Глава 56. Пресс-конференция

«Народный вестник. 28 декабря … года. Пресс-конференция врио президента соберет невиданное количество журналистов.

Сенсационные события последних дней, несомненно, подняли градус мирового общественного интереса к России до самой высокой отметки...»


Волин слово сдержал, и уже через четыре дня после разговора в Кремле Виктор получил новое назначение. Помня о своих обещаниях, он ревностно приступил к работе. Депутаты-монороссы, казалось, спокойно приняли нового председателя фракции, хотя некоторые из них все же с трудом сдерживали злобу. Их выпады Виктор старался не замечать, понимая, сколько еще предстоит сделать в этой среде холеных лакеев государственного масштаба.

Времени на раскачку не было, поэтому еще в первый же день работы на посту руководителя фракции он объявил о созыве собрания думских монороссов. Разговор с депутатами был коротким. Виктор сам удивился, насколько все прошло быстро, жестко, в волинском стиле. Он объявил им, что новое время требует переосмысления гражданской позиции депутата и члена партии власти, ибо под угрозой стабильность государства. В завершение, вытащив заранее приготовленные бумаги и акции, он потряс ими над головой и сказал:
— Эти заводы, здесь их шесть, я получил в подарок от господина Абдуллаева как награду за верность и беспрекословное подчинение. А вот мое заявление в прокуратуру, в котором я признаю, что неправомерно воспользовался собственностью и прошу перевести эти заводы на баланс государства.
Присутствующим окончательно стало ясно, чьим назначенцем является этот молодой выскочка, который еще совсем недавно был доверенным лицом Абдуллаева, а теперь так подло сливал бывшего патрона, брошенного в волинские застенки. Они промолчали, но не из солидарности с Абдуллаевым, а скорее потому, что пока еще не получили инструкций от своих покровителей. Но одно они уже понимали совершенно ясно — что Волин начал атаку на Думу, используя в качестве тарана своего назначенца.

Реакция на смелый ход Виктора не заставила себя долго ждать. Но пришла она с неожиданной стороны. В тот же день, ближе к вечеру, когда после окончания работы Думы он вернулся в свой кабинет, вдруг раздался телефонный звонок.
— Виктор Андреевич Пинегин? — Голос звучал грубовато, небрежно. — С вами говорит подполковник ФСБ Федор Живоглотов...
Виктор не поверил, что бывают такие фамилии...
— Простите, не расслышал?
В ответ рявкнули раздраженно:
— Жи-во-гло-тов! Живыми глотаю!
— Я вас слушаю...
— Мне поручено переговорить с вами... Есть ли у вас минут пятнадцать-двадцать? Тогда я подъеду, в противном случае вам придется прибыть ко мне по повестке сюда, на Лубянку.
— Объясните, по какому вопросу? — Виктор попытался показать, что его нисколько не испугал звонок из ФСБ.
— Гражданин... эээ... господин Пинегин, не бойтесь — это обычное, даже рутинное дело. Мы обязаны проводить небольшой инструктаж для всех, кто получает назначение на ответственный государственный пост. Вот и вам полагается выслушать, вы же со вчерашнего дня назначены руководителем фракции «Монолитной России» в Думе? Это простая формальность, — несколько сменил тон подполковник. — И это ненадолго... Короче, через пятнадцать минут буду у вас.

Виктор ожидал кого угодно, но только не этого щуплого головастого чернявого мужичка лет сорока пяти с рожей уголовника и наглыми глазами. К тому же от него несло таким острым перегаром, что он чувствовался на расстоянии, еще когда Живоглотов появился в дверях. Не протягивая руки для знакомства, Живоглотов брякнулся на один из стульев напротив, лениво оглядел кабинет, пожевывая жвачку, бросил пренебрежительный взгляд на своего визави и приступил к «инструктажу»:
— Сразу к делу. Пока ничего подписывать не будем. Это потом... Я должен проинформировать, а точнее, предупредить... — Живоглотов сделал хорошо заученную паузу, которая должна была повергнуть собеседника в трепет. — Как говорится, чтоб не сказали, что вас никто не предупреждал. Вот, предупреждаем... Заняв высокий пост, вы получаете доступ к широкой информации, в том числе и секретного свойства. Поэтому первое: общаясь с иностранцами, вы должны помнить, что можете оказаться объектом интереса ихних спецслужб и объектом их вербовки. Это серьезно, будьте бдительны. Второе, в нашей стране немало людей, недовольных нашими порядками. Эти враги, не побоюсь этого слова, живут на подачки Запада, а взамен делятся с ними нашими секретами. Эти люди опасны, вам следует их остерегаться. Старайтесь не заводить с ними отношения, но если уж вышло так, вы обязаны нам об этом сообщить.
Чувствовалось, что подполковнику, привыкшему «тыкать» своим обычным собеседникам, было трудно во время инструктажа соблюдать видимость этикета и обращаться к Виктору на вы.
— В-третьих, председатель фракции партии власти — фигура большая и ответственная. Под вашей командой находится много людей. Люди очень разные. Вы должны их контролировать. Кто-то вдруг завел друзей за рубежом... Вы понимаете? Я в кавычках друзей!.. Кто-то захочет воспользоваться неприкосновенностью депутата и залезть куда не надо, в общем, напакостить государству... Мы с вами должны вовремя выявить такого врага. Если что-то узнаете, сразу сдавайте его нам. А то ведь спросится с вас... И вообще, став госдеятелем такого масштаба, вы уже себе не принадлежите, а становитесь нашим человеком, тэсызыть, почти разведчиком.

Всем своим видом, тоном и действиями эфэсбешник показывал, что Виктор и подобные ему перед их могущественной организацией — твари ничтожные. Он всячески старался спровоцировать Виктора на возмущение и агрессивные высказывания, чтобы затем написать в отчете, что такой-то такой-то вел себя вызывающе с офицером ФСБ при исполнении... Но Виктор следил за собой и на крючок Живоглотова не попадался.
— Вы хотите сказать, что такие визиты вы наносите руководителям всех думских фракций? Я надеюсь, Петр Алексеевич в курсе ваших действий?
Полковника не смутило упоминание имени главы государства. Он взглянул на Виктора, как на наивного дурачка, ухмыльнулся и, раскачиваясь на задних ножках стула, заговорил так, что стало ясно, ради чего он спешил в этот вечер встретиться с новым председателем фракции монороссов.
— Я все ждал, когда вы, наконец, заговорите о Волине, когда начнете ссылаться на своего покровителя... Волин про нас знает все, не беспокойтесь. Знает, что мы стоим на страже законности и порядка и следим за соблюдением принципов и правил, установленных нашим президентом, глубоко уважаемым нами и горячо любимым всем российским народом Василием Васильевичем Сытиным. Я надеюсь, вы уважаете президента Сытина?
— Разумеется, он законно избранный президент нашей страны.
— Еще скажите — но несуществующий! — Живоглотов приостановился в ожидании реакции.
— Нет, не могу сказать...
— То-то! Для кого-то Сытин, может, и исчез, но не для нас. Для нас он был, есть и будет, пока мы не увидим доказательств его смерти! А посему мы продолжаем строго следить за тем, чтобы эти правила не нарушались. Старайтесь и вы их придерживаться. А если что-то не понимаете, спросите, мы вам разъясним, подскажем, поможем... — Живоглотов дожевал жвачку и, продолжая раскачиваться на стуле, вынул ее изо рта, и размазал пальцем по полированной поверхности стола, нагло глядя в глаза Виктору. — Когда будет надо, мы разъясним это и господину Волину. Все-таки, он молодой политик, может и ошибаться.
Виктор был готов взорваться, схватить этого головастика за шиворот и выбросить из кабинета, но вовремя сдержался и спокойно сказал:
— Я вас понял, подполковник. Спасибо за совет, за предостережение. Учту это в своей работе. Это все? Извините, но у меня еще масса дел...
Живоглотов поднялся.
— Хотелось бы верить в искренность ваших слов, господин Пинегин. Не прощаюсь... У нас еще предстоят встречи. Будьте бдительны, Виктор Андреевич!
Полковник Живоглотов ушел, а Виктору стало гадко. Неужели мы все — под колпаком ФСБ? И Стрельцов, и Волин? Нет, не может быть... Вряд ли... Хотя, если уж наводит везде порядок, почему их не трогает? Всех силовиков подчинил себе! А ФСБ не тронул! Обходит стороной... Боится? Наверное, боится, раз позволяет им контролировать все и вся...

Виктор, естественно, не мог догадаться, что дела обстоят гораздо сложнее. Старый тихий паук Феликс за годы сытинского правления прекрасно жил и продолжал сновать миллионами мохнатых лапок, плетя безукоризненную сеть. Его спасли в тяжкие времена развала СССР. Он чудом выжил, отделавшись лишь легкой жертвой в лице своего тезки — памятника с Лубянки, брошенного к ногам разгневанной толпы. Он выжил, получил новое имя, окреп, стал работать почти механически, управляемый лишь мыслью хозяина из Кремля. Ему даже не пришлось мыть лапки от старой крови. Сытый паук был доволен, его проворные лапки сучили, сучили, выполняя безукоризненно свою работу — манипулируя, оплетая, провоцируя, фальсифицируя, подставляя и убивая… Россияне в большинстве своем снова почувствовали его силу и послушно сами себя бичевали за неправильные мысли, боясь оказаться в стане врагов народа.
Когда исчез хозяин, паук затих, притаился, выжидая, когда он вернется, а пока что с недоверием поглядывал на нового. А когда увидел, что новый ведет себя неправильно, потихоньку стал копить яд, чтобы стрельнуть им в него, когда придет время.

Волин знал, какая могучая сила таится в том пауке, и что победа, которую он над ним одержит, будет бесценной, поскольку освободит россиян от страха. Поэтому не спешил и ждал момента для нанесения решающего удара. Для него было важно, чтобы удар этот был поддержан народом — именно тогда произойдет освобождение от страха. А народ, считал он, поддержит его только после того, как паук сделает по нему первый выстрел, а его сокрушительный удар будет ответным. Поэтому он и выбрал жить на грани между жизнью и смертью, вызывая огонь на себя, показывая себя перед пауком слабым и беззащитным, тем не менее собирая силы для решающего сражения.
29 декабря предстояла традиционная пресс-конференция главы государства для российских и иностранных журналистов. Эта традиция возникла во времена Сытина, и Волин решил не менять ее, тем более что и ему пришла пора выходить на общение со всем миром. Мир с волнением ждал волинского слова, впечатленный его первыми шагами на государственном поприще. На предстоящей пресс-конференции ожидалось рекордное число участников — аккредитацию получили тысяча восемьсот пятьдесят журналистов из ста двадцати пяти стран мира.
Пресс-конференция была назначена на двенадцать дня в Малом зале Государственного Кремлевского дворца. Оставалось чуть менее часа, и Волин, отложив дела, решил отдохнуть, отключиться от всего — от текущих забот, от стратегических планов, от предстоящей встречи с журналистами. По-настоящему он отдыхал, когда, заткнув уши наушниками, предавался слушанию русских песен, особенно казацких. У него были уникальные записи — на них песни исполнялись не академическими хорами или эстрадными завывалами, а простыми людьми, жителями тех районов России, где когда-то зародились эти песни. Волин закрывал глаза и отдавался любимым звукам. Незаметно для себя он сам включался в пение, которое было сродни жажде — каждый звук был сладок и томительно приятен. Он пел, как пил и как дышал...
Сейчас он снова устроился в кресле напротив компьютера, включил плейлист, надел наушники и погрузился в песенную реку. Через какое-то время к исполнителям присоединился и его густой баритон, звучащий красиво, сочно. Помощник Волина, услышав, как врио президента в своем кабинете распевает песни, улыбнулся: «Отдыхает!..»
На столе вокруг компьютера были разложены иностранные и российские газеты, всевозможные мировые таблоиды с кричащими заголовками: «Непредсказуемый Волин будет держать ответ перед всем миром», «Новый русский царь против старого», «Покончит ли Волин с коммунизмом в России?»
— Ах ты степь широ-о-окая... Сте-е-епь раздо-о-ольная... — Он пел с наслаждением, закрыв глаза, поглощая всем своим существом волшебный нектар, разливающийся в пространстве его души вместе с песней.
Закончив одну, перешел к другой:
— Не для ме-еня-а приде-е-ет весна-а-а, не для меня-а-а песнь разолье-е-ется, и сердце ра-а-адостно забье-е-ется в восторге чувств не для меня...
Без четверти двенадцать позвонил Михаил.
— Зал полон. Ждем тебя.
Волин нажал кнопку на столе.
— Передайте охране. Через пять минут выходим.
Вспомнилась девушка из недавнего сна. Ее образ постоянно пробивался к нему, настаивал на встрече, задевал какие-то струнки в сердце, заставляя его трепетать… Но сейчас было не время. Волин мотнул головой, чтобы отогнать сладкий призрак. Сейчас он нуждался в душевном равновесии и духовной защите. На самом краю стола лежала книга. Он взял ее, открыл на отмеченной закладкой странице.
— Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится...
Он читал Библию почти шепотом, но голос его раздавался в кабинете отчетливо, ясно. Лицо выражало спокойствие, покорность и веру.
— ...перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение — истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы летящей днем...
Малый зал Государственного Кремлевского дворца трепетал и жужжал, ожидая в нетерпении Волина. В метрах двухстах-трехстах оттуда, в здании Сената, трое крепких парней его личной охраны стояли уже одетые, готовые сопровождать Волина, и тихо переговаривались.
— ...ибо Ангелам Своим заповедает о тебе — охранять тебя на всех путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею...
Из-за окна было слышно, как прокаркала ворона, пролетая недалеко от Сенатского дворца.
— ...долготою дней насыщу его и явлю ему спасение Мое.
Волин вышел в приемную, накинул на себя пальто и быстрым шагом спустился к охране.
— Пойдемте, ребята. Пора.
Яркое солнце резко ударило в глаза. Легкий морозец, искрящийся повсюду снег навевали ощущение праздника, пробуждали радость в сердце. Черные вороны, целая стая, как бы нарочито напоминая о том, что не все в этом мире белое, кружились над Кремлем, громко каркая.
— Ладно, ладно, будет вам, вот раскаркались, — весело подмигнул идущему рядом охраннику Волин.

А вороны все кружились беспокойно над ними и громко каркали, будто хотели что-то сказать, о чем-то предупредить… Может быть, о том, что заметили только они, когда всего пятнадцать минут назад темные фигуры метнулись в просветах бойниц Спасской башни. Охрана не придала значение приходу двух репортеров с российского телеканала, снимающих фильм о скромной работе смотрителя курантов. Их документы были в порядке — разрешение выдано в ФСБ, значит, люди проверенные. Никто не догадался, что эти проверенные люди, ведомые смотрителем курантов, шли на колокольню Спасской башни с заданием; что они, поднявшись наверх, сразу же ликвидировали своего гида, подготовили винтовку с оптическим прицелом и ждали появления Волина.

Все дорожки в Кремле были почищены и посыпаны солью, но Волин все-таки дважды поскользнулся на голом льду. Первый раз охранник успел его подхватить, а во второй Волин не удержал равновесия и растянулся на снегу. Улыбаясь, поднялся и, отряхивая полы пальто, сказал парням:
— Это к везенью!
Когда они подошли уже близко ко дворцу, Волин почувствовал неладное. Ему показалось, что Куранты задерживаются со своим традиционным боем. Он повернул голову в сторону Спасской башни.
— Странно, почему не...
Но именно в этот момент и прозвучал первый удар Курантов... Звука выстрела никто не услышал. Охранник, шедший сзади, не заметил, как в левой части спины Волина появилась маленькая черная точка. Его не удивило и то, что Волин не договорил начатой фразы, потому что он опять упал, видимо, поскользнувшись. Только упал почему-то не назад, как падают обычно, когда поскальзываются, а вперед, ничком. Все трое охранников бросились поднимать его, но, чуть приподняв, увидели расплывающееся красное пятно крови на белом снегу...

Шумный зал, вобравший в себя около двух тысяч человек, стих только тогда, когда в центр сцены, куда должен был выйти Волин и уже запаздывал на целых десять минут, вышел мэр Москвы Михаил Стрельцов, приблизился к микрофону и поднял руку.
— Уважаемые дамы и господа! Пресс-конференция отменяется. Десять минут назад на Петра Алексеевича Волина было совершено покушение.

###

Уважаемый читатель! Благодарю тебя за то, что ты прочел мою книгу!
Эта книга - первая часть трилогии. Вторая часть, дежурное название которой - „Война“. Возможно тебя интересует остался ли Волин жив? Ты узнаешь об этом из второй книги. Могу сказать лишь, что идеи его будут внедряться в жизнь с еще большей непреклонностью, а сны станут реальностью. Мир, который Волин хочет изменить, сопротивляется и объявляет войну. Кто победит в этой войне и какая судьба ждет Виктора Пинегина, тоже станет ясно из второй книги. Ну, а следом за второй, не за горами и третья...


Рецензии
Книга интересная у Вас, Федор!
Вот я вижу - мировоззрение чистого либерала... Что принципиально отличается от того,котороое в головах у других, так же себя называющих; с коими я бы не стал разговаривать при помощи карандаша и рецензий, а взял бы нагайку или что-нибудь потяжелее...
Вы очень чётко описали коррупцию и то, как эта система втягивает в себя, пережёвывает и проглатывает человека изначально честного идущего во власть...
Но в целом Ваши представления о политике - иной раз вызывают улыбку...
И Ваш разум - засорён многими (очень старыми и стойкими) химерами, которые не позволяют увидеть важное и понять всё же Душу народа русского (хотя Вы иногда к этому пониманию подходите очень близко...)
Вы даже боитесь лишний раз употребить слово "русский", скатываясь на попахивающее Ельциным "россияне"...
А Ваше, Федор, описание ... как его?... Свального? Завального?.
. - так и прямо, извините, напоминает образ "Ильича" как продукт творчества Маяковского и др. "пиарщиков" столетней давности...)
Но у Вас, Федор, есть интересное качество: Вы сами во всё что пишете - верите... Оттого читать интересно даже и политическому оппоненту...

с уважением,

Фёдор Иннокентьев   26.06.2021 11:27     Заявить о нарушении