителя, потом повалила толпа приглашённых и выпускниц, кто-то торопился, стараясь протиснуться в дверь первыми, создавая толчею и затор. Ирэн подошла к матери. Та поцеловала её к зависти проходящего джентльмена. Минский не желая давиться в дверях, стал набрасывать  портрет Ирэн, а Скальнель что-то застрочил в своём блокноте.
   Ирэн с матерью покинули актовый зал последними.