Философия космологии. 1 Критический этюд

Вслед за критической частью готовится материал по конструктивному аспекту Вселенной.

Некоторые представленные ниже критические позиции, каждая по отдельности, в той или иной мере в космологии обозначены, но фигурируют именно по отдельности, не составляя общей картины. Кроме того, определенные теоретические аспекты не находятся до сих пор в поле критического анализа – это касается понятийного аппарата и логики некоторых гипотетических построений.
В связи с этим, мы предлагаем свою оценку существующего состояния дел.
Эффективная критика должна служить и результативному поиску новых решений, что мы надеемся показать в следующей части работы.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
 
На наш взгляд, все способное претендовать на фундаментальность, в принципе не должно претендовать на полноту. И хотя такая мысль в онтологическом плане вполне заурядна, она очень нехарактерна для современных астрофизиков, а до недавнего времени просто бы вызвала смех от царившей уверенности, что вполне понять происхождение и устройство Вселенной – дело самых ближайших лет, если не месяцев. Энтузиазм по данному поводу в последние десятилетия угасал, но сохранился методологический произвол, с которым выдвигаются и продолжают жить различные гипотезы и конструкты.
В первую очередь это касается понятийного аппарата.
Предваряя, начнем с несколько неожиданного замечания.
Самые «следящие» за своими словами науки располагаются на противоположных полюсах - это математика и филология. Только их представители тщательно выбирают каждую смысловую единицу и сразу же согласятся со словами: чувство языка – это, прежде всего, чувство точности. В промежуточной части научного спектра о культуре высказываний заботятся значительно меньше; в совсем прикладных областях это не страшно, но в теоретических – может завести в западню.
С такого сюжета мы и начнем.
Выступление академика Я.Б. Зельдовича на научном семинаре - рассуждая на тему Большого взрыва, он говорит: «… но если до взрыва ничего не было, то значит – не было и времени». А дальше главное: «Но тогда что же было, когда не было времени?»
Разумеется, пример выбран отнюдь не с целью компрометировать выдающегося ученого (трижды Герой соц. труда, что не меньше Нобелевской премии), а для демонстрации того, с какого высокого уровня в мире физиков может произноситься чистейший абсурд.
Глагол «быть» имеет своим атрибутом – неотъемлемым свойством – время. Но и его замена на другие глаголы, например – «что же происходило, когда времени не существовало?», ничего не меняет: здесь уже оба глагола передают длительность. И можно даже доказывать имплицитное присутствие времени в модальных глаголах (отражающих не действие, а отношение).
Сказанное касается не только русского языка: в романо-германских языках связь глаголов со временем выступает еще отчетливее благодаря более активному присутствию глагола «быть» (be, sein и т.д.) - так называемого «главного вспомогательного».
Вспомним теперь стандартные определения:
Время - форма протекания физических и психических процессов, мера длительности;
Глагол - часть речи, которая обозначает действие (= протекание) или состояние (= длительность).
От второго определения к первому: всякий глагол имеет временной контекст, а в описаниях физического мира - непосредственно временной смысл.
Наконец: в связке с «быть», «когда» представляет собой наречие времени, то есть отвечает на вопрос – «в какое время» (конкретизируясь в каждом отдельном случае).
Теперь мы готовы к полноценному, с содержательной точки зрения, выражению сказанного Я.Б. Зельдовичем.
Именно: «Что же было в то время, когда времени не было?»
То есть, говорит академик, существовала продолжительность, в течение которой никакой продолжительности не существовало (и самого «течения»), и физике надо ответить на вопрос: что же оно такое?
Ответ очень простой: «оно» - абсурд; понятие, исключающее свое собственное содержание.
Не путаем с понятием «парадокс»: непривычного или противоречивого вида идеей. То есть парадокс характерен выходящим за привычные нормы видом (формой) высказывания, однако он всегда имеет конкретное указание на содержание.
А тут – какое и на что указание? Что предлагается отыскать?
Тем не менее, здесь не тупик, а нечто совсем иное: вопрос уважаемого Я.Б. Зельдовича совершенно логичен, так как, хотя и без всякого желания с его стороны, является известным с античных времен приемом «доведения до абсурда».
Опять воспользуемся определением:
приведение чего-либо к абсурду (доведение до абсурда) означает доказательство бессмысленности какого-либо положения тем, что логически развивая это положение, в итоге приходят к нелепости, которая явно вскрывает внутренние противоречия самого положения.
А в данном случае таким положением является возникновение Вселенной из точки (компакта) и усугубляющий его инфляционный этап.
По поводу последнего.
Обратим внимание на то обстоятельство, что инфляционный этап описывается буквально скороговоркой через термины «расширение»/«растяжение», с избеганием смысла - происхождение пространства, то есть его образования как такового. Однако ничтожно малое инфляционное время – не основание, чтобы так же мало о нем говорить. Перед нами чрезвычайно сильное в физическом смысле утверждение, которое заявляет:
пространство как самостоятельный физический объект существует (1);
этот объект является в принципе производимым (2).
Второй пункт диктует естественное (и очень неприятное) требование своего экспериментального подтверждения или, хотя бы, признания такой задачи, а первый пункт находится, мягко говоря, в странном сосуществовании с заявлением тех же самых космологов: «абсолютно пустых пространств не бывает …» Попытка выйти из положения тем, что пространство наполнялось гравитационными волнами, сразу вызывает вопрос: эти волны пространство-образующая сила?.. пожалуйста, только как и на что она действует? «на что» - главная часть вопроса: на пустоту? тогда другая его часть – «как»?
«Растяжение», которое иллюстрируется надуванием шарика, тоже не спасает, так как требует внешности - то есть надо вводить четвертое пространственное измерение. Однако, как мы покажем ниже, и в этом случае появятся принципиальные затруднения, связанные с «растяжением» в качестве объясняющего механизма инфляции или закона Хаббла.
Инфляционная скороговорка нуждается еще в одном замечании, отражающем, кроме собственной сути, крайне некритическое отношение современной космологии к своим основам.
Итак: в течение ноль-ноль… чего-то секунды пространство расширялось/растягивалось под действием силы, которая, уплотняясь в пространственных неоднородностях (что-то типа лакун?), создавала протоматерию («анти» и «не анти»). Дальше следуют чисто физические эволюционные описания (которые мы не оспариваем) от первичных материальных и температурных состояний вплоть до сегодняшних.
Однако, как было сказано, при расширении/растяжении образовались некоторые «зоны», ставшие уплотняться. Какие причины послужили к их образованиям? Рисунки круга с аппендиксами во внешность не могут претендовать на иллюстрацию (в каком-либо смысле - аналог) по принципиальному соображению – отсутствию внешности как таковой; а если в смысле «растягивания» – почему его где-то больше - пространственный материал в этом месте тоньше (что за материал)? «растягивание», по мысли космологов, происходит в каждой точке - и вдруг находятся точки, в которых оно происходит значительно быстрее; не кажется ли, что данный эффект нельзя помещать в категорию «казус» - «беспричинная сингулярность» просто антинаучна, то есть причина такого явления представляет собой принципиальный по содержанию феномен, тем более что именно эти сингулярности и структурировали (материально-пространственно) всю Вселенную.
…
Приходится констатировать вполне очевидный факт: явление Большого взрыва крайне противится своему описанию как с точки зрения смыслов, так и языковых норм.
Продолжим данную тему.
Представители возникновения из «точки» (присвоим им ярлык «консерваторы») пытаются защититься чем-то вроде аксиоматического положения: «Не было вообще ничего кроме некого компакта». То есть: раз не проходит прямой ход через существование – «была точка», с вытекающими отсюда мешающими вопросами, тогда зайдем через черный ход – «не было ничего», с акцентом именно на последнем слове - «ничего».
Этой предельной лаконичностью делается попытка исключить время из рассмотрения в одном, со всем остальным, «пакете», и заставить считать, что тема исчерпана.
Не исчерпана.
Легко повторить всю предыдущую схему с заменой слова «время» на «ничего» и результат будет совершенно тем же: «Что было, когда не было ничего?»
Но на это уже следует окрик:
«Вопрос некорректен!»
Позволим себе заметить, что запрещение в рамках любой физической модели не является одновременно запрещением на вопрос – почему таковое наложено. Более того, разъяснения на этот счет являются обязательными при обосновании целесообразности введения самой, содержащий запрет, модели.
Физика – не математика, но и она определяет объекты и явления своего изучения, однако и инструменты изучения надо определять тоже, то есть понятие «ничто»/«ничего», как именно инструментальное, попадает под данное требование; тем более, это понятие является основой (отталкиванием) для всей строящейся конфигурации.
То есть вообще не объяснять, что они понимают под «ничто» («ничего»), физики не имеют права.
Но никаких специальных определений не дают и пользуются, таким образом, смыслом «естественным»; попросту говоря – бытовым.
Пожалуйста.
Только посмотрим, на что в данном качестве это понятие претендовать может, а на что не может.
Итак, мы не выходим за пределы обычной лексики.
Здесь, соответственно, и не требуются специальные знания, чтобы утверждать: «ничего» не имеет безотносительного смысла, а заявляет об отсутствии какой-либо единицы из конкретного множества, определенного контекстом высказывания.
Проще говоря: ни одной единицы – из нужных или предполагавшихся – нет.
«Из нужных или предполагавшихся» - это всегда определенный и реальный список.
Пример:
высказывание - «в комнате ничего нет»: а) нет мебели - но жилая; б) нет даже обоев и электропроводки – не готова к жилью; в) просто нет бутылки с алкоголем, которую вы куда-то запрятали, то есть – нужного вам нет.
Пример показывает:
(1) высказывание делается о вполне определенных единицах;
(2) единицы уместны: в список не находящегося в комнате - фактического или предполагаемого - не входят щупальца белого осьминога и пробы грунта с Плутона.
Окончательное утверждение: любое высказывание, содержащее определение «ничего», обладает указанными свойствами (1), (2).
Или: понятие «ничто» («ничего») жестко привязано к передаче частных смыслов, следовательно, не может быть началом/основой для универсальных (максимально общих) построений.
К сказанному добавляется не менее важное обстоятельство: отрицание «наличия» находится в сопряженном отношении с понятием «где». А в «сухом остатке» указанная позиция защитников ТБВ неизбежно ведет к следующей формулировке: «ничего не было там, где ничего не было». И на попытку уточнить – «это где?», может следовать лишь: «вот там, где не было ничего».
Надо признать, что, с точки зрения формальной логики, данное высказывание непротиворечиво, и в этом смысле совершенно корректно, но и совершенно пусто.
Разумеется, консервативная космология не доводит свою логику до такого финала, оставляя его без внимания.
…
Нужно отметить, что в последние годы космология маневрирует в теме «возникновения», располагаясь на двух позициях.
Одна из них – консервативного закрепления, с попыткой навязывать уже указанную выше казарменную логику запрета и игнорирования языковых норм.
Другую можно назвать «умеренной»; ее представители говорят, что ни на чем окончательном не настаивают, но вот же есть эмпирический результат – расширение и остывание от каких-то, первично, огромных температур – с этим нужно что-то делать, а значит, нет другого способа, кроме «открытых дверей» для разных гипотез.
Это вполне состоятельная позиция, честно признающая, что в таких условиях приходится изначально отталкиваться от очень слабой определенности.
На этапе совершенно новых научных обнаружений допустимы и даже естественны теоретические построения с ослабленными требованиями к первому шагу, так как к этому принуждают факты, не укладывающиеся в старые рамки. Но процесс нельзя сильно затягивать, иначе он формирует методологический произвол. Иначе говоря: нарушение лейбницевского «Принципа достаточного основания» почти неизбежно в процессе поиска, но недопустимо при окончательных выводах.
Вместе с тем, мы совсем не предлагаем выбрасывать содержательную часть какой-либо космологической модели исключительно потому, что она обнаруживает неясности или нестыковки в своей основе. Просто нужно совершать поиск и в отношении такой основы; и аккуратно пользуясь словарем, чтобы не допускать словесную ахинею.
…
Продолжая тему, приходится сделать еще один, неприятный для всех честных космологов, шаг: в смысловом отношении комбинация слов - «происхождение» и «Вселенная» - является более чем сомнительной.
Пойдем от естественного примера, пренебрегая снобистским отношением к простоте.
Итак:
хорошо всем известный яблочный червь, проживающий внутри яблока.
Предположим наличие у него сознания и, как следствие, исследовательского любопытства.
Разумеется, со временем он поставит вопрос об устройстве окружающей среды и, занявшись ее обследованием, наткнется в середине на косточку. А продолжая обследование, когда-то обнаружит, что пространство его обитания растет.
Сопоставляя этот факт с косточкой, червяк поставит и сразу решит задачу происхождения яблока.
В какой-то мере его вывод будет правильным, хотя косточка в этой истории совсем не первична.
Между тем, червяк в своих поисках проникает дальше современных астрофизиков, так как, прорвав шкурку, выглядывает за пределы яблока.
В обычных его состояниях на этом бы все и кончилось, однако мы уже предположили, что червяк разумен и любопытен, а физически наверняка способен активно передвигаться во внешней среде, раз делает это в плотной яблочной.
И в совершенно реальном времени червяк обнаружит, что яблоко происходит от ветки, а ветка, в свою очередь, от ствола.
Дальше этого червяк вряд ли продвинется, но сделает очень важный и не радостный для себя вывод: «А что я исследую?.. Ведь это никакое уже не яблоко. И какими единицами количества и качества мне теперь оперировать?» А мы от себя добавим: Яблоня – род, семейство – Розовые, жизненная форма – Деревянистые растения, дальше вообще следует – Флора.
…
Нарисованная «ботаническая» картина, разумеется, не является строгой критикой связки «происхождение» и «Вселенная», но вполне иллюстрирует довольно «низкую» (обиходную) лексическую принадлежность каждого члена этой связки, которая, сталкиваясь с научными требованиями, начинает вызывать подозрения, причем каждого члена – потому что «Вселенная» фигурирует здесь в качестве обычного предмета.
И это еще один принципиально важный вопрос – допустима ли предметность/«объектность» Вселенной?
На опасность универсализации обиходных слов/смыслов («идол площади») указывал еще Френсис Бэкон в своих «идолах заблуждений», а именно такой «бытовой» перенос происходит в отношении Вселенной, которую – по психологии «площади», естественной и для человека-«космолога», - нельзя подержать в руках всего лишь из-за больших размеров. Иначе говоря, сложившаяся позиция «исследователь – Вселенная» ничем не отличается от позиции «исследователь – вирус» или «исследователь – минерал».
Здесь надо для будущего сказать еще о двух идолах Бекона: «идолы рода» - ложные представления, которые лежат в природе вообще человека; «идолы театра» - стереотипы мышления, шаблонные интерпретации.
Ученые совершенно такие же люди по принадлежности к каждому идолу и, в том числе, к готовности, не всегда задумываясь, формировать научный смысловой аппарат от окружающего обихода («было, когда не было …» - типичный пример).
А если еще добавить самооценку, выраженную словами Э. Резерфорда: «науки делятся на две группы – на физику и собирание марок» (повторяется многими в наше время), становится ясной еще и запредельная самоуверенность этой научной среды.
Которая бросает вызов Вселенной.
…
Понятийная проблема Вселенной.
Космология, повторим, изучает всю сферу физического бытия, а не частный, выделяемый из чего-то объект.
В каком-то апокрифе Христос говорит Иуде: «Увидишь то, чего не знают даже ангелы. У чего нет имени».
Речь и идет о всеобъемлющем, у которого и не может быть никакого выделяющего обозначения.
На первый взгляд, такая формальность совсем не пугает: действительно, физика – не математика, она не отталкивается от строгих дефиниций, а, прежде всего, «нащупывает» объект, обнаруживает и характеризует явления.
Всё так, но - «объект», «явление» и т.п. обязательно подразумевают среду «из которой», «на фоне которой»… в то время как речь идет именно о чем-то принципиально не выделяемом из-за отсутствия какой-либо среды.
Поэтому поставленный выше вопрос - «допустима ли объектность/предметность Вселенной?» требует отрицательного ответа.
Следующая понятийная проблема Вселенной связана с отношением к ней как к целому - то есть некому качественно единому, объединяющему в себе разные частные единицы; «объединяющему» - означает подчинение безусловному регулятивному базису, где частности, в том числе «сингулярности», описываются средствами, и в пределах, этого базиса.
Однако подобный базис как нечто безусловное для всего физического мира выводит это «нечто» за рамки самого мира – во внешнее к нему отношение.
Мы вовсе не оппонируем самой по себе такой идее, но лишь обязаны указать на то обстоятельство, что в контексте «происхождения» она методологически создает незамыкаемую постановочную цепочку, для которой совершенно подходит указанная «ботаническая» иллюстрация.
То есть термин «происхождение» повисает в воздухе.
А вместе с примерно таким же (во всяком случае, очень зыбким) состоянием термина «Вселенная», повисает и вся постановочная проблематика – «Происхождение Вселенной».
Ну а отказ от «Вселенной как целого», делает термин «происхождение» уже совсем неуместным.
…
Отношение «как к целому» необходимо понимает под собой взгляд со стороны, что означает наличие внешности. А то обстоятельство, что эта внешность не постулируется (не вводится явным образом) лишь мешает понять ущербность метода, который ставит задачи и интерпретирует результаты в именно подразумеваемом смысле. В итоге следует ожидать, что исследования в духе «Вселенная-объект», «Вселенная-целое», «происхождение Вселенной» будут провоцировать абсурдные трактовки.

Наконец, обратим внимание на пока отсутствующую в научном поле позицию, способную выглядеть фантастичной, хотя такого элемента в ней вряд ли больше, чем в «возникновении из точки», «было, когда не было…», «не было ничего» и т.п.
Вспомним два идола заблуждений Френсиса Бэкона: ложные представления, лежащие в природе вообще человека, и заблуждения, основанные на объясняющих стереотипах (традициях, догмах).
Согласно первому идолу, мир человеком не до конца познан, но, как таковой, закончен – он вполне состоявшийся. Мир может быть другим, но только в другом месте и при этом - вполне узнаваемым в смысле принципиального сходства; а в данном месте мир способен лишь исследовательски раскрываться в деталях.
Второй идол проще всего понимается примером: две тысячи лет назад человека, уверенного что Земля вращается вокруг Солнца, сочли бы идиотом, а сейчас так относятся к каждому, кто в этом не уверен.
В науке второй идол часто оказывает бешенные сопротивления на многих своих территориях, но опаснее все-таки первый, который переходит из быта в науку так же легко, как человек в соседнюю комнату; однако ниоткуда не следует, что здесь тоже «общая площадь».
…
Наука, отказываясь от заблуждений прошлого, иногда делает это в избыточной форме, связывая сама себе руки.
Мир - строящийся и Мир – законченный.
Его первое состояние, свойственное представлениям неоплатоников и некоторым идеям Востока, оказалось чуждым европейской религиозной психологии и естественно-научному мышлению. В этом историко-географическом пространстве любая «система» стала пониматься в законченном (завершенном) смысле. Причем «открытая система» различается лишь тем, что в рамки ее отношений - ее детерминированности - могут встроиться дополнительные элементы. По сути, понимается её потенциальное или происходящее количественное возрастание и усложнение, но на той же структуро определяющей базе.
А если речь идет о чем-то «строящемся», мы почему-то полагаем, что знаем проект, либо что он, во всяком случае, существует.
Однако – сама «проектируемость» тоже может находиться лишь в состоянии процесса. И более того, замысел о «создании» чего-либо имеет свое рождение, а следовательно, и «до»-существование.
«Окончательность» в строении мира очень свойственна (не ошибочно сказать - имманентна) человеческой психологии, но вообще ни на чем не основана.
Ниоткуда не следует, например, что природа Земли исчерпала свою созидательную потенцию и к «видам», и даже - «родам», «семействам», ничего не может прибавиться – именно прибавиться, а не обнаружиться.
Тем более - Космос.
Почему он завтра должен быть таким как сегодня?
Почему креативная способность Космоса должна быть исчерпана, а если такое произошло – на каком и по каким причинам этапе; креативность не в самоповторах, а в качествах? Иначе говоря: почему встреча с новым означает ранее неизвестное, а не ранее не существовавшее?

В заключение следует выполнить обещанное – навести определенный порядок в теме расширения Вселенной. А именно – в проблеме «центра» расширения, на который астрофизика не может указать, в связи с чем космологи придумали, как им кажется, выход из положения: «происходит не расширение, а растяжение в каждой точке».
В качестве аналога демонстрируется надувной шарик, поверхность которого, с каждым «фу-у», действительно расширяется в каждой точке.
Однако демонстрируя шарик, удивительным образом, игнорируются условия данного эффекта: наличие внутреннего пространства большей размерности – это как минимум; а вообще такое пространство еще и центрировано.
А в целом ситуация характеризуется следующей теоремой.
Теорема Банаха о неподвижной точке.
Пусть (X, R) – полное метрическое пространство; T – сжимающее отображение X в X, то есть существует такое k < 1, что  R(Tx, Ty) < k*R(x, y) для любых точек x и y. Тогда отображение T имеет неподвижную точку z: Tz = z, причем единственную.
Сразу отметим: а) «метрическое» - очень широкое понятие, всякое физическое пространство туда попадает; б) «полнота» (наличие предельной точки у сходящейся последовательности), для существования центра, вообще необязательна.
Расширение метрического пространства (ускоренное, не ускоренное – совершенно неважно) легко привести к сжатию обратным отображением и получить обязательное наличие центра.
Окончательно: расширение Вселенной (или какой-то части) возможно лишь при наличии центра.
Замена «расширения» на «растяжение» абсолютно ни на что не влияет, так как несложное доказательство Теоремы Банаха от этого ни в чем не меняется. То же самое касается попытки выйти из положения «временным» расширением пространства или каким-либо квантовым характером этого процесса.
Еще раз: сам по себе акт такого отображения требует наличия центра.
Из сказанного следует вполне неприятный вывод: расширение Вселенной исключает ее бесконечность из-за принципиальной невозможности существования центра. (Напоминаем, центр по теореме Банаха всегда единственный).
Еще раз подчеркнем, вариации в виде «когда-то так не было – потом стало», «расширялось – потом сжималось», «сначала сжималось…», «ускоренно – не ускоренно» и т.п. ничего не меняют.
С расширением же отдельной части Вселенной объяснения становятся более допустимыми и вполне корреспондируют с Теорией большого взрыва, однако и здесь никуда не деться от локального - «местного» - центра.
…
Но вопрос: шарик, который все видят, действительно ведь растягивается - почему же здесь не работает Теорема Банаха?
Потому и не работает, что здесь нет отображения пространства (поверхности шара) в себя. На каждом «фу-у» в поверхность попадают точки из внутреннего пространства шара, где Теорема как раз и работает.
А расходящиеся пятна, нарисованные на поверхности шарика, нарисованы вовсе не на поверхности, а на радиальных концах, исходящих из одного и того же центра.
 
                (Продолжение следует)