Человек на своём месте?

   Человек на своём месте?
Где родился- там и пригодился…

   Тянет нас к своим истокам, так устроен человек и как бы далек не был от своей малой Родины, как бы не становился старше годами, мыслями он всегда там- в своём детстве. Был моложе –частенько посещал родную окраинку хиреющей на глазах деревушки, где на пригорке, прямо у выезда из села стоял дом в котором прошло раннее детство. Став взрослее принял эстафету от отца – ухаживать за могилками прадедов, дядьки– родного брата отца, трагически погибшего ребёнком и умершего совсем крошкой родного брата. А когда в селе появился обелиск в память о сельчанах, не вернувшихся с войны-шёл поклониться пропавшему без вести в феврале 1942 года, в кавалерийской атаке на танковую колонну, подо Ржевом моему деду– Алексею Фандюхину.
    Вот и сегодня, по утру, не взирая на низвергающиеся с небес потоки воды, семьёй, двинулись навстречу с памятью.
   Посёлку, в котором я родился исполнялось ровно сто лет.
   Сорок километров асфальтированной дороги пролетели незаметно, поторапливались успеть чтобы присоединиться к отъезжающему на праздник автобусу. Из села Луговское- центральной усадьбы былого совхоза до Путь Ленинизма¬– моей малой Родины двенадцать километров раскисшего просёлка-не беда! Прорвёмся!
    Улицы села пустынны- всё живое попряталось под крыши. Налетевший коршуном северный ветер принёс после изнуряющей недельной жары холод. Температура не больше десяти-двенадцати градусов плюсом. Хороший хозяин собаку из дома не выгонит-говорят в народе про такую погоду. Сделав круг по селу приметили двигавшуюся в нашу сторону легковушку. Поморгав фарами остановились окно в оно. Молодой человек за рулём иномарки доброжелательно выслушав предложил сопроводить до Центра. Автобуса и скопления народа не наблюдалось– наверное уже отбыли. Видя наше замешательство луговчанин предложил:
   – А, давайте я вам номер сотового телефона Главы сельсовета дам. Знакомы с Александром Сергеевичем?
– Неудобно вроде как, беспокоить, в выходной день.
– Да, нормально всё! Записывайте:
   Набрав номер, на третьем гудке в телефонной трубке услышал приятный мужской голос, показавшийся слегка уставшим. Представился: Фандюхин Алексей Геннадьевич, уроженец пос. Путь Ильича, Коммуны, Путь Ленинизма (перечисли все названия села моего детства, что всплыли в памяти) образца 1960 года. Еду с семьёй на праздник 100-летия.
   – А, праздник-то перенесли, по причине плохой погоды– автобус не проедет. Давайте, через пяток минут к вам подойду, я сейчас дома – безапелляционно предложил собеседник. Чувствовалось, что по-осеннему промозглый дождь, зарядивший стеной для этого человека не помеха. Желание должностного лица в свой выходной день таращиться на встречу незнакомым людям вызвала изумление. Захотелось воочию взглянуть на этого удивительного человека, познакомиться. Первый встречный-поперечный сельчанин знает личный номер телефона Главы, на звонок с незнакомого номера, в воскресный день, сам отвечает, да по дождю собирается ещё и идти на встречу! Чудеса!
    Было бы верхом невежества не подъехать к дому. Толково объяснил проезд. Пара минут неторопливой езды по новенькому асфальту и взору предстал…Как бы это сказать…Помягче. Сельский дом. Старый сельский домишко. Рядом крохотная постройка- флигелёк посвежее. Удивительно. Скромнее самого среднего подворья, что попались на глаза на улицах Луговского. Закралась мысль: может недавно избрали, не успел поправить благосостояние?
   У гостеприимно распахнутых ворот, улыбаясь как старым знакомым стоял Хозяин. Среднего роста, без костюма и галстука, а в простой домашней одежде, что управляются по хозяйству, возраста под шестьдесят, с умной искринкой в прищуренных глазах. На мой шутливый вопрос про то, что самый большой коттедж должен принадлежать Главе села вполне серьёзно ответил: «Не правильно это. Как я могу жить лучше людей живущий вокруг?», чем ввёл меня в лёгкое замешательство.
   В наших планах было пятиминутное знакомство-общение, передать мои последние изданные книжки для сельской библиотеки и двинуться под усилившимся дождём восвояси. Не тут-то было!
  – А давайте я вам село покажу? – предложил Хозяин таким тоном, что и отказаться, сославшись на занятость и язык-то не повернулся! Видно было, что любит своё село Глава, гордится селом, гордится трудом своим и людьми, что живут рядом! Тринадцатый год на должности– есть чем похвастать! В машине разговорились. Учились в одном ВУЗе, почти в одно время, на разных факультетах. Лично знакомы не были, но друзей общих-вагон и маленькая тележка.
   Окончил физмат Бийского педа и на работу в школу, в родное село, по стопам матушки- продолжать педагогическую династию. Учительствовал, без малого четверть века! Всех знает и все знают его.
     – А давайте ещё я вам наш стадион покажу? – голос звенел гордостью! И действительно! Было, что показать! И пусть трибуны без скамеек, но уже свежеокрашены и пять кубов леса осталось прострогать– будут лавки! А какой порядок на спортивных площадках! Ухожены, выкошены! Не будет молодёжь ерундой страдать- вся здесь, от мала до велика! Единственный на весь район инструктор- методист физкультуры– и тот у нас! Олимпиаду районную выиграли в общем зачёте! Ходим с женой охаем, да ахаем. Здорово!
   – Сейчас поедем музей наш смотреть! Замечательный музей, замечательные люди его создали, замечательные люди дело продолжают!
   И что интересно, всю нашу трёхчасовую встречу, пролетевшую пятиминуткой Александр Сергеевич неустанно повторял: «Какие замечательные и талантливые люди живут в нашем селе!». Убедились своими глазами воочию!
     Музей, который в очередной раз удалось отстоять перед краевой культурой и не допустить закрытия поразил обилием экспонатов. История села в документах, фотографиях, предметах быта созданных, реконструированных заботливыми руками сельчан и работников музея поражала обилием. Тысячи экспонатов в маленьких комнатёнках- спрессованная память времён. Дорого стоит этот крохотный сельский музей!
   Наслышан я был много о нём хорошего– не обманулся!
   – Хочу познакомить с нашим художником, желаете? Картины его в Москве выставлялись. Казанцев Юрий! Не пожалеете! Должен дома быть, едем! Вот его картина. Александр Сергеевич жестом показал на выразительное полотно сельской распутицы с покосившимся деревянным домишком на переднем плане с заколоченными плахами окном. Сам Путин долго её разглядывал на выставке, хотел купить, за пять тысяч долларов, но передумал что-то. «Русь, уходящая» – картина называется. 
   Село, раскинувшееся по берегам невеликой речушки моего детства соединял крепкий бетонный мост со свеже уложенным асфальтом. Александр Сергеевич без устали, на память сыпал цифрами: сколько денег потрачено на ремонт, кто финансировал, какие пороги пришлось в крае обивать, чтобы решить вопрос с деньгами.
    За мостом повернули направо. Асфальт, который казалось бы уже должен был закончиться на окраинных закоулках, не заканчивался, обкошенные обочины должны бы были зарасти бурьяном, ан нет! Чистота и порядок –по всему селу! Всё-таки чисто не там, где убирают, а там- где не пакостят. Культурный народ пошёл на селе.
      Задаю вопрос, проезжая мимо оборудованной площадки под бытовые отходы с контейнерами, сияющими краской: «А свалки несанкционированные в селе есть?»
    –Есть, одна. Боремся, как можем, не всегда успешно, но боремся. Штрафуем.
  -Участковый помогает?
- Нет его у нас-сам за участкового. Кого пожуришь, а кого и накажешь. Беру молодёжь и по весне, там, где места отдыха по берегам оборудованы приводим в порядок. Как-то с депутатами до села, от трасы федеральной все обочины пешком прошли, двенадцать километров. Восемь тракторных телег мусора собрали.
    На встречу, неторопливо покручивая педали велосипеда двигался высокий сутуловатый мужчина. Александр Сергеевич засуетившись попытался привлечь внимание велосипедиста и я, поняв, что это тот, кто нам и нужен нажал на сигнал клаксона. Глава невесело улыбнувшись промолвил:
   – Глухой он, с рождения, не говорит и не слышит.
   Развернувшись обогнали, остановились.  Одним только им двоим понятными жестами поговорили о чём-то. Велосипедист пытался что-то возразить, постукивая кулаком о кулак. Я догадался– поехал куда-то работать и возвращаться не входило в его планы. Глава был настойчив.
   Дом художника ничем от других домов жителей села не отличался. Внешне, да и внутренне ничем не отличался. Кроме одного! Все стены комнат были увешаны картинами! Да не просто картинами, а полотнами мрачной и вместе с тем сочной палитры.   
   Немного стало не по себе. Здесь не было ни пейзажей, ни портретов. Здесь царил дух творчества запредельного понимания мирового устройства.    Мрачный дух сюрреализма. Фигуры-полутени внешне, но в разном обличье похожие на автора в множестве своём перекочёвывали с одного полотнища на другое привносящее новый подтекстовый смысл.
    Имея в планах поддержать художника купив что-то из его работ натолкнулся на мысль, что картины несут в себе заряд мистики, социального раскола и внести в своё жилище что-то непонятное, заряженное и связанное с потусторонним миром было бы неправильно.
 
   Пару раз пытаясь заговорить с Художником размахивал руками, жестами стараясь донести суть вопроса. Получалось плохо, пока не подсказали, что можно воспользоваться бумагой. Картину выбирали так, чтобы не было зловещей мистики, не было черноты расспрашивая как получалось о сюжетной линии полотен. Срослось! Хозяин заботливо помог упаковать приобретение в картонную коробку от телевизора. В сенцах Глава, развернувшись спиной к хозяину одними губами прошептал:
–Не продаёт он картины свои, принципиально, кто бы не просил, а тут…  Первый раз такое!
 
  В машине ехали молча, каждый размышляя и думая о своём. Заговорил первым Глава:
  – Надо вам памятник показать, что к юбилею Победы отремонтировали! Семь метров и десять сантиметров такой красоты получилось! Денег, что выделили на ремонт едва хватило. Наш-то вон какой высокий, а деньги с соседями поровну разделили, а у них памятник в разы меньше нашего, – горячась продолжал Хозяин считая уравниловку не справедливой.
    На ухоженной и светлой поляне, сверкая керрамогранитом, величественно взметнувшись ввысь стоял Обелиск. Рядом, росточком чуть поменьше, – деревянный Поклонный крест, в память жертв политических репрессий.
    Подошли. Читаю высеченные на обелиске фамилии. С полтыщи!. Одних Казанцевых больше трёх десятков. Страшно. Вспомнил своих дедов. Глаза предательски защипало. Уже у машины обращаюсь к Александру Сергеевичу:
  – Хотел своё новое стихотворение на юбилее прочитать, видно не судьба! Давайте сейчас прочту. Читаю:
Я проснулся в холодном поту
Этой ночью я плохо спал
Вспоминал войну ту,
На которой мой дед пропал

Вспомнил в ночь я и то,
Что забыть никогда не смогу
Обелиск на краю села
И к нему всё иду я, иду

Вороньё вокруг верещит
И рвёт ветер створку окна
И пустые глаза бойниц
Перестройкой прошлась война

А в родном селе два двора
Доживают деньки старики
Перестройкой прошлась война
Всё кому-то было с «руки» …

Я бреду по раскисшей стерне
По колено сухой травы
Поклониться иду тебе
В каждом мае, до самой земли!

Поклониться за то, что ты
Грудью нашу страну закрыл
Умирая одно молил
Дай мне выжить Господь! Дай мне сил!

Дай мне силы Всевышний на то,
Чтоб хватило их встать с колен
И вцепившись в горло врагу,
Умереть, но не сдаться в плен!

И пускай, пусть городят: Пропал!
Пропаганде красной видней
Так удобней. Шёл и упал…
Чтоб не видеть глаза матерей.

Чтоб не видеть слёз вдов и сирот
Мол вернётся. Надейся и жди.
После плена, аль лагерей.
Денег, выплат? Молчи, не проси!

Но не верю! Мой дед не такой!
По себе сужу, ну не мог!
Заводилой он был, молодой
Сгинул с поднятою головой!

Потому, что он был, как и я
И другим быть иначе не мог!
Ведь кровинушка он и родня
Жил по совести, дал всё бог!

Я проснулся в холодном поту
Эту ночь плохо я спал
Вспоминал войну ту,
На которой мой дед пропал…

  Наступила минута тишины. «Сильно!» -  дрогнувшим голосом, приглушённо Александр Сергеевич произнёс фразу, ставшую для меня высшей похвалой.
   Снова ехали в машине молча.
    – Заверните направо, к речке. Хочу показать! Три мосточка вантовых, на тросах над речкой кинули– всё людям из центра села к домам на левом берегу ближе добираться. Старушки только сетуют: больно уж высоко, боязно. Раньше по брёвнышкам над водой– шмыг и дома. Зато половодье никакое не страшно!
 
    Денег у села своих толком-то нет, кто чем может из соседей - сельхозпроизводителей– тем и помогает.
     По дороге к дому Главы подвернули и в сельскую пожарную команду и гараж с восстановленным из металлолома ухоженным автобусиком, выменянным в соседней деревне, той что и стадион зарос бурьяном, и школа вот-вот развалится. И подумалось мне, что не на своём месте этот человек, ох не на своём! Такие люди, с совестью внутренней, хваткой деловой должны не селом управлять, а страной нашей! Чтобы не строил хором себе, не раздавал «на прокорм» госкорпорации, да монополии газовые и нефтяные по друзьям-приятелям, забывая о том, что выбран для того что бы о людях, благе народном заботиться.
   Прощались тепло, прощались не навсегда, прощались до новых встреч! И праздник села которому исполнилось 100 лет точно состоится, и дождутся гостей вкопанные лавки и натянутые пологи и соберутся люди и будут звучать до самой ночи песни над привольно раскинувшимся селом!