Бетховен

   Моей первой и последней учительницей музыки была Жанна Огурцова. В начале 10 класса мне все еще было 16. Нот я не знал, хотя уверенно играл на бас гитаре в школьной группе , а также немного на пианино. Мне пришлось освоить этот инструмент, поскольку мы взяли в группу клавишника. Он учился в музыкальной школе и на первой же репетиции потребовал ноты. Нашей язвителной ирoнии не было
предела. Я прикинул, какие аккорды мы используем и набряцал их пианисту. Вот так и играй - сказал я ему. Кое-как он  втянулся и принял наш подход.
  Мама, папа, - попросил я. Хочу поучится музыке. Хотя бы немного.
 - Хорошо, сынок, - ответили они. Найди учителя, мы тебе оплатим уроки.
   Салон-прокат музыкальных инструментов находился недалеко от центра города, на улице Кришьяна Барона. Войдя туда я увидел блондинку изящных форм, томно сидящую у клавира. Это была она,
моя учительница. Услуги стоили недорого - 17 рублей в месяц.
В первый же день, когда я пришел на урок там сидела хиповая тусовка. Меня послали за водкой и апельсиновым соком на мои же деньги. Вернувшись нагруженый алкоголем, я сел за фоно и стал бряцать нечто в стиле буги-вуги. К передней стенке пианино был приделан круглый бюстик Бетховена на заклепке. Перед концертом я повернул Бетховена вниз головой.
  Хипари были в восторге. Я остался вместе с Жанной. Ее официального бойфренда я просто спустил с лестницы, когда он жутко пьяный и предварительно выгнаный, позвонил в дверь в очередной раз. 
      Жанна была моей первой женщиной. Я очень волновался и потому действовал резко и решительно. Бросив Огурцову на кровать я стал бешено совокупляться. Она охала и стонала.Я же не получил никакого удовольствия и остался озадачен. В мечтах все было значительно интересней. Пришлось признаться в невинности. Огурцова испугалась, когда узнала сколько мне лет.
   -Ох, меня посадят, - прошептала она. Но после этого приласкала по-настоящему и я, наконец, стал мужчиной. Ей было 28.
   "Уроки" продолжались. Пьянство не прекращалось. Два раза в неделю я отправлялся на улицу No,Кришьяна Барона (Огурцова жила неподалеку от салона-проката) и тусил с хипарями. От частого переворачивания вниз головой Бетховен отвалился и закатился под пианино. Огурцова обычно, напивалась в драбадан. Вcкоре я переспал со всеми ее подругами, уединяясь с ними в девичьей комнате. Хипарей это совершенно не интересовало. Большинство из них были законченые алкоголики, хотя им не исполнилось 30-ти. Ко мне прилипла кличка Бетховен, никому и в голову не приходило
произносить мое настоящее имя.
  Я периодичеки просил Огурцову научить меня играть по-нотам. Она сильно пугалась и говорила, что я
и без нот играю замечательно. Однажды я написал сонату. Слово "написал" не следует понимать в буквальном смысле этого слова. Я сочинил какую-то полифонию в стиле Баха и попробовал записать ее на ноты, как мог. Вначале произведения я нарисовал большой гаечный ключ вместо скрипичного. Огурцова не смогла исполнить произведение, поскольку моя пунктуация была совершенно непонятной
для грамотного музыканта. Я заявил моей учительнице, что это произведение гениально
и никто не сможет его сыграть, кроме меня. Огурцова не возражала.
  Одна из ее подруг, по кличке Куку-Маку, была смазлива лицом и изящна фигурой. Мне она нравилась больше всех.
 - Куку-Маку, а где твой муж, - спрашивали ее иногда. - Ищу везде, найти не могу, говорила она
задумчиво.
- А где искала? - В трамваях, - отвечала КуКу-Маку под гогот толпы.
      Но, oднажды, муж выследил ее и ворвался к нам на тусовку. Куку-Маку сидела у меня на
коленях без бюстгальтера. Супруг полез драться. Я в молодости был агрессивен и не хил. Конфликт перешел в мочилово с битьем посуды, треском мебели и громким матом. Время было за полночь. Соседи вызвали милицию и всех  нас, 6 человек, увезли в отделение. Мне, как малолетке, дали позвонить родителям. Мама с папой приехали на такси буквально через 20 минут, со скорбными лицами подписали какие-то бумаги и забрали меня домой с разбитым носом и порваной рубашкой.
  На этом закончились мои консерватории. Потом, я иногда встречал Жанну у железнодорожного вокзала. Она совершенно спилась. и обомжела. Я всегда подавал ей милостыню.
   - Бетховен, - спрашивала Огурцова, заговорщицки заглядывая мне в глаза, - ты уже написал дисер?
Под словом дисер, очевидно, понималась диссертация. Я утвердительно кивал головой, хотя совершенно не понимал какое отношение ко мне имеет наука. В то время я работал корреспондентом в городской газете и публиковал, очерки о промышленности Латвийской Социалистической республики. Но это - не считалось.
   Отсуствие музыкального образования никак не сказалось на моих способностях играть на всех инструментах. Хотя, я еще долго после этого не мог нормально встречаться с девушками, поскольку в моем представлении их надо было валить в койку на первом же свидании. Постепенно мои способности к ухаживанию развились и я перестал отличаться от обычного скромного юноши.