Учительница первая моя

Всем, у кого в портфеле лежал пенал, кто помнит про Сакко и Ванцетти, посвящается
Ставьте плюсик в комментах, люди с пеналами в портфелях ))

Деревенская начальная школа располагалась в бывшей барской усадьбе. Старый парк давно превратился в лес, но самые древние липы ещё держали строй, а у заросшего кувшинками прудика оставался остов резной деревянной лавочки, на спинке которой, правда, было вырезано «Лёша+Тоня».

В пустом классе за первой партой в третьем (ближнем от двери ряду) – двое, мать и дочь. На улице – солнечно, жёлто, весело: там идёт линейка, первый звонок, первое сентября.
Отголоски речей, звуки горна и громкий, слегка невпопад, бой барабана залетают в класс поздними легкокрылыми бабочками. Но вот шум на улице стихает, распадается на отдельные голоса и смешки и исчезает почти полностью. В открытую дверь класса слышно, как шумят большие берёзы, да перекликаются грачи, распуганные горном и барабаном.

  В класс порывисто входит Татьяна Петровна. Татьяна Петровна – самая опытная, самая лучшая учительница. Сегодня она приняла первый класс.
  Мать поднимается, откинув крышку парты. Ей это удаётся не сразу, маленькая парта цепляется за платье, ставит подножку туфелькам на каблучках – мать сегодня нарядна и празднична. Татьяна Петровна учила когда-то её старшую дочь, когда та была, как младшая – та, что сидит сейчас рядом с ней. Татьяна Петровна – очень хорошая учительница, она обязательно разберётся.
– Что ты, что ты, Валентина, сиди, – Татьяна Петровна не даёт молодой женщине встать, лёгким нажимом руки на плечо, снова усаживая её, – а вот Нина могла бы и встать.

Нина взирает на учительницу круглыми испуганными шоколадными глазами, упирается взглядом в талию её отрезного тёмно-фиолетового шерстяного платья, но не встаёт, как будто не очень понимая, что речь идёт о ней.
– Нина, встань, поприветствуй учителя, – обращается Татьяна Петровна теперь к девочке напрямую.
И мать подталкивает Нину в бок, приговаривая заискивающей скороговоркой:
– Когда учительница входит, надо вставать.
Девочка, наконец, поднимается неумело. Она не догадывается откинуть крышку парты, как это только что делала её мать, путается в своих ногах и руках, дрожит мелкой знобкой дрожью.
– Вот так, хорошо, – говорит Татьяна Петровна, – садись.
Она отходит к окну и долго стоит там, не двигаясь. А, может, матери и дочери только кажется, что долго?

Они воровато переглядываются, молчат.
Татьяна Петровна садится за учительский стол.
– Когда у тебя день рождения, Нина? – спрашивает она.
– Двадцать первого ноября, – отвечает девочка.
– А сейчас месяц какой?
– Сентябрь.
А сколько тебе лет, если у тебя день рождения в ноябре?
Мать пытается что-то сказать, но учительница останавливает её резким жестом.
– Семь, – говорит Нина, – скоро будет. В ноябре.
– В ноябре. А сейчас тебе сколько?
– Шесть.
– А в школу дети идут когда? Когда им сколько лет?
– Семь.
– Вот! – Татьяна Петровна пристукивает этим словом по столу так, что девочка подпрыгивает на скамеечке парты. Подскакивают и со стуком возвращаются на место ножки в коричневых ботиночках на шнурках.
Мать снова порывается что-то сказать, но Татьяна Петровна, не слушая её, начинает медленно ходить перед партой туда и сюда.
Две пары глаз следят за ней, повторяя её движение. Глаза девочки до краёв полны слёз. Так же полно бывает блестящее оцинкованное ведро, подставленное под водосток, после июльского ливня.
– Пойду к директору, ждите, – Татьяна Петровна прекращает своё движение маятника и уходит.

Мать и дочь сидят молча. Поникли оборки на платье матери, опустились крылышки белоснежного накрахмаленного и отутюженного фартучка дочки, съёжились и посерели банты на тоненьких косичках. Вянут георгины в роскошном букете, лежащем на парте. Кажется, что даже никелированный замочек портфеля, который пускал радужных солнечных зайчиков, пока Нина несла его к школе – первый раз, в первый класс, – потускнел и больше никогда не засияет. Нина с отчаянием думает о том, как она будет разбирать не пригодившийся портфель: вытаскивать деревянный упоительно пахнущий лаком салатовый пенал с выдвигающейся крышкой, пёстрый, нарядный букварь, который непонятно, правда, зачем нужен: Нина прочла его до самой последней страницы ещё в августе. Достанет из портфеля и положит на столик у окна ручку и три запасных пёрышка к ней, чернильницу-непроливайку, ластик и простой карандаш. Вчера они весь вечер точили цветные карандаши «Сакко и Ванцетти», хотя мама говорила, что карандаши первого сентября вряд ли понадобятся: первоклассники сходят на линейку, и только второго сентября начнут учиться по-настоящему. Но перед самой линейкой к ним подошла Татьяна Петровна и сказала, что Нина – маленькая, в школу её возьмут только в следующем году. Нина, как сквозь вату, слышала, что мама о чём-то спорила с учительницей, а потом та сказала, что пусть идут в класс и ждут. После линейки директор решит, что делать с Ниной.

И вот они сидят и ждут. Мама говорит, что Татьяна Петровна – очень опытная и очень хорошая, и обязательно что-нибудь придумает. К тому же (Нина знает) Татьяна Петровна учила Таю, старшую сестру. Это очень важно! Татьяна Петровна – опытный и справедливый педагог.
Мать обнимает дочку за плечи:
– Ничего не бойся, всё будет хорошо, – и от этих слов слёзы, наконец, проливаются и бегут быстрым и прозрачным лесным ручьём.
Но вот Татьяна Петровна возвращается и снова останавливается перед партой, и снова девочка смотрит на талию её парадного платья.
 – Ну что ж, Нина, – голос учительницы торжественен и громок, – директор разрешил.
Неведомый директор представляется Нине величественным бородачом, благосклонно кивающим.
– Директор разрешил, хотя ты и маленькая, и завтра приходи в школу со всеми детьми. Только обещай мне, Нина, – голос Татьяны Петровны становится ещё более торжественным, хотя казалось, что торжественнее уже некуда, – учиться ты будешь только на пятёрки. Обещаешь?
Девочка быстро-быстро кивает, облегчённо переводит дух мать, торопливо выпрастываясь из парты. Они бегут к двери, забыв цветы, как будто Татьяна Петровна может передумать, хотя как такое может быть? Татьяна Петровна – очень опытная, и очень хорошая. Нине повезло, что она попала в её класс.

  Все десять лет Нина была отличницей, училась только на пятёрки. Она же обещала! Но свою первую учительницу – Татьяну Петровну – любила только за то, что та когда-то учила Таю. Старшую сестру.