Я помню и люблю вас...

               
               
              Все самые яркие и запоминающиеся моменты детства связаны у меня с отцом. Мама тоже всегда была рядом, любящая, заботливая, красивая. Но мы, как это часто бывает в детстве не замечали заботу матери, это было как само собой разумеющееся. Только сейчас я понимаю, как важны ласковые руки мамы, ее сказки на ночь, её беспокойство, когда мы болели. А как вкусны были пирожки с мясом по воскресеньям, когда нас будил запах выпечки с кухни.
             И всё-таки папа, с ним было ужасно интересно. Он был художник, знаете, такой классический персонаж, с бородкой, в берете, вечно с этюдником и пахнущий красками.
             Папа это — поездки к морю, в Одессу, это Москва, где мы сразу после поезда, в пять утра, гуляли по Красной площади, это съёмные дачи на всё лето. Одну из них я очень отчётливо помню. Папа не снял, а купил тот домик на берегу речки Бердь в Новосибирской области.
            Домик был до крайности запущенный. Продавала его довольно молодая семья с грудным ребёнком. Половина пола в доме была разобрана и там обитали свиньи. То есть люди по сути жили в свинарнике.
            Папа с мамой и мы с сестрой неделю вычищали домик от грязи. Белили изнутри и снаружи. Папа ещё разрисовал ставни, срубил туалет, мама привела в порядок палисадник. В конце ремонта домик было просто не узнать. Потом в путеводителе, а по Берди проходил туристический байдарочный маршрут, даже внесли достопримечательность, которая так и называлась « Дом художника».
            Ещё родители разбили небольшой огородик, причём грядки на нём были не обычной прямоугольной формы, а изображали различных зверей. Например, грядка — кот с редиской или луковая — слонёнок с поднятым хоботом. Папа смастерил солнечные часы, качели, выкрасил забор как шахматную доску.
            Для сельских жителей всё это было в диковинку. Они просто приходили, садились на брёвнышки напротив и смотрели.
            Папа выходил к ним и они подолгу, неторопливо о чём-то беседовали.
            Не забыть мне и рыбалку. Отец поднимал меня засветло. Я, полусонная, брела за ним, кутаясь в старый тулупчик. На берегу он стелил мне одеяло и, я досыпала ещё часок, свернувшись в калачик.
            А папа ставил закидушки, разводил костёр, кипятил чайник. Потом мы пили, пахнущий дымом чай с мамиными пирожками. Ловили, в основном пескарей. Наивкуснейшая, я вам доложу, рыба. Папа учил меня насаживать червячка, причём я старательно плевала на наживку, учил регулировать грузило, показывал как надо подсекать и не торопиться дёргать, когда клюёт. А сколько радости было, когда из воды появлялась блестящая, извивающаяся рыбка. Я без конца бегала и считала улов в бидончике.
           Часто мы всей семьёй ходили по грибы. Набрели однажды на какую-то совершенно сказочную опушку. Белые грибы, да ещё какие! Целое поселение. Мы бегали, срезая их: «А вот ещё, а у меня вот целых два!». Целую корзину набрали за каких-то десять минут, вот это был улов, так улов! Сейчас мы бы, конечно, сначала всё это великолепие сфотографировали. Но, мобильных тогда не было, да и фотоаппараты были не в каждой семье.
           Уже дома папа разложил грибы во дворе, поставил холст и начал рисовать.
           Сбежалась вся деревня, пацаны висели на заборе. Мама поставила большой самовар на дровах. Люди приходили, пили чай и смотрели, как папа рисует. Что говорить обо мне. Меня просто распирало от гордости за папу.
           А ещё мы ездили на пасеку, за мёдом. Пасечник, такой добродушный дядька, поил нас чаем со свежим мёдом.
           Я потом спрашивала отца: «А почему все пасечники такие добрые, их ведь такими даже в книжках и в кино изображают?»
           Папа отвечал: « А пасечник должен быть добрым, злых пчёлы не любят, и мёд приносить ему не станут».
           А уже поздно вечером, когда гасился свет и мы все лежали в кроватях, папа рассказывал нам разные истории из своей жизни, как он беспризорничал, как начал рисовать бумажные ковры, которые так пользовались спросом после войны, как был учителем, как подрабатывал в театре, в массовке.
           Только об одном он всегда молчал и не любил вспоминать. О войне.. Хотя имел два ордена Красной Звезды, медали. Сколько бы я не спрашивала, папа всегда отмахивался: «Неинтересно это, доча, да и страшное и грязное дело — война».
           Детство кончилось внезапно, когда погиб отец. Погиб глупо, ни за что. Войну прошёл, а не выдержал испытаний мирной жизни.
           Его портрет, где он совсем молодой, в берете, с бородкой висит у меня на стене, рядом мама, которой тоже уже нет. И слова: «Я помню и люблю вас».