Долг

   ДОЛГ

   Мистика


   Неумолимо прошёл ещё один день жизни.   
   Чтобы слетались мысли,  Виктор Михайлович зажёг свечу и поставил её на тумбочку, в самом тёмном углу комнаты. Рядом поставил ещё одну, незажжённую.

   В сумраке комнаты, в бликах крохотного колеблющегося пламени, Виктор Михайлович сидел в плетёном кресле, смотрел в окно и думал вечерние мысли о жизни человеческой вообще. И о своей – в частности.

   Ощущение присутствия на Земле невыразимо своё у каждого человека.
   Так же как и непредставимое ощущение Вечности, в которой он тоже  присутствует, и поэтому никуда не может исчезнуть. 
   Это не Вечность заглянула в мою временную жизнь на Земле. Это я заглянул в земной мир из Вечности.
   Ощущение своей вечности и временности, обычно - неосознанное, поддерживает человека в жизни.

    - Добрый вечер, Михалыч – неожиданно услышал Виктор Михайлович  голос сзади. – По-прежнему не запираешь дверей?
   Не спеша обернулся. Тенью промелькнула мысль, что, обычно скрипучая, дверь не скрипнула
   Сзади стоял Фёдор Андреевич, чуть выделяемый из темноты слабым светом свечи.
   - Привет, Андреич – отозвался Михалыч. – Забыл, что ли? У нас никто не запирает дверей. Давно прибыл?
   - Да как сказать… – неопределённо ответил Андреич.
   - Располагайся – сказал Михайлыч. – Сейчас чайку поставлю. Закусишь с дороги. И спальных мест у меня – сколько хочешь.
   - Задержаться-то мне не придётся – сказал Андреич.
   - Михалыч с недоумением взглянул на него и пошёл ставить чайник.

   Фёдор Андреевич был одним из «отцов-основателей» Поселка. Может быть, самым сильным из них. Его внезапный отъезд из Посёлка полгода назад был полной неожиданностью для всех, кроме Ягаиды: ей он что-то объяснил.
   И сейчас Михалыч находился в большом недоумении.

   - Ну, как там Ягаида? – спросил Михалыч, вернувшись. – Тесно ей в большом городе?
   - Ягаида, как Ягаида – сказал Андреич. – Не гнётся и не ломается. Как та стальная проволочка, что стоит у тебя - вон на той тумбочке в углу.
   Михалыч обернулся на тумбочку со свечами. Там, на подставке, стоял вертикальный стерженёк: на нём, по методике Диогена,  Михалыч неуспешно тренировал свои экстрасенсорные способности: волевым усилием пытался его согнуть.
   - Вижу: пока не получается – улыбнулся Андреич, словно прочитав мысли.
   - Баловство это всё – смущённо сказал Михалыч. – Тренировочный снаряд. Совсем не главное в нашем деле.
   - Конечно – согласился Андреич. – Но, как всякий инструмент, может оказаться полезным. Вспомни Илью Муромца, которому Святогор передал свою силу. Вроде, и без неё, Илья был силён.
   - Ну, там была совсем печальная история – вспомнил Михалыч. – Силу-то Святогор передал перед своей смертью.
   - Так и это – не случайно – грустно сказал Андреич. – Знаешь поверье, что колдун не может умереть спокойно, если не передаст своё ведовство преемнику? Да, ведь, не каждому и передать можно: у преемника должна быть какая-никакая фантазия.
   - Фантазия? – удивился Михалыч.
   - Ну, может быть  - не то слово – сказал Андреич. – Но что, если фантазии – это «воспоминания» о мирах, в которых мы не были, но которые существуют?   
   Сама мысль об иных мирах устремляет человека к их достижению.

   - Конечно, слышал – ответил Михалыч, вспомнив историю, слышанную им в детстве о судьбе «колдуньи», которую знали все в деревне. - Прежде, почти в каждой деревне была какая-нибудь «ведунья». – А что же случается, если колдун умирает внезапно?
  - Тогда возникает исключение, подтверждающее правило – улыбнулся Андреич.
   - То, что сейчас называют паранормальным явлением? – иронично спросил Михалыч.
   - Наверное – да – ответил Андреич. – К счастью, это бывает очень редко и локально. В пределах статистической погрешности. С научной точки зрения, этим можно пренебречь. Наука так и делает. Тем более, что чудеса, обычно, происходят только в сознании человека.
   - Это – как? – спросил Михалыч.
   - Вернёмся к фольклору – улыбнулся Андреич. – Как известно, призраков видит только тот, к кому они являются. И люди удивляются этому. Кто-то крутит пальцем у виска.
   Но никого не удивляет, что мысли тоже приходят не каждому. А это - явления одного порядка.
   - Свободу тоже, часто, понимают упрощённо – Михалыч не мог не затронуть волнующую его тему. - Полная тебе свобода: хочешь быть дураком – будь дураком. И сразу – столько желающих! А приглашаешь – подумать на свободе – так это, оказывается – уже не свобода: напрягаться надо. Не каждому здоровье позволяет.

   Михалыч встал и пошёл посмотреть чайник.
   Когда он вернулся с двумя кружками чая, то увидел, что Андреич зажёг вторую свечу и поставил её по другую сторону от стального стерженька.

   Собеседники сидели друг против друга и не спешили пить чай.
   - Напрасно ты уехал отсюда – сказал Михалыч. – И Ягаида проводит зиму в городе. Мы, конечно, все стараемся, но Варлааму приходится тяжеловато: и производство, и администрирование и организация педагогической деятельности.
   - Ну, уж педагогику вам с Диогеном давно пора взять на себя – сказал Андреич. – В отличие от рутины, она требует столько времени и столько души…
   - Я и говорю – стараемся – огорчённо сказал Михалыч. – Но у нас - свои недостатки: ты знаешь, Диогену ничего лично в жизни не нужно, он работает добросовестно, но без личного запала. Ну а я – «не жгу глаголом сердца людей» и, вообще, слабоват по части превращения пламенного желания в эффективное воздействие на человека. Видишь – даже проволочку желанием согнуть не могу.
   - Вижу – сказал Андреич. – Святогор вам нужен.
   - Не нужен – возразил Михалыч. – Сам возвращайся.
   - Рад бы в Рай – грустно улыбнулся Андреич, - но есть такая штука, как Судьба. Как-то, она шепнула мне, что не доведу я здесь своё дело до конца. И я вынужден был отойти.
   Спорить со Андреичем о таких материях было бесполезно.
   - Но та же Судьба шепнула, что как-то я должен ещё помочь  Посёлку – улыбнулся Андреич. – Пока вы ещё - капля, покинувшая поток. Поток надо было покинуть: капля в потоке не может ему противостоять. Силы потока сейчас творят человека-потребителя. Потребитель – спящее сознание человека.
   Это те же мощные силы, которые, всю историю, стремятся вернуть человека в животное состояние: сколько памятников деятелям, на счету которых – бессчётное число погибших людей, и сколько памятников людям - за их добрые дела?
   Творец – пробуждённое сознание человека, который не может не творить. Продолжайте будить.
   - Ещё Заратустра говорил: «В каждом человеке дремлет Бог. Разбуди  Его» - сказал Михалыч. – Какое долгое пробуждение…

   Собеседники замолчали.

   Вдруг часто-часто замигала свеча, зажженная Андреичем.
   - Ну – сказал Фёдор Андреевич, - мне – пора.
   - Да куда ты заспешил? – попытался остановить его Виктор Михайлович – Ведь, только что пришёл.
   - Всё равно - пора – улыбнулся Фёдор Андреевич. – Да и не по правилам я тут…
   - По каким ещё правилам? – удивился Виктор Михайлович – Ещё и чай – горячий, и разговор только-только затеплился…
   - За чай – спасибо – улыбнулся Фёдор Андреевич – Но, всё-таки – пора. А то – неловко будет. Будь здоров, Михалыч.
   Он встал, шагнул и скрылся за дверью. Дверь не скрипнула.

   Тут же зазвонил мобильник, лежавший на столе.
   На душе стало тревожно.
   Виктор Михайлович взял трубку и узнал голос Бориса, правнука Ягаиды.
   - Виктор Михайлович – взволнованно сказал Борис, - помните Фёдора Андреевича?
   - Ещё бы нет – ответил Виктор Михайлович. – Только что…
   - Весть у меня недобрая – перебив Виктора Михайловича, продолжил Борис. - Три часа назад он погиб.
   - Как?! – почти крикнул Виктор Михайлович.
   Борис понял буквально.
   - Такое случается. Автомобиль въехал на остановку. Три человека погибли. Среди них - Фёдор Андреевич. И виноватых уже нет: водитель умер за рулём.
   Виктор Михайлович не мог преодолеть немоты.
   - Всех добрых людей, знавших Фёдора Андреевича, приглашаем отдать последний долг – продолжил Борис. – Транспорт уже выслан.
   Борису трудно было продолжать, и разговор закончился.

   Всё ещё сжимая трубку в руке, Виктор Михайлович, отворив заскрипевшую дверь, вышел на крыльцо.   
   Звёзды ещё не смотрели Землю. Но острый серп растущей Луны уже прорезал высокое небо.
   Никого не было вокруг.
   Разнотравье неподвижно темнело в вечернем воздухе.
   
   Виктор Михайлович вернулся в дом и растерянно оглядел комнату. Две кружки с чаем стояли на столе. Прямой стальной стерженёк стоял между двумя горящими свечами.
   Виктор Михайлович, словно тяжёлую весть, положил мобильник на стол. Опять скользнул взглядом по горящим свечам и, привычно, ожидая очередной неудачи, остановился на несгибаемом стерженьке между ними.
   Стерженёк, вдруг, согнулся и завился в спираль.
   - Долг Святогора выполнен… – понял Виктор Михайлович и почувствовал новую силу и ответственность, возникшие в его душе.