Взятие Берлина

(неожиданное продолжение повести «НЕМЕЦКИЙ ПЕРВЕНЕЦ ДЛЯ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА»
с шокирующим эпилогом)


                1. Илона

     Она была страшная. Какая-никакая, но фигура у неё, конечно, имелась, но… Выдающийся бюст и такой же оттопыренный зад с чуть располневшими боками и бёдрами постоянно скрывались за широким покроем её одежды, который она так естественно предпочитала. Зато внешность этой стриженой блондинки не впечатляла совсем. Широкий лоб со слегка припудренными прыщиками снизу окаймляли светлые заросли густых бровей. На вытянутом крючковатом носу, как впаянная, сидела крупная оправа дорогих фотохромных очков, толстые линзы которых заметно уменьшали и без того её малюсенькие близорукие глазки непонятного цвета. Пухлые щёки со следами давно заживших оспин и угрей соединялись тонкими, как две голодные пиявки, губами и массивным подбородком, из которого  беспорядочно торчали проросшие завитки белых волосинок. Косметикой она почти не пользовалась. «Вишенкой на торте» слева от носа «красовалась» тёмная блямба-родинка, больше похожая на встроенный в лицо микрофон. Молодую женщину-немку звали Илона Крюгер и она работала переводчицей в приёмной команде – третьего по счёту малого противолодочного корабля МПК-67, который уже сошёл со стапелей судостроительной верфи в портовом городке Вольгаст, что на северо-востоке Германии.

     В 1987 году Варшавский договор был ещё крепок и Германская Демократическая Республика по контракту с СССР, в котором уже вовсю развернулась горбачевская перестройка и гласность, строила целую серию этих небольших по водоизмещению кораблей проекта 133.1М.

     Командировка советских моряков подходила к своему логическому завершению, когда старший лейтенант Евгений Коляшин, исполнявший в экипаже сразу две должности: командира артиллерийской боевой части и помощника командира корабля, запросил у кэпа «добро» самому воочию посмотреть ГДР-овскую столицу. Отказать Женькиной «наглости» было сложно.

     – Под твою и свою персональную ответственность отпускаю, Петрович. – с какой-то чуть уловимой завистью в голосе наставлял молодой, но опытный командир МПК капитан-лейтенант Максим Воробьёв своего подчинённого. – И смотри там, чтобы без всяких залётов! Одна нога здесь, другая там и на обеих быстрее быстрого назад!

     – Да всё будет «гут», то есть хорошо, товарищ командир! – бодро заверил командира старлей по-немецки и русски. – Не впервой Берлин брать, дед мой в 45-м там уже побывал!

     – Тогда война настоящая была. А сейчас одна половина немцев за наших, а вторая – сам знаешь за кого. Заграница – она и есть заграница!

     – Не подведу! Пару-тройку часов погуляю по городу, пофотографирую, чтобы деду-фронтовику показать, и вечером вернусь. Русско-немецкий разговорник у меня с собой. Я даже фразу одну наизусть выучил.

     – «Гитлер капут», что ли?
 
     – Да не… «Их шпрехе нихт дойч. Их бин руссе!», что в переводе «Я не говорю по-немецки. Я русский!».

     – Да уж… – медленно выдохнул Воробьёв. – Лучше бы ты, хоть маленько, понимал по-ихнему. В общем, чтобы, как штык, к ужину был в экипаже, турист!

     – «Яволь», то есть, так точно, Максим Владимирович!

     Лето в том году выдалось очень тёплым. Женька, раздетый по пояс, в одних лёгких спортивных штанах прилёг в своей новенькой каюте с бесшумно работающим вентилятором и по буклету-путеводителю прокладывал железнодорожный маршрут из Вольгаста до Берлина. Неожиданно постучали и из приоткрытой двери донёсся вкрадчивый, но очень знакомый женский голос.

     – Можно? 

     Это была она. Широкое бледно-зелёное платье-сарафан, в цвет свежевыкрашенной офицерской каюты, визуально почти растворяло габаритную визитёршу.

     – Гутен абенд, Евгений!
 
     – Здравия желаю! – подскочил с кровати с ответным военным приветствием Коляшин. – Вечер добрый, Илона! Простите за мой внешний вид, не ожидал…

     – У вас очень красивый мужской торс! – ничуть не смутившись,  продолжила комплиментом переводчица. – Это вы меня извините за внезапное и смелое вторжение. Командир корабля только что попросил меня сопровождать своего помощника, то есть вас, в завтрашней поездке. Надеюсь вы не будете против?

     – Нет, конечно. Спасибо! Очень даже здорово! – дипломатично «обрадовался» старший лейтенант, торопливо надевая на себя футболку. – А то я это… Почти совсем «их шпрехе нихт дойч» до Берлина.

     – Вот-вот! Вдвоём будет веселее и вам спокойнее. – резюмировала  Илона и расплылась в безобразной улыбке, от которой её тонкие губы разъехались почти до ушей. – А я вас помню, Евгений, ещё по визиту к нам прошлой осенью. За первым кораблём!

     – Да, у меня это уже вторая командировка. И я вас запомнил! На торжественном, но увы, прощальном  банкете в ресторане «Четыре времени года» вы переводили речи и тосты руководителей верфи и наших начальников. Хорошо, душевно тогда посидели… И выпили тоже немало!

     Илона снова попыталась улыбнуться, вызвав только недоумение у Коляшина (обрадовали или нет её эти подробности?), а потом неожиданно спросила:
     – А как там поживает ваш коллега Василий Сомов?

     Командир электромеханической боевой части «немецкого первенца» МПК-192 холостяк лейтенант Сомов вызвался тогда поздним вечером проводить страшненькую переводчицу до дома. Не выспавшийся Васька «с большого бодуна» и стертыми до крови коленками явился только под утро, еле-еле поспев к началу приготовления корабля к переходу из Вольгаста в Балтийск. Не подкачал, герой!

     – Нормально поживает!  Жив-здоров, недавно «обер», то есть старшего… лейтенанта получил. – после недолгой паузы ответил Коляшин.

     Воспоминания о той первой осенне-зимней командировке в ГДР пулей пролетели в Женькиной голове. В срок, качественно и без замечаний  они тогда приняли своего «первенца» – корабль с временным бортовым номером «01» и самостоятельно, накануне наступающего 1987 года,  привели его в главную базу Балтийского флота. Следующей весной чётко по плану немецкие корабелы передали Советскому ВМФ второй корабль этой серии, а спустя ещё три месяца такой-же МПК, только с большой белой цифрой «03» на борту, очередному приёмному экипажу, под командованием капитан-лейтенанта Воробьева, предстояло перегнать сразу в Лиепаю – на место постоянного базирования. Но, путешествие в летний штиль, на «прицепе» за морским буксиром – это же почти как туристический круиз по Балтике – красота, да и только!

     – Так в котором часу мы встретимся? – снова задала вопрос Илона и,  переведя свой очкастый взгляд на часы-хронометр в каюте, зачем-то уточнила. –  Завтра у нас суббота.

     – Давайте выспимся, как следует, и часов в 10 отправимся в дорогу,  хорошо? – предложил Евгений. – Командир отпустил меня до вечера. Подвести не имею права! Думаю выходного дня нам хватит.

     –  Зер гут!  Тогда в 10.15 ожидайте меня на выходе с верфи.

     –  Очень хорошо! – перевёл согласие немки вслух Коляшин и они любезно распрощались до утра.


                2. На Берлин!

     Начало субботней ночи выдалось беспокойным. Какие-то провокационные мысли упрямо лезли в Женькину голову, от которых ему совсем не спалось. «И зачем только такую страшилищу командир корабля к нему «пристегнул»? Может для присмотра?» – терялся в догадках старлей, лёжа в кровати с открытыми глазами.  Уснёшь тут!

     Повернувшись на левый бок, заметил, как светящиеся зелёные стрелки каютных часов соединились на полуночной отметке 12. «Но, ведь кэп не командует местными толмачами с верфи, это факт. Значит сам настойчиво попросил её, или кто-то надоумил об этом Воробьева, может даже прощелыга-замполит насоветовал…» – Коляшин развернулся на противоположный бок. – «Пусть так… А с другой, положительной стороны, чтобы он со своим «русским фейсом» и корявыми на слух вопросами не приставал в Берлине к прохожим-немцам, на любой интересующий вопрос сразу получаешь компетентный ответ от персонального гида-переводчика, пусть и не красавицы, но которая рядом!». Так в его рассуждениях прослеживалась хоть какая-то логика, это радовало и реально снижало градус внезапно нахлынувшей на офицера-артиллериста тревоги… «Эх, Вася, Вася…» – вспомнил он снова с улыбкой своего товарища механика Сомова. – «И чего его со мной в командировку не пустили? Неспроста же эта мымра так про Ваську интересовалась…».

     Она была по-немецки пунктуальна и точна, ровно в 10 часов 15 минут утра появившись у проходной судостроительного предприятия «Peene-Werft». Коляшин, отвернувшись в сторону, успел разок зевнуть, но тут же расплылся в приветливой улыбке.

     – Здравствуйте, Илона!

     – Гутен таг, Евгений! – свежо откликнулась она в ответ с пожеланием доброго начала дня.

     Ласково светило июньское солнце и сама дама в шикарном летнем розовом платье источала не только лёгкий аромат дорогих духов, но и прекрасное настроение. Чувствовалось, что встреча с Коляшиным и предстоящая поездка в столицу ей была в радость.   

     Пока тряслись в электричке, Евгений задремал… И видел он под стук железных колёс, как дед его водружает красное знамя над поверженным рейхстагом в далёком 45-м. Приснится же такое после бессонной ночи! Ещё мальчишкой Женька часто расспрашивал своего деда Михаила Калиновича о минувшей войне. Дивизия в которой служил рядовой Михаил Орлов с тяжелыми, кровопролитными боями, дом за домом, квартал за кварталом теснила фашистов к Бранденбургским воротам. Невозвратные людские потери (только погибшими) были большие и раненых тоже было много.

     Разведчик Орлов в составе  штурмовой группы отважно сражался в самом рейхстаге. Эсэсовцы сопротивлялись ожесточенно и отчаянно, но в этом безумном по жестокости противостоянии: кто кого, перевес был за красноармейцами, потому что «за нами была правда». Так говорил Коляшину дед, а ещё «кто на нас с мечом придёт, от меча и погибнет!» – часто любил повторять Михаил Калинович известную фразу из старого советского кинофильма «Александр Невский». До разбитого купола рейхстага дед не добрался, получив тяжелое ранение обеих ног от разорвавшейся фашистской гранаты. А Женька всё равно представлял себе и верил, что это именно его героический дед водрузил знамя Победы, только в силу своей скромности никому не рассказывал об этом. Так гордился внук своим дедом Мишей!

     – Подъезжаем, Евгений…  – ощутив прикосновение за руку, услышал он голос, рядом сидящей Илоны.

     – Успел! – отозвался полусонный Коляшин.

     – Да, наш поезд прибывает с минуты на минуту.

     – Вы не поняли, простите… – Женя открыл глаза и слегка потянулся. – Дед мой здесь воевал… Штурмом брал Берлин! А я успел сон про него досмотреть, словно черно-белую кинохронику о минувшей войне.

     Илона замолчала, поджав свои тонкие губы-ниточки так, что они практически исчезли с её лица. Офицер посмотрел на переводчицу и отчётливо почувствовал, что его слова про деда-героя несколько озадачили её, но она в ту же секунду встрепенулась и вместе с протяжным вдохом-выдохом улыбнулась:
     – Вот и вокзал! Мы в Берлине, геноссе, то есть товарищ обер-лейтенант.  Выходим!

     Коляшин ещё со школы знал, что Восточный Берлин был столицей Германской Демократической Республики, но граница, проходящая в городской черте стал случаем бесподобным. Фактически немецкий мегаполис, как огромный пирог, ножом была разрезан на два почти равных куска – его западную и восточную части. Город-государство Западный Берлин занимало территорию американского, французского и британского секторов оккупации стран-победительниц фашистской Германии, восточный Берлин был наш, социалистический. Западная часть принадлежала капиталистической Федеративной Республике (ФРГ), которую со всех сторон окружала ГДР.  Обо всём остальном он во всех подробностях узнал от своего гида Илоны.

     До 1961 года реальной границы между Западным и Восточным Берлином не было, хотя «де юре» этот почти 45-километровый рубеж  проходил прямо по реке Шпрее, каналам, городским улицам и домам. Простые берлинцы этого не ощущали, жили, как и прежде, ходили и ездили повсюду свободно, пользуясь преимуществами двух политических систем:  социализма и капитализма. Восточные немцы, например, получали бесплатное образование в ГДР, а работали в Западном Берлине и ФРГ. Многие попросту уходили через «условную границу» навсегда. Наконец, терпение Москвы лопнуло! Так стала возводиться берлинская стена, которой за 15 лет активного строительства, был окружен весь Западный Берлин.

     Сто пятьдесят пять километров бетонных стен высотой три с половиной метра и колючей проволокой поверху, в некоторых местах – заграждения из такой же высокой металлической сетки под электрическим напряжением со сторожевыми вышками, земляными рвами и замаскированными противопехотными минами и шипами на контрольно-следовых полосах. Кое-где встречались и противотанковые укрепления. Настоящая государственная граница, которая «по живому» резала системы городских коммуникаций и метро. Вход в знание мог находиться в социалистическом государстве, а его окна выходить «на капитализм», который сразу замуровывали прочной кирпичной кладкой. Телефонные линии были разорваны, в водопроводные и канализационные трубы встроены крепкие стальные решетки. Несколько станций метро из Западного Берлина оказались на территории Восточного, поэтому поезда через них следовали без остановок, а на законсервированных станциях бдительно дежурили ГДР-овские пограничники. Всё это делалось для того, чтобы  перекрыть отток людей в ФРГ. Но, инциденты постоянно случались: люди придумывали всевозможные не сложные и самые изощрённые способы,  причём с риском для жизни, чтобы покинуть менее развитую «восточную родину» и оказаться в богатой и процветающей «родине» западной.

     Вот в таком внешне спокойном Берлине теплым июньским днём 1987 года оказались советский офицер Коляшин с немкой-переводчицей Илоной Крюгер.


                3. «Штурм» Берлина

     Они вышли из переполненного пассажирами вагона и сразу оказались,  по словам спутницы Евгения, в самом сердце города: на площади Александр-плац, названной германским королём Фридрихом Вильгельмом Третьим в честь нашего Первого, только не Петра, и не Павла, а правившего тогда российской империей Александра-I, который в далёком 1805 году пожаловал с визитом, чтобы договориться о союзе в борьбе с начинающим наглеть в Европе Наполеоном. Время до наших дней пролетело быстро, но эту большую центральную площадь Алекса, как её любя называют сами горожане, никто из немецких властей никогда официально не переименовывал, даже во времена Третьего Рейха. Это первое, что удивило Коляшина, но Илона вовремя, с неизменной улыбкой, его успокоила:
     – Такова наша история! И ваша, кстати, тоже.

     Евгений уже достал свой фотоаппарат и по-настоящему любовался этим старым, но сейчас выглядящим по-современному, историческим местом. Так вот она какая 368-метровая ГДР-овская телебашня! Илона сразу уточнила, что наша Останкинская в Москве на 150 метров повыше будет и  является высочайшим сооружением в Европе! «А то! Знай наших!» – подмигнул Женька переводчице, но 32-метровый металлический шар с панорамными окнами, что торчал на немецкой башне на высоте более 200 метров, со смотровым вращающимся этажом, на котором располагался ресторан и бар, снова сильно поразил Женьку. Эх, жалко дед его только на фотографиях такую красоту увидит! А ведь отсюда до рейхстага всего каких-то полтора километра. Тяжелые штурмовые бои вела здесь Красная Армия более 40 лет назад… Многое было тогда разрушено, но немцы всё привели в порядок и заново отстроили свою Александр-плац. Это впечатляло! Илона посмотрела на своего персонального «туриста»:
     – Нравится?

     – Да, здорово! У нас после войны, где бомбила фашистская авиация, много разрушений было. Взять хотя бы Сталинград – сейчас Волгоград, ведь одни руины от целого города остались. Но, мы всё потом быстро восстановили. Кстати, не без помощи военнопленных… А вы были в Советском Союзе?

     – Один раз. С экскурсией в Ленинграде и пригородах. Очень понравилось!

     – Вот-вот… – посмотрел Евгений сквозь затемнённые толстые стекла очков в глаза Илоне. – К нам надо только на экскурсии или зваными гостями приезжать!

     – Соглашусь с вами. – быстро ответила дама и предложила пройтись до знаменитых Бранденбургских ворот.

     «Вперёд на штурм! По следам разведчика Орлова!» – мысленно представил себя Коляшин рядом со своим героическим дедом Мишей. Кстати, от главной городской площади начинался и главный проспект Восточного Берлина – Карл-Маркс-аллее, но пара сразу отправилась по бульвару Унтер-ден-Линден, наслаждаясь ароматом зелёных цветущих лип, ведь недалеко от Бранденбургских ворот  располагался и рейхстаг, который с боем брал Женькин дед. Редкий поток «гордости»  немецкого автопрома – компактных, но неприглядных пластмассовых малолитражек «Трабант» с лёгким тарахтящим шумом двигался по улице в обоих направлениях. Иногда в этом неспешном автомобильном движении встречались советские «Жигули» и даже «Волги», естественно с немецкими номерами. Евгений снова не удержался от вопроса:
     – Забавные машинки… – кивнул он на очередной проезжающий  «Трабант». – А сколько, если не секрет, она стоит, Илона?

     – Ну, какие у нас могут быть секреты? – гортанно хохотнула дама. – Тысяч шесть с половиной восточных марок! Но, чтобы её приобрести нужно в очереди стоять годами. Наши ребята занимают её в 16 лет, одновременно сдавая на водительские права.

     – Ого! – в очередной раз удивился Женя раннему возрасту потенциальных покупателей. – У нас в СССР в шестнадцать можно сдать в ГАИ тестовый экзамен только на управление мотоциклом.
 
     Илона криво улыбнулась и продолжила:
     – Зато лет через 5-6 очередь на «Трабант» подходит и ты становишься молодым счастливым автовладельцем! А у вас, как с этим?

     Коляшин только рассмеялся в ответ…

     – Да также, примерно… Только денег у молодёжи нет и автомобиль покупают родители. А иначе зачем в очередь становиться? У нас это дело семейное!

     – Так и у нас тоже! Но, кроме «Трабанта» в ГДР производится легковушка посолиднее, под названием «Вартбург». Правда на неё очередь ещё больше, лет на 12-13… Очереди – это наша национальная гордость!

     – И не только ваша, Илона… – с какой-то неподдельной грустинкой отозвался Евгений. – У нас машины приобретают в основном обеспеченные люди – начальники, например. Я вот пока не начальник, зато давно владею железной дорогой!

     – Вот как?!! – изумилась переводчица и даже остановилась.

     – Не вру… – тормознул и Коляшин, начиная показывать руками перед собой её размеры. – Игрушечная такая железная дорога, но она, как настоящая! Между прочим, тоже «маде ин ГДР» – сделана у вас в Германии. Мне старшая сестра привезла её из Прибалтики, кажется в Эстонии покупала.

     – Да-а-а… – выдохнула и рассмеялась Илона.

     – Я с моим другом по школе после бесконечных просмотров, как движется крохотный локомотив с малюсенькими вагончиками по этой дороге, решили даже пойти учиться на железнодорожников, чтобы водить поезда дальнего следования!

     – И?

     – Оба стали моряками!

     – Почему?

     – Потому что потом захотели стать капитанами дальнего плавания! Так ведь бывает в детстве! 
 
     – А может это просто судьба? Вы верите в судьбу?

     – Не-а! – мгновенно ответил Женька. – Я вообще не особо верующий. Но, счастливчик! Вот командир отпустил меня самому увидеть Берлин! А почему?

     – Потому что вы счастливый человек?

     – Потому что доверяет мне! Ну и потому, что я счастливчик по жизни! И Коляшин по ходу их движения обратил внимание на абсолютно разрушенный дом из красного кирпича. Без крыши, с огромными пробоинами вместо окон…

     – Это после войны? – не удержался от вопроса Евгений.

     – О, да! В Берлине много таких…

     – А почему же вы их не сносите?

     – А зачем? Это же старинные готические здания. Сильно пострадали в то время. Найдутся деньги и мы их отреставрируем!

     – Это правильно, конечно. У нас вот в Волгограде тоже есть одно такое  здание – дом сержанта Павлова, который с товарищами его оборонял от фашистов. Теперь этот полуразрушенный четырёхэтажный дом, как напоминание о Сталинградской битве, как память всем нам о той жестокой войне…

     Тема прошлого вооруженного противостояния, словно непотушенный костёр, вспыхнула с новой силой в диалоге Евгения и Илоны. Эх, война проклятая! Спутница это почувствовала и сразу постаралась отвлечь советского офицера.

     Это был небольшой магазинчик по продаже женских товаров. На стройные полуголые манекены, так заманчиво демонстрировавшие бельё на своих пластмассовых формах, уставился Коляшин.

     – Зайдём? – предложила переводчица.

     – А вам, что-то надо, да? Я подожду…

     – Вам надо! – настойчиво продолжила Илона. – Подарок своей супруге уже приобрели?

     – Пока нет, но думаю скоро… Вот столовый сервиз «Мадонна» в Вольгасте  присмотрел.

     – Чувствуется жена у вас по хозяйству хваткая! Наверно, дома всегда уютно? – улыбнулась вновь Илона и, как показалось Коляшину, очень даже мило.

     «Умеет ведь, оказывается, когда нужно очаровать даже эта, некрасивая женщина!» – подумал Женька и неожиданно покраснев, ответил. – В  квартире чистота и порядок! Мы знакомы почти девять лет, женаты чуть меньше. У нас сын, ему четыре года и подарков я ему накупил уже целую кучу!

     Илона подметила замешательство спутника и, сама взяв офицера за руку, смело открыла дверь со звякнувшим колокольчиком, в дамский бутик.

     – Вот, это самое то! У вашей жены какой размер бёдер?

     – Чего? – растерялся Коляшин.

     – Ну, попа какая у неё?  Как у этих? – и она перевела взгляд на манекенов в витрине.

    – ЧутОк побольше и чуть поменьше, чем у вас, простите.

    – Понятно, значит размер «S». Она правда будет рада такому подарку! – показав офицеру комплект белоснежных трусиков в прозрачной упаковке. – На каждый день, «Неделька» называется, с надписями-названиями по-немецки с понедельника до воскресенья. Семь штук, настоящий коттон, то есть натуральный хлопок! Вам с каким рисунком нравятся: с ягодками или… – не успела закончить фразу Илона.

     – С ягодками! Очень варенье, знаете, люблю… Клубничное, вишнёвое, а особенно малиновое… – постарался скорее закончить этот торг смущённый Коляшин, доставая из своего кармана немецкие деньги.

     Но Илона задержала его руку, сказав коротко и понятно «найн», сама быстро расплатилась на кассе. Покинув магазин, уже на улице Женя настойчиво стал уговаривать Илону взять его деньги за покупку, но та была непреклонна и добродушна:
     – Пусть это будет мой подарок вашей жене! Как, кстати, её зовут?

     – Виктория! Вика…

     – Очень красивое имя! Только чур, не рассказывайте обо всех подробностях. Скажете, что сами приобрели этот чудесный пакетик. Уверяю вас – ей очень понравится!

     Вскоре они дошли до Бранденбургских ворот, за которыми начиналась знаменитая стена-граница с Западным Берлином. Недалеко виднелся и частично восстановленный рейхстаг, только без стеклянного купола. Там же Илона поведала Коляшину, что у жителей капиталистического Берлина есть  возможность по специальным пропускам-разрешениям проходить в восточную половину и гулять по всей социалистической части города. Восточные же немцы  такой «обратной привилегией» – взглянуть на «дикий капитализм» у соседей, не обладали.

     Евгений с Илоной ещё много фотографировались, затем посидели в гостеприимном кафе, где вкусно пообедали и выпили по бокалу пива по-берлински – с малиновым сиропом. А потом, уже на обратном пути в полупустом вагоне в Вольгаст,    путешественники с обоюдным интересом разговорились вновь: и про нерушимый Варшавский Договор, и про дружбу между ГДР и СССР, и про уже заложенный на верфи четвёртый корпус корабля. Дружно похвалили и  прежнего Главкома ВМФ Адмирала флота Советского Союза Сергея Георгиевича Горшкова, давшего в своё время старт этой кораблестроительной программе! Ну, а когда тема политики сама собой исчерпалась, пара душевно переключилась на всё подряд: на смелое телевизионное шоу «Фридрих-штадт-палас» с их умопомрачительными танцовщицами в перьях, на  вкусные местные сосиски-гриль с  горчичкой под настоящее – «живое» пиво, и даже на дефицитные в СССР суперпрочные «дедероновые» женские колготки, тоже немецкого производства.

     И случилось чудо! «Страшная» Илона  уже вовсе не казалась Коляшину такой страшилой. «Нормальная молодая и образованная женщина! Только не красится совсем… Ну, и родинку бы свою удалила. Хотя можно и замазать, чем-нибудь…» – то и дело бросая взгляд на переводчицу, размышлял он по-своему, не как косметолог и пластический хирург, и не как Женька-артиллерист и помощник командира корабля в одном лице, а как настоящий мужчина. Было заметно, что Илоне тоже был интересен молодой офицер и она неожиданно спросила про любовь:
     – А она есть в Советском Союзе?

     – Любовь есть, конечно, а вот секса в СССР нет! Об этом даже в прошлом году по телевизору на весь мир сказали. У нас теперь гласность!

     Илона звонко рассмеялась, Коляшин тоже поддержал её смехом…

     – Вот у вас в Германии девушка должна целомудренной замуж выходить? – поинтересовался Евгений. – У нас это, как закон! Девушка до брака с любимым парнем – ни-ни!

     – А у нас наоборот… – парировала в ответ Илона. – Девушка встречается со многими и… Спит с ними тоже, но всё по любви!

     – А как же мнение парня? На этот счёт…

     – А немецкие ребята ценят наш сексуальный опыт и рассуждают так: со всеми была, а выбрала его! Потому что он лучший! И в сексе тоже… Вот так!

     Приехав в Вольгаст, счастливый и довольный Коляшин проводил Илону до дома, который находился совсем рядом в судостроительной верфью.

     – Большое спасибо вам за поездку и отдельно за подарок моей супруге! Всё очень понравилось. Вы замечательная!

     – Ох, не благодарите так… Я краснею уже! – только и смогла вымолвить чуть подуставшая дама. – Может зайдёте на джин с тоником и льдом или холодного пива попьём? Вечер вон какой ласковый и тёплый!

     – Простите, ради бога, Илона. – вежливо извинился Коляшин. – Тороплюсь на корабль к командиру: «Их шпрехе нихт дойч. Их бин руссе!» – с докладом по-русски о своём благополучном  возвращении! Мы договорились с Максимом Владимировичем вместе отужинать сегодня в городе.

     – Ну-ну… – только и смогла вымолвить дама, кокетливо улыбнувшись. Затем они мило попрощались и Илона, заманчиво покачивая бёдрами, поспешила во двор своего служебного жилища.

     Уже на корабле Евгений заглянул к капитан-лейтенанту Воробьеву и бодро доложил, что прибыл без замечаний. Вот так Женька взял «свой Берлин»! И дед его радовался потом до слёз, рассматривая сделанные внуком фотоснимки у Бранденбургских ворот и рейхстага. Ведь фронтовик Орлов тоже словно побывал в столице ГДР, только красивой, цветущей и мирной, заново отстроенной. А до падения «неприступной» берлинской стены оставалось ещё два с половиной года…


                Эпилог

     – Так на Карл-Маркс-аллее значит вы не были? – спросил старшего лейтенанта Коляшина строгий капитан 3 ранга в Особом отделе Лиепайской военно-морской базы, вчитываясь в лист с напечатанным на пишущей машинке текстом и синим угловым штампом.

     Евгений только недоумённо головой покачал: и откуда им всё это известно? «Вдруг про трусы бабские сейчас спросит, которые Илона ему в Берлине всучила? И зачем он их только взял?!!» – кольнула «занозой» в мозгу у старлея.

     Не спросили…

     А вскоре старшего лейтенанта комсомольца Коляшина приказом командира Лиепайской ВМБ перевели на должность командира ракетно-артиллерийской боевой части на малый противолодочный корабль «Комсомолец Латвии». Пора было уже ему своё первое настоящее, то есть флотское, звание «капитан-лейтенант» получать. Везёт счастливчикам!


     Илона Крюгер – 37 лет, внештатный сотрудник службы госбезопасности ГДР «Штази». Активно сотрудничала с тайной полицией вплоть до воссоединения Германии. Впоследствии перебралась в Венгрию на родину своей матери, которая воспитывала её дочь…


                © Н. Кирюшов, 2021 г.