Шапка Мономаха - 12

Новый Год Виктор Андреевич и Оля решили встретить у Олиной сестры, в поселке Полины Осипенко.

Официально этот районный центр называется поселок имени Полины Осипенко, но в жизни его никто так не называет. Все говорят: «Живем в Полине Осипенко, поехали в Полину Осипенко», или еще короче «в Полину».

Кто такая Полина Осипенко и почему в ее честь назван поселок в Хабаровском крае? Это Советская История, тридцатые годы, годы трудовых подвигов, стахановских рекордов, арктических дрейфов и великих перелетов. Летчик Громов спасал челюскинцев, Чкалов летал на Аляску, а Полине Осипенко и двум ее подругами выпало исполнить первый женский дальний перелет — на Дальний Восток. Они и слетали. Заблудились, правда, маленько в дороге, покружили над тайгой, пока не кончился бензин, а потом плюхнулись в болото. Рация у них вышла из строя, и их искали две недели, задействовали уйму людей и самолетов, два поисковых борта так и сгинули безвестно с экипажами, но отважных летчиц все-таки нашли, привезли в Москву и вручили Золотые Медали, стали они первыми женщинами-Героями в СССР. Их именами стали называть города, улицы… Полине вот достался поселок на вечной мерзлоте.

Добраться туда было непросто. Сначала они ехали целый день автобусом до Комсомольска, потом всю ночь на поезде по бамовской ветке. На станции их встретили с машиной Альбина и ее муж Володя, и везли еще три часа по заснеженной грунтовой дороге, которая лишь зимой была стабильно проезжей.

В дороге Виктор Андреевич делился с Олей сведениями, почерпнутыми накануне из Интернета, и которых она, к его удивлению, не знала. Героическая летчица Полина, увы, в следующем же году погибла в очередном тренировочном полете; ее подруга Раскова погибла в сорок третьем, на фронте, а вот Гризодубова войну пережила, командовала полком и даже участвовала потом в съемках фильма о своем перелете.

- А я родилась в этих местах, - сообщила в свою очередь Оля. - В поселке Хурмули. У меня папа геологом был, золото искал, они с мамой все по экспедициям мотались. В Хурмулях у геологов база была.

Новый Год встретили на все сто: в большом деревенском доме, с шампанским и чистейшим, ароматным первачом, с янтарной кетой домашнего копчения, с настоящей рубленой баней и нырянием в сугроб пушистого снега, с песнями под привезенную из Хабаровска гитару… Правда, с шампанским вышла небольшая накладка — неожиданная и забавная. Ровно в полночь все выскочили во двор и там откупорили бутылку и начали наполнять бокалы, чтобы отдать дань романтике, выпить под звездами. А на дворе минус сорок! Шампанское в бокалах мгновенно закипело, извергло из себя весь газ и — превратилось в лед. Вот было смеху! Виктор Андреевич как физик мог бы это предвидеть, но ему и в голову не пришло применять законы физики к шампанскому. Да и правильно, что не пришло. Физика осталась в Хабаровске, а в Полине, в гостях, на новогодних каникулах, он не был ни физиком, ни профессором, ни тем более директором.

Однако каникулы закончились, и опять начались суровые директорские будни.
В продолжение разговора с Чипуренко Зелинский решил съездить к своему другу-однокласснику. Звали друга Василий Федорович Бобыкин. Сразу после школы он пошел работать на владивостокский Дальзавод, где освоил профессию сварщика, а потом всю жизнь занимался работой, связанной с металлом: кораблестроение, трубопроводы, опоры электропередач и так далее, был и бригадиром, и мастером, и прорабом. Во-всяком случае, в сварочных электродах разбирался досконально. В настоящий же момент, строительная фирма, в которой он работал, обанкротился, и Бобыкин оказался не у дел, то есть без работы. Встретиться они договорились в Артеме, который был их родным городом, и где у Бобыкина от родителей остался небольшой домик с приусадебным участком. За отсутствием иных занятий Василий Федорович взялся за благоустройство дома и участка, и поэтому обитал в основном в Артеме, а не во Владивостоке, где у него имелись квартира и супруга, Нина Арсентьевна, которая продолжала трудиться — тоже в строительной фирме, но в другой.

Василий встретил его радушно, посидели по-мужски, поговорили. Не виделись они с тех пор, как Виктор перебрался в Хабаровск. Поговорили об одноклассниках, о политике, о том, как трудно жить в непростое рыночное время, которое таких мастеровых людей, как Бобыкин, задело особенно сильно. Потом Зелинский изложил дело, по которому он приехал.

Василий выслушал, почесал в затылке, полез в карман за сигаретами, не нашел их там, вспомнил, что недавно бросил курить, посмотрел на друга иронически.

- Угораздило тебя, Витёк, в директора угодить! Не твое это дело. Ты интроверт по жизни, на себя замкнут. Помню, в школе ты ни в футбол, ни в волейбол играть не любил, предпочитал стрельбу и бег, индивидуальные виды. А потом — всю жизнь за компьютером. А тут с людьми надо работать: и с подчиненными, и с начальством!

- Ладно, Вася, - остановил его Зелинский. - Ты мне заупокойную не пой, я свои болячки сам знаю. Не рвался я в директора, так судьба легла. Лучше скажи: можешь ты мне помочь или нет? Возьмешься за это дело или грядки свои будешь копать? Есть еще порох или весь выгорел?

- Ишь как! - засмеялся Бобыкин. - На амбицию давишь? А может я всю жизнь мечтал о грядках? Дорвался наконец.

- Не верю, - покачал головой Зелинский. - Видел я, как ты меня слушал, как сразу взвешивал все и к себе примерял. Зацепила тебя моя задачка, Вася, зацепила! Хочется себя в новом деле попробовать. В монтаж тебя уже не возьмут, там молодые землю роют, копытами бьют, деньгу вышибают. А потенциал еще не истрачен, производство знаешь, с людьми, опять же, умеешь контачить — мне не в пример. Самое время попробовать себя в бизнесе: не в торговле конечно, таким как мы с тобой там делать нечего, а в бизнесе настоящем, деловом. В электродах ты разбираешься, людьми руководить умеешь, что такое производство - знаешь. Судьба, в моем лице, дает тебе шанс. Решайся, Вася!

- Зацепила, - погрустнев согласился одноклассник. - Ёкнуло сердечко! Рано еще в старые пердуны записываться. Давай выпьем еще по маленькой и покалякаем: что да как. А потом я с Ниной Арсентьевной посоветуюсь. Она у меня женщина рассудительная и в экономике соображает. - И спросил, как бы утверждая: - Ты у меня заночуешь?

- У тети Стеши, - ответил Виктор Андреевич. - Я к ней заходил, обещал, что вернусь, она ждет.

Тетя Стеша была сестрой его мамы. Сестер было четверо, а Стеша, Степанида Парфиловна, была младшей. Все они жили в Артеме и были дружны, однако к настоящему времени в живых осталась одна Степанида. Муж ее тоже несколько лет назад отдал Богу душу, по разным причинам потеряла она и сыновей. И хотя кроме Виктора в Артеме имелись еще и племянницы, он почему-то чувствовал за нее какую-то ответственность, звонил ей, и, когда выдавался случай, навещал.

Тетя Стеша действительно его ждала, приготовила нехитрый ужин — картошку с селедкой, да чай. И хотя Виктор Андреевич был сыт после сидения у Бобыкина, он поел, уважил ее старания. А тетя Стеша вдруг спросила:

- Слышала я, в Хабаровске есть церковь старообрядческая. Не мог бы ты договориться там с батюшкой, чтобы он приехал да причастил меня?

Виктор Андреевич конечно знал, что семья его мамы была из старообрядцев, и про себя знал, что его крестили, а крестным у него был муж старшей из сестер, тети Нюры, но он не придавал этому особого значения, тем более, что видел, что лишь тетя Нюра всерьез сохраняла веру и детей своих к ней приучала, а мама Виктора Андреевича, которую звали Ефимия, от веры отошла и даже, в пару с мужем, отцом Виктора Андреевича, вступила в партию. А вот Степанида, оставшись на старости лет одна, вдруг вспомнила Христа Спасителя и забеспокоилась о душе: завела в доме иконы, Евангелие и стала много и истово молиться. Но местная церковь ей не подходила, та хоть и была православной, но не была  старообрядческой, а Степанида еще с детства, от родителей усвоила, что ходить в никонианскую церковь — грех. И вот она обратилась к племяннику с необычной просьбой.

- Я конечно схожу, - отвечал он неуверенно. - Но согласится ли он? Не ближний свет!

- А ты попробуй, - настаивала тетушка. - А то помру, не причастившись, не исповедавшись. Грехов-то у меня о-го-го накопилось!

- Конечно, попробую, - согласился Виктор Андреевич, заранее радуясь, что хоть чем-то поможет сестре своей мамы, и заметив уже, с каким трудом тетя передвигается по квартире, прихватываясь за стенки и за мебель, задал ей резонный вопрос: - А как же вы, тетя Стеша, в магазин ходите?

- А я и не хожу, - отвечала она. - Два года уж не хожу. Соседка, спаси ее Христос, покупает, что попрошу. Пенсию почтальон приносит. Девочки вот еще заходят иногда, навещают. - Девочками она племянниц именовала.

И тогда Виктор Андреевич сделал ей предложение:

- А давайте, тетя Стеша, я вас к себе перевезу, в Хабаровск. Квартира у меня просторная, у вас будет отдельная комната. И церковь с батюшкой будет рядом.

Старушка покачала головой.

- Спасибо, Витенька, добрая у тебя душа, спаси тебя Христос! Не поеду я никуда. Пока ноги носят, буду здесь жить, Георгия вспоминать, сыновей. Все здесь с ними связано, все родное, все с собой не увезешь. Вот если ходить совсем перестану — тогда пожалуй. Только на тебя у меня и надежда, не на девчонок.

- И то ладно, - заулыбался племянник. - Смотрите! Слово дали! Если что — сразу приеду и заберу вас.

- Согласится ли Оля, жена твоя?

- Согласится. Мы с ней — душа в душу.

- Ну, дай вам Бог согласия и дальше. А то я переживаю: развелся, уехал, все бросил… Как девочки твои? Пишут?

- Пишут. Сейчас электронная почта, через компьютер, можно хоть каждый день письма писать.

- Это хорошо. Как у них? Все ли ладно?

- Все нормально, все ладно..

- Инна, как помню, в Москве?

- В Москве. Внуком недавно меня порадовала, Ильей назвали.

- Юля в Америке?

- Ну да. В Лос-Анджелесе, в школе работает. Замуж вышла, но детей еще нет.

- Муж американец?

- Американец, мексиканского происхождения. Она с ним еще раньше, из России познакомилась, по интернету. Она же у нас католичка, католика искала. Детей у них пока нет.

- Вот как! - Тетушка-староверка удивилась. - Католичка! Спаси ее Христос! А Надя все в Японии?

- Нет. Она в Австралию переехала, работу там нашла, тоже в электронной фирме, она у нас программист.

- Да, раскидала судьба твоих девочек! А мама их, Ольга, одна живет? Замуж не вышла?

Виктор Андреевич невольно нахмурился.

- Вроде нет. Я, как-то, не слежу.

Тетушка вздохнула:

- Бог тебе судья! Всяко в жизни бывает. Мы вот с Георгием много чего хлебнули, а всю жизнь вместе прожили.

«Да, всю жизнь! - мысленно и горестно согласился он. - Не считая тех двенадцати, которые Георгий провел в лагерях. Однако дождалась, это верно».

Переночевал он у тетушки, а наутро уехал.

В Хабаровске его ждали новости: пришел ответ от китайцев. Они отказались открывать совместную лабораторию, мотивировали тем, что ее направленность не соответствует профилю их института. Спрашивается: зачем тогда им была нужна искровая установка? Зачем наезжали так часто? Ну что ж: если леди покидает кабриолет, лошадь испытывает облегчение.

- Я думаю, они больше у нас не появятся, - поделилась своим соображением Любовь Марковна. - Почувствовали, что власть в институте переменилась, что им здесь уже ничего не светит. А Чипуренко с Анатолием Кузьмичом, конечно, исстрадались: такие бабки из рук уплыли!

- Не Бог весть какие бабки, - ответил Зелинский. - Всего пять тысяч. А для Чипуренко я привез хорошую новость. Я нашел человека, который возьмется за создание маленького «свечного» заводика.

- В самом деле? - радостно спросила Татьяна Георгиевна, которая тоже присутствовала при этом разговоре. - И что это за человек?

- Мой друг, опытный производственник, профессиональный сварщик. Он кое-какие свои дела завершит во Владивостоке и на днях приедет.

- А где он будет жить? - разумно поинтересовалась «ученая секретарша».

- Сейчас у меня. А потом будет видно. Не будем загадывать: может, из этой идеи еще ничего и не выйдет.

- Тут вы правы, - согласилась заместительница директора. - Чипуренко конечно в грудь себя бьет, да и патент они с Анатолием Кузьмичом получили, однако…

- Знаем мы эти патенты! - перебила ее Буре. - В советское время авторское свидетельство чего-то стоило, а сейчас? Плати деньги и получишь патент за любую лабуду.

Татьяна Георгиевна посмотрела на нее укоризненно.

- За порошки я ручаюсь! Состав, структуру и стабильность мы гарантируем. А вот годятся ли они для сварочных работ — это конечно надо проверять.

- Вот мой друг этой проверкой и займется, - подытожил Зелинский.
Бобыкин приехал через неделю. Зелинский встретил его на вокзале.

- И где же твой персональный лимузин? - спросил старый друг, не увидев такового.
Виктор Андреевич не стал сразу, сходу объяснять бывшему прорабу свои директорские принципы, а просто сказал, что с дороги поведет его к себе домой, а дом его в двух шагах от вокзала.

Десятиэтажный кирпичный дом Бобыкин одобрил, квартиру тоже. Окна, правда, забраковал. Как раз дул северный ветер, сквозил в щели деревянных рам, нисколько не задерживаясь ватой и поролоновыми затычками.

- Руки бы им оборвать, тем, кто эти рамы делал! Или еще что-нибудь, - отозвался он по-прорабски.

С Олей они сразу поладили. К его приезду Оля приготовила свой фирменной борщ из свиной рульки и белой фасоли. Похвалил и начал рассказывать, как он готовит тушеную картошку. Устроили его в комнате, которая служила им кабинетом, там стоял стол с компьютером и имелся раскладной диван.

Наутро поехали в институт. Вот тут Виктору Андреевичу пришлось признаться, что от директорской машины он отказался. Василий Федорович головой покрутил, похмыкал, однако сильно осуждать не стал.

- Ты всегда был белой вороной, - сказал он. - Ну что ж, неси свой крест.

В институте Виктор Андреевич первым делом познакомил Бобыкина со своим триумвиратом: Окунёвой, Буре и Обойминым. Потом вместе с главным инженером пошли к Чипуренко.

Сергей Викторович держал себя важно.

- Да, - говорил он с достоинством. - У нас есть патент на электроды. Сейчас я в рамках гранта «Старт» дорабатываю технологию их изготовления. Через два месяца первый этап гранта заканчивается, надо будет открывать производство.

Бывший прораб не стал спрашивать, что такое «Старт», его интересовала технология.

- Стандартная технология заключается в том, что берется мел, к нему добавляют полевой шпат, титановый концентрат, марганцевую руду и еще какие-нибудь легирующие добавки, - начал объяснять кандидат наук. - Все это размалывают, замешивают на силикатном клее и обмазывают кусок сварочной проволоки. Наш способ заключается в том, что мы все это заменяем минеральным сырьем. За исключением конечно клея.

- Что за минеральное сырье? Где берете? - сразу поинтересовался Бобыкин.

- Сырье местное, дальневосточное. Баделеит, ильменит, шеелит. Смешиваем и дробим на шаровой мельнице.

Бобыкин вопросительно посмотрел на Зелинского.

- Есть у нас такая, - кивнул тот. - Центрифуга с каменными шарами. Но можно размалывать на чем-то попроще.

- В этом сырье есть все, что надо? - Бобыкин вновь обратился к владельцу патента.

- Именно так! - со скромным пафосом заверил тот. - В готовом виде, без необходимости добавлять дорогие присадки. В этом главное достоинство нашего изобретения. - И он протянул гостю готовый электрод.

- Ну, ладно. - Бобыкин взял электрод, пощупал, понюхал, постучал им по краю стола. Потом почесал густую шевелюру, которая в отличие от редкой растительности на голове его друга Зелинского еще только-только начала отдавать серебром, и спросил: - А попробовать можно? Как они варят, ваши электроды?

- Конечно можно, - ответил Чипуренко. - Пойдемте в мастерскую.

- В мастерской не стоит, - осторожно вмешался главный инженер. - Там плохая вентиляция. Надо вынести сварочный аппарат во двор. Я пойду, организую, а потом вас позову.

Все согласились. Зелинский отвел Бобыкина в комнату, где сидели Окунёва и Буре. Они тут же организовали чай: им был интересен новый человек, к тому же друг директора. Василию Федоровичу тоже было приятно посидеть в обществе цветущих, радостных женщин.

- Как это вы решились — приехать в Хабаровск? - щебетала безмужняя Любовь Марковна. - Вдруг вам здесь и работать придется? У вас ведь наверное семья во Владивостоке?

- А я еще не решился, - вальяжно отвечал Василий Федорович, прихлебывая чай с ароматным бергамотом. - Это надо будет еще посмотреть. А семья… Семья — это само собой. Может, потом и семью перевезу, если дело пойдет. Супруга у меня экономист — будет у меня главбухом.

- А какое у вас образование? - поинтересовалась Окунёва. - Что вы заканчивали?

Бобыкин посмотрел на Зелинского. Тот глубокомысленно, едва заметно улыбнулся.

- ДВПИ, - лаконично ответил Бобыкин. Да, он его заканчивал, но не закончил. Дошел до написания диплома, и тут его закрутило: семья, работа, дети… А потом пошло, поехало. Оказалось, что и без диплома можно жить и работать. Он и дочерей своих не толкал в учебу, живут и без этого не хуже других: одна швея, другая парикмахерша.

Тут в комнату вошел Евгений Федорович и сказал, что все готово, аппарат во дворе, можно идти.

Они пошли. Чипуренко уже был там, с картонной коробкой, в которой имелись несколько электродов. Евгений Федорович приготовил для Бобыкина защитную маску, брезентовую куртку и рукавицы. Все как полагается. И конечно на снегу лежала пара железяк, на которых предстояло испытывать электроды. К одной из железяк был примотан провод от сварочного аппарата. Во дворе задувал ветерок, морозило, но не слишком.

Бобыкин надел куртку поверх пиджака, вставил электрод в держак, надвинул на лицо маску, привычно чиркнул по железу, зажег дугу. Вроде все нормально, горит, можно работать. Приложил к первой железке вторую, начал варить. Дуга стабильная, шов ложится ровный, не соврал кандидат, электрод у него не хуже фирменных. Вот только дыма многовато и шипение от дуги непривычное. Но это уже детали.

- Нормалёк! - сказал он, гася дугу и снимая маску. - Для арматуры годится. Есть предмет для разговора.

Чипуренко горделиво осклабился:

- Фирма веников не вяжет! А если вяжет, то фирменные. - И тут же предложил, глянув на директора: - Зайдем ко мне? У меня имеется кое-что для разговора.

- В другой раз, - не поддержал его директор. - А сейчас пойдемте к мне и обсудим ближайшие планы.

Он привел Сергея Викторовича и Бобыкина в свой кабинет, и когда они уселись за длинным столом — по разные стороны, спросил Василия Федоровича, готов ли тот принять какое-то решение, хотя бы предварительное.

- Пока что я понял только одно: электроды нормальные, не хуже тех, которые в магазинах продаются, - обрисовал свое впечатление профессиональный сварщик. - Теперь я бы хотел своими глазами увидеть технологию: что за сырье, в каких пропорциях смешивается, как размалывается и так далее. Весь цикл. Ну и структуру шва, который я сделал, желательно посмотреть.

- Структуру — без проблем, - заверил его Зелинский. - Металлография у нас на высоте. Сделаем шлиф и все такое. А технологию… - Он вопросительно посмотрел на «виновника торжества».

- И технологию без проблем, - спокойно заверил тот и, посмотрев на Бобыкина, спросил: - Вы долго еще здесь будете? Я имею в виду — в Хабаровске.

- Буду, сколько потребуется, - ответил владивостокский гость. - Затем и приехал.

- Тогда давайте через два дня. Мне надо кое-что подготовить, с людьми договориться.

- А мы как раз металлографию сделаем, - добавил Виктор Андреевич.

- Добро! - согласился Бобыкин. - А я как раз тут одного черта разыщу. Мы когда-то с ним вместе в монтаже работали, а потом он в Хабаровск перебрался, каким-то бизнесом ворочает. Потолкую с ним — что и как.

Через два дня они встретились. Чипуренко познакомил Бобыкина со своей технологией, металлография Бобыкина тоже устроила, а сам он тем временем нашел своего «черта», и тот вывел его на некоего банкира, который, ознакомившись с идеей, дал предварительное согласие на участие в финансировании проекта. В этом приподнятом настроении друзья и расстались. Провожали на вокзал Бобыкина вдвоем — Виктор Андреевич и Оля.

- Горячий привет Ниночке! - сказал на прощанье Виктор Андреевич. - В следующий раз приезжай с ней. С Олей познакомится.

- Непременно! Постараюсь! - ответил старый товарищ. - В оперетту сходим. Она у меня любительница.