Обратная сторона

«Ты, козлиная рожа, - орал он, пользуясь тем, что темно и на улице никого нет – ты мразь, ничтожество, ты ниже этого пола! Молчишь? Нечего сказать?» - продолжение следовало дома. Она знала, что будет, если она начнёт отвечать: «Ты ещё оговариваешься? Тварь! Я тебя уничтожу!» Она всё же попросила его не кричать, спали дети. Конечно, он стал орать ещё громче, да и дети уже давно не спали. Концерт продолжался до 3-х утра. Она лежала на кровати, а он пил на кухне, периодически заходя в комнату, тыча ей в бок кулаки и шипя сквозь зубы очередную гадость. Или расхаживая по комнатам и оскорбляя её во весь голос. Она плакала беззвучно. Громко не могла – она знала, что тогда он совсем не угомонится. Потом всё же улёгся. Обнял её, попытался было … Не получилось – слишком пьян. «У-у-у, мразь» - на это ещё хватило сил, и захрапел, наконец. Сна не было. Она поднялась. Подошла к детям – спят, слава Богу. Уже гораздо позже, через много лет, она поняла, что именно в такие ночи, давясь слезами и унижением, она начала верить в Бога, а те молитвы из глубины сердца и были самыми искренними... Пошла на кухню. Светало, скоро всё равно бы пришлось вставать. Заварила чай. Села, сил стоять не было, и слёзы катились сами собой, падая в чашку, почему-то круги от падающих слёз врезались в память. Успокоилась понемногу, начала думать – что же дальше?
Она вспоминала, каким нежным и тихим он был целый год, как постепенно отогрел её сердце после гибели мужа, как привязались к нему её дети…Когда он был настоящим? Конечно, ей говорили… Предупреждали, рассказывали, какие концерты он закатывал на ровном месте предыдущим жёнам. Она была третьей, дурёха, в 26 лет оставшаяся одна с двумя детьми на руках. Почему она не верила? Не хотела верить…
А началось всё тогда, когда они откупили половину дома у сестры её мужа, и оформили на него, на Сергея, как сказала свекровь: «Мужчина должен быть хозяином! А то и делать ничего не захочет». Он и не захотел, хотя числился «хозяином».
Ей тяжело жилось и с Колей – тот пил беспробудно, но почему-то помнились светлые мгновения – как он с сынишкой играл в футбол, как запускали они змея, как они бегали вокруг дома, словно дети, и обливались водой, хохоча, а доченька сидела в коляске и смеялась, когда брызги попадали на неё. Ей было безумно жаль его – он был очень добрым, и никогда, в общем-то, не обижал ни её, ни детей. Просто каждый день приползал с работы, падая по дороге, часто теряя обувь, разбивая лоб… Она ждала его, он садился за стол, ел, иногда и засыпал тут же. Чем дальше, тем становилось хуже. Она вела войну с тем, что оказалось куда сильнее, чем её любовь, чем его любовь к ней и к детям. Она помнила этот момент, когда поняла, что больше не то, что не любит, и даже не ненавидит – просто он для неё умер. Полная апатия, когда ничего уже не ждёшь и не хочешь. Восемь лет беспрерывной борьбы. Тогда она села на поезд и уехала к родителям, всё бросив, забрав только детские вещички и самое необходимое. Как ни странно, в Камышине ей не стало легче – её преследовали кошмары, ночами она просыпалась вся в ледяном поту, а во сне кричала. Она никогда и ничего не боялась, а тут вдруг поняла, что не может находиться даже в закрытой ванне – ей казалось, что из сливного отверстия выползет какое-то чудовище, она видела его, тёмное, со змеиной шеей. Спасали дети, и работа – ей удалось устроиться, в очень хороший ведомственный детский сад, и дети были рядом с ней. Постепенно она успокаивалась, кошмары уходили, жизнь налаживалась… И вдруг, в морозную,  февральскую ночь она проснулась, будто кто толкнул её. Страх был разлит по всей комнате, она не могла пошевелиться, двинуть даже пальцем, ей казалось, что все силы её ушли безвозвратно, и сердце не выдержит этого страха.
На следующий день пришла телеграмма от её подруги. Коля погиб. Она думала, что он замёрз на улице – ей приходилось частенько зимой вытаскивать его из сугробов, но нет, всё оказалось куда хуже – его зарезал приятель, с которым они вместе пили. Просто ткнул его пару раз ножом, а потом перерезал горло, и смотрел, как тот умирает. А он лежал на полу, её глупый, безобидный Колька, истекая кровью, и, наверное, думал о ней – ведь что-то разбудило её ночью.
Она вернулась в этот дом, чувствуя, зная, что этого делать нельзя. Пошла на поводу, поддалась уговорам родственников – ведь полдома эти были наследством её детей. А время началось смутное, и было ясно – ничего хорошего в ближайшем будущем не будет. Вернулась, хотя уезжая была уверена – ни-ког-да!
И вот Серёжка… Ничего не смутило её, ни 12 лет разницы в возрасте, ни то, что он ниже её ростом, ни то, что он уже дважды был женат… Ни слухи о его дурном характере. Он был спокойным и уравновешенным, никогда не повышал голос, и она ничего не хотела знать. Влюбилась! И ведь действительно всё было хорошо. Целый год.
Закрылся детсад, где она работала воспитателем и здесь. Началось время дикого рынка – поездки в Москву, рынки, опять поездки. И всё неплохо шло. Но постепенно выяснилось, что Серёжка её совсем не такой спокойный, как ей показалось. Если он выпивал (к счастью, не так часто), покоя не было всю ночь. «Иудушка» - оказалось, у него была такая кличка среди старых друзей – наркоманов.  Они прожили уже три года, когда он начал колоться. Она узнала об этом последней. Радовалась, что он опять стал тихим и спокойным. Он уходил на рыбалку с ночёвкой, и приходил счастливый и умиротворённый. Правда, странным было, что он спал на ходу… Войну за то, что ни одного друга не будет рядом с домом, она выиграла легко, пригрозив, что обратится в органы опеки. Но он частенько варил эту свою бурду в отдельной комнатушке, и вонь от всяких химикатов стояла на всю улицу. Торговля закончилась сама собой. Уезжать и оставлять детей было нельзя. Да и прибыль он решил делить поровну – на свою половину кололся, на её половину жили всей семьёй. Она искала любую работу, где платят хоть что-то. Зарплат люди не видели по полгода, предприятия работали через пень-колоду. Поэтому, когда почтальонка, приносившая ей пенсию по утере кормильца на детей, предложила подработать на время отпусков, она согласилась с радостью. Мизерную зарплату платили вовремя! Нет ничего более постоянного, чем что-то временное… На почте она и осталась. Два огорода по 15 соток, куры, выгонка тюльпанов, чертежи – она была измотана постоянно. У Сергея умерли два дружка. И о чудо – он испугался! Бросить было трудно. Месяц у них были закрыты шторы, дети не шумели – папа болеет! Его приходилось водить, как ребёнка – так он был слаб. Но они победили!!! К слову, больше он не кололся никогда.
Через месяц у него умер отец, и он сказал после похорон и поминок, что будет благодарен ей всегда. Нет, конечно, этого не случилось. Как-то они жили ещё несколько лет. Ни шатко, ни валко. Что-то сломалось в их отношениях, работать он так и не стал нигде, ловил и продавал понемногу рыбку, иногда этого хватало на сигареты. Годы эти стёрлись у неё совершенно. Периодически он устраивал дебоши, орал, даже посуду, случалось, бил. Пытался бить и её. Но понял, что больше этот номер не пройдёт, и просто старался унизить побольнее. Что это было? Она не могла потом понять, почему терпела? Как-то раз, будучи совершенно пьяным, он начал ей говорить, что она его приворожила, чем-то напоила, поэтому он и живёт с такой тварью и мразью. «Кто ты, и кто я? Ты мне должна ноги мыть, побирушка…», - далее следовали нецензурные эпитеты. Побирушка – это из-за чаевых, которые давали пенсионеры. На эти чаевые, в том числе, он жил. Она давно поняла, кто из них ничтожество, и, пожалуй, это последней каплей было. Она схватила его за руку и потянула к зеркалу. Он даже опешил. Они стояли у зеркала рядом, во весь рост: «Посмотри на себя! – она говорила презрительно, и это его поразило – посмотри на нас двоих, ты меня считаешь идиоткой? Я моложе, умнее, красивее, я работаю и содержу тебя. Я тебя приворожила, опоила?! Да если ты оставишь меня в покое, я буду счастлива! И если я услышу ещё хоть одно мерзкое слово в мой адрес, я тебя просто убью!» - она почти кричала, но последнюю фразу произнесла спокойно, таким ледяным тоном, что поняла сама - да. Убьёт. И это холодное бешенство, охватившее её вдруг, буквально опьянило, словно пелена упала с глаз. Как она всё это терпит? Ради чего? Он струсил… Он просто испугался, и даже лицо у него изменилось. Это был последний раз, когда он её оскорбил в лицо. Потом … Что было потом? Долго и нудно тянулось расставание.  Как-то раз, пока она была на работе, ей позвонила соседка, и протарахтела: «Быстрее, беги домой! Подъехал Сергей и всё из дома вывозит» «Пусть вывозит. Слава Богу» - сказала она. Перед этим он увёз «самое ценное», она ещё удивилась, что он так поскромничал. Дочка попросила оставить светильник – такой яркий, разноцветный, они его на Новый год включали… «Я подумаю», - бросил он. И забрал! Она думала потом – интересно, о чём он вспоминает, когда включает его? Да и включает ли?
Она пришла с работы поздно – работала на две ставки, время отпусков, и сердце всё же кольнуло. В доме остался старенький шифоньер, двухъярусная кровать, холодильник, который они ещё с Колей покупали и…всё! Пусто. Он погрузил в мешки даже дрова, хотя и у его матери, и у них здесь уже было газовое отопление. Всё с нуля. Надо было ещё решать вопрос с домом, потому что «имею право», «пущу в свою половину цыган, они тебя быстро выживут», «половина кустов смородины здесь мои!», и прочее, и прочее. Уже несколько позже она узнала, чем вызваны кривые усмешки его друзей и их общих знакомых, и сплетни за спиной. Его буйной фантазией о том, что «рога у меня двадцать метров, она же…конченая, за два рубля любому пенсионеру даст». Ну, и все подробности интимной жизни. В общем, ей было плевать – она опять подняла голову, ей надо было думать, что делать. Пока же они раскрутили кровать и сделали две кровати. С сынулей менялись, по очереди спали на полу. В рассрочку она купила кухонный стол и табуретки, большую, но не доведённую до ума кровать (её она покрыла потом морилкой и лаком, и приспособила два матраса, купленные по дешёвке с двух полуторок) – на участке семья занималась мебелью, и они продали ей всё по сходной цене. Жизнь налаживалась. Но с домом надо было решать. Её выручили друзья. Подруга, с которой они дружили много-много лет. Она и её муж – они занимали ей денег, и ждали месяцами, когда отдаст. Именно Людмила уговорила её взять ссуду и выплатить ему за четвёртую часть дома, а Генка, её муж, пошёл поручителем. Сумма казалась неподъёмной для неё. Следующие пять лет промелькнули с головокружительной скоростью – закончил техникум сын, а дочка – 9 классов, у сына – армия, и в такую даль он попал, под Благовещенск! У дочки – поступление. Работа бесконечная, безденежье.
Как-то он пришёл к ней. Что-то рассказывал, жаловался на сестру, которая взяла его к себе на работу – торговать в палатке детскими вещами, что-то ещё… Потом предложил сойтись. «Ты не думай, я на тебя зла не держу», - он так серьёзно это сказал, что она сначала изумилась, и хотела было сказать всё, что именно думает и о нём, и об этом его предложении. Но вдруг расхохоталась. Смеялась, и не могла остановиться. Человек, который десять лет вытирал о неё ноги, не держит на неё зла! Супер! Высший пилотаж. Она видела, как привычно сузились у него глаза – он был оскорблён в лучших чувствах. Но теперь он ничего не мог ей сделать. «В одну реку не войдёшь дважды, - сказала она, отсмеявшись, и пытаясь придать голосу соответствующую моменту интонацию – я тоже на тебя не держу зла. Я тебе даже благодарна – теперь мне совершенно никто не нужен, и замуж меня совсем не тянет. Я свободна!» Она говорила тихо и грустно, потому что ей было действительно жаль этого невзрачного, одинокого и никому не нужного, стареющего мужчину, и было жаль себя, прожившую с ним столько лет, но в глазах у неё прыгали зелёные чёртики и пели наперебой - Я СВОБОДНА!!! Какое счастье! И мне никто не нужен! Ни один мужчина не стоит ни единой моей слезинки, ни моей любви, ни моей заботы! Я всё могу, и мне есть для кого жить. Я свободна – от унижений, от оскорблений, от всего, и в том числе от этой зависимости, которую называют любовью. Нет, её для меня больше нет! Я свободна!
Вот, под этим гордым знаменем свободы, она и прожила, пробежала ещё 14 лет, заботясь о выросших детях, внуках, о больных родителях, совершенно не думая о себе, бесконечно работая, пока в 2015-м году вдруг не начала писать стихи. И с этого момента началась совершенно другая история…