Пример анализа в русском языке - Инструкция к проч

(Из серии "Рассказы детям о Языке")
(Инструкция к прочтению - Дополнения)


ПРИМЕР АНАЛИЗА В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
 
(черновик)



Анализ в Языке подразумевает установление первоначального (когда оно только возникло) значения того или иного в нём объединения и дальнейшее его в нём изменение. Дело в том, что как только то или иное объединение в Языке возникает, то оно тут же начинает подвергаться процессу детализации, который сам является следствием процесса постоянного накопления знаний в Коллективном сознании. Таким образом значение того или иного слова в течении времени может измениться так до неузнаваемости. Более того, обычным явлением в Языке является возникновение в процессе детализации из одного значения двух и более новых значений. При этом все эти изменения так или иначе фиксируются в Языке и при соответствующих знаниях всегда есть возможность установить соответствующие значения и их изменения не только тех слов, что и сегодня есть ещё в Языке, но даже и тех, что в нём давно уже отсутствуют.

Безусловно, чтоб подобное было возможно, надо хорошо представлять себе все те законы, по которым формирование значений и их последующие изменения происходят. А так как сами эти законы определяются в первую очередь устройством нашего Сознания и способом его работы, которые мы и сегодня плохо ещё представляем, то отсюда, собственно, и всё наше незнание самих этих законов. Но, всё-же, кое что нам узнать уже удалось, а потому мы здесь и сейчас эти знания и попробуем использовать в анализе русского языка. (Всё же анализ всего Языка, это слишком много, а потому здесь мы ограничимся только одним его контекстом, одной его детализацией, а именно русским языком.)

Понятно, что наше Сознание ограничено, а это значит, что ограничены и его возможности. Другое дело, что они постоянно у него всегда только развивались (росли). В смысле сегодняшние возможности нашего Сознания разительно отличаются от его же возможностей, когда Язык у нас только-только появился, и этот факт безусловно в нашем анализе следует учесть. Хотя-бы констатацией факта постоянного роста структуры значений у объединений вместе с ростом количества знаний вообще. Проще говоря, чем больше знаний в Языке удерживалось, тем “длиннее” становились в Языке слова (точнее их знания звучания) им соответствовавшие.

(На самом деле “длиннее” и разветвлённее у слов становились в том числе и их структуры значений. Но проблема в том, что в отличии от знаний звучаний мы эти знания не видим и не слышим, потому как существуют они только в нашем Сознании. Хотя сегодняшние наши возможности уже и позволяют нам запросто подобные структуры визуализировать, но самой такой необходимости для этого ещё не сформировалось. А как же ей сформироваться, если самого знания что есть слово у лингвистиков сегодня даже близко нет, - невозможно сформировать необходимость того, чего ещё нет. Так и живём...)

Из самого этого очевидного факта много чего следует. Например, - чем знание звучания у слова в языке “короче”, тем само оно в нём древнее. Потому в линейке объединений “у” - “уд” - “удь” - “чудь” мы однозначно определим последовательность их появления в русском языке только по их “длине” (количеству звуков, что используются в их знаниях звучаний). Но уже начиная с трёхзвучных слов знания одной только “длины” их знаний звучаний нам для этого становится мало. Потому как количество знаний, при котором возникают трёхзвучные слова, требует для их эффективного удержания в Сознании не только увеличения “длины” соответствующих им звучаний, но уже и использования для этого ещё и новых знаний связи.

(Кстати, частенько используемый в разговоре призыв “Короче!” направлен на принуждение собеседника (или самого себя, - всё зависит от того, на кого он направлен) использовать в своей речи более “короткие” контексты “слово” и “фраза/предложение”, - только так можно будет избежать в разговоре использования лишних знаний связи, а значит и облегчить собеседнику процесс Осознания самих этих контекстов. Проще говоря, - лучше понимать то, о чём ему говорят. )

Но знаний одних только знаний связи для установления последовательности появления тех или иных объединений в языке мало, - одинаковые по “длине” объединения могли появляться хоть и в разное время, но в условиях действия в языке одних и тех же знаний связи. И здесь нам на помощь приходят уже знания значений самих этих объединений. Так и объединение “чудь”, и объединение “чудо” вроде как оба являются четырёхзвучными (модуляция (тщ) воспринималась тогда как  единый звук (”ч”) ) но это вовсе ещё не значит, что появились они в языке одновременно. Тем более, если мы не посчитаем (ь) за звук, а именно только за смягчение (как некий приём - “визуализацию” соответствующего знания связи в русском языке - и не более). А всё потому, что то же “чудо” является производным от “чудь”. Т.е. одно не могло возникнуть, пока не возникло другое. (На самом деле утверждение это не такое простое, как кажется. И нуждается в соответствующем доказательстве и оно таки есть. Только формат этой книги не позволяет привести его здесь, а потому возьмите это знание на веру. Или сформулируйте его сами, что будет для вас ещё лучше. Тем более, что необходимые для этого знания уже есть в этой книге.)

А далее больше, - уже начиная с первых (т.е. двухзвучных)  объединений (слов) отдельные звуки начинают так (образовывая объединения) терять собственные значения. Потому как объеденение знаний звучаний двух звуков, это было вовсе даже не просто объединение их значений (знаний признаков), а создание целой их конструкции включавшей в себя в том числе и соответствующие знания связи. Человеку же с его возможностями (ограничениям), что есть у него в Сознании, гораздо легче удерживать в нём всю эту конструкцию (слово), чем каждый раз при необходимости создавать её снова. Таким образом со временем (по мере накопления знаний в Коллективном Сознании) большинство звуков отдельно уже в Языке не использовались, - они просто образовали в нём все уже тогда возможные с ними объединения. Т.е. уже самой необходимости помнить (удерживать в Сознании) значения таких звуков не стало, - зачем, если сами эти звуки для образования новых слов уже по отдельности в Языке не использовались? Так мы можем говорить о появлении именно интегрированных значений таких звуков в Языке, которые формировались за счёт вообще всех объединений, в составе которых они участвовали именно как отдельные звуки. В смысле в самих этих объединениях использовались уже отнюдь не все знания, что были тогда в структуре значений у этих звуков. Добавьте сюда те знания связи, что окружали в контексте того или иного слова знания (значения) этих звуков, и вам станет понятно, что сами значения у этих звуков в разных объединениях могли быть только разными. Следует пояснить...

Допустим у нас есть знание звучания “a” с соответствующим ему значением [A]. С появлением знаний связи “объединение” и “порядок” оно может образовывать объединения (слова) типа “a*” и “*a” (где * любой другой звук, что уже есть в языке. У всех этих объединений будут собственные значения, которые мы запросто сможем осознать, потому как уже имеем на то соответствующие знания связи. Ещё раз, - знаний звучаний в этих объединениях будет по два, но вот только значение у них будет только одно, - значение самого объединения. А это значит, что те же самые знания связей не мешают нам объеденить уже и эти самые значения (объединений) по типам более сложных объединений: [а*]*, *[а*], *[*а], [*а]*, а[**], [**]а ( - знак объединения “кавычки” здесь опущен для простоты восприятия). Эти сложные объединение имеют в своём составе уже по три звука, но значение у каждого из них при этом по прежнему одно, хоть сами они и формируются так из двух значений - звука и объединения двух звуков.

И вот здесь начинается главное! - вы сами-то это заметили? - для того, чтобы выделить то или иное значение в трёхзвучных объединениях на письме, нам пришлось дополнительно использовать ещё и соответствующие скобки. А это значит, что даже образование трёхзвучных объединений в Языке требует использования дополнительных знаний связи, а тем более это будет касаться четырёх, пяти, шести и т.д. звучных объединений. В смысле, чем более “длинные” объединения в языке мы собираемся так использовать, тем больше соответствующих знаний связи нам придётся в них задействовать. А ведь возможности нашего Сознания совсем даже не безграничны, чтоб подобным образом формировать всё новые значения, а потом ещё и удерживать их в Сознании. А потому, начиная примерно отсюда (с четырёхзвучных объединений), оно (Сознание) предпочитает их уже не удерживать, а каждый раз, когда это необходимо, создавать их заново. Так в Языке помимо контекста “слово”, который безусловно следовало удерживать в Сознании обязательно, - соответствующие для этого возможности в нём есть, - появляется ещё и контекст “фраза/предложение”.

(Кстати, не следует думать, что эти самые “соответствующие возможности” у человека слишком уж велики. Так, независимо от структуры того или иного языка, в нём будет использоваться 22 - 24 звука, и это не просто так. Использование в языке большего или меньшего количества звуков (не путать с буквами!) делает так сам язык неэффективным. А уже сам этот факт за многие тысячи лет давно бы уже помог народам с такими (неэффективными относительно прочих) языками покинуть процесс этой Жизни.
То же и со словами, - на самом деле обычный взрослый человек оперирует (помнит) не более 3,5 - 5 тысяч слов. У всех остальных слов (есть словари, которые таких называют сто тысяч и более) он в лучшем случае знает знание звучания, а вот дать им соответствующего определения (достаточно исчерпывающего, в смысле с учётом уже всей структуры значений того или иного слов) он просто не может. Выручает, как и вообще всегда в таких случаях, здесь механизм Веры, именно он и допускает использование в речи слов, значения которых до конца мы так и не знаем, а знаем только, что они безусловно есть.)

Как необходимость использования знаний больших чисел привела однажды к необходимости их записи, чтобы так, даже с весьма куцыми возможностями, что вообще есть у нашего Сознания, быть в состоянии оперировать ими, то и появление контекста “фраза/предложение” в Языке, и дальнейшее его в нём только расширение так привело однажды к необходимости создания письменности.

Ещё раз, - письменность не возникает сама по себе, а является одним из способов расширения возможностей нашего Сознания. Проще говоря, так - с письменностью - мы элементарно становимся умнее (возможности нашего Сознания становятся больше). По мере роста количества знаний, однажды возникает ситуация, когда удерживать их в Коллективном сознании без письменности становится просто уже невозможно.

Не обошлось при появлении письменности и без некоторых “жертв”, - её появление предполагало перестройку части невещественной структуры нашего Сознания, что в свою очередь предполагало соответствующий процесс её (письменности) обучению. (В смысле за счёт только простого увеличения количества знаний в том или ином Сознании сформировать в нём знание письменности просто невозможно.) В ходе которого Сознанию необходимо было прежде всего отказаться от возможности существования у звуков собственных значений, чтобы таким образом расширить возможности уже для самой письменности. (Те значения, что сегодня есть у некоторых звуков в русском языке, сформировались уже при участии знаний связи контекста “фраза/предложение“, в смысле первоначальные свои значения они перед этим безусловно потеряли.) И вот здесь в разных языках всё происходит очень по разному.

Так в том же английском языкес с появлением контекста “фраза/предложение” в первую очередь происходит формирование знаний связи, которые этого контекста и касаются. В русском же языке совсем не так, - с появлением контекста “фраза/предложение” большее значение в нём приобретают новые знания связей, которые касаются именно контекста “слово”, а уже потом контекста “фраза/предложение”. Так в русском языке в контексте “слово” появляются приставки, суффиксы и окончания. Которые служат в том числе для формирования значений родов - мужской/ женский/ средний, количеств - единственное/ двойственное/ множественное, падежей - именительный/..., и т.д.

Все эти приставки, суффиксы и окончания в контексте “слово” тогда имели (а некоторые имеют ещё и сегодня) собственные значения. Другое дело, что с появлением контекста “фраза/предложение” собственные значения по отдельности они уже теряют, и теперь начинают если что-то и значить, то уже только в составе контекста “слово”. Причём само это значение становится у них интегрированным, те. зависит от его окружения в конкретном объединении (слове). Или, проще говоря, интегрированное значение относительно объединения в котором оно находится.

(Кстати, уже из “длины” самих этих приставок, суффиксов и окончаний мы вполне можем предположить когда они вообще появились в русском языке, - получается достаточно рано, - уже на этапе существования в нём трёхзвучных объединений (слов), процесс формирования соответствующих приставок, суффиксов и окончаний в русском языке практически закончился. А уже по их звуковому составу мы можем судить, что за звуки тогда были вообще в русском языке. Но мне сейчас интересно даже не это, а именно, - каким образом они именно что собственные значения со временем (с увеличением количества знаний) потеряли, и как потом в контексте “слово” приобрели соответствующие значения. И лучше всего понять это можно на примере значений вопросительных слов в русском языке, и начну я пожалуй, с несколько стоящем в нём особняком слове “где”.)

Вопросительное слово “где” (как и другие похожие объединения содержащие суть [Д]: ”к-о-гда”, “к-уда”, ).стоит особняком относительно других воппросительных слов в русском языке, и вот почему. Оказывается, что только у него одного значение образовано за счёт соответствующих знаний признаков, в то время как значения всех остальных вопросительных слов образованы в большей степени за счёт значений их знаний звучаний. Т.е. звуки в таких объединениях уже почти как буквы, никаких других значений кроме как собственных знаний звучаний они в них уже не имеют. (А “почти” потому, что так мы имеем дело с границами, причём процессов, а у них в свою очередь есть уже свои границы, и т.д.) В то время, как сути [Г] и [Д] в объединении “где” - “гдь-э” их безусловно имеют: [Г] на момент возникновения самого объединения значит [(имеющий способность) говорить] (позднее это значение трансформируется в [человек]), а начение “дь” мы все уже знаем, - [мужчина(/ы) коллектива (д)]. Тогда значением объединения будет [говорить, возможностью которого являю(/е)тся мужчины/(а) коллектива (д)]. Или, чуть по другому, - [(нечто) сказанное человеком]. Звук (э) на конце объединения “дь” значит, что это - во-первых - именно один человек, и - во-вторых - вообще любой из коллектива (д) человек. Т.е. окончательным значением объединения “где” будет [(нечто) сказанное любым человеком].

Похоже, что подобное значение могло возникнуть только в условиях плохой видимости, а других собственно тогда обычно и не было. Как не было в тёмное время суток электрического освещения, или возможности даже днем в густых зарослях, например, видеть всех участников той же охоты. Потому как будучи высказаанным оно призывало всех других, кого не было видно, откликнуться, чтоб так обозначить место своего присутствия. Собственно из необходимости обязательно ответить на произнесённое это объединение соответствующими действиями и возникает его вопросительный характер.

Ещё раз, - вопрос возникает в Языке как необходимость дополнения некого контекста соответствующим утверждением обычно приналежащему уже другому собеседнику. Только так из этого контекста можно потом образовать соответствующее знание, которое и может быть в свою очередь осознанно, а затем и удержано в Сознании.

А теперь обратимся ко всем остальным вопросительным словам русского языка, их не так много, тем более, если не учитывать их производные. Итак: кто, что, кому, чему, кем, чем, как, сколько, зачем, - ну и ещё несколько. Уже из них следует, что образованы они с помощью согласных звуков (к) и (ч), которые никакими сутям потом в русском языке так и не стали. Похоже это и была причина, почему у них и не смогло сложиться собственное интегрированное значение в русском языке.

На самом деле там чуть сложнее, - знания связи русского языка велят нам использовать то же “кто” по отношению к одушевлённым объектам, а “что” к неодушевлённым объектам и процессам в том числе. Уже из одного этого знания мы можем осторожно предположить разницу в структуре значений этих объединени. Но, ещё раз, не всё так просто, - дети, которые пока этого знания связи ещё не имеют, запросто саму эту разницу в своей речи игнорируют. Что говорит о том, что посредством одной только речи они её вообще не ощущают. И им именно надо её (знание о ней) потом директивно (искусственно) ввести, чтоб они её в языке соблюдали. Проще говоря, сама эта разница для языка сегодня уже никакого такого значения не имеет, а её использование лишь дань традиции (в смысле давно утраченному знанию) не более. Это конечно не касается процессов в отношении которых знания “одушевлённый-неодушевлённый” не нужны абсолютно, потому как по умолчанию процесс может быть только неодушевлённым.

Подтверждением этих нашших последних утверждений является существование в русском языке объединения “как”. Из его конструкции следует, что в любом случае в нём обязательно присутствует отдельное знание звучания “к” с собственным значением. Если бы в структуре его значений присутствовало знание “одушевлённый”, то и значение самого объединения тоже бы соответствовало одушевлённым объекту. Но мы то знаем, что это не так, - данное объединение используется для сравнения знаний вообще, без какой-либо его привязки к знанию “одушевлённый - неодушевлённый”. Тем более, что это наше утверждение в свою очередь подтверждает единственно возможная у этого объединения структура, - “к-ак”, где “ак” соответствует знанию связи посредством которого русскоязычные поначалу выделяла из множества один его элемент. Да, когда оно только появилось, оно было направлено именно только на множества из одушевлённых объектов.

А-А-А-А-А! Погода офигенная! - Жара! Всё к черту! Пошли купаться! Допишу потом...