хорошее имя

  Был чудесный летний день. Солнышко припекало, птички щебетали. Старые липы бросали приятную тень на скамейки в городском парке.
На одной из этих скамеек сидел Артемкин дедушка, посматривавший с ленцой на мир вокруг и на проказы внука. На другой, по–соседству,  какая-то старушка в очках, читающая книжку. Иногда (когда Артемка шалил не в меру, а дедушка строго требовал: -Артем, прекрати!) старушка отрывала свой взгляд от книги и пристально взглядывала на мальчика: -Не слушаешься старших? Ну-ну…

  Под ее взглядом Артемке почему-то становилось стыдно. А чего стыдиться-то, спрашивается?! Ну, попрыгал он на скамейке – и что: сломал? Не сломал. Испачкал? Где? Чистая она: он её попой вытер! А не нравится кому – вон сколько других скамеек: садитесь где нравится…

  Или вот: захотел, как гусеница, дорожку переползти. Что в этом такого? Гусенице можно по дорожке ползти, а ему, человеку, нельзя? Он что: хуже гусеницы?!
  И вообще: все делают, чего им хочется – только ему одному нельзя. Хочется дедушке  вот так сидеть, жмурясь на солнышке – и пусть сидит. А захочется попрыгать на скамейке – пусть попрыгает: Артемка не запрещает. Почему же ему дед запрещает  радоваться жизни?! Зачем с ним, как с маленьким: «это нельзя, то нельзя»?! Он, Артёмка, сам знает чего можно!

- Внучок, иди ко мне, - позвал опять чем-то недовольный дедушка, - посиди спокойно минутку. Послушай, как птички распелись чудесно!
- Не хочу! – пробубнил в ответ Артёмка: он их уже наслушался, когда «сидел спокойно» - лучше потайной лаз под липой выроет.

  Мальчик подобрал ветку («палку-копалку») в траве и стал ей ковырять землю под корнем старого дерева. Земля выковыривалась с большим трудом, приходилось налегать на копалку изо всех сил. Не удивительно, что она сломалась, больно треснув Артемку по коленке. Так больно, что Артёмка упал, не удержавшись на ногах (пришлось сжать зубы, чтобы не захныкать).

- Ну что, доигрался? – проворчал дедушка, поднимая обиженного внука с земли. – Давай, посиди на лавочке, посмотри, какие замечательные облака по небу плывут! Послушайся деда хоть разок…
- Не хочу я сидеть! – стал вырываться из дедушкиных рук Артёмка. – Не хочу смотреть на твои облака!.. И слушаться не хочу, понял?!.


  Вот тут-то старушка и отложила свою книжку. Ее глаза за стеклами очков как-то странно сверкнули – полыхнули голубым пламенем, и Артёмка решил на всякий случай зажмуриться: вдруг старушка – инопланетянка?! Видел он в мультике такой взгляд у пришельцев: кровожадные монстры!

  Старушка-монстр  между тем заговорила: самым обычным – старушечьим, а не инопланетным каким голосом. Мягко так заговорила, по-доброму: - Какое славное имя: Артём! «Невредимый» значит…
 Невредимый? Артёмка осторожно открыл глаза. Присмотрелся. Показалось: обыкновенная бабуся. И взгляд – обыкновенный, почти как у деда, когда тот на птичку смотрит. Наверное, солнце в очках блеснуло, а он и вообразил что попало…

- Давай-ка, Артём, я расскажу тебе сказку…
(Нет, все-таки странная старушка! Другие бабуси-дедуси жизни учат, чтобы он вел себя правильно – а эта: сказку?)
- Садись поближе, дружок, сказка интересная, хоть и длинная.
  Интересная? Если интересная – можно и послушать (Артёмка любит сказки).
Он сел на краешек бабусиной скамейки: если не понравится – убежит и от сказки, и от бабки.
 

- Эта необыкновенная история, - начала старушка рассказ, - случилась давно. Но не в тридевятом царстве, в тридесятом государстве –а прямо здесь, под этой старой липой, где ты лаз свой копал.
Правда, тогда липа была не старая, а молодая и полная сил. И росла она не в парке, как сейчас, а в самом настоящем лесу. Ты ведь знаешь, что раньше здесь был настоящий лес без удобных скамеечек, да?
(Артемка непроизвольно кивнул: дедуля рассказывал.) Старушка едва заметно улыбнулась и продолжила:
  -В лесу, конечно, не было таких аккуратных дорожек, как сейчас, посыпанных желтым песочком, зато было много протоптанных зверями тропинок. Вот одна из этих тропинок и завела нашего героя в беду. Но – все по порядку.

  Итак, жили в лесу Зайцы. Мама Зайчиха, папа Заяц и три веселых Зайчонка.
В добропорядочных заячьих семьях детям обязательно дают имена. Старшего зайчонка звали Смотри: он всегда зорко высматривал, нет ли опасности поблизости. Среднего звали Нюхай: очень любил зайчонок принюхиваться, не пахнет ли рядом страшным волком.

А вот младшего сынишку родители назвали Не Хочу.
- Как тебе, Артем, такое имя?
  Старушка опять ярко сверкнула глазами, но Артемка жмуриться не стал: мало ли какие глаза у старушек бывают? Он пожал плечами в ответ: откуда ему знать, какое имя зайцу подходит, а какое – нет?

- Сказать по правде, - продолжила старушка рассказ, - это имя не нравилось ни папе Зайцу, ни маме Зайчихе. Но как еще могли они назвать сына, который на все просьбы твердит только одно: «Не хочу»?
- Заяц должен уметь нюхать, - говорил младшему сынишке папа, - учись, малыш, нюхать!
- Не хочу! – бубнил зайчонок в ответ.
- Заяц должен уметь смотреть по сторонам, иначе можно попасть в беду! – поучала упрямца мама.
- Не хочу! – слышала она в ответ.
- Если заяц не умеет путать следы – ему несдобровать! – вразумляли легкомысленное чадо родители, но зайчонок твердил только «Не хочу, не хочу, не хочу!».

  Вздыхали папа Заяц и мама Зайчиха: что делать с таким неслухом?! Попадет ведь волку на обед, если не образумится! Снова и снова пытались они научить младшенького заячьим наукам. Без толку! Сердился зайчонок («Опять пристают!») и повторял недовольно свое «Не хочу» в ответ.
Вот и получил он себе такое несимпатичное имя. И жил бы с этим именем Не Хочу всю свою заячью жизнь, если б не одна история…

   Однажды, когда родители и старшие братья были заняты важным делом – учились тщательно запутывать следы – Не Хочу, улучив момент, выскочил на лесную тропинку, ведущую от дома в незнакомую чащу, и припустил по ней со всех ног вперед. Ему давно хотелось посмотреть, куда ведет эта заманчивая тропинка, что там за чаща такая. Папа и мама категорически запрещали ему покидать родную поляну («Мал еще! Сначала научись всему, что должен знать любой умный заяц, а потом и разгуливай по лесу!»), но ему же интересно. Это сколько ждать придется, пока научишься всему?! Так и состариться можно мир не узнав…

- Как же! – думал убегающий прочь зайчишка, - я сначала нагуляюсь вволю, набегаюсь везде, лес узнаю – а потом, так уж и быть, возьмусь за ваши скучные уроки. Что, спрашивается, может со мной такого приключиться, а?! Бегу себе – и бегу, никому не мешаю. И мне никто не мешает. Красота!

  Красота-то, красота… да вдруг не стало ее: тропинка пропала! Не уперлась в ручей или в болото, не провалилась в яму–канаву: исчезла, как и не было её! Только что была тут, под ногами – и, бац: испарилась!.. Трава высоченная кругом, елки колючие стеной, а тропинки – и следа нет… Вот незадача!

  Стал Не Хочу пропажу искать. Впереди посмотрел – нету, сзади посмотрел – нету; слева, справа… – исчезла тропинка. Несколько раз пытался найти – всё без толку. Даже проголодался, разыскивая.
- Ох! – опечалился зайчишка. Как же я теперь домой-то попаду?!             
(Конечно, если б он нюхать умел или смотреть по сторонам – ему удалось бы пропажу отыскать. Но ведь не умел Не Хочу ни смотреть, ни нюхать!)

  Расстроился зайчонок, уши повесил: кушать хочется – а где его дом? В какой стороне искать?! Тут даже заячьей капустки не видно, чтоб подкрепиться… Беда!..

  Беда действительно была рядом. Огромный волчище, голодный и злой, крался по заячьим следам и слюнки глотал: зайчатинкой пахнет! Волк тоже мечтал подкрепиться.

  Не Хочу, понуро повесивший голову, уныло думал про обед.               
– Эх, дома, наверное, все уже собрались за столом. Сейчас без меня будут кушать и первое, и второе… Без меня?! Не может быть!
  Зайка встрепенулся: наверняка его ищут родители, кричат, зовут - а он тут сидит: разнюнился, уши повесил.

   В надежде услышать родные голоса Не Хочу поднял ушки и напряг слух… но услышал такие страшные звуки, что и про голод, и про усталость сразу забыл. Под лапами приближающегося Волка трещали (совсем рядом!) ветки.

  Страх придал Не хочу такие силы, что он, как вихрь, помчался  прочь от опасности. Даже Волчище опешил от его прыти!
Поняв, что «обед» от него удирает, Волк рассердился не на шутку. Как: его хотят оставить голодным!? Не на того напали!
 
  И Волчище бросился вдогонку за улепетывающим зайкой. Вот он ближе, ближе…
  Что делать?! Не Хочу, вслушивающийся теперь в каждый шорох, понимал: ему от погони не уйти.
- Если заяц не может убежать – он должен спрятаться в укромной норе, - явственно прозвучал в его голове голос папы. (И почему он не слушал папу раньше?!) Зайчонок на бегу стал высматривать укромное местечко и – вот счастье! – прямо перед собой увидел узкий лаз под корнями высокой крепкой липы. Ура!!! Юркнул в этот лаз Не Хочу – и дышать от страха боится: а вдруг да доберется до него Волчище?!

  Но прибежавший к норе Волк зря царапал землю своими когтистыми лапами. Крепкие корни липы надежно укрыли зайчонка: не подкопаешься.
- Ну ладно, - прорычал Волчище, - посиди пока. Вылезешь когда-нибудь…
И Волк улёгся возле лаза, собираясь дождаться своей добычи во что бы то ни стало.

Страшно Не Хочу. В норе – тьма непроглядная. Ничего не видно, только слышно, как у зубастого Волчары, сторожащего лаз, громко урчит в пустом брюхе.
- Вот тут я и умру, - всхлипнул Зайчонок. Мама и папа даже не узнают, где я закончил свою жизнь!..

- Мы – зайцы – храбрый народ, - опять явственно зазвучал у него в ушах папин голос. – Только тот, кто не знает зайцев, считает нас трусами, - поддержала папу мама.

  Надо же: сегодня утром родители говорили ему эти слова, а он их слушал в пол-уха. Вот дурачина!
- Что же еще-то они говорили мне?! – стал вспоминать Не Хочу, стараясь побороть жуткий страх. Вспомнил!
- Если уши подводят – у зайца есть глаза, - говорил папа.
- Если глаза не помогают – у зайца есть нюх, - подсказывала мама.
- Точно! – воспрял духом зайчишка, - Мне нужен сейчас мой нюх! Рано сдаваться врагу: зайцы не сдаются!

  И он принялся старательно принюхиваться. Сзади – у входа в нору – пахло страшным зверем: б-р-р! А вот впереди… – впереди пахло лесом и цветами. Не Хочу осторожно пополз вперед. Удача! Меж корней показалась зеленая травка: выход из норки. Ах, как захотелось зайчонку тут же выскочить на волю! Но – нет: осторожные зайцы живут дольше – учил папа.

  Высунул зайчишка ухо из норки, вслушался в лесные звуки. Кажется, ничего страшного не слышно.
Вгляделся в кусты и деревья: тоже все спокойно. Не догадывался, видно, Волчище, что есть у норы другой выход…
- Главное для зайца – быть не сильнее, а хитрее врага, - учила сыновей мама. (Как хорошо, что он это вспомнил сейчас!) – Знайте, детки: хитрее тот заяц, которых лучше всех следы умеет путать.
- Спасибо, мама, - прошептал Не Хочу, осторожно выбираясь из норки. Теперь – прочь от опасности! Помчался зайчонок во всю прыть, но не так, как раньше - не разбирая дороги, а с умом: подскочит выше травы, оглядится, нет ли опасности – и вперед. Да не прямо вперед, а петляя без конца, чтобы след свой запутать получше.
Не удивительно, что Волчище остался в этот раз без обеда: где ему было Не Хочу по таким хитро запутанным следам отыскать!


  Солнце уже за деревья спряталось, когда измученный зайчонок нашел, наконец, тропинку к родному дому. Он виновато юркнул в родную нору и, вздохнув с облегчением, тут же заснул без задних лап.
- Слава богу! – вытерла мокрые глаза мама Зайчиха.
- Надо дать сыну новое имя, - тоже смахнул слезу счастливый папа Заяц.
- Какое? – хором спросили Смотри и Нюхай.
- Тсс, тише: пусть поспит, - прошептали счастливые родители. Завтра решим!

- Ну, Артёмка, какое имя стало у Не Хочу, как думаешь?
Мальчик задумался. Может, Смелый Заяц? Или Победитель Волка? А, может, просто Молодец?
Артемка поднял глаза на бабусю. А где бабуся?! Испарилась, что ли?!


- Внучок, пора домой! – Дедушка взял Артёмку за руку, -пойдем, мама волнуется, куда мы с тобой пропали: обедать пора...
- Эх, так и не узнал я, как назвали зайчонка, - вздохнул Артём, послушно шагая рядом с дедом к выходу из парка. – Наверное, все-таки, Слушай. Он же научился слушать, да, дедушка?
-А может, Хочу? – дедушка тоже задумался, серьезно взглянув на притихшего Артёмку. – Хочу Стать Умным – хорошее имя для малыша…