Воробушек на ладошке. Глава 4

                ДНИ И ВЕЧЕРА БУДНЕЙ

    Тощий, жилистый Колька всё время в движении. Поправляет чёлку, но она тотчас же упрямо возвращается на место, закрывая один глаз. Это, впрочем, к лучшему: глаз у Кольки злой и яростный. Как у драчливого петуха, колет в тебя остриём зрачка. Хочется поёжиться. Так что одного видимого глаза вполне  хватает.

     Этим глазом он пересчитывает малышей, тарелки на столе, бусины на моей шее.

     Ещё он постоянно оглядывается, словно его кто-то окликает или хочет ударить.
На драку Колька быстрый. В этом я убедилась в конце дня. Вечернее дежурство самое хлопотное: кончается дневная упорядоченность школы, секций, кружков. Все обитатели дома собираются вместе.  Усталость, раздражение, накопленные днём, генетические сюрпризы и демоны прошлой жизни выползают из лабиринтов подсознания.

     И если утром мне кажется, что я уже всё поняла про них, нашла тропинку к душам  и нужные слова, то вечером вижу: они снова другие!

     Весь мой дневной труд – это замок из песка. За день я не стала им ни учителем, ни другом. Каждая ночь отбрасывает их назад – в одиночество и боль. Ночь – это настоящее, а день – иллюзия и обман.  Игра без правил: «вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…»

      Ужинаем всем составом. Сегодня очень вкусно: пышные оладьи, варенье, тёплое молочко… Но не всем. Надо следить: детям Севера (коренным северянам) молочное  нельзя – беда будет.

     Мальчишки постарше посылают малышей стащить хлеба. Вечер длинный, а организмы молодые. Смотрю на это сквозь пальцы: помню себя в пионерском лагере. Втихаря сушу остатки хлеба в духовке и складываю в мешочек: пусть добывают, индейцы! Хотя если начальство узнает, то мне попадёт.

    Всё вроде мирно. Мимо проскользнул Серёжка – восьмилетний бутуз с синими глазищами.  Руки с хлебом – за спину. Посмотрел снизу вверх, подумал и брякнул, картавя, как японцы:

- Светрана Викторовна!  Танька у вас опять ножик украра…

    «Хорошо вечер начался», - подумала я и бросилась искать Таньку. Она не как все – в другом мире. Все играют на площадке, а она кругами ходит или сидит безучастно, свою думку думает. Лицо отрешённое. Внешне не понять даже, мальчик или девочка: бледное лицо, трагические брови, неуловимая складка губ  – просто ангел. Или демон.
      Дети её боятся, не дразнят никогда, вообще стараются не замечать. Но не от уничижения, а из суеверия. Я допытывалась: почему. Уходят от ответа. Только простодушный Серёжка, расширив свои синие озёра, пояснил  страшным шёпотом:

- Так ведь она ночью придёт и зарежет..

- Ну почему зарежет? Ведь она никому не угрожала!

- Все знают, что зарежет, - убеждённо говорит Серёжа и ускользает, крутанувшись от сглаза на левой пятке.

     Таню нахожу в раздевалке. Она сидит на скамье.  Ряды курточек за ней как  молчаливые стражи.  Так же молча сажусь рядом.

    Спустя минут десять Таня отдаёт мне кухонный нож и упрямо говорит:
- Всё равно зарежу эту собаку! Не верите?

    Ответ ей не нужен. Собака реальна. Приходит подкормиться к мусорному баку. Дети её гладят, а Таня почему-то ненавидит. Я не знаю подоплеки этой кровожадной истории, но уверена, что девочка не способна на насилие – это какая-то реакция организма на прошлое.

    Тихо бреду обратно в Дом. Вдруг слышу крики и вопли на втором этаже, где спальни. В коридоре, возле спальни старших девочек, драка. Колька и Тимур сцепились так, что мне плохо делается. Молотят кулаками, то кидаясь друг к другу, то отлетая, словно они одинаково заряжены – минус на минус. Лица как монгольские маски смерти на старых марках.
 
     Младшие визжат. Старшие девчонки, сидя на подоконниках, смотрят как  кино. У Кольки потная чёлка набок – два глаза горят ненавистью. Тимка, хоть и старше, уже устал.
     Бросаюсь между ними и получаю  в глаз плюху (явно не мне предназначенную). Колька задевает рукой бусы на моей шее, верёвочка рвётся. И в наступившей вдруг тишине бусины скачут по коридору в разные стороны. Бирюзовые шарики гипнотизируют
словно небо пролилось голубым дождём. Всё замирает, как в кино, кроме движения бусин. Миг - и малыши бросаются собирать холодные капли.

       Драчуны уже остывают: градус злобы понижается. Глазами они ещё держат друг друга. Но кулаки разжались, и плечи поникли.
 
   Девчонки разбредаются по комнатам, переговариваясь, как будто никто и не дрался. Тимур ускользает, как призрак.

- Подожди меня около учительской, - сдвинув брови, сухо кидаю Кольке и спешу вернуть вечеру упорядоченность.
     Старшие обязаны уложить младших, проследить, как они чистят зубы, моют ноги. И будьте уверены: никто не отлынивает. Детдомовское братство!
 
   Малыши будут в срок одеты в пижамы, уложены в кровати. А дежурный ещё и сказку прочитает. Сегодня читает хантыйка Света, добрая и круглолицая, как тётушка Луна:

- Бегала мышка по лугу и ела свежую сочную травку. Вдруг ветер налетел, дождь пошёл. Мышка в траве спряталась. Вышел Лось из леса. Бродил, бродил по лугу, ел травку и несчастную мышку проглотил нечаянно. Сидит Мышка в животе у Лося и приговаривает:

- Точу, точу ножик. Лосю горло перережу – на волю выйду.
- Не режь мне горло, выйди через рот, - говорит Лось.
- Не хочу: во рту слюни.
- Выйди через нос.
- Что ты, Лось! В носу - сопли.
      Брезгливая Мышка попалась... Так и перерезала горло Лосю. На волю вышла. Шкуру содрала. Мясом семь лабазов, семь амбаров наполнила. Этого лося и я ел, и ты, может быть, пробовал.
 
     Ох, уж эти народные сказки! Хорошо, что Таня в другой спальне спит – не слышит.

Из дневника:
      Люблю сказки Пушкина! В них столько простонародной мудрости! Да, действительно:
Сказка – ложь, да в ней намёк!
Добрым молодцам урок.

     Северные сказки – другие. В них много природных деталей, близких охотникам и звероловам.
         Есть просто страшилки! Например,  сказка про мужчину, обидевшего огонь. Не сумел развести костёр, обиделся, порубил его топором. Смотрит: превратился костёр в женщину в красном платке, с порубленным лицом. Пригрозила она, что никогда тепло огня не будет в их доме. Пришлось отдать ей ребёнка в берестяной люльке. Ужас!
    Но дети, слушая сказку, понимают ценность живого огня, учатся его беречь и уважать…
    Интересно, а если бы у Александра Сергеевича няней была хантыйка, какие бы сказки он написал?
   

       Иллюстрация из интернета.

       Продолжение на  http://proza.ru/2021/06/23/436