Глава 10. Финишная прямая

                Глава 10. Финишная прямая.

    Не буду обременять последующий рассказ своими глубинными переживаниями. Из описанного выше, я думаю, вы уже и так примерно поняли, что тогда творилось в моей душе. А повесть эта ведь не только о жизни, но и об автостопе. Сосредоточимся же на нем.
     От Красноярска до Иркутска около тысячи километров. Ночь я провела стандартно - сначала поспала в какой-то фуре, а потом когда водитель встал на стоянку, пошла голосовать дальше. Поймала лесовоз, вышла из него спустя полчаса, когда водитель стал домагаться, села в грузовичок марки хендай, поздравила его водителя с днем рождения, на рассвете в грузовичке снова повторилась история из лесовоза - почему-то этой ночью на дороге никто не хотел поверить, что я не работаю, а просто путешествую. А вот убежав из хендая, я долго просто шла по дороге, наверное, часа два. Машин совсем не было, зато вокруг была тайга и хотя уже не ночь, мне казалось что оттуда вот-вот выскочат медведи и съедят меня. Чтобы меньше бояться я стала петь песни, благо текстов у меня было много записано. Так и шла по дороге с блокнотом среди тайги, и оттого что на несколько километров вокруг никто меня не услышит на этот раз было даже не страшно, а наоборот радостно. Это все к слову о том, что ни слуха, ни голоса у меня нет. Наконец, меня подобрал на легковушке какой-то предприниматель, развозивший свое домашнее молоко по магазинчикам в окрестных деревнях. Помню что мы несколько раз останавливались где-то, он выгружал ящики из багажника и с задних сидений машины. Но я почти все время спала, поэтому мы толком поговорили лишь перед тем, как он высадил меня у дороги на Иркутск, а сам поехал домой.
     Водитель рассказал мне о том, что в летний сезон здесь очень много автостопщиков, направляющихся на Байкал и поведал среди прочего об одном очень интересном человеке, которого ему выдалось подвозить. Этот юноша вроде бы сбежал от своей неудачной любви, все имущество жестом широкой души оставив ей. Ехал он, поэтому, совершенно без денег, и мой попутчик всю дорогу пытался выведать у него как же он ест. Наконец, они заключили пари, остановившись у какой-то придорожной кафешки, что если его там просто так бесплатно покормят, водитель даст ему пятьсот рублей. Молодой человек у него на глазах зашел в заведение и стал максимально жалостливо рассказывать работающим там девушкам свою историю. Его покормили полноценным обедом, не взяв ни копейки, а водителю еще пришлось отдать ему пятьсот рублей. И юноша, сытый, довольный и уверенный в себе утопал в свои дальнейшие странствия.
     А вот мои странствия дальше складывались куда как неудачно. Все водители, с которыми я ехала почему-то именно в этот момент вспоминали, что им надо остановиться на обед или на мойку заехать. Конечно, свои плюсы в этом есть. Меня тоже покормили, я сходила в душ на стоянке и даже без задержек одежду смогла в машине высушить. Но в итоге к вечеру я так и не доехала до Иркутска. Помню, еще двоих занимательных людей я встретила на той дороге. Выйдя из какой-то фуры, я сидела на пенечке у дороги и думала о том о сем. Да, прям как та Маша из сказки. И вдруг я услышала крики с другой стороны дороги. Там было безлесное открытое пространство, и судя по всему какая-то стройка. С учетом того, что я уже наслушалась рассказов о том, сколько в окрестностях Иркутска тюрем, стало страшновато. Но увидев, что оттуда выезжает машина, я по привычке пошла голосовать. И, к моему ужасу, они остановились. Но, как я поняла позже, беспокойство мое было напрасным - в машине сидели двое парней Леша и Дима - очень приятные ребята.
     Они подробно расспросил меня о том, кто я и откуда, искренне постарались помочь. Предлагали мне устроиться неофициально подрабатывать в какое-нибудь придорожное кафе, раз все равно нужно дождаться восемнадцати. И в моей голове все крепче усваивалась мысль о том, что не дело - бесконечно скитаться. Помню как мы остановились около памятника мамонтам - в том месте где первый раз в истории человечества были найдены их останки. Мамонты были гигантскими и невероятно красивыми, и их вид отвле меня на время от всех мыслей. Парни высадили меня в пятидесяти километрах от поселка Усолье Сибирское вечером двадцать первого мая и дали две тысячи чтобы я переночевала в какой-нибудь гостинице и подумалаа о своей дальнейшей судьбе. Подумать я хотела, а вот тратиться на гостиницу - нет. Поэтому в Усолье Сибирском, я попыталась поймать попутку до Иркутска, но на выезде из города почти не было обочины, а в Иркутск шли одни фуры. Зато была заправка, и в этой ситуации я сочла приемлемым просто договориться с кем-то там, чтобы меня подвезли. Но даже эта крайняя мера не дала результата. “Видно не судьба”, - реила я и отправилась гулять по Усолью Сибирскому.
     За час обойдя поселок и не встретив в нем ничего примечательного, я села на скамейку у подъезда одного из домов и принялась сушить и  штопать постиранные днем во время стоянки носки. Надо же было чем-то себя занять пока выдалась передышка. Заодно развесила на перилах крылечка недосохшую в фуре одежду. Короче, расположилась там как дома. Лишь бы, думаю, полиция не нагрянула. Затем вспомнила про викину шишку, выковыряла из нее все орехи и стала их грызть. И где-то на середине этого процесса я заметила что у соседнего подъезда уже давненько стоит какой-то парень и пристально за мной наблюдает. Мне было скучно, и я решила с ним познакомиться. Оказалось, хотя по виду и не дашь, что ему уже под сорок. Они с другом собирались выпить пива, и он вышел на улицу его встречать, но так и не дождался. Мимоходом рассказал мне какую-то криминальную историю то ли про убитого любовника своей бывшей жены, в смерти которого его подозревают, то ли еще про что-то - я почти не слушала. Он мне показался человеком неинтересным, но очень общительным, а это - именно то, что мне в тот момент было нужно.
     Кедровые орехи заончились, беседа подошла к концу. Парень ушел к себе домой, а я решила все-таки ехать в Иркутск. Но поняла что напрочь забыла дорогу к выезду. И спросить-то не у кого - ведь ночь на дворе. Я вышла на главную улицу, заметила припаркованную полицейскую машину с дежурным нарядом. И то ли полицейские были слишком сонные, то ли сюда мои фотографии еще не успели прислать, но когда я (специально, ради проверки) прошла прямо у них перед носом, ни один даже бровью не повел. Это меня обрадовало. И тут, к счастью, я увидела женщину, переходящую через трамвайные рельсы. Пошла за ней и сказала, догнав, как вы думаете что? Правильно: добрый вечер, вы не подскажете, как пройти в Иркутск? Женщина оказалась пьяной. Может это, а может и неиссякаемая человеческая доброта, в которую я по-прежнему верю, стало решающим фактором в том, что она, выслушав мою историю, пригласила меня к себе домой переночевать.
     Звали ее Ксюша, по возрасту она была чуть младше моей матери и жила в двухкомнатной квартире со своим четырнадцатилетним сыном Вовой и очень назойливой кошкой, как ее зовут, не помню. Прихлебывая водку из пластмассовой бутылочки с надписью “Лимонад Буратино”, Ксюша с чувством и в подробностях поведала мне о том, с каким трудом пережила смерть своей мамы, папы, свекрови, какого-то пятиюродного брата и еще десятка своих покойных родственников. Осталась она в итоге одна с милым и любимейшим сыном, который прекрасно понимает ее. Только вот есть один момент. Этот несчастный мальчик ни разу за вечер не казал носа из дальней комнаты, где играл в компьютер, несмотря на призывы мамы ложиться спать, носил на голове ирокез размером с хвост средней акулы и ругался матом. Кстати, к ужасу Ксюши, почему-то это милейшее создание никак не понимают школьные учителя, ни за что ставят ему двойки, и даже (вот же сволочи!) написали на его мать целое заявление в опеку, после чего в дом регулярно приходят оттуда злые тетки, заставляют Ксюшу меньше бухать и внимательнее следить за сыном. “А я за ним как будто не слежу! Он же не больной какой-нибудь, просто Вовка у меня такой особенный, он отличается от других детей. Но им этого не понять!” - сокруалась мать-одиночка. Наконец, поздней ночью, мы улеглись спать. Ксюша легла на диване, а я устроилась на подстилке из одеял на полу, подложив под голову то самое платье, что сушила на перилах подъезда. Утром я благополучно забыла его там и поняла это только на пути из Иркутска в Улан-Удэ, когда возвращаться было уже поздно.
      Что можно сказать про Иркутск? Если придерживаться позиции, что у каждого места своя особенная душа, то у этого города душа аристократа. Я приехала туда в первой половине дня, и прошла почти через весь город пешком. Мой путь начался от железнодорожного вокзала и закончился у выезда на Улан-Удэ. Перейдя на правый берег Ангары, я первым делом забралась на высокий холм и нашла там к немалому удивлению два мягких кресла и покосившийся стол. Эту мебель явно притащили сюда местные бомжи. Посмотрев вниз на довольно высокий и крутой склон, я не смогла не оценить по достоинству их физическую силу, стремление к комфорту, а главное - энтузиазм. Вот в таком живописном месте я перекусила парочкой бутербродов и задумалась о том, что делать дальше. Вспомнила, что видела на мосту объявление о какой-то христианской общине, готовой с радостью приютить всех сирых и убогих. Вернулась, сорвала листочек с адресом и, недолго думая, направилась туда. Я снова перешла реку Ангару, по словам прохожих поняла, что двигаюсь совершенно не в том направлении, мне надо сесть на третий трамвай, потом пересесть на какой-то автобус, и тогда дай Бог если к вечеру я буду на месте.
     Подумала я, подумала, постояла на трамвайной остановке. И третий трамвай опоздал.  Вроде, кажется, обычное дело - каждый день где-то опаздывают трамваи. Но если бы он приехал тогда вовремя, моя жизнь и не исключено что чья-то еще, могла продолжиться совершенно иначе. Не дождавшись трамвая, я вернулась на набережную и уверенно потопала к выезду из города на Улан-Удэ. Здесь, к счастью, мнения людей не расходились, как, например, в Тюмени, и правильное направление мне удалось определить довольно быстро. Нигде в России я не видела набережных, красивее чем в Иркутске. Помимо кристально чистых вод Ангары, впадающих дальше в Байкал, мое внимание привлекли скамейки. Дело в том, что на каждой из них (а я, пока шла, насчитала не менее тридцати), была на спинке выгравирована цитата кого-либо из великих людей, посещавших Иркутск - слова о том, что им наиболее понравилось в этом городе.
     В целом, Иркутск произвел на меня впечатление города, в котором все в порядке. Спросите, чем? Многим: и этими похвалами на скамейках, и общим темпом жизни, странно сочетающим современную суету с какой-то лермонтовской романтикой, а главное - спокойными, не встревоженными лицами людей. В нем как будто читалось: “Да, пусть я стою на отшибе России, где-то в Сибирской глуши. Но мне здесь комфортно, я всем доволен и твердо уверен в себе. Пусть только кто-нибудь попробует не признать, что в этой глуши я - город-король”.
     На заправке близ выезда из города я заметила уже не в первый раз, что здесь продаются мягкие игрушки в виде нерп, или тюленей (не сильна я в биологии). Видимо, они пользовались спросом среди туристов, как сувениры с Байкала. И мне до ужаса захотелось купить этого тюленя. До сих пор жалею, что решила тогда сэкономить. А может, дело было даже не в деньгах. Благодаря щедрости сибиряков у меня их было в достатке. Просто мягкая игрушка ассоциировалась в моей голове с домашним уютом. Я вспомнила про плюшевую обезьянку, оставшуюся на кровати у меня дома и затосковала. По дому, кровати, может быть по спокойствию. Многие люди и не подозревают, как это ценно - ложась спать вечером, осознавать что проснешься в том же месте, где погрузился в сон. Мысли накатили грустные, и конечно, упрямство, двигавшее мной тогда, приказало мне задушить их и ехать дальше. Я ему подчинилась, а плюшевый тюлень так и остался лежать на полке. 
      Мне кажется, если бы через двести километров не было Байкала, я бы еще тогда сдалась и сделала то, что сделала позже в Чите. Но раз уж мне так повезло оказаться у этого великого памятника живой природы, глупо было упускать шанс. И я поехала дальше. Сперва километров по пятьдесят на Камазах, вывозивших песок из пригородных карьеров, потом удалось поймать пару легковых. И вот, наконец, он - Байкал.