Последний день

«Как мы дошли до этого?» - этот вопрос мучил меня уже несколько лет. Сейчас вопрос снова возник в голове, как удар грома, как будто к мозгу подвели электрический провод и включили рубильник на максимум. Я посмотрел на экран монитора, в углу мерцала дата: 29 февраля 3984 года.
«Хм, какое забавное и одновременно печальное совпадение цифр.» - сказал внутренний голос, - «Интересно, что могло бы быть, живи я сейчас на Земле?» - несколько минут я сидел неподвижно, будто ожидая ответа на этот вопрос.
На этот вопрос никто не мог ответить уже несколько столетий. Мы не смогли спасти наш Дом, этот невероятный по красоте голубой шарик. И то, в таком виде я помню его только по выцветшим фотографиям. Говорили, что сначала температура на поверхности начала стремительно подниматься. Сперва этому не было придано особого значения. Когда различные датчики и исследования начали показывать, что на всей планете начинает испаряться вода, страны и их лидеры попытались сократить количество вредных выбросов, однако было слишком поздно. Воды становилось всё меньше и меньше. Как сообщал пояснительный ролик, человечество начало искать убежище в земной тверди, всё глубже закапываясь в землю. Казалось внутри Планеты ещё много воды, но её хватило лишь на незначительное время. Вода стала всем, новой нефтью, новым кислородом. А если где-то есть дефицитный ресурс, значит есть и те, кто желает его присвоить. Война началась стремительно и так же молниеносно закончилась. Из-за огромного количества выпущенных ракет, поверхность из-за колоссального радиационного, химического и биологического загрязнения, стала окончательно не пригодна к жизни. И это на поверхности, однако благодаря научному прогрессу, боеголовки ракет могли как масло проходить через любую поверхность, будь то земля, бетон или самый прочный сплав. В итоге население всей Земли сократилось с десяти миллиардов до каких-то пятисот тысяч несчастных и покинутых душ.
В конце концов, была организована программа по экстренной эвакуации остатков человечества с Земли в надежде найти новый Дом – «Исход». Было построено пять космических кораблей, которым были даны имена: «Ной», «Иосиф» и «Асенефа», «Моисей» и «Сепфора», в последствии их обозначали только первыми буквами. По жребию, корабли должны были двигаться в трёх противоположных направлениях. «Н» выпало «счастье» отправиться в путь в одиночестве. Они должны были стартовать одновременно, однако при взлёте на «Н» произошёл сбой систем, и он рухнул, так и не вырвавшись из атмосферы. Это были последние сто тысяч человек, которые погибли на Земле. Контакт с «И» и «А» был потерян, когда они были на подлёте к Плутону. Из обрывочных данных мы знали лишь то, что на «А» возник какой-то религиозный культ и у них кончались припасы. Они дали сигнал на «И», однако получив отказ, попытались штурмом взять корабль. В итоге, с обоими была потеряна связь. По предположениям, основанным на маячках они не смогли пройти пояс астероидов и скорее всего были уничтожены. Из-за человеческой глупости и жадности было потеряно ещё около двух сот жизней.
Я же родился на «М». Нужно отдать должное команде. Никаких конфликтов с «С» ни разу не случилось. Наши корабли проделали огромный путь и всегда держали тесный контакт. Однако новый Дом мы так и не смогли найти, все встречаемы планеты были непригодны для жизни. Люди свыкались с мыслью, что корабли станут нашим новым домом. Но у всего есть конец. Однажды, сидя у себя в каюте, я услышал, как по громкоговорителю сообщают, что на «С» возникла внештатная ситуация. Впоследствии окажется, что на корабле началась эпидемия. Болезнь, которая свирепствовала в далёкие времена, теперь пыталась уничтожить то, что осталось от человечества. Из-за недостатка медикаментов в считанные месяцы численность «С» сократилась на тридцать тысяч. Крематории работали на пределе возможностей. Те ничтожные грузы помощи, что переправлялись с нашего корабля на «С» так же не смогли облегчить ситуацию. В итоге, спустя одиннадцать месяцев и шесть дней со дня эпидемии, «Сепфора» больше не выходила на связь.
Остались только мы. «Моисей» и его восемьдесят семь тысяч спутников. Остатки некогда великого и могущественного вида, подчинившего, как ему казалось необъятные просторы космоса и мощь атома, обуздавшие как ему, казалось все болезни. Теперь же мы дрейфовали где-то в глубине космоса, всё больше ощущая нехватку еды, лекарств и надежды.
Шли недели и месяцы, но новостей о пригодных к жизни планетах так и не поступало, разведывательные дроны возвращались ни с чем. Как-то я шёл по коридору к своей каюте. Внезапно остановившись и подняв глаза на стену, глаза увидели картину. На ней был изображён город в огне. Страх и ужас застыл на лицах людей. Было видно, что некоторые пытались спасть имущество, кто-то бился в истерике и заламывал руки. В правом нижнем углу, мать обнимает и как бы пытается защитить своих детей от неминуемого конца. Небо же было чёрное с проблесками огня. И никакой надежды, как и сейчас. Я опустил глаза, чтобы прочитать название картины, табличка гласила: Карл Брюллов, «Последний день Помпеи», копия, оригинал был завершён в 1833 году.
«Так вот как всё закончиться». – мелькнуло у меня в голове. – «Каждый будет пытаться спасти то, что ему дорого, но всё будет тщетно».
После пяти месяцев топлива не осталось даже на самый экономный ход. Теперь финал был лишь вопросом времени. И без того скудные запасы провизии стремительно подходили к концу, и жители корабля всё чаще стали пополнять крематории. Невозможно передать, когда каюты пустеют каждый день. Каждый день ты видишь, как сначала дроны, а потом люди несут носилки с телами. Нас становилось всё меньше. Первыми умирали дети и старики, затем очередь дошла до членов экипажа. Когда умер капитан, на корабле вспыхнула паника. Остатки веры хоть в какое-то будущее умерли вместе с ним. Однако голодные, измотанные и больные люди долго паниковать не могут. Каждый доживал своё либо тихо сидя в каюте или глядя в иллюминаторы, будто надеясь, что откуда-то прибудет помощь.
Нас осталось 15 человек. 15 от всего человечества, от тех десяти миллиардов. Нас становилось всё меньше. Тогда я и познакомился с Хельгой. Она работала в крематории, и когда заходил об этом разговор, её глаза наполнялись слезами. Как-то сидя на уже запустевшей кухне, она сказала, что боится умереть в одиночестве, что некому будет держать её за руку и сказать последние слова. Я пообещал, что постараюсь этого не допустить. Она улыбнулась и поцеловала меня в щёку.
Спустя полторы недели остались только мы. Я лежал у себя в каюте, когда мне пришло сообщение. Хельга хотела меня увидеть, она была в больничном отсеке. Сердце забилось быстрее. Выйдя из каюты, почти переходя на бег, по коридору мне снова попалась та картина.
«Скоро всё закончиться.» - стрельнуло в голове. На душе стало очень тяжело, словно на меня упал огромный камень.
Она лежала на койке. Тихая, почти без движения. Последние капли лекарств циркулировали из капельницы в вену. Она очень похудела. Почти незаметно повернув голову в мою сторону, на её лице проступила слабая улыбка.
- Привет. Я так рада, что ты пришёл. - слова были произнесены дрожащим шёпотом.
- Я же обещал, что обязательно приду. - взяв ближайший стул и сев рядом, взял её руку. Холодная и обессиленная.
- Знаешь, я никогда не говорила, но у меня была семья. - сказала она – Был муж, двое детей. Мальчик и девочка. Все они умерли одними из первых на корабле. Каждую ночь мне снился один и тот же кошмар: я везу их в крематорий, они кричат, что ещё живы, что они меня очень любят. А я хочу остановить тележку, поменять направление, перевернуть её, хоть как-то её остановить. Не могу, руки будто сами стали частью этой тележки и в голове слабый голос говорит: «Тебе не спасти их, подумай о себе». Я кричу, что никогда их не брошу, что они моя семья, мои единственные. – из уголков глаз скатились слёзы. У меня ком подступил к горлу, тяжело дышать.
- Последние несколько дней кошмар больше не снился. Я сразу поняла, скоро я их встречу. Я окажусь на берегу, за которым будут зелёные холмы до самого горизонта. И увижу их вдалеке. Крепко обниму детей, поцелую мужа как в тот, самый первый раз. И мы вместе будем гулять, разговаривать, жить. Вместе… - последние слова были практически беззвучны. Подняв глаза, увидел, что пульс отсутствует. Она лежала, закрыв глаза, а по щеке ещё катилась слеза.
- «Теперь ты дома. Иди к ним, живите. Вместе.» - Слёзы хлынули из глаз. казалось нескончаемым потоком. Я остался один! Из всего человечества – ОДИН! Последний! Некому будет меня похоронить, никто не будет держать меня за руку. Такой удар тяжело вынести, будто твоя голова оказалась в тисках, которые сдавливают всё сильнее и сильнее. Отчаяние, не имеющее конца, безграничное и всеобъемлющее.
Кажется, я отключился. Обнаружил, что лежу на полу. Наверное, упал со стула. С койки свисала бледная, худая рука. Слёзы снова готовы были хлынуть водопадом. Поднявшись и накрыв простынёй тело, я сделал всё необходимая. Уходя из крематория, я не оборачивался.
Сил не осталось. Пройдя коридор, больничный отсек, картину, столовую, наконец подошёл к каюте. Пустая, убранная. Будто здесь никто и не жил. Я лёг на кровать. Хочется спать, удары сердца всё медленнее и тише. Хочется спать, как после тяжелого рабочего дня. Вдох – свист лёгких, выдох – дышать всё тяжелее. Глаза закрываются сами собой, вдох – выдох.
Тишина…