Глава 3. Щенок породы доберман

                Глава 3. Щенок породы доберман

     Восьмого мая я сидела вечером в своей комнате и услышала, что на третьем этаже, где жил отчим, скулит собака. Она скулила отрывисто, пугливо, жалобно. Я работала с брошенными и замученными собаками не один месяц. Я ненавидела их злых хозяев. Отчим что-то прокричал, собака взвыла вновь. Да, я боялась его, но злость и обида за невинное существо были во мне в тот момент сильнее страха.
     Я бросилась в комнату мамы, попросила:
- Скажи ему, чтоб не мучал собаку!
- Её никто не мучает, - холодно отозвалась она.
- Ага, я же слышу! – собака взвыла вновь, - Вот!
     Мать молча продолжает заниматься своими делами. Через минуту в комнату влетает отчим. Злой, какой-то весь взъерошенный, вспотевший, красный.
- Зачем вы мучаете собаку? – робко спрашиваю я. Он орет:
- Я сейчас тебя саму замучаю! Если что-то не нравится, проваливай отсюда!
     Есть такие моменты, когда эмоции ослепляют разум. Когда тебе долго капают на мозги, даже если ты очень терпеливый человек, одна из капель обязательно станет последней. И вот, такой момент наступил. Я стояла молча, даже не думая что-то отвечать, несколько секунд. Отчим вышел из комнаты, а я наконец вышла из ступора и заявила:
- Вот и провалю!  Если вы так хотите, я уеду! На Черное море уеду! Завтра же!
     О том, как закончить школу, я не думала. Мне было на неё абсолютно наплевать. Остановлюсь для начала у Вероники Сергеевны, затем устроюсь на работу официанткой в каком-нибудь кафе у моря. А как пройдет сезон туризма, там уже до восемнадцати останется чуть-чуть. И в монастырь.
     Я бросилась в свою комнату собирать вещи. Скидывала в рюкзак все, что, по моему мнению, имело цену: какие-то провода, бусы, сломанный нерабочий планшет, одну смену одежды, телефон, деньги (те, которые дала матушка). И вот с таким нехитрым багажом я собиралась отправиться в никуда. По случайности у меня в комнате оказалась банка энергетика. Её я тоже кинула в рюкзак, решив выпить перед выходом, который, кстати говоря, планировался примерно на четыре утра. Как раз на то время, когда мать еще спит, но машины уже ездят. Завела будильник и прилегла поспать хотя бы на несколько часов. Не спалось.
     Я лежала, ворочалась и вертела в голове так и сяк разные мысли. В итоге, спустя где-то час, я пришла к выводу о том, что творю полную хрень. Какое Черное море?! У меня школа не закончена. Вероника Сергеевна меня не ждет. Куда я поеду? Ехать по сути некуда! А, впрочем, куда – не важно. Главное – подальше отсюда. Лучше пусть меня убьют и закопают где-нибудь в придорожных кустах, чем каждый день видеть, как морально разлагаются близкие мне люди.
     Да, глядя на этот поступок со стороны, многие решат, что я бросилась в никуда очертя голову, на порыве эмоций, не думая. Но я никогда не забуду, как в девятом классе наш замечательный учитель истории Анатолий Анатольевич объяснял нам разницу между поводом и причиной. Ситуация с собакой, отчимом и даже той банкой энергетика, которая сыграла, как вы сейчас поймете, немалую роль в моей судьбе, была лишь поводом к побегу. Причины же крылись гораздо глубже, таились в дебрях столь немногих прожитых мною лет.
     Не спалось. Если все же усну, в четыре мне точно не подняться. Я встала с кровати, оделась сразу так, как отправлюсь в путь. До сих пор не могу понять, действовала ли я в здравом уме и трезвом рассудке, или же мой разум был ослеплен эмоциями. Это было какое-то смешанное состояние. С одной стороны, я не могу объяснить, почему все-таки приняла решение ехать, ведь это решение не подчинялось логике (ни мужской, ни женской, ни древнегерманской – вообще ни одному ее виду) и уж тем более здравому смыслу. А с другой стороны, даже сейчас, спустя почти год, я отчетливо помню каждую подробность, каждую минуту той ночи. Чтобы точно не уснуть, я решила выпить ту банку энергетика. Нарыла в ящике стола вафли. Сладкие-сладкие, с какой-то белой начинкой.
     И вот, около двух часов ночи, наряженная в походный вид, я сижу на полу в комнате, прислонившись спиной к кровати и уплетаю вафли, запивая их энергетиком. Рядом стоит собранный для путешествия рюкзак. В углу комнаты мягким светом горит настольная лампа. И я понимаю, как же хорошо дома. Есть крыша над головой, светло, тепло, кормят даже иногда. Кровать опять же присутствует, не говоря уже про туалет с душем. А уезжая, я теряю это все. Мысль о побеге из дома показалась мне откровенной чушью. Я дожевала вафлю, выкинула в урну пустую банку из-под энергетика, разобрала рюкзак и легла обратно в кровать с уверенностью в том, что завтра проснусь и буду спокойно жить дальше.
     Но не тут-то было! Мне снова не спалось – действовал выпитый энергетик. В три часа утра я встала, собрала рюкзак обратно, снова оделась в какие-то серо-черные джинсы, красную футболку с эмблемой местного ежегодного рок-фестиваля. Наверх накинула большую теплую черную кофту (папин подарок) и сунула в ее карман складной ножик. Выходить еще рановато. Я стала продумывать подробности своей поездки. Поняла, что пока не доеду до юга, надо будет как-то зарабатывать себе на жизнь – матушкиных денег надолго не хватит. Я научусь играть на гитаре, как давно мечтала, и буду петь с уличными музыкантами.
     С детства я отличалась дотошностью: все мои наивные мечты и фантазии продумывались до мелочей. Играя в самолет, прежде чем построить его из стульев, я рисовала чертеж. Играя в магазин как-то раз даже скачала на мамин компьютер программу от 1с для кассовых аппаратов. В общем, я старалась, чтобы все было максимально правдоподобно. Эта мечта была столь же глупа и столь же просчитана, как мои детские забавы: я полтора часа выписывала в блокнот из интернета аккорды всех известных мне песен. Да, затея наивная до абсурда. Но, как ни странно, в итоге мне удалось воплотить ее в жизнь. В красивом городе, стоящем на берегу великой реки...
     Но об этом будет рассказано позже. А пока над моей тихой деревней начинает разгораться рассвет. Куртку на плечи, кепку на голову, кроссовки на ноги, и конечно же за спину рюкзак. На улице было необычно морозно для мая. Вдали кричали первые петухи. А с ними, срывая голос, кричала, вопила, взывала моя душа: «Подальше отсюда! Скорее! Я должна уйти!» Забегая вперед, скажу, что пришла я совсем не туда, куда собиралась. Но это не важно, ведь мой странный путь имел своей целью не прийти, а уйти. «А ведь сегодня девятое мая – День Победы», - подумала я. Это довольно символично. Машин не было вообще. Ни одной. Но меня не посещали даже самые робкие мысли о возвращении. Я просто шла вперед.
     В моей жизни был такой поучительный, но сложный этап – четыре года занятий легкой атлетикой. А именно, бег на длинные дистанции. Все знают о том, что такое второе дыхание, но только стайеры встречают в своей практике третье, четвертое и даже иногда шестое. Это моменты, когда ты мотивируешь какими-то мыслями и появляются силы, желание бежать дальше. Но после тридцатого километра непрерывного бега это перестает действовать. Мысли о цели уже не придают сил. Не придает их ни выпитый на бегу стакан воды, ничего. Их просто нет. Но, несмотря на это, ты бежишь. Просто бежишь на автомате, как робот. Ты делаешь каждый новый шаг просто потому что сделал уже тысячи таких шагов. Без эмоций, без осознания того, что ты устал, тебе больно, и ты больше не можешь. Все как бы отодвигается на второй план. Возможно, это защитная реакция организма. Чтобы осталось больше энергии для движения, он перестает расходовать ее на работу мозга. Но это лучше объяснят медики, а я могу сказать лишь одно: в подобном состоянии я шла по деревне девятого мая, в День победы, на рассвете.
     И вышла я на дорогу федерального значения, которая называется М-10. Мне надо было ехать сначала до Москвы, а потом по дороге М-4 в Крым. Первой остановилась фура, не помню какой марки, с красной кабиной, в которой сидел пожилой дальнобойщик Николай. Запомнила я его потому что он провез меня только на половину расстояния, которое обещал и высадил на какой-то заправке, сославшись на то, что к нему сейчас должен присоединиться напарник. Следующей машиной из тех, которые я помню, была тоже фура. Водитель направлялся в Казань, и, если бы я поехала с ним, была бы там уже к ночи, и вся эта история пошла бы тогда совершенно по-другому. В Казани я в итоге все же оказалась, но гораздо позже.
     Шофер всю дорогу жаловался мне на свою тяжелую жизнь, в которой почти как у любого человека присутствовали кредиты, сварливая жена и ненавистный радикулит. Он довез меня почти до самой Москвы и высадил в поселке Спас-Заулок, а сам свернул на сто восьмую объездную дорогу, идущую вокруг всей столицы замкнутым кольцом. Тогда я довольно слабо разбиралась в географии России и думала, что Казань где-то на юге, а не на востоке от Москвы, и мне надо именно туда. Однако, может из-за невыносимой болтливости водителя, а может просто потому, что неудобно было навязываться, я в Казань тогда не поехала. Да и в Москву хотелось попасть. Все же, столица, да и друг детства у меня там жил, правда я так до него и не дозвонилась.
     Вообще, эта поездка разделила мое окружение на две части: те, кому я нужна, и те, кому наплевать. Ведь когда мать проснулась и поняла, что меня нет дома, она конечно же обратилась в полицию и подала меня в розыск. В соцсетях разместили объявления о моей пропаже, и мне десятками стали писать люди, порой даже совсем незнакомые, спрашивать, где я и что случилось. И многих, от кого я действительно ждала беспокойства за свою судьбу, среди них не было.
     Первым, что я увидела в поселке Спас-Заулок, была восхитительная церковь Спаса Преображения. В связи с карантином храм был закрыт, но на участке рядом работала группа людей во главе с молодым батюшкой. Я предложила им свою помощь, но оказалось, что работа почти вся доделана. Узнав, что я иду из Новгорода на Черное море, меня накормили обедом, состоящим из тарелки ухи и пары кусков черного хлеба. Уху я съела, а хлеб спрятала, взяла с собой, и потом грызла, пока ловила попутку.
     А поймала я газель. Водителя, если не ошибаюсь, звали Александр, и интереснейший это был человек. Его серьезно волновал факт всеобщего пессимизма. «Все люди какие-то угрюмые, сердитые, злые. Жалуются, друг другу не помогают, ругаются. Хороших людей нет. Все люди – подонки», - примерно так он говорил. Не правда ли, от этих слов так и веет добром, оптимизмом и жизнелюбием, за которые он ратует? Страшно подумать, каково живется человеку, настолько разочарованному в окружающем мире. Мое мировоззрение почти абсолютно противоположно. Во-первых, я считаю, что все люди хорошие. Плохих людей не бывает. Бывают разве что хорошие люди, которые совершают плохие поступки. И поэтому в мире много зла. Да, его действительно очень много. Но мне плевать. Свою жизнь я смотрю как кинофильм, со стороны. Да, я переживаю за героев, как и всякий зритель испытываю относительно происходящего эмоции, но все равно ощущаю, что это происходит как будто не со мной. Именно это наверно позволяет мне вытворять такие вещи, которые всех удивляют, рисковать, совершать безумные поступки, расставаться с нужными людьми и дорожить ненужными…
     Александр был очень удивлен, когда узнал мою историю. Согласитесь, не каждый день на дороге встретишь девочку, которая ушла из дома и едет на Черное море. Он всеми силами отговаривал меня и просил вернуться обратно:
- Мама то, наверное, волнуется.
- Она знает, куда я поехала.
- Все равно волнуется.
- Она привыкла. Я не в первый раз сбегаю из дома.
- Но ты все же подумай насчет того, чтобы вернуться. Пока не далеко уехала.
     Конечно, его уговоры не подействовали – я человек упертый, и тогда я была настроена ехать вперед. Правда, впоследствии мой настрой изменился, но до этого еще многие километры жизни…
     Александру надо было выгрузиться в двух местах перед Москвой. Там я впервые увидела РЦ – распределительный центр. Он представлял собой несколько больших одноэтажных зданий, стоящих на огороженной территории, куда разрешен въезд только по пропускам. По периметру каждого здания множество ворот размером с прицеп фуры. Грузовики с ними как бы стыкуются и рабочие выгружают из них товар в здание, которое является огромным складом. Меня на РЦ естественно не пропустили, поэтому я осталась ждать Александра за воротами.
     Когда я поняла, что мои рюкзак и куртка уехали с ним, было уже слишком поздно. Оставалось надеяться, что он вернется за мной, а не покинет РЦ через какие-нибудь другие ворота и скроется в неизвестном направлении. Ведь тогда мне останется только идти в полицию, а я уже наверняка в розыске. Неужели так нелепо закончится мой путь, и глупая рассеянность не позволит сбыться мечте доехать до Черного моря?! Александра не было долго. Я ходила по парковке перед воротами из стороны в сторону и доедала последний кусок хлеба из церкви в поселке Спас-Заулок. Охранники уже стали подозрительно на меня коситься, когда в воротах наконец появилась знакомая газель.
     Второй точкой разгрузки был малюсенький цех какого-то завода, расположенный между гаражами в пригороде Москвы. Там не было ни охраны, ни ограждения. Мы просто подъехали к какой-то двери, и несколько мужчин вместе с водителем стали с грохотом выгружать что-то из кузова. Наконец, когда с разгрузкой было покончено, мы въехали в Москву. Эпидемия коронавируса тогда была в самом разгаре, поэтому поездки в другие регионы разрешались только по уважительной причине и по специальному документу. Естественно, ни причины, ни документа у меня не было. Поэтому, проезжая пост ДПС на въезде в Москву, мне оставалось только молиться. Помогло. Не остановили. 
     Около станции метро Кожуховская Александр меня высадил, на всякий случай объяснив дорогу обратно на М-10. Он еще надеялся, что я вернусь. Но в голове у меня гулял ветер свободы, в кармане лежали сухарики, купленные на заправке Александром, вокруг простиралась столица, а впереди маячило что-то новое и неизведанное. Где уж тут уместиться мыслям о возвращении в ненавистный дом?!
     Москва. Сколько стихов написано об этом городе, сколько создано картин и фильмов! Сколько решений, изменивших судьбу мира, было принято здесь! Осознавая величие места, в котором нахожусь, я ужасалась его состоянию. Столица будто бы вымерла. Храмы закрыты. Торговые центры закрыты. В метро сход разрешен только в маске и по пропускам. На улицах нет людей и машин! Можете ли вы представить себе улицу с проезжей частью шириной в три полосы в каждую сторону абсолютно пустой, хоть по разделительной линии шагай, пританцовывая?! В общем, я так и пошла. Ощущения были незабываемые!
     Я прогулялась по мосту над Москвой рекой, доела сухарики и вдруг услышала, как звонят колокола к вечерней службе. Подошла к храму. Молодой звонарь уверенно дергал за многочисленные веревочки, шепча ему одному известную молитву. Рядышком с площадкой, на которой стояли колокола, топталась, внимая, группа бабушек-прихожанок. Я смотрела на них, смотрела на звонаря, и мне вдруг показалось, что ничего вокруг нет: ни болезней, ни голода, ни войн, ни моего убогого дома в Новоселицах с жалобно скулящей собакой… только этот звон, чистый и святой, разносящийся над пустыми улицами Москвы.
     В возвышенном настроении я пошла дальше по улице, купила в магазине бутылку воды (от острых сухариков пересохло в горле). Пришло время задуматься над дальнейшей дорогой. Я не спала уже больше суток, поэтому решила переночевать в Москве, на какой-нибудь скамейке в парке. Но ни скамеек, ни парков как на зло по пути не попадалось. Был один сквер, но в нем дежурила полиция. «Видимо, придется ехать дальше в ночь,» - подумала я. Ну, ничего. На море отосплюсь. Там тепло, можно ночевать хоть на пляже, на песке. Или у Вероники Сергеевны, если она меня пустит конечно. Кстати, надо будет ей написать.
     В начале восьмого вечера я села в метро на станции Технопарк и доехала до Бульвара Дмитрия Донского. Мой дальнейший путь должен был проходить по трассе «Дон» или М-4 до самого Крыма. Но где выезд из города на эту дорогу, я понятия не имела. Поэтому решила спросить. Еще один урок, который я извлекла из своих путешествий – народные пословицы абсолютно справедливы. Вот, например, говорят «язык до Киева доведет». Когда меня спрашивали попутчики, как я перемещаюсь без карты, я всегда употребляла это выражение. Но никак не думала, что оно с такой точностью сбудется в моей судьбе. Может не в сам Киев, но как минимум в Харьков меня едва ли не занесло. А было это вот как…
     На парковке у какого-то высокого офисного здания стояли рядом с машиной четверо мужчин лет 25-30 и заправлялись пивом. Почему я подошла именно к ним? Во-первых, других людей на улице почти не было. А во-вторых, у них была машина. Глядишь, куда-нибудь и отвезут.
- Здравствуйте! – обратилась я к ним, - Вы не подскажете, как пройти на трассу М-4?
- Пройти?! – удивился один, - В каком смысле, пройти? Ты пешком туда что ли пойдешь?
     Я огляделась и пожала плечами:
- Ну, автобусы туда, видимо, не ходят…
- Зачем тебе на трассу? – спросил второй.
- Трасса М-4 ведет на юг, верно?
- Да.
- Вот мне туда и надо, на Черное море.
     Мужчины рассмеялись:
- Ты что, пешком туда идешь?
- Нет, попутками.
- Одна?
     Мне уже надоел этот допрос.
- Да. Так вы подскажете, как пройти?
- Рома, может отвезешь ее? – предложил один.
- Ну, можно. Слушай, мы тебя до трассы тогда сейчас подкинем, а дальше уже сама.
- Спасибо.
     Я с радостью залезла на заднее сиденье машины. По дороге мужчины продолжали меня расспрашивать.
- А почему ты не сядешь на поезд, или на самолет?
- Денег нет. А на Черное море мне надо.
- Зачем тебе туда?
- Ну, как и всем: купаться, отдыхать. И на работу может где устроюсь на летний сезон, официанткой хотя бы.
- А сколько тебе лет?
- Семнадцать.
- И ты не боишься вот так ездить? Ночью особенно.
- Ночью я еще не ездила, но попутками часто езжу, привыкла уже.
- Как же родители, не волнуются?
- Я их предупредила, куда еду, так что все нормально.
     Они снова рассмеялись:
- Если б моя дочь сказала, что поедет на Черное море попутками, я б не отпустил ни за что!
     За таким разговором мы выехали на дорогу М-4. Рома дал мне свою визитку и пятьсот рублей:
- Хоть поесть что-нибудь купишь. И обязательно позвони, как доедешь до Черного моря.