Наташка и Харлей-Девидсон - 23

     Чем меньше расстояния оставалось до Новосибирска, тем быстрее и рискованнее Леска вела мотоцикл. Временами она разгоняла его до головокружительной скорости, если качество дорожного покрытия было достаточно хорошим. Наталья замирала от страха, ощущая холодок в области живота. Она молила Бога, чтобы их остановила автоинспекция и прекратила эту сумасшедшую гонку. И их действительно останавливали. Но Леска показывала гаишникам какую-то бумагу, которой её, по всей видимости, снабдил Аркаша. Инспекторы козыряли, возвращая ей документы. Вежливо советовали ехать медленнее и не рисковать. Она в ответ согласно кивала, плавно трогалась с места и продолжала путь на дозволенной скорости. Но её терпения хватало не более чем на полкилометра. Потом она опять врубала дикую скорость, несмотря на то, что дорога была отнюдь не пустой. Здесь Леска была на «своей» территории.
     За весь путь от Омска до Новосибирска она ни разу не предложила Наталье сесть за руль. А попросить её об этом Наталья не решалась. Между подругами пробежал холодок отчуждения.
     Утром, когда Леска вернулась в номер, Наталья не могла общаться с ней по-прежнему. Она пыталась держаться свободно и естественно, но у неё ничего не получалось. Напротив, смущение и скованность не давали ей расслабиться, словно её самою уличили в каком-то неблаговидном поступке. Леска это быстро почувствовала. По её лицу скользнула мрачная тень. Обмениваясь короткими фразами и стараясь не смотреть друг другу в глаза, они собрались в дорогу. Наталья злилась на себя, понимая, что ведёт себя глупо. В конце концов, для неё важно, что Леска – верный и надёжный друг. А все странности и особенности – её личное дело. Надо было просто подойти и сказать: «Олеся, всё в порядке. Моё отношение к тебе ничуть не изменилось». Но она ничего не могла с собой поделать. И ещё она боялась, что Леска разозлится и скажет: «Да пошла ты!..». Мы так дорожим своим самолюбием, так боимся нанести ему урон, что этот страх часто делает неразрешимыми простые и легко решаемые вопросы.
     Одолеваемая этими и другими подобными размышлениями, Наталья впервые за всё путешествие не испытывала удовольствия от поездки. Ко всему добавлялся страх свернуть себе шею. Но было бессмысленно уговаривать Леску сбросить скорость – лошадка закусила удила.
     В городе Леска кратчайшим путём доставила Наталью к зданию автовокзала.
     - Ну, вот и конец нашему путешествию, - сказала она. – Потрясёшься в автобусе пять часов – и будешь дома.
     Наталья неуверенно топталась возле мотоцикла.
     - Что же мы, вот так и расстанемся?
     Леска равнодушно взглянула на неё.
     - А как бы ты хотела расстаться?
     - Ну,… я думала, что ты пригласишь меня к себе.
     - Зачем? Если голодна, то здесь имеется неплохой буфет.
     - Господи! Да разве же я об этом!
     Леска досадливо поморщилась.
     - Слушай, чего тебе надо?
     Наталья не знала, как растопить этот лёд. Сейчас, когда её путешествие подошло к концу, она остро ощутила, как крепко привязалась к Леске. Она мучительно искала, но не могла найти слова, которые пробили бы этот панцирь отчуждения. Все потрясения, испытанные ею в последнее время, уже не имели никакого значения.
     - Олеся, ну зачем ты так? – спросила она жалобным голосом. – Мы же с тобой подруги.
     - Мы были попутчицами, - ответила Леска. – Теперь наши пути расходятся.
     - Неправда! – Наталья от досады топнула ногой. – Мы не просто попутчицы. Я всегда тебя считала прекрасным человеком и надёжным другом, который не бросит в беде, поможет в трудную минуту.
     Леска усмехнулась.
     - А у тебя сейчас трудная минута?
     - Но ты же сама всё знаешь. Я даже не представляю, что меня ожидает в ближайшее время. Всё так сложно, запутанно…
     - Брось! – теперь Леска смотрела на неё с холодной неприязнью. – Всё у тебя ясно, как божий день. Вернёшься к своему Парабеллуму, и будете вы с ним жить-поживать да добро наживать.
     Наталья почувствовала, как по щекам побежали слёзы.
     - Олеся, прости, что я не оправдала твоих ожиданий! Я не могла… Понимаешь: не могла! Но я не хочу тебя терять!
     Что-то дрогнуло в Лескином лице. В нём уже не было холода и недружелюбия.
     - Это бесполезный разговор, - сказала она усталым голосом. – Вот твоя сумка, Натаха. Возьми её. Будь здорова! Чао!
     Леска надела шлем и рванула с места так, что на асфальте осталась чёрная полоса. В считанные секунды мотоцикл достиг перекрёстка и стремительно влился в уличный поток.
     Несколько минут Наталья смотрела в ту сторону, где он исчез. Потом медленно побрела к зданию автовокзала. Слёзы душили её. В зале ожидания она присела на скамейку и дала волю своим слезам. Вокруг сновали, сидели, разговаривали люди, ни на кого не обращая внимания. Ей не было никакого дела до окружающих. Стало быть, им тоже не должно быть до неё никакого дела.
     Но она ошибалась. Чуткие люди не оставили без внимания плачущую женщину. Когда Наталья немного успокоилась и собралась занять очередь в кассу, то вдруг обнаружила, что сумки рядом нет. Вещи, деньги и документы ушли в неизвестном направлении. Это был последний удар, окончательно выбивший её из равновесия. Уже не сдерживая себя, она зарыдала в полный голос.
     К ней подходили люди, о чём-то спрашивали. Потом позвали милиционера. Сержант первым делом попросил показать документы. Документов не оказалось. Тогда он предложил гражданке пройтись до отделения милиции. В отделении ей дали успокоительное, после чего она более-менее вразумительно рассказала о том, что с ней произошло. По её словам был составлен протокол. Подписавшись под ним, Наталья спросила, может ли она позвонить в Кемерово. Ей разрешили.
     Услышав голос дочери, мать очень обрадовалась. Потом испугалась, узнав о том, что случилось. Но в итоге она пришла к выводу, что нет худа без добра. Закончив разговор с дочерью, она сразу же позвонила своему горячо любимому зятю и рассказала ему обо всём. И ответственный, заботливый, добросовестный Роберт ближайшим рейсом вылетел в Новосибирск.