Рассказец 69

Ближе к вечеру Парамонову позвонил Круглов. Он сказал, что закончил все свои дела и минут через двадцать будет у него. Выключив компьютер, Парамонов сходил на кухню и достал из холодильника недопитую в прошлый раз бутылку хорошего английского джина. Затем, он нарезал свежих огурцов и яблок. На эту же тарелку, чтобы поменьше мыть посуды, он выложил подсохший, со слезой сыр и остатки маслин. Чай он решил заварить цейлонский с бергамотом и ванилью.
    Включив чайник, Парамонов услышал удар грома, после чего семнадцатиэтажный дом даже не вздрогнул, а чувствительно подпрыгнул. Схватившись за край стола, Парамонов глянул в окно. Он не успел ничего разглядеть, как улица с грохотом и осколками стекла ворвалась в комнату, и свет померк.
    Пришел в себя Парамонов в каком-то загадочном, словно нафантазированном лесу. На редких, столетних березах были развешаны черные тарелки репродукторов, знакомые ему по старым кинофильмам. Со всех сторон ненавязчиво звучал траурный марш Шопена. Но самым удивительным Парамонову показалось то, что лес быстро заполнялся людьми. Они появлялись ниоткуда, просто материализовались из воздуха с характерным хлопком мыльного пузыря. Оказавшись в незнакомом месте, люди начинали испуганно озираться, окликать друг друга и спрашивать, что произошло. Еще более странным казалось то, что разница между мужчинами и женщинами начисто пропала. Последние лишились всех признаков пола, которые Парамонов ценил даже выше ума, репутации и склада характера. Кто есть, кто, можно было определить по чертам лица, правда, не всегда. Да по одежде, хотя, в большинстве случаев исчезли и эти различия. Серые и безликие, люди выглядели одинаково, словно их лепили по одним лекалам.
    Парамонов с нарастающей тревогой наблюдал странное явление и пытался объяснить его с точки зрения физики, но от растерянности вспомнил только уравнение Максвелла, закон Гей-Люссака, да устройство крутильных весов Джона Мичелла. Окончательно с мысли Парамонова сбил французский актер Депардье. Ни к кому не обращаясь, он бродил между людьми и все время повторял: «Qu'est-ce que c'est?», «Qu'est-ce que c'est?». Спутать француза с кем-то еще было невозможно, и Парамонов наконец задумался над тем, что же все-таки случилось.
    То, что он умер, Парамонов догадался лишь когда поймал себя на мысли, что ему совершенно не хочется выпить. Он с отвращением подумал о недопитой бутылке джина, которая осталась в уже несуществующей квартире, тем не менее, с досадой подумал: «Не успел». Затем, рядом с ним раздалось знакомое: «чпок», и из воздуха соткался Круглов.
    - Парамоныч! – с неуместной здесь счастливой улыбкой воскликнул он. – Мы что, померли?
    - Похоже, да, - ответил Парамонов.
    - То-то я смотрю, у меня похмелье пропало. Что-то произошло?
    - Похоже, произошло.
    Лес уже заполнился настолько, что люди стояли как на митинге, и по децибелам гам перекрыл траурный марш. Народ перестал прибывать. В это время посреди этой толпы нарисовался, по всей видимости, распорядитель в красивой голубой форме с золотыми, православными распятиями в петлицах. Небесного цвета были даже портупея и кобура. Суровым взглядом он оглядел собравшихся и громоподобным голосом произнес:
    - Товарищи, без паники, организованно проходим ко входу в Рай. Не торопитесь и не толкайтесь, примем всех.
    Этих слов оказалось достаточно. Мирно делясь впечатлениями, народ двинулся в указанном направлении.
    - Как-то не вовремя все это, - следуя за людьми, проговорил Парамонов. – Я закуску приготовил, осталось рюмки достать.
    - А я уже в лифте ехал, - сказал Круглов. – На меня, кажется, обрушилась вся семнадцатиэтажка. Еле помер.
    - А меня сразу, - ответил Парамонов.
    Впереди показались железные, зеленые ворота, украшенные по бокам пыльными, бумажными цветами. Надпись над ними на облупившейся, крашеной фанере гласила: «Всероссийский народный Рай имени Иммануила Канта».
    - Товарищи, не волнуемся, встаем в очередь, проходим через КПП, - помахивая рукой, прогромыхал распорядитель. – Кто желает исповедаться, за воротами налево, остальные прямо.
    - Не хочешь? – усмехнулся Круглов.
    - Мне на это, как Лойоле, понадобится не менее трех суток, - ответил Парамонов.
    Марш Шопена зазвучал громче. Очередь получилась широкой, как праздничная демонстрация. Парамонов с Кругловым оказались за небольшой компанией, судя по разговору, родственников или соседей. Они неторопливо и обстоятельно говорили о ядерной войне, как о предстоящей свадьбе у соседей.
    - Там одной нашей ракеты «Авангард» в Йеллоустонский вулкан, и нет Америки, - сказал достаточно пожилой дядька с недельной щетиной.
    - А я слышал по телевизору, что наши в Исландии долбанули по вулкану. Гору снесло, и она завалила Гольфстрим. А он Америку начисто смыл, - сказал человек, вроде бы мужского пола, но несколько помоложе.
    - А что ж так долго тянули? – поинтересовалась хрупкая, энергичная старушка.
    - Негров жалели, - ответил тот.
    - Сейчас танками пойдут. У нас их в два раза больше, чем в Америке, - сказал тот же пожиловатый..
    - У нас и сорокопяток на тридцать семь штук больше, - мрачно пошутил Круглов.
    - Каких сорокопяток? – не понял пожилой.
    - Дальнобойных. Их нет ни в одной армии мира.
    - Вот! – подняв указательный палец кверху, произнес пожилой. - Товариш знает.
    - Как думаете, на Западе кто-то выжил? – спросил тот, что помоложе. Но ответил ему распорядитель, который, очевидно слышал все, о чем говорилось в очереди.
    - Граждане, успокойтесь, за бугром все сдохли. Они даже покаяться не успели. – По толпе прокатился одобрительный ропот, а энергичная старушка размашисто перекрестилась и с облегчением промолвила:
    - Слава тебе, Господи!
    Очевидно, осмысливая новость, соседи Парамонова и Круглова замолчали.
    - Что-то мне здесь не нравится, - тихо сказал Парамонов и замахал руками, чтобы привлечь внимание распорядителя. – Эй! Алло! Простите, а где здесь очередь в Ад? – крикнул он и торопливо добавил: - Можно не российский.
    - Ад для россиян не предусмотрен, - ответил распорядитель. – Но в российском сегменте Рая найдется все, что вы ищете.
    - Может, тогда останемся на Земле? – как-то неуверенно предложил Круглов. – Станем привидениями. Будем людей пугать.
    - По-моему, пугать больше некого, - ответил Парамонов. - Но, согласен.
    И Парамонов с Кругловым вышли из очереди и медленно побрели по лесу, с азартом рассказывая друг другу о своих последних земных мыслях перед смертью.