Наследие посвящается нашим старикам

Постаревший генерал возвращался домой вместе со своей супругой, с которой прожил 55 лет. О чем он думал в это ранее утро, в эти минуты, сидя за рулем автомобиля, одному Богу известно. Плохая видимость, сонное состояние, и скорей всего, старческая усталость, сыграли роковую роль. Впереди - ремонт дороги и слабо видимое ограждение, сильный удар, разбитая машина и плохое самочувствие. Но с виду вроде бы и не пострадали…  Возможно, если бы они не отказались от госпитализации, то все могло быть иначе. Стариков довезли домой в тяжелом, измученном состоянии. Дед крепкий, и виду не подаёт от сильного сотрясения, чтобы его вторая половина не переживала. Видя, как тяжело его спутнице жизни, всячески старается помогать ей. Но старушке все хуже и хуже день ото дня. Она еле передвигается по дому, почти не ест и так же сильно переживает за своего деда. Старый потертый генерал с больным сердцем не должен переживать - думала она. На третий день она уходит из жизни, словно затоптанный ногами василёк... Дед на утро застал свою жену мертвой и холодной. Он видел своими глазами многие беды и прочувствовал многие лишения. Но эта потеря- эта не та боль... Дом, вдруг светлый и ухоженный, перекосился и опустел наполовину… Рыдая над мертвым телом он еще долго не решался позвонить близким. Медленно достал из кармана кнопочный телефон и набрал родного сына. Собрались, погрустили, ну и схоронили бабушку. А деда скрутило так, что словно корягу, торчащую из реки…  Полное отчаяние и одиночество. Возврата в прошлую жизнь уже не было. Он все искал правильный вход в ворота потусторонней жизни, но в стареньком дубовом срубе никогда не было икон и стены не помнили об этом. Растопит избушку, заварит крепкий чай на двоих, сядет за стол, а напротив кружка полна и предательски стынет. Как тут, без слёз дедовых, спускающихся медленно по мужественным морщинам и теряющихся в седоватой щетине.  Пол месяца не прошло, как ее не стало, а тут сын тоже из бывших военных, с одной из внучек заявился.  Дослужился до майора и продал все... «Не мое это»- говорил он выпивая... И отца своего не понимал. Боялся за его строгость. Больше свободы и бабла им «девяностым» хотелось, а дед вечно со своим благородством и родиной «просранной». Зашли в дом, холодно поздоровались и давай по всей хате что то искать. Старик, заметив беспокойство родных, хотел сказать им о неслыханной наглости, но сдержался. А внучка переворачивая вещи, все бурчала, что то под нос, переступая ногами, упавшие на пол дряхлые книги и совесть. Сын грубым голосом спросил, где он прячет накопленные деньги.  Ругался на пенсию, дедовскую в 90.000 рублей. Оскорблял Путина и причитал о том, что помрёт старый, а они так и не узнают, где он спрятал свои сбережения. А дед, заострив внимание на белой тёплой печи посреди дома, думал совсем о другом... И не заметил, как его родной сын, угрожая тем, что сдаст его в престарелый дом, занес над его головой палку и сильным ударом повалил старика на пол, вместе со стулом. Майор ударил поникшего генерала с такой лёгкостью, что можно было понять, делал он это не впервые…   Поднимаясь, дед почувствовал, как по щеке, стекает потёк крови, а чувства разрывают душу оскорблением и унижением. «Кого я воспитал»- подумал он, и посмотрел родному сыну в глаза снизу вверх. «Твой дед прошел всю войну, жили в нищете после разрухи, восстановили страну в голоде и холоде и меня воспитал, а вот я не уследил». Он замолчал и опустил голову, чтобы они не видели его вновь накатившиеся слёзы.  Внучка даже не остановила поиски и продолжала что то искать. Дед медленно и спокойно стал одеваться. «Это моя вина, это моя вина»- приговаривая, он обулся и подошел к шкафу. Что он имел ввиду, воспитание сына или потерю супруги не понятно. Возможно и то и другое, но решать читателю... Снял с тремпеля пиджак, надел его и вынул из бокового кармана красный, затрёпанный пакет, в котором хранились документы. И только в самом банка, когда операторы выдали стариковские сбережения, разорванная чувствами халявных денег, внучка бережно протерла влажной салфеткой рану. Деда молча вернули домой.  И опять тишина, молчание и быстрое угасание. На следующий день деда не стало. В последние секунды жизни он словно что то искал глазами по стенам, построенными собственными руками, но так и не нашёл…               
               Дедушку и бабушку похоронили рядом, но не там, где они хотели... А сын все кичился, что поставил памятник бабушке, так быстро... Ему в ответ разумные люди говорили о том, что только через год нужно, не то могилка уйдёт... Так и не сговорились и установили гранитную плиту.  Землица русская ушла, и могилка покосилась…                Долго не думая, подогнали лафет и загрузили все ценное, оставив на пороге свою честь и достоинство...  А в доме словно мародеры побывали…                У наших стариков было две внучки. После всех этих событий вторая выкупила дом у своих родных и зайдя в него, взволнованно, начала что то искать. В самом правом углу от входа на «совдеповском» телевизоре лежала скатерть и под ней черно-белые фотографии нескольких поколений её родни…                Когда я спросил, жалеет ли она о чем то в этой жизни, она ответила, что только о потере родных и что при жизни уделяла не достаточно времени им...  Улыбнулась сквозь слёзы памяти и с иронией сказала о том, что старички её, так и не показали тайные грибные места в лесу, у реки...
     Вот она старая, чуть покосившаяся избушка, в которой была жизнь. А осталась лишь прелость от застоя и старая русская печь, которая может это все испепелить. Тлеющие угольки своим жаром превратят в пепел всё то неблагодарное, что есть среди нас... И все же некому приехать покосить траву и оживить стены этого дома.                Я вырос и воспитался без родителей и всегда думал, что не вправе
 рассуждать на тему родных. Но уж лучше без них, чем с такими…                Передо мной вырисовывалась картина живого, доброго старика, до последних дней сохранившего порядочность и добродушие, как впрочем подавляющее большинство уходящего поколения. Синяя краска чуть посветлела от дождей и сырости, придавая дому новый бирюзовый цвет.  А ставни с кружевами, мысленно возвращали в эпоху русских традиций и уклада жизни наших предков. Настоящие не выродились, подумал я, слушая эту историю... Надежда жива…               
            Двигаясь на машине в самую глубинку огромной страны, я невольно всматривался в выстроившиеся в ряд корабельные сосны. Они словно солдаты, стоят вдоль дорог. А рядом с обветренными стволами, словно русские невесты, пристроились своей утонченной изысканностью берёзы.
Наши Деды и Прадеды недостаточно сделали для нас, если мы стали такими - спросил я сам себя и ушел в стыд…