Учительский отчёт и 25 креветок

Учебный год кончается, работы невпроворот, а тут ещё внезапно с дуба рухнули: подай им срочный отчёт о профилактической работе с детьми. А-а-а, вот попадырле. И социальная педагогичка у нас сбежала, и спросить не у кого.

Пошла к Добрыне за советом. Вообще-то её зовут Настя, но вся школа прозвала Добрыней, потому что Настя за десять лет педагогической деятельности ещё никого не убила, что учителям несвойственно.

- Элементарно, Ватсон, - говорит Добрыня. – Конкретизируй: тебе нужен отчёт в законе или отчёт по-русски?

- Мне нужен отчёт ещё позавчера, - говорю. – Правда, сама я об этом узнала завтра.

- Значит, работаем отчёт по-русски, - говорит Добрыня. - Ставь двадцать пять креветок и бутылку белого, мы тебе мигом накатаем.

- Ну вот, с чего хотя бы начать? – говорю я. – Социалючка уволилась и ни одного образца не оставила, зараза.

- Начало – венец всему, - говорит Добрыня. – Пиши: «весь прошедший год профилактическая работа с учащимися велась…» как она велась?

- Из рук вон плохо, наверное, - говорю. – Иначе бы я тут не сидела.

- Да! - говорит Добрыня. – Работа велась от балды и от фонаря, и не всегда на трезвую голову, но ты пиши: «…работа строилась в соответствии с годовым планом работы, а также с федеральными и региональными нормативными актами».

За одну эту фразу я простила Добрыне всё - даже то, что она тырит креветки с моей тарелки.

- В ментовке знаешь кого-нибудь? – говорит Добрыня.

- У меня сосед – гаишник, вроде бы, - говорю. – Здороваемся у подъезда и о погоде иногда треплемся. Это важно?

- Для нас – нет, но для отчёта – да! – говорит подруга. – Пиши: «Обеспечен механизм взаимодействия педагогического коллектива с правоохранительными органами…» Далее поехали подряд. Вон за окном не твои бойцы в кустах трутся?

- Мои, - говорю. – Цвет класса: Бантиков, Крантиков и Сачкова. Весьма обормотистые личности.

Добрыня сказала, что такие люди нам нужны, и открыла окно.

- Бантиков! У тебя мама есть?

- Есть, - говорит из кустов Бантиков. – А чо?

- Крантиков, а у тебя бабушка есть?

- Есть, - говорит из кустов Крантиков. – А чо?

- Садись, дорогая, пиши, - говорит мне Добрыня. – «За отчётный период проверены семейно-бытовые условия проживания учащихся Бантикова и Крантикова. Условия удовлетворительные, нарушений не выявлено».

Я записала пункт.

- Верстаем дальше, - говорит Добрыня - и снова в окно. – Эй, Сачкова! Тебе трудно живётся?

- Очень трудно, - говорит Сачкова. – Не могу решить, с кем первым поцеловаться: с Бантиковым или Крантиковым?

- Я бы на твоём месте не раздумывала, - говорит Добрыня. – Я бы их заставила поцеловаться друг с другом, а сама свалила гулять с десятиклассником.

Мы занесли в протокол: «выявлено, что ученица Сачкова находится в трудной жизненной ситуации. Благодаря своевременно принятым мерам, с  ней проведена соответствующая работа, оказано содействие по адаптации в социуме».

Нахлобучили с Добрыней ещё по креветке, она снова в окно свесилась и говорит:

- Бантиков, ты куришь? А ты, Крантиков, пьёшь?

- Нет, - врут оба. – Как можно пить и курить под окнами родной школы? Мы строго на автобусной остановке, вечером.

- Молотки, - говорит Добрыня. – У кого увижу сигарету – запущу графином. Пиши, дорогая: «с учащимися проведён классный час о вреде табакокурения, а также открытый диспут на тему… на тему…»

- Бантиков! – кричит опять. – Запомни: будешь много пить с Крантиковым, Сачкова уйдёт к другому!

- Если бы! – говорят Бантиков с Крантиковым. – Она сама бухает как лошадь Пржевальского в томате.

Мы записали: «…со школьниками проведён открытый диспут на тему «Влияние алкоголя на репродуктивную систему человека».

- Добрыня, - говорю. – А они ведь всё равно отошли и курят, паршивцы.

- Великолепно! – говорит Добрыня. – Следующий абзац: «К сожалению, проделанной работы оказалось недостаточно, чтобы искоренить вредные привычки у детей. Необходимо продолжать работу в этом направлении».

- Сачкова! – кричит в окно. – Душа моя, хочешь «сникерс»?

- Хочу! – говорит Сачкова. - А то ведь эти утырки Бантиков и Крантиков и не подумают даму угостить.

Добрыня дала Сачковой «сникерс» и мы записали: «В течение года самое пристальное внимание уделялось организации питания обучающихся».

- Я бы тебе яблоко дала, Сачкова, - говорит Добрыня. – Но яблок сегодня нет.

- Спасибо, - говорит Сачкова. – «Сникерс» даже лучше.

Мы добавили в отчёт: «К сожалению, недостаточной была пропаганда по формированию навыков правильного здорового питания. Данное  направление будет усилено и заложено в программу организации питания на будущий учебный год».

Потом мы посмотрели в окно: Бантиков нервно курил, а Сачкова целовалась с Крантиковым.

- Есть вкус у девицы, - говорит Добрыня. – Я бы тоже выбрала Крантикова, он более аморальный.

- Не будем разгонять их графином? – говорю я.

- Нам столько не платят, чтобы круглые сутки заботиться о нравственности Сачковой, - говорит Добрыня. – Пусть другие структуры тоже чешутся. Пиши: «К сожалению, прослеживается недостаточный контроль со стороны законных представителей учащихся и других органов профилактики, с которыми взаимодействует школа».

Вечером мне сообщили, что мой отчёт «по-русски» благополучно принят. Всё-таки не зря я скормила Добрыне двадцать пять креветок.