Древневосточная философия. Вводные замечания

Изначально, входя в мир древневосточной философии, хотелось бы предварительно только   заметить, что уже давно шли и идут дискуссии по поводу того, в какой мере философская мысль Востока является подлинной, настоящей философией, насколько она отвечает критериям подлинного философствования. Здесь сталкивались различные точки зрения.
Так, например, Г. Гегель, исходивший из европоцентристских позиций, в своих знаменитых лекциях по истории философии,  прочитанных еще в первой трети 19 – го века, исключал мысль Древнего Востока из своего рассмотрения. Великий немецкий философ отказывал системам Индии и Китая в праве называться подлинно философскими системами. Он не видел на Востоке истинной философии, поскольку, по его мнению, там царит деспотизм, произвол правителя («Восток знал, что только один свободен»). Там нет подлинной свободы, нет демократии. Дух находится там в состоянии глубокой и беспробудной спячки, дремоты. Там отсутствуют критицизм и рефлексия. Эти условия всеобщего рабства являются плохой почвой для произрастания на ней философии, они не могут быть родиной философии. Философия может появиться лишь там, где есть гражданская и политическая свобода, и, как следствие этого, присутствует свобода мысли и свобода духа. Говоря, например, о древних индийцах.  Гегель заявлял, что это «растительные натуры в царстве духа» (!), что мировоззрение их характеризуется запутанностью, размытостью очертаний, отсутствием всякой меры, что здесь «субстанциональные основы целого таковы, что западное миросозерцание не может ни разобраться в них, ни симпатизировать им, если только не решится отказаться от более высоких требований свободы и нравственности» .
Итак, Гегель с высоты своего философского трона объявил, ни много, ни мало, что восточное мировоззрение есть «растительное» мировоззрение, противоречащее «высоким требованиям свободы и нравственности». Тем самым он пригвоздил восточную мысль к позорному столбу бездуховности, указав, что подлинный, мыслящий дух не обитает там, в этих причудливых дебрях, и безмерных хитросплетениях дологической, дорациональной фантазии. Много должно будет пройти времени, и больших успехов должна будет достичь ориенталистика, прежде чем категоричность этих авторитетных оценок «императора философов» будет смягчена.
Философ должен, если опять же вернуться к позиции Гегеля, исследовать мир свободно, критически, без оглядки на сильных мира сего. У него не должно быть никаких табу, никаких тем, закрытых для обсуждения. По мнению Гегеля, Древний Восток никак не отвечал этим требованиям, и говорить о философии Древнего Востока не представляется возможным. Впервые все эти условия для появления философии сошлись вместе лишь в Греции, и поэтому, как полагал Гегель, история философии берет свое начало именно там. Греция – родина свободного духа и родина философии.
Но затем исследователи начали избавляться от такой категоричности в оценках философии Древнего Востока. В конце 19 – го – начале 20 – го веков интерес вообще к Востоку, о котором европейцы тогда еще так немного знали, к Востоку как к особому, уникальному и неповторимому миру, как к альтернативному западному способу бытия и мышления, способу освоения мира и отношения к нему стал неуклонно возрастать. Это проявлялось и в интересе к восточному искусству (живопись, литература, поэзия). И эта же тенденция стала проявляться в отношении к  восточной философской мысли.
Стали переводиться и комментироваться индийские и китайские философские тексты, появлялись серьезные исследования различных школ и проблем восточной философии. В этих исследованиях проводилась мысль о том, что философия Древнего Востока зародилась как уникальный способ осмысления мира, его вечных проблем. Да, она отличалась от западной философии уникальностью, особостью, непохожестью, альтернативностью при постановке ряда важнейших проблем мирового бытия. Это был уникальный, во многом отличный от западного способ, модель рефлексии, отношения к миру. И эта неповторимость, этот особый аромат, особый, если угодно, привкус этой философии вызывал одно время настороженное, предвзятое отношение к ней. Но позже европейцы стали осмысливать и понимать, что это своеобразие и придает данной философии особую прелесть и очарование. В мире поняли, что, несмотря на все отличия этого способа философского освоения мира от западного стиля философского мышления, он, тем не менее, остается философией в подлинном смысле этого слова. Там есть и глубина охвата всего универсума, и свой особый понятийный и категориальный аппарат, и достаточно развитая рефлексия и многое другое, что делает ее именно философией по сути, смыслу и содержанию . (Хотя, заметим в скобках, безусловно, повторим еще и еще раз, что там была и своя специфика философствования, вырастающая из особенностей данных обществ: феодально – иерархическая, чиновно – бюрократическая и кастовая организация общества; консервация традиционных религиозно – мифологических представлений и их повышенная роль в формировании первых философских учений. Философия в этих регионах, возникая, не столько критически отрицала мифологию и религию, сколько преодолевала их изнутри, путем рационализации и концептуального развития заложенных в них мировоззренческих возможностей, с чем связаны и господствующие целевые установки древневосточной философии. Здесь нет культа знания ради самого знания, нет теории в древнегреческом смысле слова, как незаинтересованного и бескорыстного интеллектуального созерцания, но здесь все подчинено практической задаче должного поведения (Китай), либо задаче спасения, прекращения страданий через освобождение души от бесконечного колеса рождений (Индия). В соответствии с этими программными установками формируется и характерная картина мира. Природа здесь – не предмет теоретического размышления и исследования, а объект религиозно – нравственной рефлексии. Учение о мире развертывается как вариация и продолжение этического учения о человеке, натурфилософия ищет в бытии не естественные причинно – следственные связи, а некий вселенский нравственный миропорядок, определяющий жизненный путь и судьбу человека.   Разумеется, это все надо иметь в виду, если мы хотим постичь древневосточную мысль более или менее адекватно.   Обо этом – Семушкин А. В. Избранные сочинения. В 2 томах. Т. 2. – М.: РУДН, 2009. – С. 387 – 388.).
  Поэтому, представляется, что включение философских учений Древнего Востока в курс истории философии является вполне приемлемым, оправданным и необходимым, ибо без их понимания представление о путях развития мировой философской мысли, о ее достижениях, проблемах и противоречиях, о ее итогах будет ущербным и неполным.
Но прежде чем говорить о каких – то конкретных философских  школах Древней Индии и Китая, о каких – то отдельных «персональных центрах», отдельных мыслителях, представляется необходимым дать общую характеристику основных особенностей философии Древнего Востока как особого и уникального типа философствования.
Общие особенности философии Древнего Востока.
1). Самобытность, альтернативный способ мышления.
2) Это просветительская философия. Она носит характер наставления, даваемого учителем ученику. Философ не доказывает, он рассуждает, а ученик принимает эти рассуждения.
3) Созерцательность. В мире все должно идти своим от века установленным чередом, все должно подчиняться естественному порядку, естественному ходу вещей. Дело мудреца – спокойно созерцать этот порядок, пытаться понять его, но ни в коем случае не пытаться вмешиваться в этот естественный ход вещей, в это течение событий. В Китае был даже такой термин – У- Вэй, что означало «недеяние» или «деяние без борьбы». Неприемлемо  никакое насильственное вмешательство в естественный и вечный ход природных, космических и социальных процессов и событий. Все во Вселенной должно совершаться само собой и из самого себя. Мудрец не испытывает нужды в практическом подтверждении своей мудрости. Дело философа, мудреца – философствовать, мудрствовать, размышлять, а всем остальным решать – принять эту мудрость или нет. Мудрец, мыслитель, философ не обязан был подтверждать свою мудрость каждодневным личным примером. Мудрость ценна сама по себе, вне и независимо от ее практического применения. Мудрец самодостаточен, автономен.
4) Философия Древнего Востока поставила очень важную проблему критериев существования: откуда и как понятно, что я действительно существую, что мое существование – не мираж? В древнем Китае была известна такая притча: один мудрец увидел себя во сне бабочкой и проснувшись спросил: так кто же я на самом деле – человек, которому снится, что он – бабочка или бабочка, которой снится, что она – человек?
5) Древневосточная философия (и в этом ее важная особенность!) уделила очень пристальное внимание не только категории бытия, но и ее абсолютной противоположности – категории небытия. Она доказывала, что категория небытия также необходима для анализа всего сущего, окружающего мира, что без нее невозможно подлинное осмысление реальности. Это было немыслимо, например, для греков, целиком и полностью отвергнувших небытие, абсолютизировавших и обожествивших бытие. А вот китайский даосизм и индийский буддизм в целом ряде своих тезисов и концепций учили как раз о первичности небытия и вторичности бытия  Здесь только сочтем за необходимое заметить, что виднейший и глубочайший знаток древней философии А. Н. Чанышев уже в наши дни подверг проблему небытия специальному исследованию, посвятив ей глубокий и оригинальный «Трактат о Небытии». Вот основные тезисы этого сочинения (приведем их на всякий случай для вдумчивого читателя): 
1. Небытие первично и абсолютно. 2. Небытие беспредельно во всех отношениях. 3. В своей беспредельности оно есть свое собственное небытие. 4. Небытие небытия есть бытие. 5. Бытие вторично и относительно. Абсолютного бытия нет. 6. Бытие как небытие небытия неустойчиво. 7. Выражением неустойчивости бытия является время. 8. Все существующее существует во времени. 9. Следовательно, все возникает и погибает. 10. Возникновение и гибель неравномощны. Все возникает на время и погибает навечно. 11. Атрибутом бытия является абсолютная гибельность. 12. Бытие первично, сознание вторично. 13. Основа сознания — память. 14. Благодаря памяти сознание приобретает видимость субстанциональности. 15. Осознанная гибельность есть страдание. Страдание — атрибут сознания. 16. Страдание заставляет сознание измысливать мир абсолютного бытия, то есть Бога. 17. Так возникает “сознание бытия” — религиозное в своей сущности сознание. 18. Вся предшествующая философия — варианты “сознания бытия”. 19. Но Бога нет. 20. Поэтому возникает “сознание небытия”: “сознание небытия” делает бытие прозрачным и видит за ним небытие. 21. Страдание перерастает в ужас. 22. Ужас заставляет сознание отрицать не только иллюзорное “сознание бытия”, но и себя, и бытие. 23. Мир погибает, 24. Если ужасу не будет противопоставлено мужество, “мужество небытия”. 25. Это высший вид мужества. “Мужество бытия” — мужество быть, несмотря ни на что. “Мужество небытия” — мужество быть несмотря на ничто. 26. Знать, что все проходит, и в то же время не впадать в ужас — вот чему учит подлинная философия, “философия небытия».    Чанышев А. Н. Моя жизнь. М.: Феникс», 2010. – С. 202-203. Этот текст можно аттестовать как «Анти-Парменид», ибо здесь представлен радикальный антипарменидовский вариант решения проблемы соотношения бытия и небытия.

 

6) Важной чертой древневосточной философии является ее притчевый, образный, символический характер, определенная близость к религии и мифологии. Но все эти образы, символы и мифы подвергнуты критической переработке, серьезной рефлексии, вплетены в ткань именно философских размышлений и проблем.
7) Определенная слабость методологии, опора на здравый смысл, на чувственную достоверность, на интуицию. Нет, за редким исключением, интереса к логике, чувствуется слабость доказательной базы, отсутствует необходимость доказывать истинность своих положений. Возможно, что здесь  сказывается  и особенность менталитета. Здесь очень мало представителей рационализма. Выше разума ставятся интуиция и озарение, просветление, ясное видение сути вещей за счет вспышки, мгновенного озарения, за счет действия чего – то сверхразумного, минуя все логические стадии и операции. Особенно заметна такая тенденция была в Индии. В Китае же высшей формой познания было классификаторство – стремление все разложить по полочкам, правильно назвать, поименовать вещи. Ты всякую вещь познаешь, если правильно наречешь ее. Исправление имен ведет к порядку и гармонии. У каждой вещи во Вселенной должно быть свое место и свое название.
Ну и если теперь попытаться обобщить, синтезировать все вышесказанное о древневосточной философской мысли, то, как представляется, вполне можно было бы согласиться со следующей оценкой современного исследователя: главная проблема «философии Востока» (с древних времен и до наших дней) состоит в том, как перейти от сансарического мира к миру нирваническому; при этом всячески подчеркивается ошибочность модели, базирующейся на дихотомии (дуальности) «внешнего» и «внутреннего». Разрушить всю эту картину, созданную дуализмом внешнего и внутреннего – задача восточной философии. Нирвана, к примеру, и есть, если угодно, «состояние высшего просвещения», тождественное не с бездеятельностью в европейском понимании, а с «деятельностью» без мысли. Поэтому же и тайна «смерти-жизни» постигается только при полном отсутствии дискурсивного мышления, представляющего преграду на пути постижения истины, ибо Истина – недвойственна и сверхлогична. Мысли – то, что мешает человеку осознать его просвещенность; следовательно, «бытие без мыслей» - это как раз «событие просвещения». И в этом – все различие: подлинный мудрец живет свободным от мыслей, а обычный человек – нет. Деятельность без мыслей, не контролируемая рассуждением, и есть, к примеру, манифестация природы Будды. Для греческой культуры сущность человека – разум, а мудрость – цель жизни. Для культуры же Древнего Китая эта сущность коренится в «сердце» («гуманность», «человеколюбие») и соответственно цель состоит в том, дабы стать добродетельным. В Древней же Индии таковая сущность есть Атман = истинное Я, подлинный, базисный центр личности. Отсюда – и высшая цель: обрести спасение, познав истинную суть самого себя. И много позже великий Ганди продолжал утверждать: жизнь – это вдохновение, ее цель – стремится к совершенству, а оно заключается в самопознании .
Мы бы сказали еще и так: есть мысль, идущая от холодного, дискурсивного и субъективного ума, от эмпирического и единичного я, отсоединенного от Абсолюта, разлученного с Ним, а потому заведомо неистинная и ложная, даже если сам индивид, пребывая в плену иллюзий и невежества, полагает обратное, но есть мысль, идущая от глубин Сердца, от подлинного Я, очищенного от шелухи внешних эмпирических наслоений и оболочек, (то есть не мысль в обычном, человеческом понимании), но именно она и есть подлинное Мышление, ибо есть манифестация присутствия в нас Брахмана=Атмана, приобщенность к которому только и обеспечивает подлинное, а не бутафорское познание Истины и обеспечивает подлинное Освобождение. Подлинный Философ тот, кто мыслит по второму типу, тот, кто срывает  с призрачного мира покрывало  Майи, дабы увидеть подлинную Реальность.