Как проходила безбожная пятилетка в Поярково

С 1932 года началась безбожная пятилетка, получившая своё название по поставленной цели — уничтожению всех храмом и верующих в нашей стране. Ещё раньше, с 1921 по 1923 год, изымали церковные ценности из закрытых и действующих храмов под предлогом помощи голодающим Поволжья. Как это происходило в подмосковном селе Поярково известно из дневника моей матери, Емельяновой Нины Филипповны. Речь пойдёт о Сергее Степановиче Третьякове (1879-1937), который  с 1909 года был настоятелем церкви Покрова Пресвятой Богородицы в селе Мышецком, а после её закрытия,  с 1931 по 1936 год - последним настоятелем церкви Святой Живоначальной Троицы в селе Троицкое-Шереметьево. Все эти годы он также проводил службу в близлежащих деревнях, в том числе и в церкви Рождества Пресвятой Богородицы в селе Поярково. 

Отрывок из дневника: «Летом 1935 года священник Сергей Третьяков служил молебен в каждом доме. Его остановили около пруда председатель  Поярковского сельского совета Шкварцев Алексей и комсомолец Кондратьев Александр, требуя денег. Иконы понесли в церковь, а священника повели в правление. Шкварцев и Кондратьев  были пьяными, и моя мама (Сельскова Пелагея Ивановна (1893-1971)), увидев это, сказала: «Вам, наверное, на пол-литра на хватило?»

Все побежали в правление к председателю колхоза Петрову Андрею Дмитриевичу. Собралось много народа... На следующий день милиционер многих вызывал в правление, потом в районный центр - город Солнечногорск вызвали маму, Осипова Ивана Алексеевича, Осипова Ивана Тимофевича, Кузьмина Владимира Петровича и  Михайлову Дарью Васильевну. Всех быстро допросили и отпустили домой, а мама находилась в Солнечногорске до девяти часов вечера. В течение нескольких часов один следователь спрашивал и записывал, а другой наблюдал за ширмой.

Следователь спрашивал: «Поп агитировал население? И ты ходила с ним агитировать?» Насчёт какой агитации шла речь, мама не знала. Она сказала, что до двух часов священник  был в церкви, а потом до четырёх часов обошёл почти всю деревню. Следователь несколько раз задавал одни и те же вопросы, потом сравнивал написанное. Он стучал кулаком по столу, пугал маму тюрьмой. Но она была невиновна, поэтому вела себя уверенно и нисколько не испугавшись, говорила: «Я тюрьмы не боюсь, но обидно идти туда ни за что. Пусть наши коммунисты не врут!»

Было записано, что у нас ночевал священник Сергей Степанович Третьяков.  Мама ответила, что действительно несколько раз по праздникам ночевал, когда приходил из другого села. Церковный староста платил 5 рублей в месяц за ночлег и питание. У нас многие останавливались, так как в доме, где проживали только я  с мамой, было чисто и спокойно. Летом жила девушка Мария, присланная на практику из Москвы; зимой - бухгалтер, который проверял документацию колхоза.

Следователь послал милиционера в Поярково. Тот опросил Корнеева Никиту Ивановича и Михайлову Пелагею и вернулся в Солнечногорск вечером. Следователь отпустил маму со словами: «Беги скорей, а то сейчас отходит последний поезд».

Несомненно, что оклеветал маму Петров Андрей Дмитриевич, так как несколько лет назад его брат, Петров Михаил Дмитриевич, пытался  нас раскулачивать, но Верховный суд оправдал».

Судьба же Сергея Степановича Третьякова сложилась трагически. Через два года, 27 августа 1937 года, С.С. Третьякова арестовали вместе с псаломщиком и старостой и, обвинив в антисоветской пропаганде, согласно протоколу заседания Тройки при УНКВД СССР по Московской области, 10 октября 1937 года приговорили к расстрелу. Приговор привели в исполнение в Бутове 13 октября 1937 года, по иронии судьбы, именно накануне праздника Покрова Пресвятой Богородицы, чьё имя носил храм в Мышецком, в котором он был настоятелем. Начинались страшные годы террора...