В поисках истины Чита

Поездка на поезде из Иркутска в Читу изумила меня до глубины души, я совсем не узнавала такое знакомое мне Забайкалье. Меня неприятно поразили негативные изменения, произошедшие за последние двадцать лет, когда я была в Читинской области последний раз. Я с болью в сердце смотрела на проплывающий за окном поезда однообразный степной пейзаж, голые сопки и обмелевшие реки. Все это было совсем незнакомо мне! Где же та самая знаменитая сибирская тайга? Зато почти все железнодорожные пути на станциях по пути следования поезда были забиты составами транспортирующими круглый лес. Вдоль железнодорожного пути во многих местах встречались уродливые завалы веток и корневищ, часто уже с признаками гниения. А когда я увидела, как лиса переходит вброд реку с достаточно широким ложем, но очень мелководную, я не выдержала и поспешила к проводнику нашего вагона, чтобы уточнить название реки. Это действительно оказался Хилок – река, которую я помнила, как полноводную и достаточно глубокую. Чуть более двадцати лет назад я купалась в этой реке и, хотя хорошо плаваю, не рисковала ее переплывать из-за сильного течения. И не я одна, а молодые и сильные парни! На другой берег в лес и к покосам плавали только на лодках, а теперь эту реку переходила вброд лиса! И это в конце апреля, в период таяния снега, когда прибывает вода! Кстати, снега уже почти не было даже на сопках, поскольку не было леса, а на оголенной земле снег быстро сходил.
Моей попутчицей в купе была женщина, начальница Читинского Росприроднадзора, и она, видя мое состояние, поделилась озабоченностью, что происходит полное уничтожение лесного покрова, и последний кусок Забайкальского леса – Могочинскую тайгу - Забайкальский губернатор уже подписал на вырубку Китаю. Я опять подумала о том, как интересно складывается жизнь, вместе со мной ехала такая же неравнодушная и умная женщина. Она же мне рассказала, что закрываются обогатительные фабрики и карьеры, которых очень много в Забайкалье, и все золо- и шлакоотвалы остаются бесхозными. В итоге, ветер разносит всю эту высыхающую отраву на города и поселки области, поскольку никакой рекультивации или захоронения отвалов не производится. Я смогла тут же убедиться в ее словах, Татьяна показала мне встреченный по пути следования поезда пересохший шламонакопитель. Ветер разносил шлейфами оставшиеся от добычи полезного ископаемого отходы.
Более того, она же мне рассказала, что многие китайские работники строят теплицы и выращивают овощи, проверить которые никто не в состоянии, поскольку они используют химикаты, которые не используются в Российской Федерации, и, соответственно, для них не существует норм и даже не существует аналогичных названий. Как она в составе комиссии выезжала для расследования жалобы местных жителей по поводу массовой гибели рыбы в деревенском озере. Хозяин теплиц не пустил их на свою территорию и отказался с ними разговаривать вообще, пригрозив им физической расправой. Повсюду на территории, окружающей теплицы, в том числе по берегам озера, валялись куски старой полиэтиленовой пленки, строительный мусор и были рассыпаны непонятные химикаты. Как она мне пояснила, бывали случаи, когда на административные комиссии нападали, и члены комиссии попадали в больницу с травмами, после попыток расследовать подобные жалобы.
Хочу напомнить, что это все было до 2015 года, даты подписания договора об аренде части Восточной Сибири, Прибайкалья и Бурятии Китаю сроком от 49 до 70 лет по цене 5 долларов за гектар, к тому же с правом пользования недрами. У меня нет ни малейшего сомнения, что после окончания срока аренды эта территория безвозвратно отойдет Китаю, а это богатейшие ресурсы редких и цветных металлов, что несказанно простимулирует китайскую экономику. До такого даже пьяница Ельцин не додумался, и все это на фоне захвата Крыма и оккупации Донецкой и Луганской областей. Я уже не говорю здесь о передаче острова Русский Китаю и об отсыпке Китаем русла Амура, с целью увеличения своей территории и переноса водной границы, проходящей по реке. Кстати, Китай давно считает Российскую территорию, до самого Урала, своей собственностью, и, похоже, что так и будет. В этой ситуации даже не стоит упоминать о регулярных утечках и выбросах загрязняющих веществ от промышленных предприятий в Амур, этим Россия и сама славится.
Когда мы проезжали станцию Петровский Завод - известное многим место ссылки декабристов после восстания на Сенатской площади, картинка живо напомнила мне знакомые по фильмам о войне кадры. Это достаточно крупный населенный пункт, и поезд стоял довольно долго, мы могли понаблюдать картину полного разрушения и запустения, царящую даже здесь, что уж говорить об исчезающих небольших деревеньках, давно забытых и заброшенных. Таких заброшенных поселений по пути следования поезда было очень много. Полуразвалившиеся избы с забитыми досками окнами и провалившимися крышами, местами вместо заброшенных поселений - пепелища. И вот кульминацией послужило развернувшееся у перрона действо, органично дополняющее общую картину запустения и безисходности.
Я попытаюсь восстановить в деталях эту сцену: два мужичка в подвязанных веревками телогрейках разбирают, с помощью лома, старую кирпичную стену и складывают целые кирпичи в оцинкованную ванну, установленную на видавшие виды самодельные детские санки. Все это на фоне мозаичного панно на центральном фасаде ветхого здания Петровского завода, на котором изображены работающие декабристы с кирками и тачками. Так эти декабристы экипированы лучше, чем современные мужички, и явно меньше побиты жизнью. Дополняет картину стоящий на путях поезд, с платформами, на которых вывозится зачехленная военная техника с Дальнего Востока, с теплушками для солдат, которые с какими-то котелками торопливо пробегают к голове состава. Для полноты картины не хватало только воющих в небе самолетов...
Когда при беседе в Читинском университете я поделилась своими переживаниями с председателем диссертационного совета, он предложил мне совершить с ним поездку в устье реки Ингоды. Я помнила эту реку, которая часто выходила из своих берегов и даже мешала курсированию поездов по Транссибирской железнодорожной магистрали. То, что я увидела, потрясло меня до глубины души: вместо реки - только мутный ручей, текущий посреди пеньков от срубленных деревьев. Вокруг до самого горизонта не было ни одного деревца, только пеньки и местами мелкие ветки. До сих пор у меня стоит перед глазами тот жуткий погост, который, судя по всему, охватывает сейчас все Забайкалье и распространяется дальше.
О катастрофическом положении с вырубкой леса свидетельствует понижение уровня озера Байкал, а также, в целом, общее понижение уровня грунтовых вод, приводящее к перебоям со снабжением населения области питьевой водой. Уходит вода из скважин и колодцев, пересыхают реки, мелеют озера, а лес огромными железнодорожными составами продолжает уходить в Китай в специально нарощенных стойками вагонах, с целью увеличения загрузки. Это особый способ, широко практикуемый предпринимателями с целью получить часть неучтенного леса, загруженного свыше расчетного объема вагона. 
На железнодорожном вокзале в Чите, куда я зашла в ожидании поезда, было крайне многолюдно, все сидячие места были заняты и даже на полу расположились весьма живописные группы граджан Китая с огромными, неподъемными на мой взгляд, тюками. Лариса оставалась оформлять необходимые для Высшей аттестационной комиссии документы, а меня ждала работа, и в Иркутск я возвращалась одна, в вагоне, полностью заполненном жителями Поднебесной, которые прямо в поезде шили различную одежду, что-то клеили, красили, одновременно ели, пили и разговаривали. Некоторые из них говорили немного на русском, а один из них даже на довольно сносном английском, и мы немного пообщались. В основном они рассказывали о своих детях, оставшихся в Китае, и показывали мне их фотографии. У меня никак не укладывалось вместе такое их трепетное отношение к своим детям и такое варварское, потребительское поведение по отношению к природным ресурсам. Ведь планета-то у нас у всех одна, и именно такие вот изменения, на которые никак не хотят реагировать никакие международные организации, являются главным экологическим бедствием. В каком состоянии мы оставим планету своим детям и внукам?
Хотя, безусловно, основная вина в происходящем была, конечно же, федерального правительства России. Именно эта пресловутая путинская «вертикаль власти», занятая только наживой, позволяла и поощряла варварское, хищническое разграбление природных ресурсов, абсолютно не заботясь о завтрашнем дне.
По возвращении домой, я долгое время пыталась писать в различные природоохранные организации, как российские, так и международные, однако никакого ответа ни на один из своих запросов не получила.
Спустя какое-то время мы с мужем, после работы, перед посещением музыкального театра, встретились в кафе, чтобы перекусить, и случайно увидели, как по телевизору показывали выступление начальницы Читинского Росприроднадзора. Это уже была совсем другая, абсолютно незнакомая мне женщина, которая озвучивала цифры о площадях начавшихся пожаров в Читинской области. Обеспокоенная судьбой Татьяны, я попыталась позвонить в Читу и получить какую-либо информацию. Мне сообщили только, что новая руководительница приступила к работе месяц назад и о предшественнице нет никакой информации.
Начиналось очередное лето с бесконечными лесными пожарами, уничтожающими все, что не успели вырубить, с жуткой задымленностью и с постоянным отслеживанием приближения огня к населенным пунктам. По указанию свыше, исходящего от путинского ставленника Шойгу, лесные пожары тушить перестали, по причине отсутствия денег и сокращения персонала. Борьбу с огнем начинали, только когда появлялась угроза для поселения, иногда помощь запаздывала и населенный пункт сгорал, нередко с человеческими жертвами.
Крайне озабоченные моим здоровьем, мой муж и сын отвезли меня на базу отдыха Байкальского поискового отряда спасателей, где мы провели две недели, гуляя по окрестностям, плавая в бассейне и читая книги. Близость Байкала, его прохладное дыхание и неповторимая строгая красота и величие, в очередной раз, вернули меня к жизни.
Вечером накануне отъезда мы устроили посиделки за шашлыками с начальником отряда и его женой, это был последний раз когда мы виделись.