В поисках истины Перемены

За время моего пребывания в Канаде произошла смена ректора, и находящегося во главе университета Ивана Головных сменил бывший проректор по науке Александр Афанасьев, успевший поработать к этому времени в администрации губернатора Иркутской области. Смена власти произошла с помощью отряда милиции особого назначения, и по всем средствам массовой информации области было объявлено о коррупционных схемах ректора и показан его арест в Московском аэропорту с двумя чемоданами денег. Началась длительная тяжба за кресло ректора с назначением Афанасьева временно исполняющим обязанности.
Тем не менее, осенью 2013 года, после окончания моего предыдущего контракта, я вновь была избрана профессором архитектурно-строительного факультета на очередной пятилетний срок, на основе конкурсного отбора.  По итогам своей работы я заняла первое место в рейтинге научных достижений университета, и к тому же получила долгожданное приглашение представить мою диссертационную работу в Московским университете электронных технологий. Проведя, по настоянию генерального директора, заключительную репетицию защиты докторской диссертации в Иркутском научно-исследовательском институте химического машиностроения, который в своих экспертных оценках использовал разработанный мной метод, и получив отличный отзыв, я полетела в так нелюбимую мной Москву.
Сразу после шестичасового перелета и двухчасового путешествия на электричке мне было предоставлено право выступить перед диссертационным советом с докладом, что я и проделала с удовольствием и с большим успехом. После довольно долгого и скрупулезного разбора, моя работа была единогласно принята и рекомендована к защите, назначенной на 27 февраля 2014 года. Подготовив и подписав необходимые для защиты документы на другой же день, я, окрыленная успехом, отправилась домой.
В Иркутске меня уже ждала соискательница докторской степени - моя польская стажерка Юдита, и забот у меня прибавилось. Общаясь за чаем у меня дома, мы быстро нашли с ней общий язык, особенно после того, как я пояснила, что мой прадед по материнской линии был ссыльным польским морским офицером из Гданьска. Обе мы хорошо понимали, что Россия еще с царских времен постоянно влияла на политику соседей, и мой собственный прадед, осужденный и сосланный по этапу в Сибирь, был тому пример.
Обсуждали мы и современные события, в частности гибель президента Польши Леха Качиньского со всем его окружением, произошедшую под Смоленском в апреле 2010 года. Обе мы считали, что это была диверсия, и что польская сторона тоже не осталась в стороне, а поспособствовала желанию кремлевского руководства убрать строптивого президента. Тем более, что делегация направлялась к месту Катыньского массового захоронения, и российская сторона явно не была заинтересована в привлечении внимания к этим позорящим ее событиям. Отказ российского руководства от участия Польши в расследовании причин катастрофы совершенно ясно говорил о нежелании проведения независимой и полноценной экспертизы. К тому же по интернету широко распространился фильм очевидца трагедии, запечатлевшего крушение самолета и последующее появление группы зачистки, оборвавшей жизни немногих выживших. Естественно, что качество записи было не из лучших, и вполне можно допустить, что это была подделка, однако невозможно исключить и достоверность записи. Во всяком случае, отдельные просьбы о помощи на польском, выстрелы, стоны и крики отчетливо были слышны. Более того, официальная версия гибели самолета изобиловала противоречиями и неточностями.
Меня очень удивляла позиция руководства университета, которое, с одной стороны, отмечало все мои достижения и получало лавры, а с другой стороны, ставило мне на вид, что я работаю с «вражеским агентом», и категорически отказалось оплачивать мою с ней работу. Не считая этого, наше сотрудничество с соискательницей было плодотворным, Юдита научилась решать задачи по оптимизации в области архитектурного планирования и стала вполне связно излагать на бумаге свои мысли на английском языке, освоила разговорный русский язык и даже поучаствовала в поездке на Байкал с моими норвежскими гостями.
Меня всегда интересовала Норвегия, как страна викингов - отважных мореплавателей, путешествующих на своих драккарах и положивших начало древнему роду правителей Руси – Рюриковичей. Поэтому, когда знакомый моей дочери попросил ее передать мне просьбу показать город и провести экскурсию к знаменитому озеру группе приезжающих на чемпионат мира по хоккею норвежцев, я, не раздумывая, согласилась.
Забрав своих подопечных из только что открывшейся новой гостиницы Мариот, мы шумной ватагой отправились на Иркутский автовокзал, где ждала арендованная для нашей группы маршрутка. По дороге я немного рассказала об истории основания города, о Байкале, и, незаметно, мы добрались до озера, поверхность которого вся была покрыта причудливо поднятыми изломанными льдинами. Озеро именно к этому утру замерзло, и дикие байкальские волны не дали образоваться гладкой поверхности, даже замерзшее озеро показывало свой буйный нрав. Зачарованные необыкновенной сказочной красотой ледяных фракталов, простирающихся до самого горизонта, мы замерли на берегу, однако крепкий сибирский мороз и ветер, никогда не стихающий на Байкале, заставили нас почти бежать ко входу в музей лимнологического института. Спасаясь от холода, мои такие прежде уверенные в себе норвежцы, бравирующие своей закаленностью в норвежских фиордах, буквально ворвались в вестибюль музея, чем перепугали дремлющую за стойкой смотрительницу музея. К счастью, все быстро прояснилось, и мы посетили не только общие залы музея, а также, по моей просьбе, им было позволено нанести визит в научно-исследовательские лаборатории института. С изумлением мои подопечные рассматривали, конечно же, с помощью микроскопа, деятельность маленького рачка, выполняющего свою постоянную работу по фильтрацию воды и служащего кормом для знаменитого байкальского омуля. С большим вниманием выслушали они гипотезы о причинах гибели знаменитой байкальской нерпы, очень удивившись снежно белой окраске ее детенышей. Даже январская поездка к Байкалу, с его удивительной природой, доставила много необычных впечатлений, о которых можно говорить долго и много.
В благодарность, Хельге, старший в группе норвежцев, предложил провести, абсолютно бесплатно, лекцию по истории северного морского пути для студентов университета, в котором я работала, однако руководство университета, в лице проректора по науке Виталия Пешкова, категорически отказалось. Норвегия для них тоже была враждебным государством. Мне же от норвежцев на память осталась только благодарность, написанная на титульной стороне подаренной мне книги, про эту удивительную страну фиордов, где на камнях растут деревья.
В университете с самого начала учебного года нарастали антиукраинские настроения, как, впрочем, по всей стране, и весь профессорско-преподавательский состав обязывали проводить среди студентов разъяснительную работу об исключительности «российской цивилизации» и о важности ее роли в современном мире. Правда, никто не мог объяснить, что это за понятие, и что конкретно оно обозначает. Для меня, учившей студентов критически и логически мыслить, основываясь на фактах и цифрах, такая практика была абсолютно недопустима. Я категорически отказывалась заниматься психологической обработкой студентов, напротив, показывая, что в книгах Карамзина, Бердяева, Гумилева и других, сами российские историки и философы называли предтечей России как страны именно Киевскую Русь. Объясняла им, что в обмен на присоединение Крыма, Украина отдала определенные части своей территории, включая Краснодарский край с его знаменитыми на весь мир черноземами.
Поэтому, когда мне позвонила и предложила встретиться и высказать свое мнение по вопросу Крыма независимая журналистка, я без колебаний согласилась, и именно так в местной газете появилось мое открытое письмо в поддержку Украины. С момента выхода газеты за мной началась настоящая слежка, ко мне на лекции стал заходить заместитель декана, с моими студентами, магистрантами и аспирантами проводились беседы, перестали принимать к печати сперва написанные совместно со студентами статьи, а затем и мои собственные. Впоследствии, меня даже пытались отстранить от занятий, и мне пришлось обращаться в инспекцию по трудовым спорам. Мои студенты пытались устроить митинг протеста в мою защиту, но я не позволила им этого сделать, объяснив им, что если со мной, профессором, могли так поступать, то что произойдет с ними.
По моему мнению, выходить на протест можно, только когда к этому готов и есть предпосылки, гарантирующие успех, в противном случае, это бессмысленные жертвы. Поскольку пока люди находятся все вместе, они составляют реальную силу и часто пугают власть, однако, как только они расходятся по домам, сразу наступает время расплаты, и включается репрессивный механизм. Поэтому выходить на протест можно, только если вы готовы отстаивать свои права до конца и уходить с улиц уже нельзя ни в коем случае.
В целом, со сменой руководства ситуация в университете стала абсолютно невыносимой, на все высшие посты в руководстве университета, за исключением одного, выдвинулись крайне посредственные люди, а занявший пост проректора по науке Виталий Пешков впоследствии был лишен не только своего поста, но и своей докторской степени, по причине плагиата. Некоторым людям, привлекающимся ранее по уголовным статьям, теперь было доверено руководить кафедрами университета.
Коррупция достигла невиданных размеров, даже ко мне, хотя все в университете знали, что я не беру взяток, подошел Аркадий Калихман и предложил мне деньги за то, чтобы я проставила в экзаменационные ведомости оценки магистрантам, которые не только не сдавали экзамены, но даже не посещали занятия. Я категорически отказалась выполнять его просьбу, Калихман меня банально обругал и сказал, что я могла бы иметь полные карманы денег, а вместо этого наживаю себе неприятности. К моему удивлению, никто из преподавателей кафедры не отреагировал на безобразную, в моем понимании, сцену, которая произошла прямо в преподавательской.
Впоследствии, сдавая зачетные ведомости в деканате, я увидела, что Калихман сам проставил оценки тем магистрантам, которые у меня не получили никакой аттестации. Кроме того, там же находилась ведомость с зачетами по английскому языку у этой же группы магистрантов, и все росписи были проставлены опять же Калихманом, который к тому же абсолютно не владел английским и, конечно же, не имел никакого права расписываться в ведомости. Это была одна из магистерских групп, которой я руководила, и я сама несколько раз разговаривала с магистрантами, чтобы они посещали занятия, и убеждала их в необходимости изучения иностранного языка. Объясняла им, как мне помогает знание языка находить и переводить для них последние новинки в области архитектурного планирования. Один из магистрантов в ответ мне сказал, что им достаточно сдать зачетные книжки со вложенными в них денежными купюрами Калихману и все будет в порядке. Честно говоря, я думала, что он пошутил. Однако наличие в деканате ведомости убедительно свидетельствовало о свершившемся факте. Мне пришлось пойти с этими ведомостями к декану Виктору Чупину и рассказать ему эту ситуацию. К моему изумлению, после изложения мной всей этой истории, он только рассмеялся. Тогда я отправилась к первому проректору Николаю Коновалову, который меня выслушал и даже покачал головой, однако посоветовал мне не мешать людям «зарабатывать деньги»!