Снова наступило вчера. Я просыпаюсь, как обычно, когда только начитает светать. Боюсь открыть глаза, потому что точно знаю: вновь наступит вчера. Завтра, послезавтра, через несколько дней или месяцев – всегда будет вчера… Моя жизнь разделилась на до и после того, что случилось однажды. Того, что нельзя забыть, того, что было словно вчера.
Медленно сползаю с кровати, скидываю одеяло и, вскарабкавшись кое-как на свою инвалидную коляску, плетусь на кухню. Половина пятого. Ставлю чайник и немного прихожу в себя, начинаю понимать, что наступил новый день. До работы ещё три часа. Это мое время. Я, уже по привычке, сыплю в чашку около двух неполных ложек кофе, заливаю вскипевшей водой. И потом сижу на кухне, курю… Все это время я вспоминаю и думаю, думаю… Обо всем сразу. До того, как прозвенит будильник, мои мысли где-то там, в прошлом.
Мы жили, как многие живут. С мужем Евгением все было: и мир, и ругань со скандалами, и любовь, со страстью перемешанная. Я – тогда ещё полная сил, цветущая двадцатидвухлетняя девушка, оканчивала мединститут, четко представляла свое будущее. Скоро дадут квартиру, и мы с Жекой (как я его называла) из поднадоевшей общаги переедем на свою жилплощадь. Потом я годика за два налажу работу: мне предложили место в городской клинике, как примерной выпускнице. Наконец, сбудется мечта: я – акушер гинеколог. Видеть, как на свет рождается новая жизнь, да ещё и самой принимать в этом участие – для меня это было не просто целью жизни, а некой необходимостью. Я всегда обожала свою будущую профессию. Жека был строителем, в архитектурный поступил на заочное. Пусть годик-два поучится, я поработаю, обустроимся, обживемся, а там и свои детишки пойдут. Я всегда хотела ребятишек, минимум трое. Да и муж был не против, и, к чему греха таить, государство в ту пору многое людям позволяло. Давали жилье, работу… Словом, хорошо было.
Я отработала два года, как на одном дыхании: вскоре меня допустили к роженицам. А потом каждый день я помогала на свет появляться маленьким человечкам, радовалась этому таинству не меньше самих мамочек. Поступила в аспирантуру под руководством сильного профессора. Муж окончательно закрепился на строительной фирме, обещали начальником скоро сделать. Тут я и подумала: пора!
Что я не забеременею с первого раза, мне и в голову не приходило. Но – не получилось. Немного расстроившись, я все же не придала этому особого значения. Но потом – месяц, два, три… Прошло пять лет, а ребенка все не было. Я окончила аспирантуру, с помощью моего научного руководителя устроилась с престижный центр планирования семьи. Какая ирония судьбы: я тысячам женщин помогала родить, принимала роды, а сама – не могла. Жека, теперь уже Евгений Васильевич, начальник строительного отряда, был терпим. Он тоже хотел детей и делал все, что могло от него зависеть. Спокойно сдавал все анализы, проходил обследования, ждал. Хотя к тому времени наша медицина, возможно, не была развита до современных высот, но все, что можно было, мы делали, и результаты исследований были хорошими. И уже тогда мне приходила в голову мысль о какой-то странной несовместимости, может, на клеточном генетическом уровне… Это, кстати, станет в дальнейшем темой моей докторской работы и смыслом всей жизни…
Прозвенел будильник: без пятнадцати семь. В двери послышался звук поворачивающегося ключа – моя сиделка, которую мне предоставили от нашего районного отделения соцзащиты. Хорошая девочка, всегда улыбчивая, приветливая, симпатичная, а главное, пунктуальная. Светочка всегда приходила утром и помогала мне собираться на работу: готовила завтрак, одевала, отвозила меня к НИИ, где я сейчас работала, благо, это недалеко от дома.
– Олеся Станиславовна, Вы уже проснулись!? – так обычно начиналось наше общение. – Сейчас я Вас покормлю. Как настроение?
И дальше шла какая-то милая болтовня ни о чем: о погоде, о растущих день ото дня ценах, о политике (хотя, много ли мы в этом понимаем?) и тому подобное. Через полчаса я, уже сытая, переодетая в привычный серый костюмчик, была доставлена на работу.
– Здравствуйте, Константин Захарович! – по обычаю приветствую я своего коллегу, друга и просто хорошего человека.
– Олеся Станиславовна!? Рад, рад, – всегда отвечал он мне на это. А в то ли удивлении, то ли вопросе я слышала: «Пришла, значит. Я вот все думаю, наступит ли тот день, когда ты все-таки не явишься». Его мысли вполне понятны: возможно, странным, даже необъяснимым покажется тот факт, что женщина-калека, несмотря на довольно приличную пенсию по инвалидности, каждый день «приходит на работу». Но Константин знал, что я буду «ходить» в НИИ, пока смогу. Без моих научных исследований мне и жить-то не за чем. Поэтому в его «полувопросе» всегда слышалась радость и одобрение: «Ты молодец, так держать!».
– Что у нас с нашими эмбрионами?
Далее Константин Захарович рассказывал мне новости и демонстрировал результаты. Наш НИИ заминался ретроспективным здоровьем женщин и мужчин, проводились различные медицинские исследования, делалось искусственное оплодотворение, собирался банк донорской спермы. В общем, моя стихия. Ах, если бы несколько лет назад был такой центр, возможно, все сложилось бы иначе и у меня с мужем.
Прошло девять лет со дня нашей свадьбы, а наши попытки завести ребенка ни к чему не привели. Зная, что где-то заграницей можно сделать искусственное оплодотворение, мы с Женей уже подумывали о том, как найти и накопить денег для этого. Муж не подавал виду, казалось, он был готов на все, хоть на Марс улететь, лишь бы получилось. Но реально и он и я понимали, что обречены остаться без детей: мы не найдем таких денег, и тем более в те времена это все было мало изучено, не всегда эффективно, а попросту говоря, вообще опасно для жизни. Я не видела выхода: если я не могу забеременеть, ведь ещё не означало, что муж не мог завести ребенка, его анализы были хорошими. Зная, что любой человек имеет право на свое, собственное, у меня язык не поворачивался предлагать Евгению идти в дом малютки. Обстановка накалялась, наши сексуальные отношения не приносили нам удовлетворения: все оборачивалось горьким осадком в душе. Видя его мучения, я сказала Жене, что отпускаю его, пусть ищет мать своего будущего ребенка… Его реакция была неожиданной, он ударил меня, обозвал дурой. Тогда я поняла, насколько этот человек меня любит. Женя не ушел, но он стал пить… Сначала лишь раз в неделю, одну-две рюмочки, чтобы настроение повысить, ну а потом каждый день по бутылке, чтобы горе залить… Наверное, я бы вскоре тоже присоединилась к нему, но какая-то надежда у меня иногда просыпалась, тогда я пыталась отучить его от спиртного, говоря, что зачатие в пьяном виде ни к чему хорошему не приведет. В какие-то дни моя «шутка» на него действовала, и, оставив стакан, он и я старались, старались...
Когда наши отношения зашли в тупик, настал тот день. Женя вернулся домой с работы пораньше: он собирал чемоданы, за день до этого сказав, что хочет уехать, побыть один, отдохнуть. Я не была против, по крайне мере, тем вечером. Но на следующее утро я уже знала, что Женя не уедет. Не знаю, как у меня хватило терпения, с каким хладнокровием я смотрела на то, как он собирает вещи. И только в дверях, когда муж посмотрел на меня со слезами в глазах и полушепотом произнес: «Прости», я спокойно ответила ему: «Ты действительно хочешь бросить нас: меня и твоего будущего ребенка?!»…
– Олеся Станиславовна, Вы уже очень долго работаете. Давайте немного отдохнем, чайку попьем, обеденный перерыв, как-никак, – примерно около полудня говорил Константин Захарович. И мы отправлялись с ним в столовую, где, как обычно он заказывал для нас привычный обед: две тарелки борща, второе (в основном, себе, я всегда ела немного), чай с изумительными во всех отношениях булочками с таинственной начинкой – джемом из различного вида ягод. Мы кушали, говоря о том, о сем. Вообще, последние два года для меня жизнь была настолько однообразна, что я вполне могла сказать, что будет не только через две-три минуты, но и завтра, послезавтра. К Косте я привыкла настолько, что могла безошибочно предположить и что он сейчас скажет, и о чем он подумает. А мысли его – все о работе. Но сегодня он сделал предложение, действительно неожиданное:
– Олеся Станиславовна, завтра Зиночка придет. Почти все готово. Только я хочу попросить Вас вести её.
«Вести её» – означало стать её лечащим врачом. Я переспросила:
– Как вести? Ведь Зина – Ваша дальняя родственница, ваша подопечная. Ведь Вы сами всегда с ней работали?
– Да, это так, но Олеся, Вы же знаете, как я боюсь…
Я поняла, о чем он говорит: Константин – великий специалист, он неоднократно делал и ЭКО (искусственное оплодотворение), и иные нехитрые женские операции (все его медицинские работы проходили на «ура»). Но была одна у него слабость, если можно так выразиться, – Костя не мог работать со «своими» – он так боялся сделать что-нибудь не так, боялся обидеть или даже разочаровать близких людей, что почти всегда им отказывал. Да и был в его врачебной практике печальный опыт: будучи гинекологом, он делал как-то аборт своей дальней родственнице. Это очень нехитрая операция, которые он десятками делал в неделю, но тогда, как он мне сам потом говорил, у него словно руки отнялись. Аборт прошел неудачно, пошло воспаление, и как итог – девушка потом больше не смогла родить. Печальная история… даже страшная. Но, мое мнение было, что на все Воля Божья. Костя тогда уволился из клиники, некоторое время подумывал даже бросить врачебное дело. Что он чувствовал, я не знаю, все это было еще задолго до нашего с ним знакомства. С тех пор остался только принцип – не проводить медицинских манипуляций со своими.
– Костя, я понимаю, о чем Вы говорите… Но как, простите, я смогу вести вашу родственницу, если я даже женщину нормально осмотреть не могу! – после того, как у меня отнялись ноги, у меня не было своих пациентов, я занималась лишь с готовым материалом: исследовала анализы, занималась банком донорской спермы и тому подобное.
– Олеся, не паникуйте… Я Вам помогу… давайте мы будем вести Зиночку вместе, Вы ведь знаете, как она хочет родить… Кроме того, предлагаю Вам на основании её случая написать научную работу. Пусть совместную… Мне без Вас не справиться, честно, – Костя так мило улыбнулся, что я не могла не согласиться.
Половина пятого он отвез меня домой, а я взяла все бумаги по истории болезни девушки… В душе у меня боролись два чувства – необыкновенной радости за то, что Константин предложил мне «живую» работу, и чувство жуткого страха и ответственности перед предстоящим делом.
Вернувшись домой, я вдруг поняла, что забыла о самом главном: сегодня обязательно появится Евгений. Чутье меня не подвело: около семи в дверь позвонили. Я открыла.
– Здравствуй, Леся…
Я посмотрела на него: большой, сильный мужчина, довольно крупного телосложения… От природы здоровый, сейчас он выглядел больным: странно похудевший, слегка небритый, глаза покрасневшие…
– Не могу сказать, что рада тебе, но я знала, что придешь. Проходи.
Он зашел. Снял плащ.
В зале я накрыла стол, может, и не сильно богатый, но на двоих хватит. В конце концов, было бы что отмечать.
– Евгений, только давай недолго. У меня завтра тяжелый рабочий день.
– Я только зашел, а ты меня уже гонишь, некрасиво с твоей стороны, – съехидничал он.
– Ты пьян? – спросила я с нескрываемым раздражением.
– Я выпил немного с друзьями. Помянул Верочку, – он плюхнулся в кресло.
– А я с твоего позволения, выпью чуть-чуть… У меня завтра очень много работы, – мы выпили, не чокаясь. На столе стояла маленькая, детская тарелочка с супом, накрытая хлебцем.
– Я думал, что мы на кладбище едем?! – то ли спросил, то ли удивился он.
– Едем, но не завтра. На выходные.
– Вот так всегда, ты всегда со мной споришь. Я хочу ехать завтра, ты упираешься, скажешь – поеду, сама не поедешь… – он вскочил, начал размахивать руками.
– Прекрати, у меня нет желания с тобой спорить…
– А, может, ты и разговаривать не хочешь, и видеть меня!
– Евгений, ты сам знаешь ответ на этот вопрос. Зачем ты меня заводишь! – я уже порядком злилась на этого человека.
– Скажи, почему ты избегаешь со мной встреч, почему ты не отвечаешь на звонки… Почему?! Мы ведь так много с тобой пережили! За что ты так со мной?
– За что? А то ты не понимаешь? – я негодовала. Чувствую, у меня не хватит никаких сил, чтобы сдержать себя.
– Кажется, понимаю! – он выпил сока. – А тебя другой, да? Ты завела себе кого-то. Так?
– Что? Да как ты вообще можешь такое говорить! – у меня жутко закружилась голова, – Другой! Это после того, что ты со мной сделал. Посмотри на меня, я же – калека. Как ты смеешь все это мне говорить! И вообще – уходи, уходи навсегда, я больше не хочу тебя видеть, не могу тебя видеть…
Евгений промолчал, но промолчал как-то невообразимо громко, словно он только сейчас что-то понял и осознал. Тихо спросил:
– Ты не простила меня?
– И никогда не прощу! – я уже срывалась, проклинала себя за несдержанность, но все чувства горя, страха и отчаяния захлестнули меня разом, как будто накрывало волной цунами, и не было никаких шансов выжить. – Как я могу простить тебя…
Моя беременность проходила очень сложно. Практически с первых недель – постоянные угрозы выкидыша. Но я, а вернее сказать, мы с мужем знали – ребенок родится, мы сделаем все возможное и невозможное. Я старалась гнать о себя дурные мысли и всегда была в самом лучшем настроении – у меня будет дочь, моя кровинка, ради этого можно перенести все, что угодно.
А Богу было угодно, чтобы я все девять месяцев пролежала на сохранении без всяких надежд врачей, что я доношу плод. Мне говорили об этом без стеснения: «Случай тяжелый», «В девяти случаев из десяти женщины не донашивают», «Мамаша, будьте стойкими и готовыми ко всему». Но я верила, терпела весь этот отвратительный больничный режим с вечными анализами и лекарствами… И Женя верил. Поэтому, когда родилась наша малышка, об имени уже не спорили – Вера.
Два года её жизни пролетели для меня, как один миг. Было, конечно, очень тяжело – не имея по близости родственников, желая как-то совмещать работу и ребенка, не зная таких чудес техники, как стиральная машинка и всякие там мешалки-«блендеры…»… Да и ассортимент детских товаров оставлял желать лучшего. Я говорю не о памперсах, их мы вообще не знали, и не об одежде… Более тяжело дело обстояло с питанием. С молоком у меня не получилось сразу – мне в ходе родов понадобилось срочное кесарево и врачи дали мне какие-то препараты, сворачивающие молоко. Для чего это было сделано – не знаю, но я им полностью доверяла, потому меня оперировал мой научный руководитель, видный в то время медицинский деятель.
В общем, до года с кормлением был просто кошмар – доченька мучилась от колик, был очень ослаблен иммунитет, мы часто лежали в больницах. В полгода умудрились заболеть воспалением легких… Для любых мам это мучение, когда малыш болеет. И я, конечно, не исключение. Но я была так счастлива, что Верочка у меня есть, что ко всему относилась терпеливо, как ко временным трудностям. Наши отношения с мужем достигли в то время наивысшей гармонии. Радость рождения дочери, нашего с ним общего ребенка, такого долгожданного, неимоверно сблизила нас. Мы были счастливы. Были до того, как наступило вчера…
Когда ушел Евгений, я не помню. После того, как он посмел заговорить со мной о другом мужчине, в чем-то меня обвинить, со мной случилась какая-то истерика…
Я с трудом открыла глаза, передо мной сидела Светочка.
– Что случилось, почему ты здесь?
– О, Вы очнулись! Слава Богу.
Потом она в двух словах рассказала, что произошло: ей позвонил Евгений и срочно попросил приехать. Мне сделалось плохо, я плакала и не могла успокоиться, выгоняла его. А он не мог меня бросить, вызвал Свету. Тут со мной и случился этот припадок, о котором я не помню…
– Опять? Господи, это уже второй раз за месяц, что же дальше будет!
– Олеся Станиславовна, Вы зря меня не слушаете. Нужно немедленно обратиться к врачу. Эпилепсия – это не шутки.
– Да, знаю я… Под контролем врачей все детство провела. А потом вроде прошло все, и как будто бесследно… Только года два назад повторилось…
– Конечно, я не могу Вас убедить, но Вы поймите, если вдруг, не приведи Господь, Вы одна окажитесь в момент припадка. Ведь так и с кресла можно свалиться, головой удариться… Тем более, что это все участилось. Нет, надо срочно к врачу!
Я смотрела на эту девушку и удивлялась: сколько отзывчивости было в её маленьком юном сердце: не зная её, могла бы поверить, что таких людей уже не бывает. Ну как объяснить ей, что я и без врачей знаю причину моей страшной болезни – нервы, стрессы. Первый припадок у меня случился, когда мне было лет семь. А связано это было с трагическими обстоятельствами: у меня умерла мама. Как-то внезапно быстро. Заболела простудой, к врачам не обращалась, все некогда. Получилось, что вирус на ногах перенесла, а он дал осложнение на сердце. Как сейчас помню: мама кормила меня завтраком, накладывала что-то в тарелку, неожиданно побледнела, пошатнулась, упала… Так оборвалась её жизнь, в тридцать два. Я осталась одна с отчимом, родного отца своего я не знала. После похорон и «образовалась» у меня эта болячка. Хочется сказать, что отчим поступил благородно: растил меня, заботился, дал пропитание, образование… думается, он очень любил мою мать… Мы расстались с ним лишь тогда, когда он женился второй раз. Мне уже было восемнадцать, я как раз переехала из деревни своей в город на обучение: там – общежитие, жизнь студенческая, знакомство с Женей… А у него – новая женщина. Деньги отчим, мне, правда, высылал до самого того момента, пока я не пошла на работу. А потом он переехал куда-то. Мы практически не поддерживали отношений – лишь иногда от него были звонки по телефону на день рождения. Но я благодарна ему за все.
– Ну как, Вы обследуетесь? – Света словно разбудила меня. Я так задумалась, что даже забыла о ней.
– Хорошо, обещаю. Спасибо Вам за все, идите домой.
– Когда теперь приходить?
– Что значит когда? Конечно, завтра! – мой ответ её удивил.
– Олеся Станиславовна, но я думала, что после всего, что случилось, Вы пока не пойдете на работу. Давайте я Вас завтра к врачу отведу.
– Света, милая, если Вы не хотите, чтобы мне стало хуже, приходите завтра утром, как обычно, – спокойно ответила я. Девушка поняла – если я останусь дома, то я точно заболею. Вся моя жизнь теперь – только работа.
Она вздохнула и ушла. Я погрузилась то ли в сон, то ли в воспоминание…
Это было ровно два года назад. У Верочки день рождения – малышке исполнилось два. Мы с Женей долго планировали, как проведем день. В конце концов, после недолгих споров, он согласился поехать в деревню к моей дальней родственнице. Троюродная тетушка очень болела, все писала письма с просьбой хотя бы перед смертью показать ей девочку. Да и свежий деревенский воздух был бы очень кстати для моей крошки.
Несмотря на то, что на дворе стоял поздний сентябрь, бабье лето было в разгаре. Я кормила дочку её любимой пшенной кашей (до сих пор не понимаю, что ребенок мог в ней найти), а Женя пошел в гараж за машиной. Погода обещала быть прекрасной на все выходные. Мы выехали около десяти часов утра, а к обеду должны были уже оказаться в деревне и готовиться к небольшому семейному празднику на свежем воздухе – шашлыки, домашнее вино, семейные посиделки… Но ничего этого не случилось. Тетушка так и умерла, не увидев мою Верочку…
Прошло около получаса нашей езды. Дочка с таким любопытством смотрела в окно, что, казалось, готова была выпрыгнуть из машины. Женя предложил мне с ней пересесть вперед, чтобы Вера могла больше увидеть, сказал, что в мы выехали на загородную дорогу и милиция нас не должна остановить. Я отказалась, потому как знала, что ребеночку нельзя сидеть на переднем сидении – за это и прав могут лишить, а милиция, как говорится всегда на посту.
– Да и мало ли что… – как сейчас помню эти мои слова.
Если бы я могла знать, что именно это мое решение поломает мне всю жизнь… откуда взялся этот грузовик – я не видела. Да и все мои ощущения были очень быстрыми… Грохот, крик Верочки, мат Жени… Потом – тишина… Темнота.
Когда я очнулась, я даже не сразу поняла, где нахожусь. Со мной рядом был муж и мужчина в белом халате. Это уже намного позже я узнала, что это был врач-психотерапевт. Женя мне сообщил страшную новость – о гибели Верочки, о том, что я сильно повредила позвоночник и теперь никогда не смогу ходить.. Я была мыслями где-то далеко… То ли это был дурман от наркоза, то ли ещё что-то… Когда меня выписали, я узнала, что с того дня прошло три месяца… Я не смогла даже попрощаться с дочерью, потому что находилась в коме и врачи вообще ничего не обещали… Из больницы я приехала сразу же на съемную квартиру. Я не смогла вернуться в тот дом, где бегала моя долгожданная крошка… Я не могла больше ни дня видеть Евгения, хотя, как выяснилось потом, он, как водитель не был виноват. Просто, как говорится, находился не в том месте, и не в то время… Водитель грузовика был пьян, он вылетел на встречную полосу, Женя попытался увернуться. Не совсем получилось: столкновения лоб в лоб не произошло… Но грузовиком полностью смял зад нашей машины, не оставив девочке ни малейшего шанса. Сам пьяница тоже погиб, но меня это уже мало интересовало…
«Если бы мы пересели, если бы мы пересели…»
– Олеся Станиславовна!? Рад, рад. Что-то Вы не важно выглядите? Может, Зиночка придет в другой раз…
– Ни в коем случае! Я же всю ночь готовилась… Вот что я подумала…
Далее до прихода пациентки мы долго обменивались информацией и опытом.
– УЗИ! Верно! Как же я сразу не подумал… – сказал Константин Захарович.
– Можно? – в комнату вошла девушка, скорее даже молодая женщина со своеобразной внешностью. Большие зеленые глаза были дерзко подкрашены, тогда как, напротив, на очень мелких губах помады не было совсем. Волосы, красиво уложенные в ракушку, были выкрашены в странный цвет – черный с синими прядями. Роста девушка была очень маленького, и, пожалуй, её можно было бы назвать хрупкой… Но большая грудь делала её фигуру какой-то нелепой. В довершении всего – очень длинные руки, сухие, костлявые пальцы… В общем, внешность производила довольно неприятное впечатление, если не сказать отталкивающее.
– Зиночка, проходи, мы тебя ждем.
Она с явным недоверием осмотрела меня, словно хотела сказать: «А что делает здесь эта калека?». Константин Захарович опередил её вопрос:
– Познакомься, Олеся Станиславовна, твой лечащий врач.
Девушка удивленно уставилась на меня:
– Какой врач? Она… То есть… Я думала… Дядя, Вы же сами меня хотели вести, – проговорила она как-то быстро.
– Не беспокойся, я буду всегда рядом. Олеся Станиславовна – прекрасный специалист, я думаю, её опыт поможет нам в решении твоих проблем.
– Давайте перейдем к делу, – разрушила я ненадолго воцарившееся молчание. – Я должна Вас осмотреть. Константин Захарович, Вы поможете?..
Вечером этого же дня я очень долго не могла уснуть. Передо мной возникал образ этой странной Зиночки, моей первой пациентки после аварии. История её очень похожа на историю моей молодости – она очень долго не может забеременеть. Мы – её последний шанс, потому как муж не настолько терпелив, и уже начал от неё погуливать. Завтра будут готовы предварительны результаты анализов. Там все и решиться, хотя и мужу, скорее всего, придется к нам явиться.
Пролистывая журнал, я почувствовала, что усталость берет свое…
В дверь позвонили.
– Зина? Как Вы нашли мой адрес? А это кто?
Зина за руку держала девочку…
– Как кто? Это же моя дочка, Верочка. Вы что забыли, что помогли ей появиться на свет. Пришли к Вам, как к нашей крестной мамочке. Держите, торт. Верочке сегодня два годика!
– Мама! – закричала МОЯ Верочка и кинулась меня обнимать…
Я проснулась в холодном поту. «Господи, надо де было такому привидеться! Завтра обязательно надо на кладбище съездить!».
Прошло несколько месяцев.
– Олеся Станиславовна, ну как же мы скажем об этом Зиночке? Ведь она верит меня, как в Бога! – Константин Захарович налил себе стакан воды. – Давайте ещё подумаем.
– Костя… Вы же прекрасно все понимаете. Мы изучили все материалы, пересмотрели все возможные варианты… Нет. Это крайняя полная несовместимость, – сказать эти слова для меня тоже было тяжело. Но диагноз окончательный – у Зины с её мужем детей быть не может. – Сегодня обязательно скажем об этом Зине.
– Нет. Я Вас прошу, не спешите!
– Константин Захарович, я Вас умоляю… мы итак не спешили… – его странная реакция мне была понятна, но надеяться совершенно не на что. На всякий случай спросила. – Что Вы предлагаете?
– Давайте еще раз попробуем ЭКО?
– Четвертый раз? Это бессмысленно – вновь будет выкидыш. Я думаю, что Вашей племяннице пора сказать правду в глаза… Может, они подумают об усыновлении…
– Олеся Станиславовна! О чем Вы говорите. Он её просто бросит! И, кроме того, выгонит с квартиры… Поймите, ведь Зиночка – приезжая…И, кроме того, круглая сирота. Её родители погибли в аварии… Куда ей деваться?
– Ясно. Тут и квартирный вопрос подмешан! Не хотите, чтобы она к Вам переезжала?
– Олеся Станиславовна, заметьте, я этого не говорил, – смущаясь, залепетал Константин.
– Да ладно, что ж я Вас не знаю…– никогда не бывший женатым, мой коллега вел холостяцкий образ жизни, жил совершенно один. По крайней мере в тот момент я так думала.
– Может, и не совсем знаете… – ответил он как-то странно. Впервые я почувствовала, что у человека, действительно, могут быть какие-то свои секреты.
Помолчали. Константин сказал:
– Выслушайте меня, только очень внимательно. Прошу, не перебивайте. Давайте рассмотрим сейчас такой вариант – ребенок не от мужа.
– Что?!
– Пусть Зиночка родит, это сейчас самое главное…
– И как Вы себе это представляете? Что скажет муж?.. Или… – внезапная осенившая меня догадка показалась злой шуткой.
– Олеся, надо сделать так, чтобы об этом не знал не только муж, но и сама Зина.
– Но… как же?
– Все. Как я сказал, так и будет! В конце концов, я заведующий! Готовьтесь к новому искусственному оплодотворению.
– Готовиться? Как? – меня немного смутил напористый тон Константина.
– Ищите донора спермы, чтобы подходил по всем параметрам! – он ушел, хлопнув дверью, а я осталась в некоем замешательстве.
Хорошо было бы встретиться с этой Зиной в, так сказать неформальной обстановке, чтобы поближе с ней пообщаться и узнать, что за тайны скрывает Константин Захарович, – подумалось мне. Тут у меня зазвонил мобильник.
– Олеся Станиславовна, это Зина.
– Добрый день, Зиночка, а почему Вы плачете? Что случилось?
– Мы можем встретиться где-нибудь? Только не в больнице… Мне очень надо!
– Конечно, Вы только успокойтесь… Приходите ко мне домой, около восьми…
Я вернулась домой пораньше – так сильно голова разболелась, да и потом, надо было хоть какой-то стол накрыть, ведь Зина должна зайти.
Всё подготовив, я стала ждать, очень тихо включив телевизор. Я люблю смотреть программы, чтобы они были просто фоном, не мешающим думать. А мыслей у меня очень много.
Тот странный сон, в котором моя дочка Верочка представлялась как дочка Зины, посещает меня почти каждую ночь. Причем в какой-то динамике. Они приходят ко мне в гости, время бежит, и я могу наблюдать, как подрастает моя девочка. Недавно они пришли ко мне – Верочке уже не два, а три… У ней подросли волосики, она стала больше говорить. На щёчке образовалась милая ямочка от улыбки, совсем, как у её отца… А вчера мне привиделось, что Верочке уже пять. Она ростом вышла повыше, чем сверстницы, волосы потемнели и стали завиваться. Глаза сделались ещё более зеленым, чем раньше. Завораживала её рассудительность и скромность. Верочка была очень воспитанной, всегда – здравствуйте, до свидания, спасибо, пожалуйста…
Господи, какие странные сны! В них я словно продолжаю растить и воспитывать свою дочь, вижу, как она развивается физически и внутренне… Наверное, это отражение моего душевного состояния. Ведь я ни на секунду не забывая мою девочку… Смущает только то, что в моих снах она называет меня крестной мамой, а Зину считает матерью по крови…
В дверь позвонили.
– Зина, проходите… да что ж случилось-то?
Девушка была вся зареванная, вид совершенно больной, измученный.
– Олеся Станиславовна, я хотела у Вас спросить…
– Да ты проходи, давай чаю выпьем.
Через полчаса мы разговорились.
– Я пришла к Вам не в лабораторию, чтобы правду узнать. Будет у меня когда-нибудь ребенок или нет… Там, в стенах медучреждения, навряд ли можно правду услышать…
Разговор, видимо, предстоял тяжелый.
– А что тебе дядя твой говорит? – начала я издалека.
– Дядя?... – она странно помолчала, словно пыталась вспомнить, если у неё вообще дядя. – Ах, да… Константин Захарович… Да, ничего особенного и не говорит, видимо, жалеет.
Вспомнив наш разговор с коллегой, я все-таки пока не решилась сказать Зине правду. Кроме того, у неё был такой заплаканный, измученный вид, что мне стало невыносимо жаль её.
– Зина, наберись терпения… В это деле главное – верить!– ответила я.
– Да. Верить.
– И ждать. Все получится, если ты не будешь сомневаться.
– Получится. Надо ждать. Верить, – бормотала Зина как-то отрешенно.
– Да не во мне дело, – наконец, проговорила она. – Я, может, ещё и могу подождать, могу на что-то надеяться… Но вот мой муж… В общем, он сказал, что либо я в этом месяце беременею, любо он меня выгоняет… Да и вообще, Вам легко говорить, Вы же не знаете, что это такое… Какая это мука…
Она вновь начала плакать, мне ничего не оставалось сделать, как сказать:
– Знаю, девочка, знаю… Я тоже очень долго не могла родить… Более того, именно поэтому я и стала врачом- гинекологом.
Видимо, это откровения настроили Зину на более доверительный разговор со мной.
– И Вас тоже бросил муж?
– Нет… Не бросил, – помолчала. Про Женю не очень хотелось вспоминать. Налила себе ещё чаю.
– Девочка, я вот что думаю. Саша твой – замечательный мужик. И если он до сих пор тебя не бросил, то думаю, что этого и вовсе не случится… Если он так долго с тобой вместе борется, переживает, соглашается на всякие анализы, мало для него приятные. Значит, любит…
– Да, я тоже об этом думала. Но ребенок – это его мечта, паранойя… Если я не рожу – он обязательно найдет ту, которая родит, даже если и не будет её любить…
– Видишь ли, милая… Это вопрос сложный… И его можно понять, и тебя… Только вот что хочу сказать – эти ваши ссоры серьезно разрушают здоровье. Тебе сейчас это совершенно ни к чему. Эти слезы, стрессы вполне могут и на детородной функции сказаться… Понимаешь?
– Может, и понимаю… Только толку- то… Приведет он другую, а меня – на улицу… Да и вообще, у нас не отношения сейчас, а сплошное мучение. Мы как кошка с собакой…
– Поэтому Вам нужен небольшой перерыв… Отдых, так сказать…
– О чем Вы? Какой отдых?
– Вам надо расстаться. Хотя бы на несколько дней. Поверь, это сработает… И в себя придете, и силы прибавятся.
Зина вздохнула.
– Я сама об этом думала. Только вот – куда же мне деваться. Я – сирота, своего дома нет… Из деревни я…
– Так ты к дяде переберись. На несколько дней всего. Что тут такого? –Тут моё чутье подсказало, что сейчас может раскрыться какая-то тайна.
– К какому дяде? У меня родственников-то нет… – сказала она и тихо так вздохнула.
– Как? – я удивилась совершенно искренне. – А Константин Захарович?
– Ой… – девушка замолчала. Долго думала. – Наверное, не должна я была всего это говорить, что сейчас скажу… Но уж больно Вы мне нравитесь… Да и верю я Вам больше, чем этому… Константину Захаровичу! – Его имя Зина произнесла с явным неодобрением.
Я не стала её торопить – захочет, сама расскажет.
– Не дядя он мне. А отец…
– Вот как?! Я думала, он холостяк…
Зина опять многозначительно замолчала. Я решилась высказать догадку:
– А. понимаю, случайный роман… Он не знал, что у него есть дочь?
– Нет, не так…
– Господи! Неужели Константин Захарович мог бросить беременную женщину? Что-то не похоже на него!
– Олеся Станиславовна… Понимаете, дело-то ещё хуже… Только, Вы ради всех святых, не выдавайте меня!
Я уже действительно мало что понимала:
– Конечно, девочка, я никому ничего не скажу.
– Видите ли… Он не бросил мою маму беременной… Он её изнасиловал…
– О Боже!...
– Она мне все это только перед смертью рассказала. Я-то думала, конечно, понимала, что мой отец вовсе не моряк, который ушел в дальнее плавание, как она мне всегда плела… А при смерти она мне показало его фото. Студентами они были. Константин оказывал маме всяческие знаки внимания, но ей он особо не нравился. А потом на одной вечеринке… В общем, напился он, разозлился, что мать ему в танце отказала… Ну и – все случилось. Выманил её на улицу, в темноте-то не видать ничего…
Слова, сказанные Зиной, у меня совершенно не вязались с тем человеком, которого я знала.
– Ну а потом что?
– Что?... Извинялся, умолял никому не говорить, заявлений не подавать… А мать? Что мать? Вы же знаете, как в те времена – лишенная невинности, значит, опозорена на всю жизнь… Правда, ради честности, надо признаться, он предлагал на ней жениться… Но она не любила его, да и всего ужаса этого не смогла простить… Собрала вещички и уехала в глухую деревню… Чтобы легкомысленной не прослыть… А ведь училась она неплохо, могла бы, вот, как Вы сейчас врачом быть… Только в деревне узнала, что мной беременна. Но не стала его искать, мстить. Решила – судьба.
– Какая ужасная история…Ты сама его нашла?
– Да, хотелось в глаза ему взглянуть…
– Ну и что?
– Да что! Как был трусом, так и остался. Умолял меня не выдавать его, говорит, что незаконные дети ему не нужны, что карьера вся под откос… Ну и всякую такую ерунду…
– И что? Никаких отцовских чувств?
– Нет… Ни капли. Относится ко мне, как к проблеме, которая на голову неожиданно свалилась.
– Вот подлец! Зина, но ты не переживай, мы можем же ведь доказать, что ты дочь… У меня есть юрист знакомый… Сейчас я поищу… – я уже готова была искать свой телефонный справочник, но Зина меня остановила.
– Не надо мне ничего этого. Прожила без него – и дальше проживу. Тем более, что у меня, в отличие от него, совесть есть… Я не могу теперь к нему свои дочерние права предъявлять…
– Это ещё почему?
– Бумагу подписала, что никаких претензий не имею, на наследство претендовать не буду… Если он мне с ребенком поможет…
– Ах вот почему он так подозрительно усиленно заинтересован в твоей беременности… каков! Только ты вот что, знай, для суда эти твои бумаги ничего означать не будут. Хочешь, я пойду свидетелем и докажу, что он вынудил тебя это подписать?
–Нет… Не нужно мне от него ничего. Ненавижу я этого человека… терплю, ради дитя будущего…
– Ясно. Вот почему Константин Захарович боится, что ты не родишь… Ты свои права можешь предъявить…
– Значит, я могу и вовсе не родить? – я поняла, что болтнула лишнее. Но тут же её успокоила:
– Зиночка, обещаю со своей стороны сделать все возможное и невозможное, чтобы ты забеременела.
Она слабо улыбнулась.
– А как насчет ребенка не от мужа? – на полусерьезных тонах спросила я.
– Что Вы?! Да Шурик меня с потрохами съест. Да и кроме того, чтобы я да с другим мужиком… Убьет обоих! – тут я поняла, какая наивная и глупая эта деревенская девочка Зина: ей в голову не могло прийти, что медицина наша настолько продвинулась, что теперь можно забеременеть благодаря банку спермы .
– Ладно, пора мне…– как-то вяло сказала она.
– Послушай, Зина, а перебирайся ко мне… Мне как раз сиделка нужна. Света моя в декрет уходит…
– К Вам? Да я даже и не знаю, что сказать.
– А ничего не говори. На – протянула я сотовый – звони мужу и скажи, что у подруги останешься – утро вечера мудренее.
Зина уснула очень быстро, как-то странно посапывая… я же вообще заснуть так и не смогла…
Утром на работу меня привезла именно Зина, что вызвало крайнее недоумение у Константина. После рассказанного этой девушкой, я даже не знала как меня с ним себя вести, полдня старалась избегать, чем, как я понимала, вызывала еще большее недоумение. Пообедать я тоже решила с Зиной, а не с ним. Она налила себе чаю, а мне говорит:
– А Вы, Олеся Станиславовна, должны пойти в столовую с моим … дядей… – последние слова она сказала с такой иронией и злостью, что мне даже как-то не по себе стало. От этого перспектива пообедать с этим человеком меня не прельщала…
– Почему это? – тихо спросила я.
– Потому что Вы меня сильно выдаете! Видите, как он на нас весь день косится! Потом будет доказывать, что я слово свое держать не умею, рассказала вот вам все…
- Как-то не подумала…- честно призналась я.
– А я подумала, и ни к чему хорошему мои мысли не привели. Идите к нему и пригласите на обед… ведите себя как обычно. Иначе я просто вынуждена буду от Вас уйти… и Вы без сиделки останетесь, и мне худо будет… – ее жесткий тон говорил о том, что выбора у меня не осталось. Я покатилась к Константину.
– Константин Захарович! Вы уже так долго работаете! Пойдемте уже обедать – мой доверительный тон видимо сыграл свое дело (а каких усилий мне требовалось!)
– Да, конечно! – во время обеда я старалась говорить о чем угодно, только не о Зине. Пока наконец он не спросил:
– А что эта… то есть Зина с тобой сегодня пришла?
Я была готова к этому вопросу, ответила быстро:
– Да вот… моя сиделка уходит. Зине деньги нужны, да и вообще мне б с ней поближе пообщаться для нашего общего дела…
- Поближе пообщаться? – я заметила, что он поперхнулся.
– ну да…
– Это… как? – спросил он с крайней опаской.
– Константин Захарович! Что Вы как маленький, ей Богу! Просто во время доверительных отношений можно узнать какие-нибудь крайней важные вещи! – я вдруг поняла, что моя игра зашла как-то далеко.
– Например, – он аж прям напрягся.
– Например, то что она не может сказать Вам, потому что Вы мужчина! Потому что ей это… скажем так неудобно! – и тут же я приплела какую-то байку, о том, что якобы Зина призналась, что в юности у нее были проблемы с циклом… это на самом деле имеет огромное значение.
– Ах… вон ты про что…
- Ну а про что же еще?! – и тут же я перевела разговор в другое русло. Обед прошел «на ура!» хотя мне это стоило немало усилий.
Потом я пришла в лабораторию… идея «сделать ребенка» Зиночке не от мужа казалась мне теперь вполне реальной, потому как девушка это могла вообще не заметить… я очень долго изучала анализы – ее, мужа… других мужчин… а потом лаборант наконец-то принес мне результат анализа гистологии (эмбриона, который не прижился у Зиночки, и произошел самопроизвольны выкидыш)… самого последнего, на который я возлагала большие надежды… Но, к сожалению, они не подтвердились… сделав нехитрый подсчет, я поняла, что если делать девочке еще раз искусственное оплодотворение, то оно вновь закончится неудачей…То есть, скорее всего эмбрион опять не приживется, даже если это будет сперма не мужа… голова от этих новостей так сильно заболела, что я невольно закрыла глаза…
В дверь постучали.
– Да?
– Мама Олеся, можно? – ко мне через стекло двери заглядывала девочка, лет 13. Такая красивая, такая необычная… Я вздрогнула – Верочка
– Да, девочка моя проходи!
– Хорошо, только ты мне дверь открой, – я поняла, что дверь заперта изнутри.
– Да, конечно! – я встала со своей коляски и пошла… подошла к двери и тут же опомнилась….я ИДУ. Откуда взялись мои ноги?
– Что с тобой, мама? – спросила Вера.
– Все хорошо… – как-то слабо произнесла я. – Проходи. Как ты здесь оказалась?
– Извини, что без предупреждения! Я очень хочу тебя попросить, можно!
– Конечно! – Верочка подошла ко мне, села на колени, крепко обняла, прижалась и говорит:
– Крестная, я очень прошу, сделай себя моей мамой!
Я вздрогнула…
– Это как, деточка?!
– Не знаю… Придумай! Я хочу, чтобы ты, а не это Зиночка была моей мамой!
– Деточка, ну… я не знаю!
И тут передо мной всплывает странная картина – Верочка начинает плакать и кричать приговаривая одну и ту же фразу: «Сделай себя моей мамой!». Потом я чувствую, что ее тело начинает становиться все более легким и легким с каждой секундой… Смотрю на нее и понимаю – пошел какой-то странный обратный процесс: вот я держу уже девочку не 13 лет, а девяти, восьми, пяти… теперь на меня глядит МОЯ двухлетняя Верочка… через несколько секунд я держу ее полугодовалую… потом кладу руку на живот – плод начал толкаться… «Сделай себя моей мамой! Сделай…». Потом я, беременная, замученная токсикозами, подхожу к зеркалу, чтобы вытереть проступивший на лбу пот… с ужасом смотрю на себя в зеркало. Оттуда на меня бросила уставший взгляд беременная… Зиночка!
– Олеся Станиславовна, да придите в себя! Проснитесь! – открыла глаза. Опять вижу этот уставший взгляд Зиночки…
– Господи, ну слава Богу! Я уж прям не знала, что делать…
– А где Верочка?
– Кто? – Зина забеспокоилась, принесла мне воды. – Вот, выпейте, легче станет… Приснилось что? Заработались, видать… давайте-ка домой собираться, поедемте уже… Сопротивляться не было моих сил.
Весь вечер я была совсем как отрешенная. Не ела, не говорила. Зиночке это было сложно понять, она ходила кругами. Что-то говорит… но мои мысли заняты были только этим странным сном… «Сделай себя мамой…»
Наконец я сказала: «Зиночка, ты за меня не переживай. Давай лучше пойдем отдыхать…». К утру я уже точно знала, к чему был этот сон. Скоро мы встретимся с Женей!
Я после родов уже точно знала, что второго ребенка у меня никогда не будет… кесарево проходило сложно. Выяснилось, что у меня еще и киста на фоне гормональных изменений. В общем, в процессе операции мне отрезали матку. Но тогда все эти лишения были для меня не настолько осязаемы, как радость появления маленького чуда… кто ж знал, что жизнь так жестока. Хотя, даже если бы у меня осталась матка, родить второго я бы не решилась… нет, не из-за страха. Просто зачем нужно обременять ребенка, нового человека, собою, калекой на всю жизнь…
За этими размышлениями меня застал телефонный звонок. Зиночку я сегодня отпустила на свадьбу к подруге… пусть повеселятся, может еще сблизятся с мужем.
– Алло? Да, Женя? Я знала, что это ты… – мы договорились о том, что через полчаса он заедет ко мне и мы отправимся на кладбище… правда, не на его машине, на такси… Женя с того случая больше не садился за руль…
На кладбище стояла, что называется, гробовая тишина… Могилка Верочки заброшенной не была. Я знала, что Женя ездит суда чуть ли не каждую неделю… Сама бывала очень редко, так как это для меня было очень тяжело... Я глянула на фото- моя Верочка улыбалась своей тихой милой детской улыбкой…
Помолчали. В такие минуты я обычно не смотрела на Женю… Но сегодня глянула - у него были слезы. Искренние мужские слезы… И, видимо, так было всегда.
– Поехали? – наконец спросил он.
– Да. Только поехали ко мне… – тихо сказала я…
Не ожидая для себя, я вдруг поняла, что осуществление моего дикого плана могло столь много значить для него… Он так любил меня, так ласкал, что я чуть было окончательно не потеряла голову… как давно у меня этого всего не было! И никогда не думала, что вообще будет… тем более с ним - человеком, который убил мою дочь…
– Я люблю тебя, Я так люблю тебя… родная моя… Лесенька… девочка моя… – он шептал столько красивых фраз, что мне было тяжело оставаться холодной и равнодушной… но этого требовал мой план.
Он первым пришел в себя… Собрался в ванную. Я вскочила как ужаленная…
– Погоди, давай я тебе помогу!
– О чем ты? – он действительно не понял…
– Как в старые добрые времена… - прошептала я и тихо перелезла на свою коляску… у меня оставалось мало времени… иначе сперма могла испортиться. Я знала, что он не любил всех этих дел – всегда просил меня надеть или снять «резинку».
Сегодня я сделала это с нескрываемой осторожностью, и пока он умывался, умудрилась переместить содержимое в специальный блок. Поставив все это дело в холодильник, я знала, что до завтра уже ничего не случится… хотя разумеется шансов, что сперма совсем не испорчена у меня было не так уж много. Но все-таки была вероятность, потому что я взяла в нашей лаборатории специальную резинку, которые в аптеке не продаются, а закупаются только для нашего НИИ и используются в качестве мешочка для сбора донорской спермы.
Он вышел из душа и глянул на меня… его глаза были полны слез… я вдруг поняла, что эксперимент зашел слишком далеко… Поэтому решила быть очень жесткой. Резко отвернулась и сказала ему:
– Получил свое – проваливай!
– Лесь, ты чего?! – удивление было искренним.
Я повернулась и сказала очень дерзко:
– Не думай, что моя минутная слабость позволит тебе на что-то надеяться! Ничего не изменилось! Пошел вон! – и указала ему на дверь… глянув на него, ужаснулась. Создалось такое впечатление, что его молния ударила, и он потерял дар речи и дар самообладания… Ушел, даже не хлопнув дверью…
Весь оставшийся вечер я провела в состоянии какого-то полубреда… мое тело горело от воспоминания о его ласках, моя голова разламывалась от физической боли и душевных ран…
На следующий день реально все взвесив и определив что да как, я поняла, что надо действовать… В общем, использовав все свои знания и умения я соединила свою клетку со спермой Жени и посадила готового эмбриона Зине… Конечно, моему безумному плану предшествовала подготовка… Мне пришлось просить свою девочку-аспирантку, чтобы она помогла мне с забором биоматериала. Я стала донором яйцеклеток – получается для самой себя… (Аспирантка сама делала мне пункцию, процедура весьма неприятная, достаточно болезненная для меня). Но не менее важным было для меня сохранить все это в тайне ото всех, особенно от профессора Беликова. Но судьба словно была на моей стороне – в тот момент он неожиданно уехал в командировку…
Через две недели беременность Зины была очевидной (сначала для врача, разумеется), а через два месяца стало ясно, что при соблюдении режима и элементарных правил никакого выкидыша не будет…
Беременность Зины проходила сложно. Самое странное, что ей приходилось переживать все то, что было тогда со мной… Течение ее беременности почти не отличалось от моей картины, когда я под сердцем носила Верочку… Для меня это был такой шок, что я каждый день все больше и больше убеждала себя, что у Зины родится девочка… И получается это моя дочь! Моя и Жени…
После того секса с Женей он куда-то пропал. Я, если честно, винила себя во всем и пыталась гнать от себя всяческие мысли, связанные с ним. Хотя, будем откровенными, мне было пожалуй, скорее очень хорошо с ним в ту ночь, чем совсем никак или плохо… Но я не допускала ни единой минуты сомнения в том, что если бы ни мой план, этого бы вообще не было…
Ситуация осложнилась еще тем, что Зина все-таки так и рассталась мужем. Не знаю, как и что у них там вышло, но только мужик видимо он все-таки был никчемным… Зина сказала, что после того, как ее в очередной раз (на третьем-то месяце) положили на сохранение, он просто взял и исчез… а потом, когда она вернулась, дома не оказалось ни его вещей, ни его самого… Она, конечно, очень переживала, я ее успокаивала, как могла… Говорила о том, что это может сказаться на ее ребенке, ведь положение и так серьезное… Для меня, на самом деле его уход можно было объяснить очень просто… я думаю, что парень все-таки не поверил во все эти чудеса науки и медицины, и решил, что ребенок этот от другого… Тем более, если у него все в порядке с мозгами, то подсчитать было срок не мудрено – зачатие произошло тогда, когда Зина проживала у меня… Видимо он и решил, что она просто хочет его удержать вот таким вот бессовестным образом… Поссорились, и она тут же залетела! – такие, скорее всего, у него были мысли… Глупые мы все-таки с вами, женщины! Когда же мы наконец-то поймем, что никаким ребенком, даже самым что ни на есть долгожданным, мужчину мы не вернем никогда и уж тем более не исправим его…
Между тем время шло… На работе мои отношения с Константином продолжали развиваться в обычном русле. По крайне мере ради Зины, по ее просьбе я старалась вести себя как обычно, ничем не выдавая, что знаю его страшную тайну и скрывая в себе бурю эмоций и негодования…
– Можно? – Константин зашел как-то необычно рано для обеденного перерыва.
– Да, конечно… Что-нибудь случилось? – я попыталась скрыть свое любопытство, не понимая на самом деле, зачем он пришел.
– Ну, как Вам сказать, Олеся Станиславовна! Подумал я тут… Может, довольно уже в кошки мышки играть?
От его слов я выронила из рук карандаш, по рукам побежали какие-то мурашки… Он в курсе того, что я знаю про него и Зину – пронеслось у меня в голове. Собравшись, я мило улыбнулась и с неким вызовом посмотрела на него.
– Не понимаю, о чем Вы, Константин Захарович!
Он резко подошел ко мне, присел на корточки (видимо, чтобы лучше видеть мою реакцию - глаза в глаза) и пролепетал:
– Родная, я тебе так люблю… Выходи за меня!
Я открыла рот от удивления и неожиданности. И прежде чем успела хоть что-то понять и ответить, я уже ощущала его губы… Он целовал меня так нежно и страстно, что у меня перехватило дыхание… провел по волосам одной рукой, а второй с необыкновенной нежностью и в то же время мужской силою стал сжимать мою грудь…
Когда я открыла глаза, я долго не могла понять, где нахожусь… в голове какой-то странный гул, не то шум…
– Слава Богу! Как ты меня напугала, Леся! – Константин, взволнованный, стоял рядом.
– Что случилось? – я попыталась привстать на руки, так как уже поняла, что лежу на кушетке в его кабинете.
– Давно это у тебя?
– Что?
– Эпилепсия… Почему ты не говорила?
– Ах, это… а что опять приступ был…
Вопрос был бессмысленный… конечно, был.
- Да, давно. Но бывает очень редко. Правда, не стоит так переживать! – я потерла лоб рукой и посмотрела на него.
– Тем более! Все, решено! Тебе никак нельзя быть одной! Завтра же переезжаешь ко мне!
- Константин… я даже не знаю, что сказать… - а сама судорожно пытаюсь понять, что между нами успело произойти … до припадка.
– Не волнуйся, ничего не было! – он словно прочитал мои мысли.
Я вдруг почувствовала слабость и куда-то провалилась…
Верочку я увидела под утро. Я открыла глаза и поняла, что нахожусь в больнице. Моя доченька сидела рядом и видимо уже давно… она сидела на стульчике, смешно поджав под себя колени, и дремала.
– Вера! Верусь, ты чего тут делаешь?
– Ой, мамуля! Как хорошо, что ты очнулась!!! Как ты?
– Да ничего. А что со мной?
– Не знаю, ты упала и начала кричать… а потом… ну в общем я врача вызвала…
Я села (опять почувствовала ноги). Вера подошла ко мне и сказала: «Мамуля, мне страшно…!»
– Что такое, моя девочка? – я посадила ее на колени и с интересом рассматривала мою девочку, уже подросшую, можно сказать даже юную девушку. На вид ей было около 11-12. Волосы слегка изменились в цвете, лицом она стала все больше походить на отца. Появившиеся на личике мелкие угорьки ничуть ее не портили, а говорили только о том, что в ее организме началась перестройка, которая года так через два завершится тем, что моя маленькая Верочка превратится в красавицу-девицу…
– Мамуля, мне кажется, она хочет меня убить…
– Кто? – от этих слов меня передернуло…
– Мама Зина… Помоги мне! Я чувствую, что она меня не любит, что я ей не нужна…
Я открыла глаза – да, я в больнице… Но рядом на стуле сидит отнюдь не Вера, а Константин.
– Константин, эй… проснись!
Он подскочил
–А?!... ой… ты очнулась… Слава Богу! Как ты?
– Да ничего, нормально… а как там Зина?
– Зина, а причем тут Зина? – может, на самом деле мой вопрос был слегка неожиданным и нелепым.
Костя встал, включил светильник. Я осмотрелась. Одноместная палата со всеми удобствами… Интересно, я давно здесь?
– Слушай, а что все-таки случилось?
– Да тебе опять плохо стало. И тут я решил уже не ограничиваться своими силами… скорую вызвал. Олеся, милая, тебя надо обследовать! Это не шутки!
– Хорошо, я не против. Только скажи, как давно я здесь? Как Зина? Как ребенок?
– Да вот уже утро на дворе… Ты почти сутки проспала, после того как тебе успокоительное ввели… Да что ты так печешься за эту Зину… Как будто это твой ребенок… Мы и так сделали все, что могли…
Меня бросило в пот от ужасной догадки…
– Она что сделала аборт?
– Да не знаю я… Собиралась вроде…
Я поднялась на локтях, стала кричать и требовать сиделку, чтобы она меня немедленно одела и тут же выписала… наверное, на самом деле я вела себя как сумасшедшая, а может, и хуже… врачи забегали вокруг меня, а я твердила только одно- везите меня в гинекологию к Зине!
ПРОШЛО ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА
Он опять плакал… Я была на грани нервного срыва, его рев выводил меня из себя, я все время вздрагивала, несмотря на то, что он кричал практически каждый час. Я не могла к этому привыкнуть. Близился уже месяц с тех пор, как обстоятельства вынудили меня быть с этим грудным ребенком. И даже несмотря на то, что мне помогали сиделки, няньки, я была измучена бессонными ночами.
Хотя по идее, я понимала, почему младенец плачет. Как ни прискорбно было это осознавать, ребенок чувствовал, что никому не нужен. Моя голова была готова треснуть от мыслей, которые в ней накопились, я поняла, что мне нужно побыть одной, чтобы все взвесить и разложить по полочкам. Одной, без этого мальчика. Поэтому я набрала номер Константина и просто умоляла его немедленно приехать и забрать ребенка хотя бы на эту ночь. Он согласился, хотя не скрывал своего неудовольствия, а когда приехал за ним, то подчеркнул, что делает это исключительно ради меня...
Когда стих крик малыша, в комнате наступила такая тишина, что мне поначалу стало страшно. А потом я согрела чайник, но решив, что крепкий чай мне сейчас просто взбудоражит и без того больные нервы, я налила себе моего любимого белого вина. Пригубив его, я почувствовала необходимость взять ручку и тетрадь, чтобы описать все то, что случилось за последние два месяца, в общем просто излить душу на бумаге.
Итак… Зина рожала очень сложно. Я хотела присутствовать там, в моей голове происходило необъяснимое – Зина рожала мою дочь, я была обязана ей помочь в этом! Но… глупая ОРВИ… В общем, меня не пустили к роженице, потому что я могла ее заразить. Все это так логично… Но для меня было таким ударом, что я позвонила Константину и попросила, что если он хоть чуть меня любит, чтобы именно он принимал роды. И это не была ошибка с моей стороны, это было правильное решение. Я отбросила все предрассудки по поводу того, что Константин может Зине сделать плохо из-за того, что он ее отец и т.д…. Хотя по-честному, я тогда даже об этом не вспомнила. Я вспомнила, какими тяжелыми были МОИ роды и если бы не квалифицированные врачи, все могло окончиться плохо. И когда мне позвонили и сказали, что у Зины начались схватки, я почему то была уверена, что ее роды будут такими же, как мои, и поэтому, не задумываясь, позвонила Константину.
Конечно, подробностей о ее родах я не знаю, но все проходило сложно. Она рожала больше 12 часов, и все равно пришлось ее кесарить. Во время кесарева врачи обнаружили у нее кисту яичника каких-то нереальных гигантских размеров – 10 на 15 сантиметров. Все были в таком шоке, что в процессе родоразрешения киста не разорвалась. В общем, операция длилась еще часа четыре. Короче, девушка попала по полной… После операции Зина несколько дней лежала в реанимации. Положение ее было тяжелым.
Все это, безусловно, меня волновало, потому что, во-первых, как-никак, я вела Зину, во-вторых, она была не чужим для меня человеком… Но самым шокирующим известием стало то, что Зина родила… Мальчика!
Это не укладывалось у меня в голове, я несколько раз переспрашивала у Константина:
– Мальчик? Как мальчик? Какой мальчик? Быть такого не может…
Видимо, я говорила об этом так много и постоянно переспрашивала, что Костя даже не совсем понял, что именно меня так озадачило.
– Да. Мальчик, ну бывает, что УЗИ ошибается. Что с того? Олеся, да какое тебе вообще до этого дело?
– Ну… как же, я же вела… девочка, должна быть… Как так? Откуда мальчик? Не понимаю… – вид у меня был очень расстроенный, Костя списал все на мои нервы, на то что я переволновалась за здоровье Зиночки и решил дать мне успокоительное… тайком. Думаю, что это было правильное решение, шокирующее известие о мальчике меня чуть не доконало.
В ту ночь мне приснился очень странный сон.
Мы с Верочкой были на прогулке в парке. Моей девочке было уже около семи лет. Был чудесный летний день. Верочка попросила у меня купить ей мороженое. Я нагнулась к холодильнику, чтобы выбрать ей самое лучшее… И тут я услышала какие-то крики. Обернулась- ее нигде нет! Это было так дико, так странно, она ведь только что крутилась возле меня.. Я стала кричать, подбегать ко всем проходившим мимо людям… Задавала один и тот же вопрос- девочку не видели? Такую маленькую, хорошенькую, лет семи… и потом я вдруг услышала ее голос. Он звучал непонятно откуда, но это был точно ее голосочек. Верочка кричала одно- Мама, меня украли… Украли…
Я проснулась в холодном поту. Костя был рядом. Я даже не совсем помню, где именно мы находились в тот день. Но скорее всего, где-то в больнице. Костя успокоил меня, сказал, что это был просто плохой сон… я очень сильно плакала, бормотала, что у меня дочку украли и еще что-то. А он… он вдруг начал покрывать меня поцелуями – руки, губы, глаза…
Этот секс я запомню, видимо, на всю жизнь. Хотя бы потому, что у меня вообще все эти удовольствия выпали из жизни после смерти дочери… Помню, что Костя очень аккуратно расстегнул пуговицы на моей рубашке, стал поглаживать грудь. Его движения были такими аккуратными, плавными. Он все время заглядывал мне в глаза и как будто спрашивал – «Можно так? Ты не против?»… А потом меня безумно потянуло к нему… Накрыло такой страстью, такой волной… А наутро мне не было стыдно, страшно или что-то подобное. В ту ночь для меня этот человек был родным. Пусть на очень короткий промежуток времени, но это так и было. Хотя утром я хладнокровно сказала Косте, чтобы он не рассчитывал на слишком многое… ну или хотя бы не торопил меня. Его реакция мне понравилась, он сказал, что будет терпеливо ждать и не станет на меня давить. И тут же поцеловал нежно и добавил, что его предложение руки и сердца все еще в силе.
Потом началась череда каких-то нелепых будней… У Зины возникли еще какие-то осложнения, она все лежала в больнице, а мальчика пришло время выписывать… Мне сложно вообще понять и представить, как такое могло случиться, но мальчик оказался у меня. Зина просила, пока ее не выпишут, чтобы он со мной побыл. «Отец» ребенка так и не объявился.
– Пусть у Вас побудет, пока меня не выпишут, а потом уж будем решать, что с ним делать…
Это «потом» как-то все само за себя сказало. Мне вдруг стало понятно, почему Зина отказывалась кормить ребенка грудью, почему она все чаще просила медсестер забрать его у нее, почему ее лицо не выражало умилении и восторг, как было у других мамочек при виде своего чада. Мальчик ей не нужен и скорее всего, она подумывала отказаться от него.
Появление младенца в доме и без того хлопотное дело… Но когда все так неожиданно, это еще хуже… я привезла его в квартиру, где даже не было сделано предварительной влажной уборки. Не было кроватки, не было ванночки, не было пеленок, распашонок и т.д…. В общем, малыш попал туда, где его вообще не ждали. И мне кажется, он, такой маленький и беззащитный, все это чувствовал. Конечно, за несколько часов мальчику был «слеплен» кое-какой быт…Костя помог, разумеется. Хотя он не понял, зачем я на это все подписалась, но почему-то и не стал сильно настаивать, чтобы я отказала Зине. Но «бредовость» этой идеи я поняла почти тут же… в первую ночь… Как могла я, инвалид, справиться с грудным младенцем… Но я должна была… Должна… потому что это мой сын.
Хотя последнее вообще не укладывалось у меня в голове. Ожидая доченьку, Верочку, я никак не могла понять, принять, поверить, что этот комочек, которого я последнее время так часто кормила из бутылочки, вообще имеет ко мне хоть какое-то отношение… Потом я начала понимать, что не только не чувствую к этому ребенку каких-либо материнских чувств, но и постепенно начинаю ненавидеть его… меня бесили его крики, его визг… Но больше всего я вздрагивала от его взгляда. У него были большие серо-голубые глаза, и мне казалось, он смотрит на меня так осознанно, и его взгляд излучал какой-то упрек, угрозу…
В общем, я размышляла именно обо всем этом, писала, черкала, вспоминала, как вдруг раздался телефонный звонок. В полнейшей тишине звук телефона был таким резким, что я даже вздрогнула. Глянула на часы- половина двенадцатого. Поздновато для разговоров. Мелькнула мысль, что это может быть Костя, что с мальчиком что-то случилось… Но на экране мобильника высветился незнакомый номер. Я почти всегда отвечаю на незнакомые номера, потому что по работе очень часто приходится давать свои визитки. А кто и когда будет звонить - ведь не угадаешь. Однако столь поздний звонок меня напугал. Пока я вертела в руках телефон, он, как мне казалось, звонил все настойчивее.
– Да, я слушаю…
– Олеся Станиславовна! Ну наконец-то! Я уж стала переживать, не случилось ли что с Вами? Приступов больше не было?
– Простите, не узнаю по голосу…
– Это Зина.
– А, Зина… - ее звонок насторожил меня еще сильнее. – что-то случилось?
– да… нет… Просто решила поинтересоваться, как ваши дела? Может Вам тяжело с Борькой? Скажете, подкинула калеке… Извините.
Она говорила как-то быстро, не всегда связанно, за что-то извинялась. Но я была настолько уставшей, что не могла полностью уловить смысл ее слов.
– С Борькой? С каким Борькой? – спросила я.
– С мальчиком, моим… сыном, - последнее слово она из себя, прям, как-то выдавила. Чувствовалось, что материнский инстинкт в ней еще не проснулся. «Ну ничего, бывает», - подумалось мне.
– Значит, ты его Борисом назвала? А почему? – имя показалось мне каким-то несуразным. Резким и странным.
– Тут долго можно говорить, одного того хватит, что он слишком долго боролся, чтобы появиться на этот свет… – она вздохнула так глубоко и печально, что я легко домыслила ее слова – ей и самой немало досталось и в беременность, и в роды. Задумавшись, я, видимо, перестала отвечать.
– Алло? Вы слышите? Слышите?
– Да-да… просто задумалась над тем, какое имя.. Тяжелое.
– Нормальное имя, – резко ответила Зина. – наоборот, Борис- борец, значит. Переборет все сложности в жизни! Как он, кстати?
– Нормально. Сейчас… - тут я запнулась. Чуть не выдала. Что он у Кости, но вовремя остановилась. Не стоило ее беспокоить по пустякам. Зная ее отношение к этому человеку, можно было бы догадаться, что это известие ее не обрадует. – Спит сейчас.
– Хорошо. Вам с ним не сильно тяжело? Уверяю Вас, что все это скоро закончится!
– Ничего… Нормально… Закончится? Тебя выписывают? – вопрос застал ее видимо врасплох, но она тут же нашлась.
– Нет, то есть да… ну то есть не сегодня, конечно, но скоро. Просто к Вам скоро приедет человек от меня, который возьмет мальчика. Так что не беспокойтесь.
– Человек? Муж объявился? – это первое, что мне пришло в голову в ответ на ее речи.
– Папаша? Нет, конечно! В общем, Олеся Станиславовна, тут уже соседки по палате ругаются, я Вам перезвоню…
Короткие гудки.
– Папаша… – проговорила я и неожиданно для себя вспомнила Женю. Мы не виделись с тех самых пор, когда я … называя вещи своими именами, просто его использовала. А получается ведь, что этот мальчик -его сын, а он ничего об этом не знает. Подсознательно я поняла, что через несколько дней увижу Женю. Близилась годовщина со дня смерти Верочки… Я почувствовала бессилие и усталость и, выпив успокоительно, легла спать.
Но спала я все равно очень плохо. Мне то и дело грезилась Верочка, которая постоянно кричала, что ее украли, потом в уме всплывали любовные сцены с Женей и Костей, потом еще этот мальчик, Борис, постоянно плакал… В общем, когда с утра ко мне приехал Костя, я еле смогла открыть ему дверь. Но впрочем, его это, кажется, не удивило.
– А где Борис?
– Какой Борис?
– Ребенок, мальчик?
– Лесь, не переживай, с ним все нормально. Я няню нанял. И, кажется, не зря…
Он прошел, достал какую-то сумку, покидал вещи, на мой взгляд, что под руку попалось, подошел к моей коляске и покатил меня.
– Куда мы?
– Куда надо! Возражения не принимаются!
Решение Константина было правильным. Он определил меня в небольшой санаторий в Подмосковье. Мои истощенные душа и тело действительно в этом нуждались. Неделю я отходила от накопившегося напряжения, от процедур и таблеток ко мне пришел нормальный сон, глядя на себя в зеркало, я поняла, что даже похорошела. Но как бы там ни было, от проблем не убежишь. Все эти дни Костя регулярно звонил мне, интересовался самочувствием, а я, как это ни странно, почти не вспоминала про Борю. Про своего … сына.
Но проснувшись сегодня утром, я поняла, что надо менять что-то в себе. Надо срочно наладить общение с Зиной, помогать ей. Ведь первый ребенок, да еще для матери -одиночки, это очень сложно. К тому же она совершенно одна в городе, так что у нее нет никакой поддержки со стороны. В том, что Боря уже у нее я не сомневалась. Скорее всего, ее выписали, и она все-таки узнала, где ее малыш. Мне надо было объясниться с Зиной, сказать, что то, что мальчик оставался с Костей на пару дней, – была крайняя необходимость. Я позвонила Косте и попросила по возможности приехать. Мне не хотелось обсуждать все эти дела по телефону. Тем более, в санатории разрешались посещения и то, что он ко мне не приехал ни разу, я списывала либо на его крайнюю занятость, либо на очень хорошее отношение ко мне. Костя всегда был тактичен и вежлив.
Но его ответ слегка поразил меня:
– Прости, я не могу пока приехать. Не переживай, перезвоню.
Последующие два дня превратились для меня в сущий ад… Телефон Кости стал вне зоны доступа, я сбилась с мысли как мне найти Зину – не могла вспомнить точный адрес и номер гинекологии, где она лежала. Мне тут подумалось, что ей и идти то некуда, ведь Зина последнее время со мной жила… И почему-то мне представилось, что Зина с маленьким Борисом сидит где-нибудь под мостом, в бомжатнике… В общем, полное неведение меня начало раздавливать.
– Олеся Станиславовна, к вам посетитель! – сказала сиделка и осведомилась провести его в палату или отвезти меня в комнату для свиданий. Будучи уверенной, что это Константин, я сказала, чтобы проводили гостя ко мне.
– Здравствуй. Я уж думал и не найду тебя.
Женя!
Я судорожно начала поправлять рюшки на своей ночной рубашке, схватилась за расческу… В общем кого-кого, а его я совсем не ожидала здесь увидеть.
– Проходи… Присаживайся… Как ты… меня нашел?
Женя предложил мне помочь переместить меня в постель. Я согласилась, потому что можно было хоть под одеялом спрятать свою ночнушку. И вообще вид у меня был слишком «простой» для встречи с мужчиной. Когда он взял меня на руки, мое тело сжалось. Я вдруг почувствовала дикое желание прижаться к нему, поцеловать… В голове закружились какие-то мысли о любви…
Но он все это, видимо, не ощутил. Или сделал вид. Уложил меня, накрыл, придвинул табурет и сел рядом.
– Как ты? Почему тут оказалась?
– Да вроде в норме. Просто переутомление было, вот и…- я не знала, что сказать ему, как скрыть наворачивающиеся слезы. Почему-то он мне казался таким… родным, красивым, желанным.
– Лесь… я... В общем, я понимаю, что, может, тебе сейчас нельзя волноваться… Вчера я был на могиле у дочери… Странно, что ты даже не позвонила мне.
Меня как током ударило! Я впервые за все годы забыла о дате смерти дочери. Вот почему он здесь… Но я вдруг поняла, что признаться о том, что я забыла о нашей Верочке будет чем-то, что просто унизит меня в глазах Жени. Я соврала:
– Жень, я не забыла. Просто тут вот оказалась, плохо себя чувствовала, твоего номера у меня нет, не знала, как с тобой связаться. Но я знала, что ты обязательно там будешь и надеялась, что ты помолишься на ее могилке и от моего имени.
– Да… да… я понимаю… – потом он замолчал. Мне показалось, целую вечность молчал. А я просто лежала: то отводила взгляд, то смотрела на него… У Жени была привычка – когда он волнуется, он не знает, куда деть руки – то сжимает их в кулак, то прячет за спину, то в карманы. Вот и сейчас было то же самое. Я с интересом наблюдала за этим и вдруг...
– Кольцо!
– Что? – Женя как будто очнулся. Наверное, он думал о Верочке.
– Кольцо? Ты…
– А, да. Я женился. Да, какое это имеет значение… Я по другому поводу приехал. Хотел тебя разрешения попросить – я Верочке памятник новый заказал, но мне на кладбище сказали, что надо какие-то бумаги подписать, туфта какая-то, но согласие обоих родителей нужно. Ты не против?
Я почти не слышала, что он говорил. Женат! Это известие меня неожиданно даже для самой себя выбило из колеи…
– Олеся, так ты подпишешь бумагу? – он помолчал. – Да ты не слушаешь меня!
Он повысил тон, резко вскочил. Я вздрогнула:
– Прости, конечно, я подпишу… Бумаги… для памятника.
– Вот и замечательно! Ты поправляйся, а я к тебе приеду, когда бумаги будут готовы.
И он собрался уходить.
– Жень, а телефон? Оставишь?
– А, да! – и он положил мне на стол визитку. – Я пойду, дел полно…
И ушел, оставив меня в полном недоумении. Я упала на подушку без сил и предалась рыданиям… В коридоре забегали медсестры, и одна из них залетела ко мне в палату со шприцом в руке. Сделала укол, да я и не сопротивлялась…
Не знаю, сколько я спала, но мне приснился Женя – наше с ним знакомство, первая близость, свадьба, стремление завести ребенка… В общем, мне приснилась вся моя прошлая жизнь, все то, что было до…
Я проснулась, когда на улице вечерело. Захотелось есть, я вызвала сиделку, меня отвезли к ужину, пожурив, однако, что время его уже закончилось. Но покормили отлично. Вернувшись в палату, я попросила сиделку разрешить мне покурить. Хотя это было запрещено, но многие все равно курили. Однако я не могла делать этого без спросу.
– Олеся Станиславовна, ну какие сигареты при вашем здоровье!
– Со мной все хорошо. Разрешите, а то меня потом совесть замучает, что без ведома курю.
– Ладно, но я лучше пойду. Вы меня позовите, если что.
– Спасибо, Лиза.
Я села у окна, открыла форточку, закурила. В голове мелькала одна странная навязчивая мысль – надо узнать, на ком женился Женя. Надо вернуть его! Закат был очень красивым, и мое сердце просто сжималось от переполнявшего меня волнения. Мне казалось, что я всегда любила Женю и только то, что я его потеряла, заставило меня посмотреть на все по-иному…
А помочь мне в этом может только Боря, наш с Женей общий сынок. Ребенок разъединил, ребенок и объединит.
Последующие три дня у меня не было никакой связи с миром. Такое впечатление, что про меня все напрочь забыли. Я чувствовала, что эта нелепая неизвестность того, что происходит за стенами санатория, молчание, которое просто поселилось в моей палате, давят на меня все сильнее и сильнее… Все мое лечение сходило на нет при одной мысли о том, что Женя женат, что Зина и ребенок – непонятно где, что Константин тоже пропал… мои попытки до кого-то дозвониться оборачивались очередными моими слезами- абоненты недоступны, перезвоните, нет связи и т.д.
На четвертый день я поняла, что еще чуть- чуть – и я тут с ума сойду. Надо было предпринимать какие-то решительные действия. Но судьба сама за меня как-то все решила. Зашел главный врач и сказал, что моя путевка в санаторий вот уже как два дня закончилась. Они держали меня здесь из-за уважения к Константину и моей хорошей врачебной репутации. Но, к сожалению, их «лимит» исчерпан и к концу дня я должна освободить палату.
– Кто-нибудь вас сможет забрать? Или может вызвать такси? Мы сможем оплатить его за счет заведения, – как-то робко сказал заведующий.
– Такси? Да, хорошо бы. Но все расходы я потом возмещу, не беспокойтесь…
Вернувшись домой, я первым делом попросила моего доверенного по банковским делам незамедлительно направить на счет клиники энную сумму денег, чтобы возместить их «незапланированные» расходы. Немного отдохнув, я взяла справочник и начала листать, думая, что, может, у меня еще есть какой-то номер телефона, по которому я могла бы найти Константина и Зину.
- Блин, какая же я идиотка! Надо позвонить на работу!
Но этот телефонный разговор поверг меня в еще большее отчаяние:
– Уехал в командировку? Надолго? А… пока неизвестно? Ясно…
Выходит, Костя уехал. Позвонить Жене я не решалась, как найти Зину я не представляла... И самое главное – где мой сын?!
Листая записную книжку, я увидела телефон моей прежней сиделки из соцзащиты и решилась позвонить ей. Меньше чем через час Света была у меня.
- Олеся Станиславовна! Вы не представляете, как я рада вашему звонку! Хоть на минутку выбралась из этой кутерьмы!
Мы пили чай, Света заботливо принесла с собой какой-то домашней еды, пообещала, что поможет мне завтра разобрать вещи, приберет в квартире. Болтая о том о сем, я все никак не решалась подвести Свету к главному вопросу – не знает ли она что-то про Константина? Они были соседями и возможно ей что-то известно про моего сынишку, про Борю. Ведь Костя же нанял няню, которая гуляла с Борей, и возможно они пересекались со Светой на детской площадке. У Светы же есть дочка! Вот с чего можно начать разговор!
– Как твоя малышка поживает?
– Олеся Станиславовна, да все замечательно! Такая шустрая уже.
– Сколько ей?
Света что-то сказала про возраст, но я совершенно не уловила. Потом моя бывшая сиделка слегка переменила тему и начала с интересом рассказывать о психологических и особенностях детей в возрасте ее дочки. Рассказывала и о своей девочке. Короче, она так мне запудрила мозги, что я поняла – мне не вернуться к теме, которая меня волнует. Но тут она задала такой вопрос, что я поперхнулась кофе и пролила немного себе на платье.
– Что ж теперь будет-то с Константином Захаровичем. Его посадят?
После последовавшей моей реакции, Света быстро подскочила, схватила салфетку и с причитанием начала вытирать мое платье, приговаривая, не обожглась ли я.
– Да… нет, все нормально. Так что там?
– Где?
– Что с Костей?
– Ой, Олеся Станиславовна! Простите, я и не думала, что Вы не в курсе… И как же я могла решить, что Вы все знаете, коль Вы в больнице были… Да, такие вот дела… – потом она сказала несколько глубокомысленных фраз о том, как нелепо устроен мир, принялась рассуждать о нашей медицине.
– Света! Прекрати! В чем дело? – я резко оборвала ее. И тут она мне выложила все, что произошло за время моего отсутствия. Новости повергли меня в шок.
Оказалось, что Константин занимался незаконной деятельностью, в том числе и продавал банк спермы и яйцеклеток, занимался незапланированными ЭКО, незаконными махинациями с суррогатным материнством и т.д. Что приносило ему серьезные доходы. Но ему кто-то «заложил» или «подставил» (как ярко выразилась Света). И вроде бы в скором времени грядет большая проверка в нашем Центре.
– И ко всему прочему, он просто… бежал! – добавила она.
– Бежал? Как так?
– Якобы в командировку. Но мне думается, что к тому времени как придут все эти проверки, его уже никто найти не сможет.
В моей голове мысли просто сбивались в кучу – Костя уехал, он предал наше дело, где теперь мне искать своего ребенка, где Зина, что же делать с Женей.
– Олеся Станиславовна, я конечно понимаю, Вы считаете, что у Вас несомненное алиби, что Вы были в санатории, проблемы со здоровьем и все тому подобное… Но, мой Вам совет, если Вы, конечно, хотите его услышать – немедленно увольняйтесь! Не хватало Вам еще отвечать за его грехи!
– Что? – ее речь я услышала отдаленно. Но какое-то чутье подсказало мне, что Света говорит какие-то важные вещи.
Она мне еще раз дала «свой совет»:
– Увольняйтесь. Поймите, ведь еще толком никто не знает, как далеко зашел Ваш начальник. А Вы были его непосредственным помощником. Если его не найдут, что, по- моему, уже очевидно, то можете под обстрел попасть Вы. Ведь кому-то надо ордена зарабатывать, и такое громкое дело «в висяк» точно не превратится. Не хватало еще, чтобы калеку упекли за решетку… Ой!
Света вдруг спохватилась и решила, что наговорила лишнего. Но, Бог мой, как она была права!
– Да, да! Давай так сделаем! – я попросила ее достать из комода папку. Там лежали некоторые бумаги. Среди них было и мое заявление об уходе. Просто не очень давно я на самом деле написала такое заявление, потому что мне как-то пришла мысль, что теперь я должна посвятить себе моему ребенку. Но я не успела отдать его Константину, хотя там стояла виза из отдела кадров, Константина. То есть, вопрос состоял только в том, отрабатывать мне положенные по закону две недели или нет. В общем, я попросила Свету отвести завтра эту бумагу в бухгалтерию, прилагая к ней мой больничный. Пусть эта бумага будет у них, а там время все на свои места расставит.
Мы еще поболтали о том о сем, а потом она ушла, пообещав завтра обязательно зайти ко мне на работу и передать все документы. Когда она ушла, я поняла вдруг- резко и сразу -, что я сегодня потеряла все – Женю, сына, ребенка, работу! От осознанного я заплакала и просто упала на кровать, заливаясь слезами.
Прошло две недели.
– Ничего? Вы уверены? Да, спасибо…
Я вот уже битый день обзваниваю все известные в городе и области детские приюты. Может, в это время у них появился мальчик возраста, как мой сын… Морги я обзваниваю каждый вечер…
За эти две недели я сбилась с толку. Поиски ничего не дают. Зина пропала, Костя тоже. А с ними и мой мальчик. И, если продолжать эту цепочку, то я и Женю теперь потеряла навсегда. Вспоминая о том, что он женат, я не знала, куда себя девать. Я себя чувствовала беспомощной, действительно ущербным инвалидом…
– Идемте? – опять пришла Света. Я молча накидываю платок на голову, и она везет меня в церковь. Света не в курсе моих поисков – мое обращение к Богу, желание посещать религиозные службы она относит к тому, что я не посетила могилу дочери в годовщину ее смерти…
Служба шла. Отец читал какую-то проповедь, смысл его речей обычно до меня почти не доходил. Но сегодняшняя речь меня заинтересовала. Он говорил о самом священном чувстве – о любви.
– Любовь с большой буквы не может пройти никогда! Есть замечательная русская пословица: “Взялся за гуж – не говори, что не дюж”. Не обещайте того, во что вы сами не верите, а если пообещали, постарайтесь выполнить! Помогать своему супругу “в горе и радости, в болезни и здравии”, как говорят жених и невеста в католическом Таинстве Венчания, до смерти и после ее, когда души супругов встретятся на Небесах – вот это и есть христианская Любовь, Любовь с большой буквы. Если любишь по-настоящему, то, не задумываясь, жертвуешь всем, чтобы любимый выздоровел; если любишь по-настоящему, то смиренно будешь, не ропща, переносить нищету, жить на хлебе и воде, но с любимым человеком…
Мои мысли во время прослушивания такой проповеди были только о Жене. Именно в те секунды я поняла, что простила ему смерть моей дочери. Потому что я люблю его… Но простит ли он мне когда-нибудь то, что я скрыла существование его сына? Да еще к тому же потеряла его…
Мы вернулись, я прилегла отдыхать. Звонок в дверь застал меня в тот момент, когда я читала. «Американская трагедия» Т. Драйзера, сначала показавшаяся мне очень скучной, постепенно увлекла меня в далекий мир, в другую страну, в иное миропонимание и мышление. Поэтому я не могла сначала понять, что за странный звук раздавался. И только когда я услышала стук в дверь, я отправилась к двери.
– Простите, я не знаю, как Вас зовут? Как к Вам можно обратиться?
Молодой человек лет 25-30, которого я видела впервые, выглядел достаточно странно. Полупальто было ему явно велико и совершенно не вязалось с тинейджерской кепкой, из-под которой, к тому же торчали волосы, явно нуждающиеся в том, чтобы их если не подстригли, то хотя бы привели в порядок.
– Так как мне к Вам обращаться? – повторил он свой вопрос.
– Олеся Станиславовна. Чем могу быть полезна? – честно, его неряшливый вид навел меня на мысль – а вдруг он преступник? Втирается в доверие к больным и немощным. Сейчас я его пущу в дом, а он меня по голове чем-нибудь ударит. И … конец!
– Простите, ради Бога за вторжение. Я – муж Зины. Вернее, бывший муж. Не подскажите, где я могу ее найти, ведь она обитала у Вас какое-то время.
– Муж Зины?! – Господи…
– Да, муж Зины. Мне просто очень надо ее увидеть! Ооочень! – Когда он говорил, у него двигались не только губы, но и нос, что придавало его выражению лица еще большую некрасивость. А когда вытягивал звук «о», у меня сложилось впечатление, что вместе с этим звуком вытягивался и нос.
– Проходите… – сказала я, совершенно не представляя, о чем может пойти наш разговор.
А он (разговор) и, правда, не вязался. Парень представился - его звали Александром, но он разрешил мне называть его Шуриком. Сказав пару фраз о том, что он очень много слышал о нашем центре, поблагодарив меня за то, что я подарила ему «радость отцовства» (цитируя его фразы), он тут же начал меня расспрашивать о Зине – где она и что она.
– Видите ли, Вы может, сочтете, что я виноват перед ней, хотя в принципе я, конечно, виноват, но это, между прочим, не Ваше дело! И Вам вообще не стоило лезть в нашу жизнь… Простите, я не совсем то хотел сказать, вернее, совсем не то… Фух…. – и он глубоко вздохнул, стер со лба пот, понимая, что его речь слишком сбивчива и сумбурна. Я поняла, что продолжать эту видимость беседы не имело смысла, и просто ответила Шурику:
– Я не знаю, где Зина. Более того, я понятия не имею, где Боря…
Шурик высоко поднял брови, указательным пальцем сделал многозначительный жест, словно хотел мне дать понять, что я говорю что-то не то. Но вместе этого он с нескрываемой наглостью заявил мне:
– Может все-таки в этом доме меня угостят чаем!
Все его движения, речь, манера поведения меня не то чтобы удивляли, а даже слегка шокировали. Я вдруг с ужасом представила, что было бы, если бы Зина вернулась к нему с моим сыном, и воспитание моего ребенка происходило бы в их семье. Хотя… я тут же поймала себя на мысли, что это не так уж плохо – теперь мало-мальски представляя, кто есть ее муж, я могла бы не сомневаться, что ребята больше бы уделяли времени своим отношениям, а я бы занималась Борей, на правах крестной матери.
– По крайне мере, это было бы гораздо лучше, чем сейчас, – я неожиданно завершила свою мысль вслух.
– А что сейчас? – переспросил Шурик, уже явно злоупотребляя моим гостеприимством: он открыл дверь холодильника и разглядывал, есть ли там что-то, что могло сгодиться на ужин. Это меня уже взбесило.
– Лучше бы жену и сына искали! Вам бы только пожрать! – возмутилась я.
– Отчего же? Не только, но согласитесь, на голодный желудок думается куда хуже. Хотите, я омлетик забацаю! По-испански, смотрю, у Вас тут есть все необходимое.
Я хотела возмутиться, но потом поняла, что все происходящее не стоит того, чтобы зацикливаться на мелочах. Может, этот парень- мой последний шанс, чтобы вернуть Борю, а, значит, и Женю. При воспоминании о Жене, у меня вдруг сжалось что-то внизу живота. Сначала я опешила – слишком давно было все то, что составляет понятие «интимная жизнь женщины». Но, поразмыслив, я поняла, что моя «боль» есть не что иное, как желание. Я хотела Женю, хотела близости с ним, и при воспоминании о нашем свидании кровь сильнее забегала по моим жилам.
Между тем, был готов омлет, вполне аккуратно накрыт стол. Да и запах был так приятен, что у меня проснулся аппетит. Разделив «трапезу» с малознакомым мне человеком, я решила, что пора перейти к важному для нас обоих вопросу.
– Как ты думаешь, где может быть Зина? – перешла «на ты» я уже процессе совместного обеда.
– Хм… – Шурик задумчиво потрепал свою «козлиную» бородку. – Ну допустим, предположить, где она сама, я еще могу… Но куда делся тот мальчик. Как Вы говорите… А, да… Борис…
– Тот мальчик, – сказала я, явно передразнив его интонацию, – твой сын!
– Ой… мдя… хм… – его междометия меня начали напрягать. – Так как его зовут? Борис?
– Неважно! – я уже злилась.
– Значит, то, что он мой сын, для Вас важно, а то, как го зовут – неважно? – он спросил это с таким серьезным видом, что я окончательно начала запутываться в происходящем. Поэтому я решила сосредоточиться и не цепляться к словам:
– Если ты знаешь, где может находиться Зина, значит и Борис там! Это же ясно как дважды два!
– Извольте Вас огорчить! Это Вам ясно и для Вас это дважды два. А мне тут ничегошеньки неясно!
– Слушай, прекрати загадками говорить! Выкладывай, что знаешь, а потом уже будем разбираться, кому что ясно, а что не ясно, – от его туманных речей меня начало подташнивать.
– Хорошо! Итак, по порядку! Во-первых, там, где может быть Зина, ее не может быть с ребенком! Во-вторых, даже если она может быть там, где она может быть с ребенком, почему Вы решили, что она именно с ребенком? – При этом он расхаживал по комнате и загибал пальцы, словно считал что-то супер важное.
Поняв, что получить какую-то информацию от него я могу только с помощью наводящих вопросов, я стала внимательно прислушиваться к нему и пыталась «выцедить» из его туманных вещей самое главное.
– Так, где может быть Зина одна? – именно так я поняла его первую фразу.
– Вот именно, что одна! Может быть у подруги, в области. А может быть у тетушки Клавдии, тоже в области, но уже не московской.
– А почему именно одна?
– Потому что ни подруга, ни тетушка не стали бы терпеть ее сына, родившегося от такого ублюдка, как я. Ну, то есть это, по их мнению, я ублюдок, они меня оба невзлюбили. Но это их проблемы, как говорится.
Его деревенское «оба», многослойность фраз, меня просто утомили.
– А почему ты говоришь, что она может быть одна?
– Как! Да не Вам ли это знать! Она ж несколько раз порывалась сделать аборт! А какой из этого вывод? Такой – что ребенок ей не нужен!
Я хотела возмутиться. Но смогла сказать лишь одно:
– Александр! Как ты можешь!
– А что? – ответил он с невозмутимым видом. – Если она хотела избавиться от ребенка, когда он был в утробе, то зачем он ей сейчас-то нужен.
Больше я вынести этого не могла:
– Уходите! – сказала я довольно резко, но потом решила, что поторопилась – сейчас он был единственным человеком, который мне мог помочь. – Шурик, идите домой! Составьте список всех возможных адресов, где может быть Зина. Одна или не одна… И давайте завтра увидимся.
Но на завтра он не пришел. Не пришел и на следующий день и через день. Я ругала себя самыми последними словами. Ну зачем я была так груба? Зачем проявила такое нетерпение? Ну что с того, что он много говорил и в основном не по делу… Нельзя было промолчать! А теперь я потеряла всякую надежду найти сына…
За такими грустными размышлениями, я вновь вернулась к Драйзеру. Но сцена с убийством Роберты почему-то на меня подействовала слишком сильно, я отбросила книгу и предалась рыданиям.
Послышался звонок в дверь. Шурик не зашел, а просто влетел в комнату, сразу обрушив на меня кучу всякой информации – и нужной и не нужной. Потом, пока я «переваривала» всю эту информацию, он прошел на кухню и открыл холодильник.
– Не… так не пойдет. Сейчас вернусь. Если что – я в ближайший магазин за продуктами. А то ты тут без меня с голоду сдохнешь.
Из сумбура его мыслей я поняла, что за эти три дня он успел обзвонить всех и съездить везде, где могла бы быть Зина. Но так и не нашел ее.
Прошло полчаса, и Шурик пришел с двумя пакетами продуктов. Я открыла ему дверь и поняла, что сейчас его лучше не трогать – его мысли были только о еде.
– Не, на как так можно жить? Ты бы хотя бы мне позвонила – я бы попросил кого-нибудь прийти, чтобы тебе помогли. В холодильнике – пустота, значит и в голове пустота! Что ты так на меня смотришь? Разве я не прав?
Но я вовсе и не пыталась ему что-то ответить, либо что-то возразить. Мне было важно теперь не упустить его, не испугать, не обидеть…
Быстро приготовив ужин, он сумел придать обстановке даже некоторый романтический настрой.
Свечи, какие-то благовонья. Время было вечернее, и чтобы как-то разрядить обстановку и поблагодарить его (а конце концов, он приготовил ужин и вообще напомнил мне, что существует такое чувство, как голод, аппетит), я достала бутылку вина. Хотя в глубине души я понимала, что мое общение с этим Шуриком, все его поведение и вообще вся эта история, если не неправильно, то уж по крайне мере как-то странно. Все происходящее было для меня каким-то туманным отзвуком существующей реальности. То ли я слишком устала от переживаний и проблем, то ли это просто накопленные эмоции…
Прошло две недели
–Я ни за что это не надену! Ты кого хочешь из меня сделать? Клоуна? – блуза с какими-то ярко зелеными, ядовитыми пятнами казалось мне чем-то диким.
– Лесь, не пудри мне мозги! Видишь, как на нас смотрят, – Шурик обернулся и одарил продавщицу- консультанта ласковой и соблазнительной улыбкой. – Мы берем это, это и, пожалуй, еще вот это! – он схватил три или четыре вещи, причем как мне показалось, наугад. Быстро подвез меня к кассе, оплатил, и мы вышли из магазина.
– Я больше не стану с тобой ходить по этим бутикам! Какой смысл, если у тебя совершенно нет вкуса, и ты ведешь себя, как сорока, которая падкая на любую блестяшку. Неужели ты думаешь, что чем ярче, тем лучше?
– Помолчи! Моя женщина должна быть самой красивой и самой яркой! – при этом он сделал такой акцент на слове моя, что меня вновь бросило в небольшую дрожь. Особенно после того, что происходило сегодня ночью.
– Саша, ты… – но я не договорила. Он закрыл мне губы страстным и долгим поцелуем. Его безбашенность, видимо, вспугнула прохожих. По крайне мере, боковым зрением, я увидела, как проходящая мимо нас парочка, на секунду остановилась, а потом свернула в другую сторону… Представляю, как это выглядело со стороны – молодой человек целует взасос даму бальзаковского возраста… да еще и колясочнику.
– Саша, ну как тебе не стыдно… – сказала я, слегка облизывая губы.
– Прекрати, Леся! Давай лучше поедем домой и примерим тебе одежду.
Кофты, футболки, майки были явно тинейджерскими. Я слегка отругала Сашу, что одежда мне не по возрасту.
– Это что намек на то, сколько мне лет? Чтобы все видели, что бабулька хочет омолодиться за счет одежды для подростков?
– Глупая! Я наоборот хочу, чтобы ты чувствовала себя настолько лет, насколько ты выглядишь. А выглядишь ты лет на 25! – его явная лесть будоражила мое сознание.
– Господи Саша, ну откуда ты свалился на мою голову…
А через секунду опять начался секс… Бесконечный, долгий, сладкий, утомительный до дрожи в теле. Его тело так фантастично, его руки такие нежные, губы такие влажные. Я сходила с ума… И чувствовала себя не 38- летней дамой, а девушкой-подростком, которая как будто дорвалась до чего-то запрещенного. Я кричала, рычала, плакала, и мне казалось, что именно и есть смысл… всего! Не то, чтобы жизнь обретала смысл в эти непередаваемые минуты блаженства, а я как будто это я обретала жизнь, заново рождаясь, перевоплощаясь… Я отдавалась ему теперь так страстно, что ему уже не приходилось (как это происходило по началу) давать наставления, команды, комментарии, такие нелепые как «Давай, детка», «Быстрее, малышка», «Чего медлишь, крошка» и т.д.
– Саш… Мне так хорошо с тобой. Но ведь это же безумие…
– Не безумнее, чем саму себя развлекать, – ответил он как обычно. Он быстро оделся, закурил и сел за стол. Выпил крепкого кофе, взял ручку и блокнот, пододвинул телефон.
– Так… так… Куда бы нам еще позвонить? – его выражение лица было очень серьезным.
– Поможешь? – имелось в виду, чтобы он пересадил меня с кровати на коляску.
– Нет. Не сейчас! Не мешай! У меня идея!
Когда он так говорил, я старалась больше не вмешиваться. Я повернулась на другой бок и решила, что может стоит немного поспать. Он набрал номер. Потом еще, еще… сквозь дремоту я слышала, как его пальцы стучали по столу, как он ругался, потому что никуда не мог дозвониться. (Поиски Зины и Бори все продолжались).
Я почувствовала, что меня кто-то трепет по плечу.
– Что?
– Помоги мне найти маму?
Я не сразу поняла, с кем говорю. Передо мной сидел ребенок лет шести. Так как в комнате был полумрак я не сразу смогла определить- мальчик это или девочка. Волосы у ребенка были стрижены не коротко, не длинно, футболка была разноцветная, но ножках – полукроссовки. То есть, по одежде определить пол ребенка было бы крайне сложно – такую носят и мальчики и девочки, особенно, в таком возрасте. Но голос… по началу я вздрогнула- Верочка?
– Привет. - Я поднялась и села на кровати, – опять почувствовала свои ноги!
– Здравствуйте. Где моя мама? Найди мне ее! – голос Верочкин, но это явно не она. Я сидела в полном смущении, не могла понять, кто передо мной.
– Я Боря. Мне сказали, что ты знаешь, где моя мама.
– Боря? – Я включила лампу. О Боже! Мальчик был ТАК сильно похож на Веру, на Женю, на меня. Просто маленькая копия – наша кровь, наш род.
– Где мама?
Я кинулась к нему, начала целовать, обнимать, плакать. Слезы мои вмиг смешались с тушью, но я продолжала прижимать к себе ребенка, уже пачкая его щеки. И твердила только одно- я твоя мама! Я твоя мама!
– Тогда забери меня! Мамочка, забери меня…
– Кончено, конечно, – мальчик тоже плакал. Он обнимал меня своими маленькими ручонками. Прижимался ко мне. Мне было до дрожи приятно, но в то же время так страшно. Он был такой хрупкий, что мне казалось, что он сейчас просто растворится в моих объятиях
– Заберу, только скажи, где тебя найти? Где???
– Где???
– Леся, Леся! Проснись! – я вскочила, открыла глаза.
– Все в порядке? Тебе приснилось что-то. Ты звала кого-то.
Это не Боря, это не мой сын. Это Шурик. Всего лишь Шурик…
Трехнедельные поиски не увенчались успехом. Мои отношения с Шуриком начали меня напрягать. Я вдруг поняла, что не могу больше его не видеть, не слышать, а уж тем более спать с ним. Меня раздражало в нем все – его привычка витиевато разговаривать, его манера одеваться так нелепо, что иногда пестрило в глазах… А будучи с ним в постели я начинала ощущать запах его тела, который стал очень сильно напрягать меня. Не знаю, как я не чувствовала его раньше. Это не был запах немытого потного тела. Вовсе нет. Это был специфический запах мужчины, тот которым обладают немногие. Вполне возможно, что этот запах привлекал к себе женщин. Да и по правде Шурик был очень хорошо сложен, а в постели был виртуозным любовником… Но однажды проснувшись рядом с ним ночью, ощутив на своей груди его руку, мне захотелось уйти, убежать от него. Будь у меня подвижные ноги, я тут же встала бы и ушла от него. Но теперь мне ничего не оставалось, как убрать его руку. Однако, это оказалось не так просто. Убрав руку, Шурик во сне пошевелился и силой притянул меня к себе, крепко обнял. Причем это произошло так быстро, что я даже и понять не успела. Потом я почувствовала его потенцию, ощутила ее у себя между ног. Создалось такое впечатление, что он даже во время сна может заниматься любовью, сам того не замечая. Дня три назад это открытие меня может и обрадовало, но сейчас… Мне стало противно, дико, я интуитивно начала вырываться из его крепких объятий. Он не поддавался, и тогда я просто… столкнула его с кровати. Мне это стоило невероятных усилий.
– Что? – он сел, нелепо почесав голову.
– Уходи! Уходи немедленно!
– Что? – он был все еще в полусне.
– Вставай и уходи! Чтобы я больше тебя не видела! Никогда! Ты слышишь? Ни-ког-да! Ни-ког-да! – я повысила тон.
Он оделся и бросил на меня холодный дерзкий взгляд. Потом… Я знаю, что его последующие слова навсегда врежутся в мою память. Потому что он был прав, был бесконечно прав, хотя местами перегибал палку…
– Дурррра что ль? Чего гонишь меня? (мое молчание еще сильнее его взбесило). Да кому ты нужна! Колченогая, престарелая? Ты думаешь, найдется еще хоть один дебил, который тебя трахнет? Да ты же калека! Понимаешь? Ка-ле-ка! Ты никому не нужна! Ты мне должна спасибо сказать! Ну? Где спасибо?
Он разражался все сильнее. Я молчала. Его «престарелая калека» звучали у меня в голове так сильно, что захотелось закричать, чтобы заглушить эти слова… Не помню, как он ушел. Не помню, как я заснула в ту ночь, не помню вообще, сколько времени прошло с тех пор, как я поднялась с кровати, кое-как пересела на коляску и сказала сама себе: «Ну что ж, калека, пора начинать новую жизнь!»
Я с помощью Светы нашла работу. Моя работа была скорее одним названием. Но все-таки хоть какой-то доход она приносила. Тем более мне приходилось все-таки прибегнуть к услугам Светы, которые надо было оплачивать. Возможно, встряска, которую я получила от Саши, немного меня ослабила. Я вдруг во многом чувствовала себя ущемленной, растерянной, физически неполноценной. Я почему-то с дикими усилиями делала то, что раньше спокойно выполняла сама. Мне тяжело было иногда даже перенести свое бренное тело с кровати на коляску. Или наоборот. Но… я решила не зацикливаться, а прибегнуть к услугам Светы. Ведь все-таки я инвалид. И нечего бороться с тем, чего изменить нельзя. Я просто свыклась с этим и продолжала существовать…
А чтобы как-то облегчить свое существование, мне вдруг понадобились деньги… Поэтому я нашла работу на дому. Работа была примитивная – корректировка и набор текстов на компьютере. Но чтобы совсем не отупеть от однообразных щелканий по клавишам, я подбирала себе тексты, так или иначе связанные с медициной. Еще через пару недель я усложнила задачу – бралась уже за переводы статей с английского на русский и наоборот. Мне это было нетрудно, потому что в работах по медицине большую часть текста занимали латинские обозначения, а латынь всегда давалась мне легко.
Теперь мой день выглядел примерно так: утром, половина восьмого приходила Света, помогала мне совершать утренний туалет, готовила завтрак. Потом я садилась за компьютер, а Света занималась домашними делами – убирала, гладила, ходила в магазин. Около часа мы обедали, а потом она уходила. Последующую половину дня я до пяти вечера была предоставлена сама себе, а пять Света вновь приходила, и мы после полдника отправлялись гулять. Потом ужин, сон и так почти каждый день. Обычно после обеда я доделывала свои статьи, но если работа была выполнена, я читала книги (причем всякие, без разбора – научные, художественные), либо слушала музыку. Телевизора у меня не было – мне он был не нужен, я никогда не была способна убивать время, просто уставившись в этот ящик. Все новости я привыкла узнавать либо из газет, либо по интернету, или по радио.
Я быстро привыкла к такому расписанию дня. Постепенно мне начало казаться, что так было всегда. Что все – Костя, Зина, Боря – просто прошлое, так же как и Верочка, Женя. Мне иногда даже казалось, что и Шурика вовсе не было, это он был плодом моего больного измученного воображения. И поняв все это, переосмыслив, я начала успокаиваться. У меня даже появился аппетит. Хотя нередко я чувствовала себя пенсионеркой, у которой вся жизнь уже в прошлом, и она занята только тем, чтобы найти развлечение на день, чтобы не умереть со скуки или от склероза.
Так как теперь я больше времени общалась с компьютером, то у меня появилось больше возможности просматривать информацию в интернете. Иногда помимо важной, я заходила на сайты всяких там светских новостей, сайты знакомств и прочую дребедень. У меня даже время от времени возникало желание где-нибудь зарегистрироваться и завязать нелепый, тупой виртуальный роман, который бы ни к чему не обязывал, но в то же время позволил бы мне не сойти с ума от моего горького одиночества. Но я оставляла эту мысль, как только доходила до пункта – «разместите фотографию, чтобы ваши друзья могли вас узнать». Свою я размещать не хотела, а разместить чужую означало опутать себя паутиной лжи и обмана, чего мне не хотелось.
Однажды вот так вот листая страницу за страницей, я наткнулась на статью, которая поначалу меня не заинтересовала. Однако… Текст был примерно такой.
«Светская львица Эллина Шоппуэр довела свою семью практически до развода. И все потому, что она не хочет рожать ребенка своему немолодому мужу…».
Казалось бы, банальщина… Да я тут же бы бросила читать эту нелепицу, потому что я вообще не знала, кто такая эта «львица»… Но! Внизу была фотография. На ней пышногрудая блондинка (явно с силиконом) с характерным для представительниц этой принадлежности женского пола тупым выражением лица стояла в обнимку с … ЖЕНЕЙ! Моим ЖЕНЕЙ! Моим мужем!
Последующий час (а может два) я была в поиске информации о Эллине, об их браке с Женей и тому подобное. Вот что я смогла найти.
Эллине Шоппуэр было двадцать два года. Она успешная журналистка, но в той ее области, которую относят к желтой прессе. Скандалы, сплетни, утки – все это было её. Она сотрудничала с несколькими довольно известными журналами. Я не поленилась найти ее статейки. Прочитав некоторые из их, я поняла, что все-таки ее «творчество» не пустой звук. Она писала очень просто, и в тоже время достаточно заманчиво. Сначала я даже не могла оторваться – буквально глотала эти заметки. Потом я поняла, что именно является той фишкой, «мулькой», которая цепляет читателя. Все ее работы имели оттенок криминальности. Но не с такими дикими физиологическими подробностями, которые обычно чересчур смакуют, а с каким-то намеком на детективность, что дано не каждому.
Но увлечься ее работами у меня не было ни времени, ни желания. Меня интересовало одно – Женя! Нашла официальное сообщение об их браке… А потом- фото, фото, фото… на них мой Женя с ней. Он такой солидный, она такая легкомысленная. Он такой серьезный. Она такая улыбчивая.
– Нет! Нет! Я не понимаю! – меня разбирало любопытство, накрывал приступ ревности и злости. Как такое может быть? Что их объединяет? Почему он женился на ней? Это не укладывается в голове! Его не могли прельстить ее формы… Ну или по крайне мере это не причина для женитьбы. Нет.. что-то тут не так!
Я позвонила Свете, сказал, чтобы она не приходила. Что у меня болит голова и я не пойду гулять сегодня.
– Да, не переживай на счет ужина, конечно, я найду что покушать. Спасибо, спасибо…
Положив трубку, я вновь уселась за компьютер. До самого вечера я занималась подборкой информации. Я нашла и распечатала кучу газетных статей об этой паре, расположила их в хронологическом порядке, сшила папку, все перечитала, изучила. И поняла, что большего внимания из всех этой лабуды заслуживали «информашки» об этой семье за последние два месяца.
По данным газет, семье грозил развод, потому что она не хотела рожать ребенка. Где-то я наткнулась даже на логическое (с точки зрения самой Эллины) объяснение. «Для меня семья- это не жизнь по расписанию. Это, прежде всего, жизнь пары. А когда в паре появляется кто-то третий, она уже не пара, а уже трио. А как вы знаете даже из музыки, трио- это уже не дуэт. Это уже многоголосье… Короче, я не готова. Не потому, что я трушу, а потому что творчество дуэта еще не окончено!»
Возможно, это было высказывание исчерпывающим. Скорее всего, оно даже было красивым. По крайне мере, у журналиста, который брал интервью у Эллины, больше не возникло желания продолжать тему. Он ее благополучно перевел. Что касается меня… то я кипела!
Женя, скорее всего, выбрал себе молодую спутницу именно потому, что хотел ребенка (хотя, почему он выбрал именно Эллину, для меня все еще было загадкой). И он, как мужчина, заслуживал это счастье – быть отцом. Она же плюет ему в душу, давая такие интервью… Какая пара, какое трио… Это больше походило на непрофессиональное соло, где солист вообще никого не слушал, кроме себя.
– Что же мне делать, что делать… Женя хочет ребенка… А ведь он у него есть… Сын. Наш сын! Которого мы опять потеряли. Вернее, я! Господи, это невыносимо!
Я заплакала, потом поняла, что плакать бесполезно. Надо вернуть Женю, надо найти Борю. Но возник один только вопрос – КАК???
Припоминая нашу последнюю встречу с Женей, я понимала, что он должен был меня найти. Он же говорил про памятник для нашей дочери. Но прошло уже много времени… «Женя все равно появится. Памятник Вере надо установить!», – подумалось мне.
На следующее утро я сделалась совершенно больной. Сказалась бессонница. Всю ночь я думала, как мне выйти на Женю. К сожалению, его визитку, которую он мне дал тогда в санатории, я потеряла. В голову лез всякий бред. Додумалась даже до того, что нашла, чем привлечь Эллину. Можно было бы сыграть на ее журналисткам чутье. Рассказать что-нибудь о проделках Кости. Эта тема была все еще интересна прессе, хотя за неимением фактов и доказательств, сходила на нет. Но я прекрасно понимала, что я могла зайти слишком далеко в своей игре и сама же пострадать. Поэтому я откинула эти мысли.
Утром пришла Света и, несмотря на все мои уговоры, не разрешила мне заниматься работой, а после завтрака вывезла меня на улицу. И тут я решила – а почему бы не спросить у Светы? Она всегда знала всех звезд и все сплетни.
– А ты не знаешь случайно Эллину Шоппуэр?
При этих словах она мило улыбнулась, ответила:
– Лично – нет. Но с интересом слежу за ее статьями. А что?
Это «а что?» сначала меня насторожило. А потом я решила не придумывать ничего особенного, а сказать как есть:
– Да просто я тоже в принципе ее читаю. А вот почему-то не знала, что у нее такая трагедия в личной жизни.
– Вы? Читаете Шоппуэр? Забавно, – улыбка Светы придавала ее лицу очень милое выражение.
Я ответила ей тоже улыбкой:
– А почему бы и нет? Или ты думаешь, что я со своей медициной вообще от жизни отстала?
– Ну.. не впадайте сразу в крайности. Я ведь так не сказала. Просто, видимо, увлечения у вас появилось недавно, с тех пор… – она не договорила, но я уже мысленно услышала ее слова – с тех пор как она стала женой вашего бывшего мужа? Я уже была готова провалиться сквозь землю от стыда и ругала себя последними словами, что вообще затеяла эту тему. Но все оказалось гораздо прозаичнее. – …с тех пор, как вы стали больше времени проводить за компьютером. Олеся Станиславовна, я не знала, что Вы хулиганите, – она негромко засмеялась.
– Что ты имеешь в виду? – я спросила я непринужденно, радуясь, что могу так легко «разбавить» больную для меня тему.
– То, что вы за компом не только работаете, но и шалите. Я как-то видела у вас открытой страницу с сайтом знакомств.
– А… Это…
– Вы жениха присматриваете?
Резкое переключение темы не входило в мои планы. Я ответила пару расхожих фраз и вновь заговорила об Эллине:
– А все-таки, почему она не рожает?
– Ой, Олеся Станиславовна! Думаю, причина банальней, чем она все это обрисовывает.
– Думаешь, она карьеристка до мозга костей? – я ляпнула первое, что в голову пришло.
– Да ну, что за глупости! Как вы думаете, какая баба не хочет ребенка? – вопрос скорее риторический, потому что Света тут же сама дала на него ответ. – Только та, которая не может иметь ребенка. А «карьера-шморьера» и тому подобный бред – всего лишь отговорки, тем более при их-то деньгах! Няня – и все дела!
Она говорила еще что-то, но все в том же духе. «Не может… Она не может иметь детей», – мои мысли вертелись около этого. Больше я не слушала Свету. Мне просто необходимо было встретиться с этой Эллиной. Я не знала – зачем, но чувствовала, что это жизненно необходимо.
– Смотрите, а это разве там не ее муж? Странно… Чего забыл в наших краях?
– Муж? Чей муж? – но вопрос повис в воздухе. Бежать было некуда – к нам навстречу шел Женя.
– Здравствуй, Олеся. Позвольте, я ее провожу.
И прежде чем Света успела что-то понять, он тактично взял мою коляску и развернулся.
– Не волнуйтесь. С ней все хорошо будет.
Света слегка ахнула, я поглядела в ее глаза и выразила ей безмолвную просьбу о том, чтобы она ушла.
Мое состояние сложно передать: Женя, тот самый Женя, который подарил мне все и который лишил меня всего, вез меня по направлению к дому. Я, конечно, подозревала, зачем он здесь – нас объединяло только то, что нас разлучило – Верочка. Но у меня в голове был целый рой мыслей, которые примерно можно собрать в такую «цепочку»: Вера – Зина – Костя – Шурик – Боря… Как все это рассказать Жене? Да и еще его жена!
Молчание затянулось. Я поняла, что Женю что-то гложет, о чем он никак мне не решится сказать. Но пора было уже выяснить – что произошло?
– Ты ко мне по поводу памятника? – я подняла голову, чтобы увидеть его.
– Нет… То есть да… А вообще – по делу.
«По делу. Как-то очень взволнованно он это сказал», – подумала я.
– Олеся, может, поднимемся к тебе. Просто тут на улице…
– Обстановка не та для разговора? – осмелилась продолжить я.
– Ну… типа того, – ответил он уклончиво, полуулыбаясь.
Я опять взглянула на него, повернув голову. Я могла видеть выражение его лица настолько, насколько мне позволяло мое сидячее положение. Видно было, что Женя изменился. И, как мне показалось, не в лучшую сторону. Он похудел, осунулся и темные круги под глазами говорили то ли об усталости, то ли о хронической болезни – у него всегда были проблем с почками. «Да. У молодоженов плоховато дела», – подумала я с какой-то иронией, представив себе моего Женю и Эллину вместе.
– Ну? Поднимемся? – Женя словно напомнил о себе: мы уже оказывается были около подъезда моего дома.
– Да, конечно! Прости, я задумалась…
Мы пили чай, время как будто остановилось. Только часы тихо его отсчитывали, напоминая о том, что оно есть.
– Ты хотел про памятник поговорить? Я тебе должна деньги? Сколько? – я оказалась возле тумбочки: хотела взять деньги. Я специально их откладывала, считая, что памятник совместной дочери должен быть и оплачен совместно. Женя остановил меня – взял за руку.
– Леся! Послушай! – он встал на колени, видимо, для того, чтобы смотреть прямо в глаза. – Ты можешь мне помочь! Только ты! Я все тебе отдам!
Я плохо улавливала его слова. Я смотрела на него и не могла поверить, что это происходит на самом деле. Я – инвалид, Женя – муж другой женщины! Зина, Боря, Шурик – как будто это все не со мной происходит! Мне казалось, что я сейчас проснусь среди ночи и окажусь в постели рядом с моим мужем – с Женей! И он скажет мне: «Леся! Успокойся! Тебе приснилось что-то!». От избытка чувств и расплачусь, он погладит меня по волосам, поцелует, прижмет к себе, а потом мы займемся любовью… И я буду слышать не только биение наших сердец, но и мирное посапывание нашей девочки в кроватки…
– Леся? Ты не слушаешь меня? – сидящий рядом со мной мужчина хотел привести меня в чувства и поэтому слегка схватил меня за плечи.
Я тут же опомнилась.
– Прости, слушаю… Ты сказал, что я могу помочь? Чем?
– Ты не расположена к разговору? Может, мне в другой раз зайти? Ты какая-то задумчивая? Что-то случилось?
«Случилось? О боже, как спокойно он об этом говорит! Человек, который предал меня! Муж, который теперь по ночам спит с другой женщиной!»
– Нет, я просто устала. Понимаешь, столько проблем навалилось… Работа, карьера, болезнь – все сразу… – ответила я.
– Да-да! Я понимаю! Поэтому я и пришел! Я могу помочь! Правда! – мне показалось, что я дала Женя какой-то повод, чтобы ему стало легче рассказать о своей проблеме. Он словно «зацепился» за мои слова. И тут его понесло!
– Сколько тебе не хватает? Я буду все оплачивать! Ты ни в чем не будешь нуждаться! Если хочешь, я даже тебе работу подыщу, чтобы скучно не было! Скажи, только – что ты хочешь? Я все сделаю!
Смысл его слов пока плохо до меня доходил:
– Что ты имеешь в виду? Хватит уже ходить вокруг до около! Скажи прямо – о чем ты?
– Как я понимаю, у тебя нехватка денег, после того, что ты лишилась работы. Поэтому я предлагаю тебе сделку! Простую сделку!
– Это стало невыносимо! Опять какая-то неопределенность! Говори, как есть! – «и уходи! Хотелось мне добавить…».
– Леся! Мне нужен ребенок! Понимаешь?
– Да, конечно! Дети всем нужны! – я понимала, что, скорее всего, разговор сейчас пойдет в том русле, что у него проблемы с женой. Только я тут причем? Неужели он хочет, чтобы я подыскала ей врача по проблемам бесплодия? Как он может меня об этом просить! После того, как он убил нашу дочь! Чувства переполняли меня, я была на грани истерики. Но то, ЧТО он попросил, повергло меня в шок.
– Эллина не хочет рожать. Она боится испортить фигуру или хрен знает, что она там боится. Леся, нам нужна суррогатная мать. Которая родит нам ребенка. Поможешь? Ты же можешь, ты знаешь, как все это делать… Мы заплатим! Я заплачу! Сколько хочешь! – он умоляюще смотрел на меня.
– Ты… ты с ума сошел? Ты хоть понимаешь, о ЧЁМ просишь?!..
Прошел еще месяц.
Я уехала, я убежала, я растворилась…
– Как ты? – спросил отчим.
Я лежала на достаточно просторной кровати, укрытая тонким одеялом. Было только самое начало утра, часов семь, не больше. В комнате пахло какой-то свежестью. Мне было очень хорошо…
– Спасибо! Спасибо, что ответил на мою просьбу.
– Прекрати! Все нормально! – он мило улыбнулся. – Попрошу Викторию, чтобы она тебе чай сделала. С ромашкой, как ты любишь! – он вышел.
Я зевнула, потянулась, потом включила настольную лампу (так как было еще не особо светло) и взяла книгу с тумбочки…
После завтрака Виктория, женщина неопределенного возраста из-за своей яркой внешности, но явно младше меня, отвезла меня на веранду. Тут я вновь была предоставлена сама себе. До обеда. С веранды открывался очень красивый вид на озеро. Я могла часами просто смотреть вдаль и не думать ни о чем. Мое нынешнее состояние и положение были мне на пользу. Я чувствовала себя гораздо лучше и спокойнее. Беспокоило только одно – Женя! Интересно, как он пережил мой отказ от его «сделки»? Где он теперь, что с ним? Искал ли он еще встреч со мной? Знает ли он теперь, что я уехала. Навсегда уехала.
После того разговора с Женей, вернее, после того, как я выгнала его и сказала, чтобы он вообще забыл о моем существовании, я решила, что если тут же не уеду из этого сумасшедшего города, я сойду с ума. Но – куда ехать? Куда бежать? Со злости, я стала кидать и бросать все, что мне попалось под руку – посуду, книги, тряпки… я раскрывала полки, выкидывала на пол все их содержимое – одежду, бумаги, всякую мелочь... Не знаю, сколько времени продолжалось мое безумствование, но вдруг среди этого жуткого хлама в поле моего зрения попал конверт. Что за письмо? Почему я его не видела, почему не читала?
Повертев бумагу, я взглянула на адрес – такая-то область, такое-то село. Странно, может адресом ошиблись? Но нет – мелким убористым почерком было выведено мое имя. Объем текста был небольшой – буквально четыре строчки. Это писал отчим. Спрашивал, как мои дела, коротко описал свою жизнь – сейчас он обитал именно в той деревне, адрес которой был на конверте. Женился на Виктории. Детей у них не было, а время неумолимо приближало его к старости. Он разыскал меня через друзей. Спрашивал- не против я, чтобы он мне иногда писал, звонил. Жизнь-то сложная, мало ли что. Приглашал в гости и оставил номер телефона.
Вот оно! То, что я искала! Я позвонила по указному телефону… Буквально на следующий день отчим приехал за мной и забрал меня к себе. Я ему сказала – погостить. Но, по моему состоянию, он понял, что это надолго.
Несколько ночей подряд меня мучает бессонница. Мысли обо всем сразу – Жене, Зине, Константине, Верочки, о Борисе. Я пью валериану и пустырник, но это помогает плохо. Жена отчима, Виктория, готовит мне по утрам какие-то настои из трав, которые поддерживают во мне силы. В общем, она неплохая женщина, но общего языка мне с ней, наверное, не найти. Скорее всего, так внезапно свалившаяся на ее голову падчерица, не доставляет ей радости. Я обременила ее, хотя она старается изо всех сил скрыть это. Но холодность отношений, ее неразговорчивость – все ставит на свои места…
– Вам лучше уже вставать. Сейчас около полудня. Даже если Вы опять спали плохо ночью, лучше сейчас пободрствуйте, а потом пораньше ляжете, – Виктория, признаюсь, меня разбудила.
Погода за окном благоприятствовала хорошему сну – дождь, пасмурно. Да еще закрытые шторы создавали в комнате тот полумрак, под который особенно хорошо подремать часок-другой. Но я, разумеется, встала, примерно минут через пятнадцать была на кухне.
Виктория что-то готовила. Увидев меня, засуетилась.
– Не знаю, Вы будете завтракать, или, может, уже обед подавать? Тогда подождите, сейчас суп доварится.
– Спасибо, я, пожалуй, просто чаю выпью.
– Ну, как хотите, – она налила мне чай, поставила блюда с ее великолепными булочками, пододвинула ко мне плошку с вишневым варением.
– Да, совсем забыла. Вам письмо!
Я даже поперхнулась чаем.
– От кого?
– Не знаю, я не имею обыкновения читать чужие письма, – как-то неласково ответила Вика и пошла в коридор за конвертом.
Я поблагодарила ее за чай, взяла конверт и поспешила уйти в свою комнату. Оставаться наедине с ней мне не доставляло никакого удовольствия, ей, видимо, тоже. Но Вика, соблюдая приличия, сообщила мне, что пригласит к обеду.
Писала мне Светлана. Моя ненаглядная соц.работница. Я же на нее оформила доверенность, чтобы она помогла мне продать квартиру. Письмо меня немного озадачило. Она сказала, что покупатель нашелся, но это ее очень удивляет. В общем, мою квартиру хочет купить Женя. Причем он предлагает баснословные деньги. Которые мне никогда и не снились. Светлана, кончено, не знала, что Евгений Мальцев – мой бывший муж. Она писала просто о том, что ей непонятен факт, зачем муж Эллины хочет купить именно эту квартиру и дает за нее деньги в три раза больше положенного. Далее Света впала в какие-то крайности: предположила, что тут замешана мафия, или может на меня хотят выйти из-за истории с клиникой Константина. Она советовала мне не соглашаться на это предложение, хотя «конечно, Вам решать. Вы только сообщите мне, как и что».
Письмо было датировано вчерашним днем. Значит, Света послала его экстра-классом. Я была в полной растерянности…
– Пойдемте обедать, – Виктория прервала мои мысли. Подошла к моему креслу и повезла меня на кухню.
– Владимир сегодня не приедет. Какие-то проблемы. Понадобилась командировка, – сказала она, чтобы нарушить молчание. – Сейчас пообедаем, а потом мне надо по делам выйти. Вы справитесь без меня?
– А когда он вернется? – спросила я с сожалением: не хотелось несколько дней находиться только в ее обществе.
– Думаю, послезавтра. А что? Вас что-то тревожит? – поинтересовалась она все с той же притворной вежливостью.
– Нет. Хотя, Виктория, если Вам несложно, я бы хотела попросить… – неудобно было обращаться к ней, но другого варианта не было.
– Да, конечно. Что-то купить?
– Нет. Не могли бы Вы отправить телеграмму.
– Разумеется! Я как раз на почту собиралась, – она встала из-за стола, в выдвижном ящике нашла бумагу и ручку и предложила мне написать текст сообщения.
«Я приеду через три дня. Скажи покупателю, что я сама с ним встречусь. Спасибо за все. Олеся», – и написала адрес Светы.
– Ясно, все сделаю. Олеся Станиславовна, вы только не переживайте, если я поздно вернусь. Если что, я надеюсь, Вы сможете подогреть себе ужин.
– Да, не стоит так за меня беспокоиться…
Вика вернулась не поздно… Она вообще не вернулась…
Около двух часов ночи мне пришлось звонить отчиму на сотовый. Я совершенно никого здесь не знала и предположить не могла, что случилось с ней. Но телефон Владимира Александровича был вне зоны доступа. Это была самая страшная ночь в моей жизни. Я думала, что сойду с ума, переживая за Викторию.
Утром, часов в шесть, мое терпение лопнуло, и я позвонила в милицию. Попросила приехать.
Я объяснила милиционеру, что недавно тут, мало кого знаю. Но хозяйка дома, Виктория, ушла вчера из дома около двух часов дня, и ее до сих пор нет, хотя говорила, что вернется вечером.
– Я прошу Вас, сделайте что-нибудь! Муж ее в командировке, я понять не могу, куда она могла пойти!
– Гражданочка, Вы понимаете, что такие заявления, о пропаже человека, мы принимаем только через три дня, как…
– Да я прекрасно все понимаю! – сказала я со слезами на глазах. – Я очень надеюсь, что подняла ложную тревогу. Но, умоляю, Вы же здесь работаете, всех тут знаете… Прошу, найдите ее… Может, она к подруге пошла, еще к кому… – мне самой было уже очень плохо, кружилась голова от недосыпания.
– Не переживайте. Я попытаюсь сделать все возможное в ближайшее время.
– Спасибо, будьте уверены, ее муж Вас отблагодарит… Я бы и сама заплатила…
– Нет-нет! Что Вы!... А кстати, кем Вы приходитесь Владимиру? Мы просто с ним в неплохих отношениях, поэтому…
– Ой, простите, даже так. Извините, я не знала, – предложила милиционеру чай, он сам накрыл стол, видя мое положение и состояние.
Сделал пару звонков насчет Вики, попросил проверить несколько адресов.
– Игорь Викторович, участковый, – представился, наконец, он.
– Олеся Станиславовна, очень приятно. Я довожусь Владимиру Александровичу падчерицей.
– А, ясно… – он пожал мои пальцы. – Вы знаете, я бы вот что сказал. Не говорите Володе, что я был. И вообще про всю эту историю.
– Простите, не поняла? – моя голова реально плохо соображала.
– Ну, как бы так сказать… Я могу предположить, где сейчас Виктория. Но, думаю, ее мужу это не понравится.
– Что?
Игорь рассказал, что все в округе уважают Владимира. Но никто не осмелится ему в глаза сказать одну простую вещь. У Виктории есть любовник. И она в наглую, в открытую изменяет супругу.
– Вы хотите сказать, что Вика у любовника?
– Я, кончено, не знаю… Но вероятность очень велика.
– Господи! Нет ну это надо же! Я тут все нервы растратила, а она с мужиком… – я очень разозлилась. – Могла бы хотя бы позвонить, соврать, что у подруги… Между собой пусть сами разбираются, конечно… Но я ведь тут думала с ума сойду…
У милиционера зазвонил телефон:
– Что? Нет ее там? А он? – в трубке что-то проговорили. – Ага, проверьте машину по базам.
– Что там?
– Похоже, все немного сложнее, чем я предполагал.
– Что с ней?
– Она была у Шурика. А вечером соседи видели, как она ушла от него и направилась к трассе. Бабульки уверяют, что Вика была пьяна. Что она тормознула какую-то машину, иномарку, села в нее и уехала.
– И что все это значит?
– Пока не знаю… Вы вот что… Я сейчас у Вам фельдшера пришлю, или медсестричку… Ну чтобы Вы одна не были, пока мы разбираемся.
– Да, спасибо. Только, как что узнаете, позвоните сразу.
Фельдшер сделала мне укол, видимо, успокоительное… Вскоре я заснула.
Когда я проснулась, отчим уже вернулся. Его отозвали с командировки в связи со странным исчезновением жены. В комнате был полумрак, видимо, уже вечерело. Я вышла на кухню. Владимир Александрович что-то ел.
– Привет, дорогая. Как так могло получиться? – взволновано спросил он.
– Не знаю. Она не вернулась?
– Нет. Мне сказали, что милиция занялась поисками благодаря тебе. Спасибо, – вздохнул он.
– Со вчерашнего дня я ее не видела. Мне показалось это странным…
– Будешь ужинать?
Во время ужина я рассказала ему все, что помнила. Вика сказала, что пойдет по делам, должна была вернуться вечером. По моей просьбе она должна была зайти на почту отправить телеграмму.
– Кому? – спросил отчим.
– Знакомой. Мне нужно в Москву. Там покупатель нашелся на квартиру, да и…
– Сожалею, – перебил он, – но, видимо, поездку в столицу тебе придется отложить.
– Как? – я растерялась. – Я не могу, мне через два дня обязательно нужно быть там!
– Олеся, послушай, давай будем молиться, что за эти два дня Вика вернется… Иначе, ты же понимаешь, тебя некому будет провожать в Москву! Я не могу отпустить тебя одну!
– Но… Ты только отвези меня к автобусу, там меня встретят! – Мне не хотелось думать, что я второй год подряд не попаду на могилу к дочери в день ее рождения. Это исключено, поеду сама, в крайнем случае!
– Олеся, я сейчас очень устал. Я не спал больше суток… Сейчас отправлюсь в участок. Ты мне звони, если что. Если Вика найдется, поедешь в Москву, не переживай…
Как глупо все получается! Куда она могла деться! Мне нужно к Верочке, мне нужно увидеть Женю!
Утром к нам пришел Игорь, участковый. Он сказал, что отчим уехал вместе с их машиной куда-то там в управление автотранспортом. Пытаются выяснить, что за машина была, на которой Вика уехала.
– А я к Вам пришел. Задать пару вопросов.
– Да, конечно, проходите. Только чем я могу помочь? Я же вроде все уже рассказала, – рассеянно ответила я.
– Вспомните все, что происходило в тот день. Что она говорила, куда собиралась.
Я вновь рассказала все, что знала. Ушла по делам, должна была зайти на почту.
– Кстати, а можно как-то выяснить, отправила она все-таки телеграмму или нет? Просто это для меня очень важно.
– Разумеется, сейчас я позвоню помощнику и дам задание, – сказал Игорь и вышел в коридор сделать пару звонков. Вернулся:
– Нет, в тот день Виктория не приходила на почту.
– Как же так! Я же просила… – Господи, час от часу не легче. Оказывается, мой ответ не дошел до Светланы!
– Не переживайте, я отправлю вашу телеграмму. Что написать?
– Да вот теперь и не знаю… – ответила я. – Дело в том, что я собиралась в Москву послезавтра, а теперь – не знаю… Хотя все-таки отправьте, пожалуйста.
Я написала в тексте телеграммы, чтобы Света передала Жене, что я приеду в Москву как только смогу, пусть ждет с ответом.
– Хорошо, сегодня же отправлю. Скажите, а Вы давно здесь?
– Нет, чуть больше недели.
– Значит, еще не успели с Викой подружиться?
– В смысле?
– Ну, мало ли… Может, она Вам что-то рассказала, чисто так, по-женски посекретничали…
– Нет, такого не было. Да и, по-моему, она не очень-то и стремилась к дружбе со мною.
– Почему?
– Да сами поймите… Свалилась как снег на голову!
– Ну, не преувеличивайте, Олеся Станиславовна! – улыбнулся Игорь.
Я тоже в ответ слабо улыбнулась:
– А Вы реально предполагали, что Вика станет мне рассказывать про своего любовника?
– Да кто ж ее знает, вдруг…
– А отчим в курсе?
– Нет, пока… Не было пока такой прям необходимости сообщать ему об этом.
– С самим… как там его зовут… Вы говорили?
– С Шуриком? Да тут, видите ли, в чем дело. Его нет.
– Как так?
– Ой, да там вообще такая история темная… Шурик этот в нашей деревне месяц как только живет. А сам из Москвы.
– И что? Вика успела с ним закрутить так быстро?
– Успела, и не только она!
Я налила чай, достала конфеты, пригласила Игоря к столу. Он продолжал:
– Александр этот, чисто столичная штучка. Весь такой крутой из себя, по-модному как-то одетый. Спортивный, красивый… Короче, таких мужиков у нас в деревне не сыщешь.
– И Вы считаете, это повод, чтобы на него вешалась замужняя дама?
– Ой, Олеся Станиславовна, Вы же Викторию видели! Молодуха она еще, младше Володьки.
– Да, я это заметила… Погодите, а что эта столичная штучка у вас в деревне забыла?
– Кто? Вика? Она же вроде не москвичка… – растерялся участковый.
– Нет, этот Шурик, – улыбнулась я.
– А… этот… да уж, штучка еще та! Видели бы Вы его… Фу-ты ну-ты, а не Шурик!
– Так что ему здесь надо? И почему Вы не поговорили с ним?
– На данный момент он уехал. Проверили на автовокзале, он взял билет до Москвы.
– Совсем уехал?
– Не похоже. На выходные, может…
– Он что сюда временно приехал, отдыхать? – странный тип меня заинтересовал, потому что мелькнула мысль, что может, мы зря тут переживаем. Может, Виктория укатила в Москву со своим любовником?
– Он как приехал, первым делом к нам в участок пришел. Говорит, что разыскивает свою бывшую жену. Якобы она сбежала от него, прихватив ребенка. А тут где-то в нашей деревне или в округе ее родственники живут, вот он и пришел.
– Жену с ребенком? – странное чувство охватило меня. – Александр, говорите?
– Да…
– И что? Нашел?
– Да откуда я знаю! Я ему сказал, что семейные проблемы – это вопрос не к милиции. Вот если бы она пропала, или исчезла, как Вика сейчас… а то – уехала к родственникам.
– Простите, а он не говорил, как жену зовут?
– Зина, кажется. Но я толком не помню.
– Господи! – я почувствовала головокружение.
– Что с Вами, Вам плохо? – он засуетился.
– Дайте мне воды, пожалуйста.
– Да, кончено!
Я немного пришла в себя. Как бы мне так аккуратно у него спросить, а не проживает ли на самом деле Зина в деревне. Вместе с.. моим сыном.
– И в итоге, он нашел жену?
– Да почем я знаю! Если б он мне хоть фамилию тетушки Зининой сказал… А так, откуда мне знать, кто к кому приезжает в гости, кто уезжает. Местных я, кончено, всех знаю… А так – извините, не мои проблемы…
– Да, разумеется… – неужели Зина и Боря здесь? Может, поговорить с отчимом. Он что-нибудь узнает…
Но встреча с Зиной произошла раньше, чем я ожидала.
Вечером пришел отчим.
– Олеся, послушай… Меня вызывают в Москву.
– Что такое? Виктория нашлась?
– Дай Бог, что это не она. Приглашают на опознание.
– О, Господи! Когда ты едешь?
– Завтра утром. Если ты хочешь, я могу встретиться с твоим покупателем.
– А… Нет, спасибо… – честно, я была очень растеряна.
– Послушай, чтобы ты тут одна не напрягалась сильно, завтра к тебе девушка придет. Я ее нанял присматривать за тобой.
– Спасибо… – это конечно, унизительно. Но я вынуждена согласиться. Одна я не смогу. Тем более в чужом большом доме.
– Я еду рано утром, ты, как только проснешься, позвони мне, и я ее вызову.
– Хорошо. Иди отдыхай! Будем молиться, что это не Вика.
Ночь была ужасной… Мне снились кошмары в те некоторые мгновения, которые я вообще спала. Саша здесь? Зина, возможно, где-то рядом. А значит, и Борис… А может, я ошибаюсь. Верочка будет страдать, если я не приду к ней. Как ко всему этому отнесется Женя? Зачем ему моя квартира? Все еще надеется купить меня? Чтобы я «сделала» ему ребенка?
Под утро я задремала, а отчим, похоже, вообще всю ночь не спал – бродил по дому…
Когда я проснулась, позвонила ему. Он еще не доехал до Москвы. Сказал, что скоро ко мне придет сиделка.
Примерно через полчаса в дверь позвонили.
Я открыла.
– Вы? – это была Зина…
Я плакала, никак не могла успокоиться.
– Как же так можно было? Господи, что ж ты наделала?
Она молчала.
– Это же кровиночка моя…
– Олеся Станиславовна, не преувеличивайте! Во-первых, это моя кровиночка, а не Ваша! Во-вторых, подумайте лучше о себе. С Вашей эпилепсией Вам нельзя волноваться! – сказала она строго.
– Ах, Зина… Лучше б я тогда погибла!
– Прекратите немедленно! Сейчас я Вам валерьянки накапаю!
Я молча выпила:
– Скажи, а как давно ты это сделала?
– Давно… Я уже здесь почти год.
Все сходилось. Все эти события начались развиваться тогда, когда я была в санатории и даже к Вере на могилу не попала.
– И ты совсем не запомнила номер дома, квартиры, подъезда?
– Говорю же, нет! На меня как затмение нашло. Положила его на порог и ушла.
– О Боже! Какая жестокость! Как ты так могла?
– Слушайте, да прекратите меня воспитывать! Между прочим, если б не Вы…
– Что если б не я? – переспросила сквозь слезы.
– Какого черта Вы мне на дали аборт сделать?! Вы посмели лезть не в свое дело, так что теперь не смейте мне ничего предъявлять! Что мне оставалось делать? Одной, без мужа! Я не хотела этого ребенка! Вы сами во всем виноваты! Вы, Костик Ваш, Сашка… Все вы – против меня одной! Пошли бы Вы все куда подальше! – от злости она кинула тарелку на пол. Та разбилась на мелкие кусочки.
– Зина… Уходи! – больше я ничего не смогла сказать…
– Послушайте, никуда я не уйду! Мне заплатили деньги, за то, чтобы я тут с Вами возилась. Поэтому, будьте добры, не выделывайтесь! – ответила она злостно.
– Можешь деньги оставить себе! Я сказала – убирайся из этого дома! – я закричала, да, видимо, так громко, что Зина развернулась и действительно ушла.
Я отправилась в свою комнату, кое-как перебралась на кровать и дала волю слезам. Потом задремала.
Не знаю, сколько я спала, но однако, проснулась в очень решительном настроении. Мне просто необходимо в Москву! Нужно обо всем рассказать Жене! О том, что Боря – этот маленький мальчик, наш сын! О том, что это ненормальная девица умудрилась оставить ребенка неизвестно где. Она не то что адреса не помнит дома и квартиры, где его оставила, но она даже не убедилась, что из квартиры вышли и взяли ребенка! Нужно немедленно организовать поиски, а на Зину написать заявление. Таким скотам место только в тюрьме!
Только вот как мне попасть в столицу? О Боже, зачем я вообще сюда приехала!
– А с другой стороны, я бы вообще никогда не увидела Зину, если б случайно не оказалась здесь…
Я вдруг вспомнила, что отчим в Москве, поехал в морг.
– Может, он звонил… – прослушала автоответчик. Да, звонил. Та женщина оказалась не Викторией, Слава Богу.
– Я не смог тебе дозвониться, поэтому оставил сообщение. У тебя все нормально? Вы гулять что ли вышли? Как тебе сиделка? В общем, Бог есть, это не Вика! Но тут кое-какие обстоятельства открылись. Я задержусь дня на три. Только прошу тебя, отвечай на телефон, а то я еще и за тебя переживаю.
Я тут же перезвонила ему, выразила свое соучастие ко всему происходящему, сказала, чтобы он не волновался и делал в Москве все дела. Девушка, мол, неплохая, я справлюсь…
А у самой слезы на глазах! Куда подевалась эта Вика! Если б она не пропала, отчим помог бы мне с переездом в Москву! Господи, сколько всего на мою голову!!!
В дверь зазвонили. Я была уверена, что это Зинка. Но открыв, увидела Игоря, участкового.
– Олеся Станиславовна, простите… Может, я и злоупотребляю… Но вот зашел, узнать как у вас дела?
Я улыбнулась. От мелькнувшей мысли стало как-то сладко на душе… Я понравилась Игорю. Неужели я могу еще кому-то нравиться?
– Да что Вы! Проходите, конечно! Составите мне компанию? Я хотела кофе сварить.
Он прошел, удивился, что я одна.
– А где девушка? Володя сказал, что обо всем позаботился…
– Да, да… она ушла в магазин, – соврала я первое, что пришло в голову.
– Хм… Ну тогда позвольте мне за Вами поухаживать, – Игорь отвез меня на кухню, минут 10-15 возился с чем-то возле плиты. Запах был восхитительный! Оказывается, не только сварил кофе, но и приготовил тосты – обжаренный хлеб, сверху обильно намазанный малиновым варением.
– Уммммм…. Обожаю малиновое варение, – призналась я честно. – Спасибо!
– Олеся, а эта девушка, что же она Вам даже завтрак не приготовила? – сказал он. Я поняла, что Игорь очень наблюдательный, похоже, его не обманешь.
– Ну хорошо, хорошо… Я ее прогнала!
– Ого! Даже так? – он улыбнулся. – Да ты я смотрю, серьезная женщина! Ой, прости…
– Да ничего, давно уже пора на «ты», – я слегка пожала его руку.
Он в ответ чуть покраснел, совсем как мальчик. Помолчав, ответил:
– Так чем же тебя не устроила сиделка?
– Да грубиянка какая-то! – сказала я быстро. Потом решила – а, может, выложить Игорю правду? Пусть арестует Зину немедленно! Но, подумав, я решила, что это глупо. Пришлось бы рассказывать все в самого начала, а этого я не хотела.
– Ясно, а как же ты будешь теперь одна? – прервал он ход моих мыслей.
– Что, прости?...
– Володя разве не звонил тебе?
– Звонил, – ответила я рассеянно.
– А не сказал, что задержится? Дня на три-четыре
– Сказал, но это не страшно! Главное, чтобы Вика нашлась!
– Разумеется! Я думаю, все образумится у него! Но я вообще-то про тебя… – сказал он смущенно.
– А что я? – я действительно не понимала.
– Ты же одна не справишься!
– Ах, это… Да не переживай ты так! – Чуть не добавила, что я все равно уезжаю, но сдержалась.
– Олеся… Позволь мне помочь… Я бы мог приходить с утра перед дежурством, да и в обед заглядывать… Я умею готовить, правда! – он начал нахваливать себя, причем со стороны выглядело это так забавно, что я невольно улыбнулась. Потом он как-то резко остановился, и прежде чем я что-либо успела понять, Игорь поцеловал меня…
– Прости, не сдержался.
Я не знала, что ответить. Мое психическое состояние не настроено было все как следует взвешивать и оценивать.
– Не переживай, все нормально! Готовишь, говоришь, хорошо? – я быстро перевела разговор, улыбнулась. Я подумала, что не стоит зацикливаться на том, что только что произошло. Игорь меня поддержал в этом. Мы, шутя, обсудили вечернее меню, Игорь сказал, что после работы зайдет в магазин и купит все необходимые продукты.
– Спасибо, – ответила я. Мне было действительно легко с этим человеком. – Послушай, а что за дела образовались в Москве у отчима? Он все без подробностей рассказал.
Игорь вывез меня на веранду. Было, наверное, часа три или четыре дня, достаточно прохладно, но не холодно. Воздух был чистым и свежим.
– Я точно не знаю, но по моему он решил проверить все морги… Чтобы исключить… Мало ли, может, какая-нибудь неизвестная женщина где лежит… – ответил он как-то сумбурно.
– А… Ну, дай Бог, что в тех местах он Вику не найдет.
– Кстати, наш московский Жигало, вернулся.
– Кто?
– Александр! Любовничек-то Викин.
– Да? И что? Вы говорили с ним?
– Ага!
– И?
– Да ничего особенного. Да, говорит, была у него Вика, переспали они, выпили, а потом она ушла.
– Да уж… А он не темнит?
– Не думаю. У него алиби, когда Вику выдели на шоссе, Александр был в магазине, покупал пиво, а потом поехал на вокзал. Мы все проверили…
– Ясно, – пока Игорь рассказывал мне все это, я вдруг поняла, что мне нужно увидеться с Александром. Надо ему все рассказать! Может, он, кстати, еще и Зину не видел, а, может, наоборот, узнал обо всем.
– Я пойду со стола уберу, побудешь одна немного?
– Да, не переживай… Спасибо тебе, – я улыбнулась. А потом воспользовалась ситуацией. Пока Игорь возился там с тарелками, я пересмотрела его мобильный телефон и записную книжку. Сопоставив нехитрые факты, я вычислила и записала телефон Александра.
Потом мобильник вдруг зазвенел у меня в руке. Я растерялась, потому что когда Игорь подошел, я все еще держала телефон в руке.
– Спасибо, – сказал он, улыбнулся и взял телефон.
Кажется, пронесло: Игорь, видимо, решил, что я взяла телефон, чтобы отнести ему.
Потом Игорь ушел, сославшись на дела. Сказал, что вернутся часов в семь-восемь, оставил номер своего сотового, сказал, чтобы непременно звонила, если что. Я поблагодарила, проследила, как уехала его машина. Потом немного собравшись с духом, позвонила Александру.
– Не, ну ты крутая, конечно! – выпалил мне с порога Александр.
– Что? – я его не поняла. Посмотрела на него внимательно. Он был одет как обычно, ярко, безвкусно. Но зато прическу изменил, отчего его лицо стало как-то более мужественным, наверное даже, более симпатичным. Еще сменил парфюм. От него пахло как-то особенно приятно…
– Как ты нашла меня? Чё в этом доме делаешь?
– Ах, ты об этом… Понимаешь, я специально тебя не искала, так получилось.
– Мдя? Ну и лады тогда. Чё хотела-то? Меня? – съехидничал он, но при этом так улыбнулся, что я почувствовала какие-то ощущения внизу живота.
– Прекрати! Мог бы догадаться, что я хотела тебя спросить про Зину. Ты в курсе?
– Разумеется! – он сел на диван, бесцеремонно положил ноги на журнальный столик, закурил.
– Вообще-то у нас в квартире не курят, – осмелилась вставить я.
– Да брось, – усмехнулся он. – Кстати, а на каких ты тут правах?
– Что?! – меня бесила и одновременно возбуждала его наглость.
– Как ты оказалась в доме-то у шишки? Владимир Батькович тут не последний человек вообще-то, – продолжал выделываться он.
– Послушай, – сказала я уже резко, – я пригласила тебя не для того, чтобы терпеть твое хамство. Кто я здесь и что делаю, не твоего ума дело!
– Ничего себе! Даже так! Моя Леся умеет кусаться! Меня это заводит! – он вскочил и бесцеремонного положил свои руки на мою грудь, стал целовать шею.
– Перестань! – я быстро убрала руки и завершила все это представление.
– Фу-ты ну-ты… Можно подумать, недотрога хренова! – ответил он, прошел к бару, открыл, налил себе коньяку.
– Саш, прекрати паясничать!
– Ок, как скажете, милая леди! – он допил свой коньяк, улегся на диван, положив руки за голову. – Что ты хочешь-то от меня?
– Узнать.
– Что узнать?
– Искал ли ты Борю? Что тебе Зина рассказала? Может, она от меня что-то скрыла? Может, не все так плохо, и можно установить адрес ребенка? – я почти плакала от своего бессилия и зависимости от таких людей, как Саша.
– Может и так. Откуда мне знать? – ответил он равнодушно.
– Что?.. Тебе все равно? Тебе неважно, где твой сын?! – я сжала кулаки.
– Послушай, чё те надо! Отвали ты уже от меня, от Зинки, от нашего ребенка! Мне начинает казаться, что все не просто так!
– В смысле? – переспросила я расстроено.
– Чего ты так печешься об этом мальчугане? Какого хрена его ищешь?
– Но… ведь я помогала ему на свет появиться, я его крестная в конце концов… – ответила я, но, видимо, как-то неубедительно.
– Ой, крестная, не заливай, а? – вскочил он. – Чё вы там с Костиком натворили, а? Намутили что-то, да? Теперь переживаете? Из-за этого он свалил, да?
– Что?! Что ты несешь? – моему удивлению не было предела.
– Да харэ мне мозги пудрить! Я давно уже понял, что чего-то вы там намутили… Только пока не знаю, что! Не медик просто я, а то бы быстро раскусил! Вот так-то! – ответил он и улыбнулся. Сладко, маняще…
Я вдруг поняла, что если немедленно что-то не сделаю, то моя неудачная попытка найти помощи у Шурика обернется еще и против меня… Я резко сорвала резинку с волос, быстро расстегнула пуговицы на блузке…
Он ушел через полтора часа. Мне безумно хотелось принять душ и смыть с себя его слюни. Наградил он меня ими щедро… Но я смогла только намочить полотенце и протереть себя им.
– Господи! Как это все противно! Как я могла додуматься просить помощи у Шурика!
Оставшуюся часть времени, до тех пор, пока не пришел Игорь, я провела в кровати – в слезах и размышлениях…
После ужина, который действительно получился великолепным, мы с Игорем смотрели какой-то фильм. Мы устроились на диване, он прилег и положил меня рядом с собой. Я лежала на его обнаженной груди, он гладил меня по волосам, иногда целовал. Он не говорил о сексе, не позволил себе лишнего. Рядом с ним я чувствовала себя счастливо и безмятежно. Ему тоже было очень хорошо. Я это чувствовала – во всех его движениях было столько нежности, столько стремления не обидеть меня чем-нибудь случайно… И именно поэтому, я решила, что Игоря не стоит посвящать в мои проблемы. Мне не хотелось разрушать те теплые отношения, которые возникли между нами. Если ему сказать хоть что-то, то он бы не остановился до тех пор, пока не узнал бы всю правду… И неизвестно, как бы это повлияло на его отношения ко мне.
Я проводила его, совершенно не зная, что сказать… Я даже не знала, нужны ли мне сейчас новые чувства. Мне просто некогда было об этом думать. Мне нужно искать Борю!
Я убрала со стола. Позвонила отчиму. Пока никаких новостей. Но я его успокоила – главное, что плохих новостей нет. Значит, можно надеяться.
Подумав немного, я вдруг сообразила, что стоит попытаться позвонить в мою собственную квартиру в Москве. Ведь Света иногда приходит туда! Я уезжала в такой спешке, что не взял с собой своего блокнота с телефонами. Как-то просто не до того было.
Я набрала номер московской квартиры.
– Господи, пусть повезет! – незаметно для себя я скрестила пальцы.
– Да? Я Вас слушаю?!
– Света! – я аж потеряла на секунду самообладание.
– Олеся Станиславовна! Боже, куда Вы делись! Я уже переживала.
– А ты телеграмму разве не получила?
– Получила. Но я все равно переживала…
– Какие новости? Евгений не появлялся?
– … – Света замолчала.
– Что такое? Что молчишь?
– Да… Олеся Станиславовна, тут с Вами хотят поговорить?
– Кто?
– Покупатель.
– А, ну, конечно, я могу поговорить. Но квартиру продавать я не буду.
– Погодите! Поговорите…
Я даже удивилась, почему Света говорила так взволнованно.
– Олеся Станиславовна? Доброе утро.
– Доброе? Простите, а с кем я говорю?
– Эллина Шоппуэр.
Я чуть не выронила трубку:
– Здравствуйте… Чем могу быть полезна?
– Вы же квартиру продаете? Вот купить хотим. С мужем. Кажется, Вы его знаете, – она сказала это как-то очень необычно. Как будто дала мне понять, что в курсе, кто для меня Женя. И это всего-то одной фразой – «Кажется, Вы его знаете». И вообще тембр ее голоса, интонация были несколько необычными. И дело было даже не столько в явном польском акценте.
– Ну… Простите, но даже если я соберусь продавать квартиру, я, во-первых, не стану обсуждать это по телефону, а, во-вторых…
– Во-вторых, Вы будете обсуждать это не со мной, – перебила она.
– Что?
– Я имею в виду, что Вам удобнее было бы обсуждать все дела с Евгением, – завершила она свою фразу. Меня удивила ее тонкая проницательность. Ведь именно это я и хотела сказать. – Сожалею, но это Вам не удастся. Евгений вынужден был уехать заграницу, на стажировку.
– Как?... – я окончательно запуталась и растерялась.
– Олеся Станиславовна, Вы правы в том, что есть вещи, которые нельзя обсуждать по телефону. Когда Вы приедете?
– Не знаю… Я… просто…
– У вас какие-то проблемы? Могу я помочь? – ее голос выражал искреннее соучастие.
– Возможно, – неуверенно ответила я.
– Давайте так. Не торопитесь с ответом. Запишите мой номер телефона, а потом можете мне позвонить. Если надо, я могу помочь с переездом в столицу.
Я записала ее номер телефона, попросила передать Свете, что позвоню ей вечером на квартиру часов в шесть и положила трубку.
Появление в этой истории Эллины меня очень удивило. Неужто, ей так нужна моя квартира? Поразила и ее проницательность! Она может помочь с переездом в столицу! Голова шла кругом. Я решила немного отдохнуть.
В обед заскочил Игорь.
– Привет! Это тебе, – он протянул букет ромашек, таких простеньких и одновременно трогательных, что у меня защемило сердце.
– Спасибо, не стоило, – мне вдруг стало так неудобно, что я за своими проблемами даже толком обед не приготовила.
– Олеся, не благодари. Это от души, – он мягко поцеловал мне щеку.
Потом отвез меня на кухню.
– Такс… Любимый на обед заглянул, а холодильник пуст, – полушутя сказал он.
– Прости, я…
– Да перестань ты! Я ж шучу. И потом, я не собирался обедать дома.
– А… Просто зашел посмотреть, как я тут одна? – сказала я и тут же пристыдила себя – какое дурацкое поведение!
– Нет, зачем же. Я пришел не к тебе, а за тобой. Идем в кафе.
– Но…
– Никаких но! Давай, одевайся, у меня есть еще часок. Тебе надо проветриться!
– Хорошо, я только цветы поставлю в вазу…
Обед в кафе прошёл чудесно. Игорь такой внимательный и заботливый, что мне начало казаться, что я знаю этого человека всю жизнь. На десерт он заказал мороженое, мое любимое, фисташковое.
– Олеся, а можно спросить? – начал он как-то издалека.
– Да, кончено, – улыбнулась я.
– Только давай так. Если тебе не понравится мой вопрос, можешь не отвечать. Я не обижусь и уж тем более не хочу обидеть тебя, – он тоже улыбнулся и мягко прикоснулся губами к моей руке.
– Игорь, на нас же смотрят… Как-то неловко, – застеснялась я.
Он наклонился к моему уху и прошептал:
– Смотрят – потому что завидуют, что я с такой красивой женщиной!
– Прекрати, – ответила я, улыбаясь. Возможно, я даже покраснела. – Давай лучше твой вопрос. А то тебе на работу пора!
– Хорошо. Хотел узнать, как ты оказалась в наших краях?
– Ах, это… – мне почему-то казалось, что Игорь сейчас спросит про Шурика. Он ведь участковый и вполне мог узнать, что «московский Жигало» был вчера в доме отчима. Подумав о Саше, я содрогнулась. При одной мысли о сексе с ним, меня в дрожь бросало.
Игорь заметил это:
– Олеся, я же просил!
– Что? – отвлеклась я от своих мыслей.
– Если тебе не нравится мой вопрос, можешь не отвечать! Только ради всех святых, не огорчайся!
– Да я и не огорчаюсь. С чего ты взял?
– Ты аж в лице изменилась после моего вопроса, – сказал он.
– Вовсе нет, просто мне душно. Может, пойдем? Посидим чуть в парке, поговорим.
Он расплатился, и мы вышли.
– Я если честно, просто сбежала из Москвы.
– А что так?
– Да, там все не по-настоящему, – ответила я честно. – Там очень мало вот таких вот искренних людей, как ты.
– Понятно, спасибо, если ты действительно так считаешь, – он остановил мою коляску возле лавочки, а сам присел рядом. – Олеся, если честно, то, таких, как ты, вообще нет.
– Игорь! Да заставляешь меня краснеть. – посмеялась я.
– Да? Ну это говорит о том, что ты очень живой и эмоциональный человек. Олеся, я хотел сказать… – Но тут у него зазвонил телефон. – Прости. Да? Хорошо? Уже еду. Ну вот… Милая моя, прости, я не договорил… Служба зовет.
Я улыбнулась, потянулась к нему и поцеловала. Почувствовала его сильную руку на моем плече. Мне казалось, что Игорь начинает прочно входить в мою жизнь.
– Отвези меня домой и беги на работу!
Следующие три дня прошли очень странно. Я безумно привязалась к Игорю. А он ко мне – тем более. Мне даже показалось, что его лицо стало чуть менее строгим. Видимо, он воспринимал меня как подарок судьбы. Как человека, с которым было очень хорошо и спокойно, как человека, с которым можно забыть о вечных проблемах на работе. Игорь приходил с утра, готовил завтрак, забегал в обед, вечером мы гуляли. Но после ужина он уходил. Я объясняла это тем, что Игорь не хотел торопить меня, он хотел, чтобы я сама разрешила ему остаться. Такие мужчины в нашей жизни редкость. И потом было еще кое-что очень важное. Мало того, что я почувствовала себя женщиной, желанной, красивой (что несомненно, отразилось в первую очередь на моем внешнем виде). Но было и другое – я Игорем я не чувствовала себя обузой. Он как-то так умел обходиться и обращаться со мной, что я почти не замечала, что не могу ходить. Если бы я захотела связать с этим человеком свою судьбу, думаю, он превратил бы мою жизнь в полное, насыщенное событиями, комфортное существование.
Но… как я ни ругала себя, за спиной Игоря я вела вторую жизнь. Жизнь, где были Верочка, Женя, Зина, Боря. Я так ничего и не рассказала Игорю про Москву. Ни о моей жизни там, ни о том, что уезжаю через два дня.
Я все-таки решилась позвонить Эллине. Мы договорились, что в пятницу она пришлет за мной машину с помощником. В общем, все решено… Я еду в Москву. К Свете, к Эллине… Все разговоры и объяснения я решила оставить на потом. Выясню все на месте.
Послезавтра в десять утра я уезжаю.
Игорь как всегда зашел в обед.
– Милая! У меня есть хорошие новости! Тебе еще Володя не звонил?
– Привет. Нет. А что? Неужели Вика нашлась? – сказала я радостно.
– Не совсем, но, кажется, Володя напал на след той машины, на которой уехала Вика.
– И что? Проходи, сегодня я исправилась, обед на столе, – Игорь улыбнулся, помыл руки, нежно поцеловал меня.
Прошел на кухне, разлил суп по тарелкам, поставил чайник.
– Мммммм…. Пахнет так аппетитно!
– Да, я старалась, – ответила я честно.
– Спасибо! Так вот… Про Викторию. Этот автомобиль числится за одним влиятельным человеком в Москве. То ли депутатом, то ли дипломантом.
– В смысле? Ты хочешь сказать, что Вика уехала к богатому Буратино? Откуда она его знает?
– Олеся, ты меня удивляешь, – улыбнулся он. – Я просто сказал, кому принадлежит автомобиль, а ты уже такие выводы делаешь!
– Прости… ну а как еще?
– Скорее всего, Викторию просто подвезли на этой машине.
– Как это? Не понимаю, что влиятельная шишка делала в деревне?
– Милая, скорее всего, за рулем был водитель. Просто водитель, понимаешь?
– А… Не знаю, конечно, – я все равно чего-то недопонимала.
– Скорее всего, водитель ехал откуда-то по поручению начальника. А Вика проголосовала. И он ее довез.
– Куда?
– Куда она попросила. Если мы вычислили владельца, осталось только его найти, показать фото Вики и узнать, кто и куда ее отвозил. Понимаешь?
– Кажется… Только все равно неясно, зачем она уехала? Хотя если честно, она мне сразу как-то не очень понравилась. Какая-то высокомерная.
– Да… есть в ней что-то такое.
– А этот… Шурик… Может, это он ее довел? Может, они поругались?
– Не знаю, солнце. Он говорит – ничего такого не было. Говорит, что с женщинами его связывает только трах...
Я поперхнулась.
– Прости, что такое? Я, наверное, слишком груб! – он поднес мне салфетку. – Извини, больше не буду так прямолинейно. Это не для твоих нежных ушек.
– Да нет… Это ты прости… Действительно, удивляют некоторые личности… – кое-как выкрутилась я.
– Милая, ты извини, я должен сейчас бежать. Вечером зайду.
– Да, конечно!
Я потихонечку стала складывать вещи. У меня их было не так много, но все-таки. Еще мне показалось важным написать отчиму записку или письмо. Все объяснить, почему я уезжаю, поблагодарить его за гостеприимство. Что делать с Игорем, я никак не могла решить.
Так получилось, что Игорь в тот вечер не пришел. Он, конечно, позвонил, предупредил. Даже предложил мне прислать какого-то помощника. Извинился – завал на работе. Я сказала, что сама справлюсь и очень жду его завтра. Он объяснил, что скорее всего сможет прийти завтра только на ужин.
– Хорошо, не переживай, я справлюсь
– Олеся, береги себя. Я тебя очень люблю, – сказал он и положил трубку.
До следующего вечера я была предоставлена сама себе. Я собрала вещи, написала отчиму объяснительное письмо. Потом позвонила ему – спросила, что там с поисками. Но пока толком не было ответа. Водителя, который дежурил в тот вечер, назвали. Но не нашли его. Он уволился несколько дней назад. Поиски привели к тому, что этот водитель, некий Сергей, пока на два-три дня уехал из Москвы. По словам его жены, он отправился к матушке на юбилей. В общем, сейчас в милиции решал что делать – посылать за ним машину, ждать его или связываться с властями из города, куда он отправился.
– Леся, как ты там?
– Спасибо, все замечательно! – ответила я искренне
– Что-то случилось?
– В смысле?
– У тебя голос какой-то… таинственный.
– Да?
– Как будто у тебя произошло что-то хорошее, – ответил отчим в трубку.
– Ах-аха, – посмеялась я, – как вернешься, узнаешь обо всем.
– Ну и замечательно, что все у тебя налаживается, – у меня мелькнула мысль, что Игорь ему проболтался про нас. Но потом я решила, что он бы не без меня решать такие вопросы.
– Главное, чтобы Вика нашлась, а так у нас все будет замечательно, – ответила я без поддельного оптимизма.
– Это да… тебя Зина устраивает? Как ты с ней ладишь?
– Зина? – я аж повела плечом от неожиданного вопроса.
– Да, девушка, сиделка, – пояснил он. – Или, может, я путаю? Она не Зина? Инна? Прости, я тут в запарке…
– Нет, все правильно. Зина. Да, неплохая девушка, – пришлось соврать.
– Ну и хорошо. Ладненько, ты звони! Надо бежать! – он положил трубку.
И тут я поняла, что не могу уехать, не поговорив с Зиной. Я решилась позвонить ей на следующее утро.
Она пришла, может, не слишком охотно. Но, чувствуя свою вину за то, что оставила меня одну, Зина накупила продуктов.
«Это хорошо, будет, чем сегодня вечером Игоря угостить», – подумалось мне.
– Спасибо, – сказала ей односложно.
– Может, приготовить что? Или Вам что нужно помочь? Вы простите, что я так ушла, – сказала она как-то притворно.
– Да ладно, можно подумать, если б я не позвонила, ты бы пришла… – ответила я.
– Не знаю. Олеся Станиславовна! Давайте уже не будем друг друга обвинять!
– Ничего себе! Ты избавилась от ребенка, да еще просишь, чтобы тебя не обвиняли! – я тут же про себя отругала себя за свой длинный язык. Я же хотела не ругаться с ней, а еще что-нибудь выяснить.
– Послушайте… Это уж слишком! Чего Вы опять меня позвали? Наезжать? Знаете, я начинаю соглашаться с Шуриком! Подозрительно Вы что-то моим сыном интересуетесь!
– С Шуриком?
– Да-да! И только не говорите, что не знаете его!
Господи, что именно она знает о моих отношениях с ее бывшим мужем. Знает про то, что я с ним спала? Как это все противно!
– Зина, понятия не имею, что там наговорил тебе твой Шурик. Но только…
– Что только? Скажите уже честно, это не мой ребенок?
– Господи! Да как тебе такое в голову пришло! – возмутилась я, надеясь, что это получилось правдоподобно.
– Простите… Я, конечно, бред несу… – она ответила устало. – Можно выпить?
– Кончено, – и только тут до меня дошло, что изменилось в Зиночке с тех пор, как я ее видела в Москве. Она, похоже, пила. Причем не слабо.
– Олеся Станиславовна… Вот понимаете… как я отношусь к этому ребенку…
– Нет. Я вообще последнее время мало что понимаю, – тут мне пришла в голову идея – дать ей напиться! Как говорится, что у пьяного в голове, то и на языке!
– Зина, ты не расстраивайся, давай и правда выпьем.
Я создала видимость такой расслабляющей обстановки, собрала что было на стол, даже выпила стакан вина. Мне и самой это пошло на пользу. Зина быстро опьянела.
– Этот ребенок… Понимаете… Из-за него я потеряла Шурика! А без него я не могу!!!
– Зина! Да ты сама себя слышишь?!
– Слышу! Да и ненавижу! И себя, и его, и вообще всех!
– Господи, что ты такое говоришь!
Зина уже плакала. Она еще раз повторила, что из-за Бори потеряла мужа.
– Послушай, но когда ты пришла к нам в институт, ты говорила другое! Что муж тебя хочет бросить, потому ты бездетная!
– Да, но потом-то… вы че-то слишком долго колдовали с Костиком! И потому, когда я все-таки залетела, Шурик ни на секунду не поверил, что ребенок мой. И начались ссоры, скандалы и т.д… Он меня даже бил…
– Что? Почему же ты не сказала?! Какое ничтожество! Беременную бить…
– Не… его можно понять! Шаталась где-то по каким-то лабораториям! Да еще и у Вас жила… Вот Вы бы на его месте верили бы во весь этот бред? Нет! Вот и он не верил! А потом и вовсе ушел… А знаете, почему я лежала на сохранении? Ну еще до того, как он ушел?
– Он так сильно бил?
– Нет… он постели требовал! А мне ж нельзя было… Сами же говорили…
Все больше и больше я убеждалась, что его Шурик – полное ничтожество. И из-за этого подонка она рисковала ребенком!
– Зин, ну потом… он же ушел. Почему ты все-таки избавилась от ребенка? То есть, отдала его?
– Я ж сказала… я на него смотрела, как на разлучника. Меня с Шуриком!
– Не знаю, все равно не понимаю… – в голове не укладывалось.
– И потом… понимаете, Олеся Станиславовна, я была уверена, что у меня будет девочка! Я ей даже имя придумала – Вера! Верочка… Вера во все лучшее!
– Девочка… Верочка?... О Господи!
– Да! И потом мне же УЗИ три раза делали, все одно твердили – девчонка! А тут откуда ни возьмись, этот пацан! Да я когда его увидела, мне даже страшно стало. Чего с ним делать?
У меня забегали мурашки по коже. Хотя Зина говорила местами полный бред, я внимательно ее слушала.
– Ты уверена, что по УЗИ три раза была девочка? (Хотя я это и без того знала, но мои уши хотели это слышать еще раз).
– Абсолютно!
– Зин, ну так не может быть! Три раза – девочка и вдруг мальчик?
– Ой, да что теперь говорить… В общем, не смогла я привыкнуть к этому совсем чужому для меня человеку.
– К кому? – не совсем поняла я.
– Ну к мальчику этому… Судьба видать такая у него. Другие у него родители должны были быть…
– Да… другие… – повторила я. Удивительно, мальчик был для Зины такой же неожиданностью, как и для меня!
– Послушайте. Я думаю, что у него все хорошо. Дом-то не абы какой был!
– Дом?
– Ага! Я вот в тот день с ним гулять пошла. Иду, иду… Сама в своих мыслях…
Я поняла, что мне не стоит перебивать Зину. Она могла сейчас вспомнить что-то очень важное, что потом поможет мне найти Борю.
– Шла и шла… Он спал. Хоть б в то время… А так вообще неспокойный был… Жуть! Прошла свой квартал, а там частный сектор пошел. Дома такие… огромные! Шишки, видать в них живут… Богатые, короче. Возле каждой калитки – машины, иномарки. На крышах антенны… тарелки спутниковые! Ворота у них – все металлические, на пульте управления!
– А где именно ты мальчика оставила? Опиши дом.
– Да там и оставила! Помню, крыша и ворота были в один цвет окрашены – в темно-зеленый.
Давай, Зина, вспоминай! Ну же, еще хоть какую-нибудь деталь! Но она замолчала. Всхлипывала.
– Олеся Станиславовна, Вы уж меня простите. Только позвольте Вас попросить.
– Да, конечно.
– Не вмешивайтесь, не ищите его! Ко мне Шурик вернулся. Может, наладиться все у нас! Ну представьте, найдете Вы его? И что? Имейте в виду, я буду все отрицать!
– Что именно?
– Да все! Любую причастность к этому ребенку я буду отрицать! Забудьте Вы уже его! Живите дальше!
Зина, может, была очень сильно пьяна, но ее мысли имели разумное звено. Ну, допустим, найду я Борю. А как я его заберу? На каких основаниях? Придется доказывать, что это мой ребенок. Но тогда может открыться полный обман, и если Зина пожелает, думаю, за такие вещи я тоже могу оказаться за решеткой. И тогда у мальчика никого не останется… Господи, о чем я думаю! Все это потом можно уладить, лишь бы найти его!
– Зина, у тебя все хорошо будет с твоим Шуриком. Я уверена!
Прошло некоторое время, и я кое-как выпроводила ее. Решила ей вообще ничего не говорить, что уезжаю. А то она еще ляпнет Александру, и они, того и гляди, начнут мне препятствовать в поисках.
Сейчас надо бы подумать об Игоре. Я приготовила ужин, накрыла стол с элементами романтики – свечи, цветы. Привела себя в порядок. Я не знала толком, чего мне ждать от сегодняшнего вечера. Но была убеждена только в одном – я не скажу ему, что уезжаю!
Закончив все приготовления, я пересела с коляски на диван и включила музыку. Захотелось немного расслабиться… Я задремала почти сразу, как коснулась подушки.
И ко мне пришла Верочка. Она совсем изменилась, повзрослела
– Мам, ты извини, что разбудила!
– Что ты, моя хорошая! – она звонила в дверь, я ВСТАЛА с дивана и открыла ей. –Проходи!
– Я не одна. Посмотри!
Вера зашла, в руках у нее был какой-то сверток. Я не сразу поняла, что это такое.
– Смотри!
– Ребенок? – я совсем растерялась. – Как, откуда? Кто это?
– Мам, ты чего так испугалась? Это Верочка, моя сестричка.
– Дочка, что ты такое говоришь!
– Правду, мама! Мы специально сейчас пришли к тебе, чтобы ты перестала себя терзать!
Мы прошли в комнату, сели на диван, на котором совсем недавно отдыхала я, калека.
– Я ничего не понимаю, Вера!
– Поэтому я здесь. Посмотри на нас! И запомни, у меня есть сестра! И она со мной, мама.
– Почему с тобой? А как же Боря?
– Так суждено ей было. Ей, маленькой Верочке! Но ты не переживай, ей со мной хорошо здесь.
– Где здесь, Вера?
– В этом мире, мама. Мы здесь обе!
– Что? Что?
– Милая, проснись. Это я!
Я с трудом вернулась к реальности. Рядом был Игорь.
– Какой странный сон!
– Ну ничего, бывает, – ответил он.
– Прости, я задремала!
– Прощаю, потому что вижу, ты меня ждала. И мне очень приятно, – он поцеловал меня, потом помог сесть в коляску, вымыл руки.
– Позвольте поухаживать за Вами? Я тоже не с пустыми руками, – Игорь улыбнулся, достал из пакета вино. – Не против?
– Можно немного, – я тоже улыбнулась.
Поужинав, мы перешли в гостиную. Игорь включил музыку.
– Я бы так хотела с тобой потанцевать, – призналась я честно.
– Ну так что же нам мешает?
– Что? – но прежде чем я что-либо поняла, он взял меня на руки и стал кружить со мною в такт музыки. Я чувствовала себя юной по уши влюбленной девушкой.
– Игорь… я…
– Пожалуйста, не говори ничего, – он вновь поцеловал. Я почувствовала, что он тоже готовился к этой встрече, хотя бы уже потому, что пришел не в форме. – Хотя нет, скажи мне одно только слово…
Я перебила его:
– Да! – и он остался у меня с ночевкой…
Утром мне было особенно тяжело. Я хорошо осознавала, что Игорь был одним их тех мужчин, с которым я могла бы связать свою жизнь. Ночь была настолько волшебной, что я практически забыла о своей физической неполноценности. Не знаю, как ему это удалось, но мне даже казалось, что мои ноги, пусть неживые, но чувствовали его прикосновения, его крепкое мужское тело…
И вот сейчас, провожая его на работу, я прекрасно понимала, что вижу Игоря в последний раз.
– Олеся, я сегодня в обед опять прийти не смогу, а вот вечером… Знаешь, я хочу пригласить тебя к себе. Ведь ты же не была у меня ни разу…
Я с трудом сдержала слезы.
– Не была…
Он заметил мою растерянность.
– Послушай, я тебя только об одном прощу. Если я что-то не так делаю, ты мне сразу говори! Если ты не готова идти ко мне, давай отложим!
– Нет-нет! Что ты! Все просто чудесно! Игорь, спасибо тебе. Я давно не была так счастлива.
– Олеся… Ах, Олеся… Ладно. Я побежал, заеду за тобой в шесть! – он чмокнул в щеку и быстрыми шагами направился к машине. Посигналил мне.
Как только он уехал, слезы полились у меня градом. Почему я так нелепо все разрушаю собственными руками! Неужели нельзя было сказать ему правду! Тем более, в ней нет ничего такого постыдного и страшного. Я еду в Москву. Чтобы найти своего сына! Это совсем не преступление!
Почему, ну почему он сейчас не заговорил о любви! Если бы он начал, хоть слово… Я бы сдалась! Но он вел себя так, как будто думал, что впереди у нас вся жизнь.
Конечно, он будет готовиться к сегодняшнему вечеру. Возможно, именно там, у себя дома он планирует сказать мне эти важные слова. А может, и дальше пойдет, предложение сделает. Какая же я все-таки жестокая! Я не имею права с ним так обходиться! Нет, этого нельзя так оставить!
Я взяла телефон, чтобы немедленно перезвонить Игорю и попросить приехать. Но в этот момент трубка завибрировала у меня в руке. Эллина!
– Да?
– Доброе утро! Как Вы?
– Спасибо, доброе, – ответила я.
– Вы не передумали? Я что-то вчера Вам не дозвонилась, поэтому пришлось отправлять помощника на свой страх и риск.
– Не передумала. Я уже вещи собрала.
– Замечательно, тогда часа через два ждите.
И вот я в машине. По дороге в новую старую жизнь…
– Господин Зевин? Проходите… Хотя, право, я уже не знаю, чем Вам помочь… – прокурор Дмитрий Николаевич действительно был удивлен, увидев на пороге своего кабинета Аркадия Гавриловича.
– Здравствуйте. Простите, что без предупреждения. Но я хотел попросить Вас об одной услуге.
– Ну… Вы же знаете, если это в моих силах… То с удовольствием, – Дмитрий улыбнулся, но улыбка получилась неискренней и все выражение лица выражало скорее страх, нежели действительно почтение к пришедшему. – Может быть, чаю? – Дима отвернулся к двери, чтобы попросить Анну принести приборы. Тем самым, как ему показалось, он избежал неприятного своего положения.
– Тогда уж лучше кофе, – ответил Аркадий.
– Хорошо.
Через пять минут в комнате приятно пахло свежесваренным кофе и мужчины вернулись к начатому разговору.
– Так вот, Дмитрий Николаевич, я хотел попросить Вас найти мать этого мальчика, – сказал Бровкин, да причем так громко, что прокурор поперхнулся.
– То есть как?... Для чего это Вам?.. Хотя… Будете?– Дима протянул гостю сигарету.
– Да, спасибо.
Покурили. Прокурор проговорил:
– Я, кажется, понял, Вы хотите найти мать ребенка, так сказать, ликвидировать ее, если она начнет предъявлять права в отношении мальчика? Но, Вы можете не переживать! Прошло уже много времени, но заявлений о пропаже ребенка не поступало никаких! Если его не искали до сих пор, то уж поверьте, не станут и потом!
– Нет, Вы не поняли! Вы должны найти его мать! Вы просто обязаны! Умоляю! За любые деньги!
– Не… не понял? Где же я ее возьму?
– Да где хотите!!! Мне все равно, откуда вон появится! Лишь бы она пришла и забрала ребенка! Потому что это становится невыносимо!
– Но… господин Бровкин! Мне кажется или Вы действительно что-то поменяли в своих взглядах?! – растерянно повел плечами прокурор. – Ведь до этой секунды моя помощь Вам и вашей почтенной супруге заключалась в том, чтобы скрыть тот факт, что ребенок – подкидыш. Вы же хотели… просили… помочь со свидетельством о рождении, где черным по белому было бы написано, что это Ваш сын. Ваш и Елизаветы Сергеевны… Разве не так?
– Так… Да в том то и дело, что не так! – Бровкин нервно стал ходить по комнате. – Послушайте, я сейчас Вам все объясню. Вы же знаете, как я люблю свою жену! Ради нее я готов на все!
– Разумеется, Аркадий Гаврилович! Более примерного семьянина, чем Вы в нашей округе не сыскать… – счел нужным вставить Дмитрий.
– Вот! Видите! Поэтому… именно поэтому, чтобы сохранить семью я очень хочу помочь Лизочке.
– Объясните лучше, я уже запутался, – признался прокурор.
– Моя жена и я, как Вы наверняка знаете, недавно пережили трагедию – мы потеряли ребенка.
– Да, это печальное известие мне не ново.
– Так же как Вы знаете и о том, что после этого жена некоторое время нуждалась в психологической помощи и находилась под наблюдением– врачей.
– Ну да… Я думаю, многие женщины так переживают…Не расстраивайтесь так! У вас все еще будет! – подбодрил прокурор.
– Вот и я того же мнения! А Лиза… с тех пор как появился этот мальчик… Она словно помешалась на нем… Она почему-то возомнила. Что Бог послал его взамен нашей умершей девочки!
– Не знаю… я в божественных делах не разбираюсь, хотя… Все возможно!
– Может и так. Да я и сам признаться сперва как зачарованный смотрел на ребенка! Такой хороший малыш… Но потом…Я не знаю, как Вам объяснить! Ведь от хорошей жизни детей не бросают! Отцы и матери брошенных детей, по моему мнению, либо пьяницы-алкаши или наркоманы, ну или во всяком случаи точно уж с психикой у них не все в порядке… Я просто уверен, что у ребенка плохие гены. И когда он вырастит, он станет, тем, кем его придумала природа… Маньяком каким-нибудь… Господи, у меня не хватает слов объяснить вам…
– Нет, напротив, я Вас прекрасно понимаю! Ваши страхи вполне объяснимы! Здравый смысл подсказывает Вам, что откуда ни возьмись появившийся мальчик может быть не вполне здоров…
– Не то чтобы… В общем, в последнее время мне снятся кошмары! Что он вырос и убил мою жену, прямо на моих глазах…
Дмитрий Николаевич многозначительно кашлянул:
– Аркадий Гаврилович! Думается, что Вы немного преувеличиваете. Просто с Вами за последнее время столько всего произошло! Смерть маленькой родной дочери, большие проблемы со здоровьем жены, мальчик, словно с неба свалившийся! Да и еще куча проблем на работе (Аркадий Гаврилович Зевин работал финансовым директором в крупной коммерческой фирме)…
– Да-да! Все так… Но Лиза! Она словно помешалась на мальчике! Про меня совсем забыла…
– О! это вполне объяснимо! Ребенок в семье не только радость, но и огромное испытание! – прокурор достал визитку и протянул ее Зевину.
– Что это?
– Это адрес моего очень хорошего знакомого! Семейный врач, маг и волшебник в решении семейных проблем, очень опытный психолог. Советую Вам обратиться к нему!
– Вы считаете, что я псих? – Аркадий Гаврилович сказал это без всяких угроз и возмущений.
– Нет-нет! Что Вы! Не подумайте ничего плохого! – замахал руками прокурор. – Я просто хочу Вам помочь! Кстати, этот врач, вполне может Вам посоветовать хороших специалистов в области генетики, чтобы осмотреть мальчика на наличие нездоровых генов.
Зевин немного помолчал:
– Да! Спасибо! Я подумаю… Кстати, а этот профессор? Есть про него новости?
– Вы имеете в виду Константина Захаровича Беликова? Кудесника-гинеколога, который многим помогал появиться на свет и наживался на этом?
– Да.. Ведь моя жена забеременела только благодаря ему… Но в то же время, сейчас она до сих пор считает, что он повинен в гибели нашей девочки.
– Я помню, помню заявления от вашей жены… Но честно, сомневаюсь, что мы найдем этого профессора. Думаю, он затаился где-нибудь заграницей и проживет там всю жизнь.
– Понятное дело… Если будут новости, вы все же звоните.
– Хорошо! Передавайте привет Елизавете Сергеевне и сыночку. Простите, забыл, как его назвали?
– Женей, – Зевин встал, попрощался и ушел.
По дороге я не могла думать ни о ком, кроме Игоря. Мне было так жаль нашего несбывшегося счастья, что хотелось волком выть. Первые полчаса поездки я смотрела на мобильник не отрываясь. Думала, вдруг он позвонит, тогда я все ему объясню! Потом решила, что ничего вообще не смогу ему объяснить и рассказать, потому как сама нереально запуталась. И я решилась на отчаянный шаг – занесла Игоря в черный список. Теперь он мне точно не дозвониться. Выключить телефон совсем я не могла- во время поездки я не раз созванивалась с Эллиной. Да и потом, в любую секунду мне мог позвонить отчим с новостями о Вике.. Я прекрасно понимала, что если Игорь захочет, он спокойно может меня найти – через отчима или запилинговав мобильный. Другой вопрос – захочет ли…
Чем ближе мы были к столице, тем на душе у меня становилось неспокойнее. Мысли возвращались к Жене, его свадьбе, его мольбам помочь родить им ребенка. Я постоянно думала и о Борисе, о том, что у меня есть хоть какая-то зацепка – зеленый забор!
Москва встретила меня неласково. Сырость, дождь, промозглость… Плохое предчувствие очень скоро сменилось у меня неожиданным приступом страха. Я боялась! Боялась встречи с Эллиной! Боялась своей новой жизни… И как оказалось, не зря…
Эллина встретила меня со своим помощником. Он помог отнести вещи домой, поднять меня с коляской на этаж. Сама Эллина была сногсшибательно красиво и до такой же степени холодна. Я сразу поняла, что наш разговор вряд ли получится дружелюбным. Но я твердо решила – продавать квартиру ей я не стану. Все оказалось гораздо сложнее…
Войдя в мою же квартиру, я вдруг поняла, что она и не моя вовсе – за такое короткое время она была капитально отремонтирована, в ней была иная мебель… то есть это был совершенно чужое мне помещение.
– По какому праву вы хозяйничали у меня в квартире! – я была просто вне себя от гнева.
– Успокойтесь, Вам волноваться никак нельзя! А то еще будет очередной приступ припадка! – хладнокровно ответила мне эта светская львица. – Тем более, мы хотели как лучше. И вместо того, чтобы кричать, лучше б спасибо сказали.
– Спасибо?! – это была явная издевка. Ее ледяной взгляд просто впивался в меня. Бесило также то, что она в курсе про мою эпилепсию.
– Да. Работники очень спешили, чтобы успеть к вашему возвращению, – она мило улыбнулась.
– Заметьте, Вас никто об этом не просил!
– О! Не переживайте о деньгах. Это подарок!
Я была в шоке: она словно змея жалила меня своими словами.
– Какие деньги! Какой подарок! Кто Вас просил! И вообще, что все это значит! – я была на грани истерического срыва.
– Успокойтесь, милая! Вам надо отдохнуть. Вы просто устали с дороги. Предлагаю выпить чаю и поспать. А разговор мы можем позже продолжить.
Я едва себя сдерживала, чтобы не наорать на нее, не кинуть в нее чем-нибудь и не выставить за дверь. Но сейчас мне просто необходимо было понять, в какую игру меня втянули, что хотят от меня, куда делся Женя. В общем, вопросов было очень много, а ответов пока ни одного. Поэтому я, проглотив ком приступа из слез, согласилась с Эллиной и перенесла разговор на вечер. Она удалилась, оставив со мною слуг. Они ухаживали за мной, напоили чаем, накормили, носились со мною как с драгоценностью. В такой ситуации я мало что соображала, поэтому, добравшись до кровати, я попросила все-таки оставить меня одну – усталость действительно валила с ног. Но я ни на секунду не сомневалась, что прислуга будет за мной наблюдать. Я прилегла на подушку и под впечатлением тяжелых размышлений последних нескольких часов забылась недобрым сном.
- Ах, Константин, во что ты меня втянул! Я из-за тебя лишилась всего! – говорила Виктория, не то шутя, не то серьезно. Но в любом случае в голосе ее слышались нотки отчаяния.
– Прям-таки и всего! Да если бы не я, как бы ты очутилась здесь, в Лондоне, да еще за такое короткое время, да еще по поддельным документам!
– Да разве я об этом… Все равно, как-то Владимира жалко чуток… Он ведь вроде и не виноват… Как-то нехорошо я поступила по отношению к своему мужу.
– Еще скажи, что ты его любишь! – буркнул Константин.
– А что, может и люблю…
– Не похоже что-то, – Он улыбнулся. – Любишь, а сама рядом со мной, в моей постели.
Вика лежала в соблазнительном красном белье, она была только что из душа, волосы собраны в полотенце. Константин прилег к ней, поцеловал.
– Всё ты к одному сводишь… – она надула губки, притворившись обидевшейся. – Ты прекрасно понимаешь о чем я.
– Разумеется…. Ты мне только одно скажи – не было ли за тобой хвоста?
– Не думаю. Когда я поспешно уезжала, муж был в командировке. А эта твоя «Леся» (она произнесла имя слегка раздраженно) вряд ли кинулась меня искать. По-моему, я ей сразу не понравилась.
– Да уж не преувеличивай… А действительно, мир тесен! Кто бы мог подумать, что ты окажешься женой отца Олеси! – Константин Захарович призадумался.
– Да не отца, а отчима. По-моему, они лет десять не общались до того, как она неожиданно у нас появилась!
– А ты уверена, что она сбежала к вам не по причине того, что ей в нашем НИИ срок светил?
– Да откуда же я знаю! Я вообще понятия не имела, что это за женщина! – раздраженно сказала Вика. – Только вот от тебя узнала.
– Не хотелось бы, чтобы у нее были проблемы из-за меня… Она порядочная и честная, – взгрустнул Константин.
– Не знаю, мне она не показалось такой уж белой и пушистой!... Но ты не переживай, вряд ли полиция попытается ее привлечь к чему-либо. Она же калека!
– Ты еще не знаешь этих наших следователей… По их мнению именно такие слабые и могут быть преступниками. На них-то, мол, никто внимания не обращает.
– Перестань ты уже о ней! А то я стану ревновать! – улыбнулась она маняще.
– А между прочим, я ведь, действительно ее люблю… Даже жениться хотел… Если б не эта противная журналистка, которая что-то накопала…
– Да, Эллина Шопуэр такая, – ответила Вика, совершенно проигнорировав слова мужчины, с которым только что переспала, что он любит другую женщину.
– Я, кстати, так и не знаю, какой информацией она обладает. Как далеко зашла в своих поисках.
– Я думаю, в данный момент нас не это должно волновать… Хотя, конечно, и это тоже… Ведь никто вообще не знает о нашей связи… Ведь так?
– Думаю так… Хотя ведь если бы не эта история, я бы уже перестал тебе доверять! – ответил резко Константин.
– Если бы не эта история, он бы перестал мне доверять! Фу-ты ну-ты! – Передразнила его Вика. – Да ты мне и не доверял никогда! И именно обманом и шантажом затянул меня в свои махинации! И если бы не эта история, может, ты бы вообще от меня избавился, и валялась бы я где-нибудь под забором… Мертвая…
– Что ты! Побойся Бога! Ты думаешь, я собирался тебя убить! – Константин удивился как-то очень искренне.
– Да кто тебя знает! И какого Бога! Ты сам, как Бог – делаешь новых людей из ничего…
Немного помолчали. Каждый задумался о своем.
– Я хотела сказать, что нам сейчас не полицию надо бояться, а этого Шурика и твоя дочурку… Вот кто угроза!
– Зинка-то – дура набитая… Она вообще не при делах, – съехидничал Костя. – А вот этот Шурик… действительно штучка… Судя по твоим рассказам.
– Штучка еще та. Да главное еще такой проныра! Хотя и болтун. Когда он мне стал рассказывать, что приехал к нам, чтобы искать жену с ребенком, я от него много всякой ерунды узнала. И, между прочим, что он тебя и Олесю в каких-то махинациях подозревает. А уж когда я знала, что первая алкашка на нашей деревне и есть дочь самого известного профессора, да еще к тому же она и сына своего выкинула где-то…. Решила, что надо сматываться!
– Послушай, Вика, а может, ты все-таки ложную тревогу подняла. Может, не стоило так резко все бросать, – поинтересовался Константин Захарович.
– Ложную тревогу! Да ты спятил! Шурик рано или поздно докопается до всего, вот увидишь. Да и Леся твоя что-то мутит… Не пойму какой черт ее с Шуриком связывает!?
– А тебя-то что с ним связало? Дорогая, – Улыбнулся Костя.
– Хм… Это неважно.
– Может и неважно… Только уж больно удивительно… Чтобы сама Виктория Мальцева запала на полудеревенского остолопа!
– Скорее он запал, – гордо сказала женщина. – И еще раз повторяю – это уже абсолютно неважно. Давай лучше думать, что делать будем…
– Послушай, Эллина! Я совершенно не знаю, каким наркотиком ты меня напоила, чтобы я на тебе женился… Я плохо понимаю, что ты задумала. Но ты должна запомнить твердо одно – Олесю я тебе в обиду не дам! – Евгений говорил резко, твердо.
– Слушай, Мальцев, уж не в твоем положении мне угрожать-то! – засмеялась Эллина.
– Возможно, ты думаешь, что то, что я сейчас сижу в этом подвале, запертым, со связанными руками ногами, позволяет тебе издеваться надо мною… Но я еще раз повторю- не трогай Олесю.
– Да не нужна мне твоя Олеся! Пусть только скажет, где профессор ее, с которым она шашни мутила…
Женя был возмущен словами Эллины. Он аж от злости дернулся на своем стуле, к которому был привязан.
– Что ты несешь, какие шашни! Олеся не могла!
– Что не могла?! Много ты понимаешь в женщинах! Думаешь, ее могло остановить то, что она ног не чувствует. Да ни фига подобного! Знаем мы этих ваших инвалидов!
– Замолчи! – рявкнул Женя. – Я не хочу тебя слушать!
– Да и не надо, в принципе… Если она расколется быстро, то ты мне вообще в скором времени не понадобишься, – улыбнулась блондинка, и вышла, захлопнув дверь и закрывая ее не замок с другой стороны.
В душе Евгения всё кипело от злости, отчаяния, обиды на себя, на весь свет. А главное – от своей беспомощности, от того, что он не может помочь Олесе, которая в беде. Да и в беде-то по его вине! Как он мог! Ну вот как он мог связаться с этой Эллиной. Да и кто знал вообще, что за ней целая компания стоит… Женю огорчало еще и то, что он не совсем понимал, что именно от него хотят, что именно ждут от Олеси. То ли, что она раскроет все тайны НИИ профессора Константина, то ли, что она признается, что сама замешана в темных делах. Да и каких делах-то?… Во всем этом были замешаны деньги. Крупные деньги. Это было ясно, как божий день. Но Женя ни на секунду не сомневался, что Олеся здесь вообще не причем. Да, скорее всего, она и сама ничего не знает. Она просто работала. Работала там, где ей нравилось. Она всегда мечтала об этой должности. Она всегда хотела помогать людям появляться на свет…
Женя проклинал тот день, когда позволил себе быть одурманенным Эллиной. А было это в тот день, когда он, после ночи незабываемого блаженства, был выставлен Олесей за дверь. О Боги! Как ему в тот день хотелось умереть, провалиться, испариться, пропасть. Наверное, еще даже сильнее, чем в день страшной аварии.
Олеся его выгнала… Он, совершенно потерянный, так и не понявший, что все это значило, шел по городу, не помня себя. Он забрел в какой-то ресторан (до сих пор не вспомнил, какой именно), заказал себе выпивку. Ему казалось, что он пил без остановки несколько часов, он совершенно потерял счет времени. Как к нему подсела Эллина и о чем они разговаривали, он совершенно не помнит. Но только факт остается фактом – он проснулся в гостиничном номере в постели с этой женщиной. У него очень сильно болела голова, все было как в тумане. Эллина улыбалась, предлагала «поправить здоровье», опять в ход пошло спиртное. А следом и наркотики… Как Женя потом сосчитал, это продолжалось ни день и ни два… Около трех недель он находился в состоянии опьянения и одурманивая. Потом, те, кто все это задумал, дали ему прийти в себя…
Когда он хотя бы стал соображать, кто он, где он, вспомнил Олесю, дочку, понял, что женщина, которая вертится рядом с ним – известная телезвезда и журналистка, ему четко дали понять - женись. Ему открыто никто не угрожал. С ним никто не разговаривал, ему ни слали писем с угрозами, не было никаких звонков… Но это стало ясно само по себе. За ним следили, ему приносили еду, за него решали, куда он может идти, куда –нет… После свадьбы (которую Женя помнил очень хорошо, потому как ему пришлось на себя примерить роль актера – изображать влюбленного по уши) его поставили на ноги. Буквально на два дня положили в какую-то клинику – и все прошло: и головная боль, и ломота в теле, и тяга к выпивке. Он вернулся в свое прежнее состояние здравомыслящего человека, с одной лишь разницей – теперь он был женат. Женя понятия не имел, что за люди стоят за всем этим, а главное – зачем. Он пытался понять- зачем, почему- но не было никаких зацепок. Не было никакой возможности узнать что-либо. Поэтому ему пришлось просто смириться. И жить дальше. В конце концов, ему было совершенно все равно, как жить… Ведь после того, как Женя потерял дочь и жену, он и не жил вовсе…
Однако, надо признаться, после того, как прошло алкогольное и наркотическое похмелье, на некоторое время его жизнь приобрела хоть какую-то упорядоченность. Надо сказать, что он поначалу даже решил, что его женили на Эллине потому, что так захотела сама Эллина. Жене даже показалось, что эта женщина его действительно любит. Она была доброй, заботливой, нежной, внимательной, необыкновенно привлекательной и очень страстной. Первое время Жене даже льстило, что он владеет ею. Ему даже показалось, что это провидение вмешалось в его судьбу, подарив ему подарок в виде этой необыкновенной женщины. Путь это не то, что он сам хотел, но, может, хоть в этом был какой-то смысл?
Евгения обучали – манерам, общению, поведению в обществе. На пресс-конференциях ему приходилось отвечать на вопросы, рассуждать о том, о чем он раньше и не думал. Ему начинало это даже нравиться - он чувствовал на себя взгляды зависти мужчин.
Вдвоем молодоженам доводилось быть нечасто, и исключительно по вечерам или ночам. Когда они оставались с Эллиной наедине, их вечер начинался с любви. Потом они сидели на кухне, пили чай, разговаривали. Причем чаще всего на отвлеченные темы – о светских приемах, о том, как должна пройти завтрашняя встреча, о том, кто и что пишет.
Когда прошло около полугода со дня их свадьбы, Евгений вдруг понял, что он- просто актер. Он проживает чужую жизнь, ранее ему и невиданную. Однако, Женя старался и не задумываться над этим. Пусть все будет, как будет.
Однажды Эллина во время поздней вечерней трапезы его удивила. Она подошла, нежно обняла его и сказала:
– Эх, Женечка, если бы мы встретились при других обстоятельствах… Поверь, быть с таким мужчиной как ты- мечта многих. Можешь думать, что хочешь, но ты мне действительно дорог! – и тогда в первый раз Женя увидел на глазах этой женщины слезы.
И тогда же он задумался и понял простую вещь- Эллина тоже живет не своей жизнью! Она тоже пешка в чьей-то игре! И вполне возможно, что за ее этой «светкостью» скрывается искренняя ранимая душа.
Евгений стал присматриваться к ней- она ведь на самом деле была какой-то необыкновенной, возможно даже какой-то ненастоящей! Женя стал пытаться найти ключик к сердцу истинной Эллины. Он вдруг понял, что начинает привязываться к своей жене. В их отношениях наступил период какой-то гармонии и чистоты. Дошло до того, что Эллина, вернувшись однажды поздно с какой-то вечеринки, немного подвыпившая, сказала:
– Я люблю тебя! Все это неправильно! Так не должно быть! Но я люблю! – она целовала его, ласкала. Женя попытался продолжить тему:
– Что неправильно? Чего не должно быть?... – но даже в состоянии опьянения от алкоголя и любви, Эллина ему ничего не сказала.
Тогда Женя решил, что ей не разрешают много говорить. Но ему вдруг захотелось побольше узнать о женщине, с которой он делил свою жизнь уже несколько месяцев. Он ведь ничего о ней не знал, кроме того, что она популярная журналистка, ведущая. Он начал с Интернета- но и там о прошлом Эллины ничего не было. Тогда он просто стал расспрашивать о ее жизни.
Она на некоторые вопросы отвечала охотно- например, о том, в какой школе она училась. На некоторые – как-то отмалчивалась – например о том, почему она выбрала профессию журналиста. На некоторые больше отшучивалась, иногда говорила- что ему и не следует столько знать… Однажды он заговорил о семье:
- А кем работают твои родители? Они еще живы?
Ее выражение лица изменилось. До этого они болтали о том, о сем. Больше о чужой жизни, чем о своей. Эллина была в расположении духа. Но его вопрос…
– Зачем тебе это? – переспросила она, побледнев.
– Ну… – Женя подсел к ней, взял за руку. – Мы вроде бы не чужие. Мне хочется тебя узнать поближе. Мне хочется узнать тебя как человека... А сейчас я знаю тебя только как великолепную женщину и талантливую журналистку.
Тогда Эллина расплакалась во второй раз. Она сказала так искренне, что у него сжалось сердце:
– Женька, что ты со мной делаешь!....
Женя все сильнее стал привязываться к своей жене, особенно, когда увидел, что некоторые моменты из своей жизни она тоже не понимает. Он чувствовал, что Эллина, может, и хотела бы что-то изменить. Но она тоже винтик в определенной системе. Однажды ночью, после красивого секса, Эллина сказала ему:
– Знаю, что ты мне не поверишь, но очень тебя люблю. И, возможно, это и не входило в мои планы… Но я хочу ребенка!
Женя аж подпрыгнул на шелковых простынях.
– Ребенка? Дочку?
– Можно и дочку! Или сына! А еще лучше – двойню! – она улыбнулась, и даже в полутьме Женя почувствовал искренность этой улыбки…
Он согласился на ребенка! Он хотел ребенка! Сына, дочку – все равно! Главное, здорового, родного, маленького человечка! Видеть, как он растет, как развивается, становится похожим на тебе. А твоей главной задачей становится то, чтобы твоя кровиночка не совершила ошибок, допущенных тобой! Чтоб жизнь твоего малыша была лучше, чем у тебя! Женя в ту же минуту все это выпалил Эллине. Выложил, как есть! И увидел, как ее глаза засветились от счастья!
Потом потянулись какие-то странные будни. Они старались над ребенком, в первые три месяца не получилось… Но для Жени это был не срок! Тем более, его жена – такая молодая! Такая красивая! И тут однажды…
Он наткнулся на странную статью в газете. Семья Эллины Шопуэр на гране распада. Муж требует ребенка! А для нее «…семья- это не жизнь по расписанию. Это, прежде всего, жизнь пары. А когда в паре появляется кто-то третий, она уже не пара, а уже трио. А как вы знаете даже из музыки, трио- это уже не дуэт. Это уже многоголосье… Короче, я не готова. Не потому, что я трушу, а потому что творчество дуэта еще не окончено!» И оказывается, все пресса пестрит подобными заявлениями!
Женя был в таком шоке в тот день, что когда Эллина вернулась к вечеру после очередного интервью, он ждал ее с чемоданом в руках.
– Я ухожу! – сказал он ей прямо с порога. – Я не клоун. Не артист! Пусть твоя команда делает со мной, что хочет. Убьют, значит, убьют! Мне все равно! – Женя с такой ненавистью, злостью и отчаянием посмотрел на Эллину… Ее реакция была неожиданной.
Эллина, та самая сильная женщина с обложки журнала, независимая и гордая, упала перед ним на колени, обняла его за ноги и стала биться в истерике:
– Не уходи… Прости… Пойми… Это неправда… это не для тебя… Я умру без тебя. Я люблю тебя…
Когда он мало-мальски смог привести ее и себя в чувства, все, что она сказала, он решил принять, как очередное испытание.
Она очень хочет ребенка! Но в данный момент, ее рейтинг падает. И ее продюсеры и редакторы решили «раздуть» семейную драму… Конечно, она виновата в том, что должна была предупредить Женю, что скоро на станицах изданий появится этот фарс. Но Эллина уверяла и клялась, что это все временно! Что все люди, которые стоят на ней, никогда не будут вмешиваться в ее личную и семейную жизнь. Что если она забеременеет, то ребенок, конечно, родится на свет… и т.д. и т.п…
Сейчас, сидя в подвале, привязанным к стулу, Женя не мог себе простить того, как он все-таки повелся на ее речи! Именно сейчас он понял, что он был пешкой в игре, которую, возможно и не Эллина начала… Но он, Женя, взрослый мужик, позволил себя втянуть в эту грязь, этот обман… А Эллина – не просто опасная женщина… В ней вообще нет ничего святого! Никаких чувств! И надо отдать ей должное, артистка она изумительная! Такое впечатление, что у нее вообще никогда не было никакой жизни! Всё – роли, которые она блестяще играла.
Только теперь он почти с полной уверенностью мог сказать, какую жуткую роль пришлось сыграть ему самому в этом фарсе. Он сумел разгадать почти все загадки. И очень хотел бы надеяться, что еще не было поздно….
Эллине не нужен был ни он, ни ребенок, ни семья. Ей нужен был профессор Константин Захарович Беликов. Вернее, его тайная деятельность по суррогатному материнству, его незаконные махинации с медицинскими операциями и препаратами. Здесь были замешаны огромные деньги, возможно, такие, которые и не снились самому Жене! Как же хитроумно действовали эти люди, которые стояли за Эллиной-журналисткой! Наверное, не зная, как разоблачить профессора, как собрать нужные доказательства, решили «капнуть» среди его коллег. Каким-то образом вышли на Олесю - инвалид, наверняка, многое знала, ну или помогла бы узнать под определенным давлением! Но нельзя спугнуть профессора! Нельзя действовать резко!
Где-то полгода назад в голове неизвестных Жене людей и зародился этот план. Они раскопали, что он был женат на Олесе когда-то. Создали его брак с Эллиной, привели к трагедии – молодая красавица не может забеременеть! Затем заставили Женю искренне поверить, что идея обратиться к Олесе, было исключительно его собственной идеей! И пока в прессе ревел скандал с якобы приближающимся разводом (а это было придумано для отвода ненужных глаз от реальной ситуации), Женя спешил помочь своей молодой жене забеременеть. Сначала он решил обратиться к своей очень дальней родственнице – Виктории Мальцевой (хотя, наверное, тем самым вызвал молчаливое негодование у Эллины и ее людей). Виктория работала медсестрой-акушеркой в поликлинике, которая была очень тесно связана с НИИ профессора Беликова. Вика часто сама присутствовала на родах, была неплохим специалистом и, конечно, знала нужных Жене людей. Но, к удивлению Жене, он узнал, что Вика полгода назад вышла замуж за немолодого, но богатого и укатила в деревню. «Что такой эффектной даме делать в деревне?», – подумалось тогда Жене, а Эллина со своей компанией, вздохнули спокойно… Значит, скоро, Женя поведет их к Олесе, а там и до профессора недалеко!
Но не все пошло так гладко, как ждали. Когда Женя обратился к Олесе, профессора уже и след простыл. (Выходит, его кто-то предупредил!). И теперь роль Олеси в расследовании возрастала. Она не только могла «слить» информацию о делишках профессора, но и помочь найти его!
К сожалению, Женя понял все это не сразу. А только в один миг! Когда пришел домой после разговора с Олесей.
– Прости, она отказала… Да и вообще, это было нечестно с моей стороны! – сказал он Эллине. – Я оставил Олесю в таком состоянии! Как бы опять ее припадок не хватил!
Глаза Эллины расширились:
– Что она сказала? Где она?
– Я не знаю, – ответил Женя.
В тот же миг Эллине позвонили и, по всей вероятности, доложили о ходе разговора Жени и Олеси… Потом произошло временное затишье, во время которого, видимо, Олесю упустили. И она уехала в неизвестном направлении.
И как-то вечером Эллина была очень любезна и обходительна со своим мужем… Они пили вино (с дурманящим привкусом). Потом Женя оказался в трансе. Он помнил, что сам привел Эллину в квартиру Олеси, что разговаривал со Светланой о покупке квартиры… Он все это помнил, но не осознавал, что делает… Полностью очнулся от наркотического опьянения через несколько дней… В подвале.
Вечером я приводила себя в порядок. Мне хотелось дать понять этой журналистке, что мне не нужны ее деньги! Что я ни при каких условиях не продам квартиру! Потом хотелось спросить у нее про Женю, напомнить ей, что у него есть обязанности перед своей погибшей дочерью, и через несколько дней он должен быть на ее поминках.
Я нарисовала «стрелки» черной подводкой, накрасила губы красной помадой, надела красивое платье. Мне помогала девушка, имени которой я не знала и не собиралась узнавать. Я всем своим видом давала понять, что ее положение временное и скоро ее освободят от навязанной обязанности. Я была серьезна как никогда и зла – на эту журналистку, на Женю, на Вику, которая вдруг пропала! Да и вообще на всю нелепость этой ситуации. Перед тем как выйти в комнату к Эллине я глянула в телефон – сердце екнуло от странной надежды: может, Игорь прислал смс с другого телефона?... Но ничего, кроме простых слов отчима на автоответчике «Продолжаю поиски Вики», я не увидела и не услышала…
Вся моя независимость и гордость исчезли разом, когда я вышла в комнату… Она, точно царица, восседала с бокалом белого вина на кожаном кресле. Красота и молодость Эллины заполняли всю комнату… А чуть позже я увидела парней в черных костюмах, с накрахмаленными рубашечками… с оружием по бокам в кобуре. Мне действительно стало страшно.
Эллина улыбнулась:
– Я так понимаю, нам не нужно лишних слов?
Я запнулась. И выдавила из себя, словно чужим голосом:
– Что Вы хотите?
– О, Олеся Станиславовна, какая Вы молодец! Не зря Женя Вас нахваливал. Так и говорил – такая сговорчивая, всегда все с полуслова понимала.
Она многозначительно замолчала, давая мне паузу для обдумывания ее слов. Из них я поняла или вернее почувствовала – Женя в беде!
– Что Вам нужно? Где мой муж? – вырвалось у меня
– Простите, видимо, Вы имеете в виду МОЕГО мужа? – ехидно улыбнулась Эллина. Я четко осознала – если бы я могла ходить, я бы подбежала к ней и начала душить!
– Где Женя? – спросила я чуть тише, пытаясь подавить свой гнев.
– Он в надежном месте! – сказала она
– Что Вы с ним сделали? – уже прокричала я, направив коляску в ее сторону, но телохранители помешали мне
– Ничего! Ровным счетом ничего! Однако есть маленькое «но», которое Вас огорчит… С ним все в порядке… Но ПОКА все в порядке, – слово «пока» Эллина словно просмаковала, выпив вина.
Я подумала и сказала:
– Не знаю, зачем Вам моя квартира, но готова даже подписать дарственную. Только не трогайте Женю, – я в тот момент была готова отказаться от всего, лишь бы быть уверенной, что с ним все будет хорошо.
– Милочка! Какая Вы все-таки наивная! Стоимость этой халупы (она сгримасничала, осмотрев квартиру) приравнивается, если только к одной копейке моего состояния…
Внезапно меня осенило – ребенок! Об этом просил и Женя! Происходящее было настоящим адом для меня!
– Послушайте, я, конечно, не волшебница! Но если Вам так уж нужно, могу найти нужных людей и помочь Вам забеременеть и родить, – произнесла я достаточно громко.
– Хм… да Вы умнее, чем кажетесь! – съехидничала «царица». – Я знаю, что Вы не волшебница! – Она обошла вокруг моей коляски, сверля меня своим взглядом. – Но единственно верное словосочетание в вашей речи сейчас было – «нужные люди»!
Я посмотрела на нее. Я не очень понимала, что именно ей нужно. Кроме того, меня стал захватывать приступ тошноты и головокружения…. я была на гране эпилептического припадка. Эллина оценила ситуацию правильно.
– Дорогая Олеся Станиславовна! Нам много не надо! Даем Вам неделю, чтобы Вы сообщили нам местонахождение Константина Захаровича Беликова и помогли нам найти его бумаги. Знайте, Вы под колпаком. Мы следим за каждым Вашим шагом. Не думайте бежать! Не делайте хуже себе, вашему мужу и всем остальным! – теперь она обратилась к охранникам. – Пойдемте, ребята, Вас ждет вознаграждение. Повеселимся вечером! – Затем Эллина буквально впилась губами в губы одного из молодых людей, игриво поглаживая его…
Когда они ушли, я осталась одна… Под колпаком.
– Я еще раз спрашиваю: что ты делал у Олеси? – настойчиво повторял Игорь, отказываясь верить в то, что слышал.
– Так я еще раз Вам говорю – трахал ее! Ну или если это очень грубо для ваших полицейских ушел – занимался с ней любовью! – сгримасничал Шурик и в отчет получил кулаком в челюсть.
Через секунду, сплевывая кровь, он сказал:
– А за это, господин полицейский, и по статье можно пойти! Превышение должностных обязанностей!
– Заткнись! – твердо сказал Игорь. – Или ты без языка останешься, и ничего никому доказать не сможешь!
– Ладно-ладно… Не кипятись… – сказал Шурик, оценив ситуацию. – Чё вы вообще все нашли в этой престарелой колчаножке?
– Заткнись! – почти заорал Игорь.
– Ну… прости, – присмирел Саша.
Игорь на кухне открыл холодильник, нашел бутылку пива и откупорил
– Эй-эй, начальник… А тебе можно при исполнении? – прилетел на звук Шурик.
– Слушай, мразь! Сейчас ты сядешь и будешь отвечать исключительно на мои вопросы! Если сболтнешь лишнего – сам знаешь! – Игорь сделал знак «секир-башка».
– Ну гут-гут. Ок.
– Так вот, рассказывай все по порядку… Где ты познакомился с Олесей?
– Ты с ума сошла! Богиииии! – Константин метался по комнате.
– Послушай, Костик, я ничего не сделала! Просто позвонила… моему мужчине. Чтоб сказать, что все хорошо! – ответила Вика. Хотя ее саму трясло от того, что она сделала в слегка нетрезвом состоянии.
– Твоему мужчине! – заорал Беликов. – сказал бы я, кто он! А твой мужчина – это я! А не этот Петька!
– Не Петька он, а Александр…
– Ублюдок он, а не Александр! – профессор сел на кровать рядом с полуобнаженной, красивой Викой. Она обвила руками его шею, хотела приласкать. Но тут он резко отшвырнул ее.
– Знаешь что?! Иди ко всем чертям! Теперь ты не со мной! Я сваливаю! – он кинул на кровать чемодан, стал швырять туда рубашки, брюки – все, что попадалось под руку.
– А как же я? – спросила Вика.
– Мне все равно! На тебя надеяться нельзя! Оставайся со «своим мужчиной» (передразнил он) и своим мужем! Пошла вон! – Константин указал заплаканной Вике на дверь.
Но она встала с кровати, поправила красивый персиковый пеньюар и сказала:
– Не выйдет! Ты возьмешь меня с собой!
– Ещё чего! – усмехнулся он.
– Да-да, именно так!
– С какого перепугу? Мне брать с собой бабу, которая меня под монастырь подведет?
– С такого! – она села, красиво положила ногу на ногу, спустила плечико с рубашки, соблазнительно обнажив грудь.
– Ты красива! – Константин с видом самца, которому досталась шикаркая самка, осмотрел ее. – Но слишком болтлива.
Вика скинула пеньюар, обнажившись полностью.
– Красива! Шикарна! Молода! – Она стала поглаживать себя по груди. – И к тому же много знаю!
– Например, – говорил профессор, уже целуя ей шею.
– Например, как мы вместе подменили ребенка в роддоме… – шептала Вика в сладкой истоме, – Мертвую девочку, которую родила твоя Зинка, мы подсунули жене Зевина…. А твоей Зине отдали здорового мальчика сына Зевина… И это для того, чтобы твоя дочь не качала права, потому что она подписала бумагу… Будет ребенок, не будет претензий… – все это Вика шептала профессору, в то время, когда он уже вошел в нее и наслаждался процессом.
– Ну ты и тварь, – отвечал он, двигась еще сильнее. – Красивая тварь… Не думаешь, что мне легче убить тебя, чем содержать всю жизнь?
– Уммм… – застонала Вика, закрыв глаза от удовольствия, – я знаю, ты этого не сделаешь…. Уммм… потому что знаешь, что я оставила записку… в которой ясно сказала…. кого винить в моей смерти… и в ней четко описаны твои маханации, профессор! А теперь заткнись, и люби свою медсестричку…
– Значит, в этой истории с ребенком, Олеся замешана не меньше, чем твоя Зина? – еще раз спрашивал Игорь, словно пытаясь убедить себя в чем-то.
– Да, да… Но какая тут тайна, ни я, ни Зина никак недопетрим, – отвечал Саша, уже изрядно налакавшись пива вместе с полицейским
– И кроме того, три часа назад тебе звонила Витория, жена Владимира?
– Угу… И она говорила странные вещи… «Как бы ни был хорош мой профессор, а тебя, Сашенька, трудно позабыть..» – отвечал Шурик, передразнивая слащавую речь Вики в тот момент.
– Где она, ты, конечно же, не спросил.
– Обижаешь, начальник, спросил…, – Шурик сделал очередную безуспешную попытку найти в холодильнике хотя бы еще одну сушеную воблу.
– И что она?
– А что она?... «Много будешь знать, быстро умрешь». Так ответила. И у меня желание отпало вообще с ней разговаривать…
– Звонила на городской? Видать, чтобы сотовый не распознался, – говорил Игорь, но уже по большей части сам с собой. – Ну ничего, мы установим, откуда звонила. Мои ребята распечатку номеров пришлют. Хотя на это день-два понадобятся
– Слушай начальник, а каково лешего тебе Олеся сдалась? – поинтересовался Саша.
– Не твоего ума дела! А вот если еще одну услугу окажешь, может, так и быть, не получишь больше в челюсть… – хотя Игорь был изрядно подвыпившим, но все-таки еще пока сдерживал желание размазать по стенку ничтожество, сидящее перед ним…
– Только давай без рук! – огрызнулся Шурик.
– Хорошо. Тогда пиши!
– Что писать-то?
– Адрес Олеси в Москве! И без шуток!
По дорогу в Москву Игорь отзвонился Владимиру, сообщив известие, что Вика, по крайне мере жива-здорова. Что она недавно звонила «одной из своих подруг» (полицейский предпочел скрыть правду о любовнике). И через ребят установили, что звонок был сделан из отеля «Сити» в Лондоне. Сейчас пытаются выйти на администрацию узнать, как и что. У Владимира тоже были новости: нашелся водитель, который подвозил Вику до Москвы. И выяснилось, что далее Виктория попросила остановить в очень сомнительном квартале. Благодаря помощи друзей, Владимир выяснил, что в одном из тех домов была «контора» по изготовлению поддельных паспортов. Осталось сложить один плюс один, и можно было бы узнать, под каким именем Вика скрывалась в Лондоне.
– Слушай, а как у Олеси дела? Я так понял, что она в Москву все-таки уехала? Ты ее провожал? – спросил Владимир.
От мысли, что Олеся в Москве одна, что ее везли туда на неизвестной пока для Игоря машине, что она от него так много скрыла, включая «роман» с Шуриком… становилось плохо. Но Игорь предпочел не огорчать друга, и сказал, что проводил Олесю в столицу. А теперь едет за ней обратно.
– И будь уверен, что скоро я навсегда ее у тебя украду! – добавил он и пожелал Владимиру удачи в поисках Виктории.
«Только бы она опять каких-нибудь глупостей не натворила!»
Все мои попытки вырваться из плена Эллины, ни к чему не приводили. Ее люди были везде. То, что мой телефон просматривается и прослушивается, в этом я не сомневалась. Поэтому отчиму приходилось отвечать односложно. Пришлось также нагрубить Светлане, что я сама со всем справлюсь, и чтобы она не звонила и не приходила. Когда я это говорила, я пыталась дать Свете понять, что в беде. Но, к сожалению, девушка всегда так легко верила словам, которые были на поверхности, что ждать от нее помощи, мне не приходилось. За мной следили. В том числе, проверяли и мою электронную почту. То есть, у меня не было ни малейшей возможности оповестить хоть кого-то, что я в опасности. Но доказать этим людям, что я понятия не имею, где Беликов, и вообще не в курсе его дел, было просто невозможно.
Так прошел день, второй. В полном неведении, что все-таки случилось с Женей, что мне делать дальше, меня к тому же донимали эти странные сны. Вера все чаще приходила ко мне с ребенком, девочкой, и говорила, чтобы я не беспокоилась. Что обе сестренки там, на небесах, и с ними все хорошо. Голова моя просто гудела… я не знала, что делать. Вдобавок ко всему, ухудшилось самочувствие. По утрам подташнивало, часто темнело в глазах…
На третий день меня ждал сюрприз.
Ко мне явилась Эллина. В глазах ее была ярость.
– Не могу понять, как Вы умудрились, Олеся! – с порога заявила она мне.
– Умудрилась что?
– Не прикидывайтесь невинной овечкой! Как Вы подключили прокуратуру?! Мы же за каждым шагом следили! Иногда мне кажется, Вы умнее, чем есть на самом деле!
Я была в шоке не меньше ее. Ничего не понимая, я просто слушала Эллину.
– К вашему дому приближается автомобиль прокурора Дмитрия Николаевича. Если Вы наговорите лишнего, то, помните, что от этого может зависеть жизнь Жени!
– Я… Я не понимаю! – честно призналась я, но, оказалось, в пустоту. Эллины и след исчез, а в дверь позвонили.
– Открыто! – крикнула я, совершенно не зная, какой человек этот прокурор, что ему от меня надо. Но в голове засела мысль – видимо, это мое спасение!
– Олеся Станиславовна?! – неуверенно спросил мужчина средних лет, довольно импозантный.
– Да, добрый день. Чем могу помочь? – я решила поменьше говорить, больше слушать. И еще я все-таки стала обдумывать план спасения. Не так уж важно, кто был этот человек, важно дать ему понять, что я в беде.
– Бога ради простите, – странно заговорил он. – Я, скорее всего, просто что-то перепутал… Я, наверное, пойду…
– НЕТ! – громко крикнула я, тут же отругав себя. «Не выдавай себя!» – Нет, – сказала я уже тише и спокойнее. – Я Олеся Станиславовна. Вы меня искали по какому-то вопросу?
– Дмитрий Николаевич, – сказал он и зачем-то показал удостоверение.
У меня вдруг мелькнула мысль, что это все может быть обыкновенная подстава. А что если, видя мое полное молчание, люди Эллины решили просто разыграть весь этот спектакль с актером-прокурором. Но скоро эта догадка не оправдала себя.
– Простите, Вы действительно Мальцева Олеся Станиславовна?
– Да, так и есть? А в чем собственно дело? – тут у меня промелькнула мысль еще более отвратительнее прежней. Может, меня сейчас будут допрашивать в отношении НИИ Беликова? Вдруг прокуратура накопала что-то, и решила все махинации профессора, свалить на меня? Быть может, я уже одной ногой в тюремной камере на пожизненное заключение.
– Просто… Я немного не ожидал…. Увидеть Вас… такой, – все продолжал запинаться «прокурор». – Вы действительно работали в НИИ? И вели беременности?
И тут наконец до меня дошло! Дмитрий Николаевич был удивлен, увидев перед собой калеку… Ведь, наверное, он искал опытного доктора-гинеколога, раз уж заговорил о моей работе.
– Ах, вон Вы про что! Да, я инвалид, но некоторое время работала в НИИ. Была практикующим врачом. Поверьте мне, тут нет ничего предрассудительного. Ведь я же не инструктором по плаванию работала! – старалась пошутить я.
– Да… Какое недоразумение. Мне, право, неудобно… – его вежливость стала надоедать.
Желая доказать, что я все-таки ни никчемная, я предложила ему пройти на кухню выпить чаю. И тут же поставила чайник, и расставила чашки. (В любое другое время, я, скорее всего, вообще бы не стала разговаривать с малознакомым человеком. Но в данной ситуации, у меня не было выбора)
– Спасибо, – он хотел еще что-то добавить из разряда вежливых слов, но я остановила жестом, давая понять, что все в порядке.
– Вы по какому вопросу? – хотелось узнать все и сразу, но надо было тянуть время, пока я не придумала план выхода из-под колпака.
– Даже не знаю с чего начать…
– Давайте сначала, – проговорила я.
– Хорошо… – он помялся. – Но в силу деликатности вопроса, я бы просил оставить наш разговор между нами.
Да что ж за наказание! Меня осенило – он хочет, чтобы я помогла какой-нибудь его женщине, жене или любовнице, родить, или, наоборот не родить. Как он бледнел, напрашивался один вариант – скорее всего его любовница забеременела, и он просит о тайном аборте. Как-то на меня вышел… Пока все это у меня в голове прокручивалось, прокурор стал излагать чуть дела. И я поняла, что изначально ошиблась в цели его визита.
– Жена одного моего очень хорошего знакомого во время родов потеряла ребенка.
(«Теперь хочет еще одного, но не может?»,– думала я). У нее были сложные роды. Подробностей я не знаю… Ребенок умер. А роды принимал никто иной, как Константин Беликов («Все-таки, по работе! Господи, еще тюрьмы мне не хватало!»)
– Вы знаете, я не приминала роды. Я занималась в основном ведением беременности, анализами… – начала я издалека в свое оправдание
– Да нет… Вы не поняли, к Вам никаких претензий… («И слава Богу»).
– Ребенок тот, девочка, родилась мертвой. И никакой ошибки в действиях профессора, вроде бы не было. Я проверял протоколы вскрытия.
– А в чем же дело?
– Дело в том, что мой приятель подозревает, что произошла какая-то дикая ошибка.
– Простите, не очень понимаю.
– Да я и сам отказываюсь в это верить… Но они, родители умершей девочки, утверждают, что это не их ребенок.
– И? не могу понять никак? – хотя мысли у меня были заняты поиском спасения, но внутреннее чутье подсказывало, что то, о чем идет речь, имеет какое-то важное значение для меня лично.
– Понимаете, эта пара ждала мальчика. УЗИ неоднократно показывало, что будет именно мальчик. Современное оборудование редко ошибается!
– Понимаю… Но и такое бывает!
– Да… Эту женщину вел сам Беликов, он и помог ей забеременеть. И он ни один раз говорил, что у нее будет именно пацан!
– Простите, я еще раз хочу подчеркнуть, что к роженицам господина Беликова я не имею никакого отношения! – старалась вновь оправдаться я.
– Да-да… И роды принимал Беликов. А потом, спустя некоторое время, он пропал. Мы все знаем теперь, что он подозревается в серьезных преступлениях… Я сам вел некоторое время это дело, но, когда она заимело международный масштаб, мне пришлось его отдать.
– Простите, я все-таки не очень понимаю, в чем обвиняет Беликова эта пара?
– Дело вот в чем. Роды шли нормально. По словам моей приятельницы, она хорошо чувствовала схватки. Но профессор настоял на том, что родовая деятельность идет плохо.
– В этом Константин точно не мог ошибиться! – возмутилась я.
– Олеся Станиславовна, позвольте мне договорить.
– Извините…
– Профессор настоял на кесареве, да еще под общим наркозом… Хотя они люди богатые и могли б более дорогое позволить.
– Наверное, дело было срочное и некогда было советоваться, – чтоб там ни натворил Константин Захарович, но в его профессионализме относительно родов я ничуть не сомневалась!
– Да.. Но потом мама слышала крик ребенка, и отчетливо вспоминает слова акушерки: «Мальчик». А когда она вышла из наркоза, ей сообщили о рождении мертвой девочки.
– Господи, я вообще ничего не понимаю! Возможно, Ваша знакомая была в бреду! Только так это можно объяснить! Зачем профессору убивать ребенка! Это идиотизм!
– Нет… Что вы! Речь не о детоубийстве… Как вы думаете, Константин был способен подменить ребенка?
– ЧТО?! – чашка из рук у меня выпала, и я облила платье чаем. Хорошо, что он был негорячим. – Вы сами подумайте! Подменить ребенка! И каким это образом! И главное- зачем! Да и я тут причем? – все это я выпалила в гневе, сердясь на незваного гостя, который меня окончательно запутал!
– Олеся Станиславовна, успокойтесь! У меня к Вам один вопрос только. Зина Захарова кого должна была родить? Мальчика или девочку? Просто это была еще одна единственная роженица в тот день, когда рожала госпожа Зевина. А вели ее именно Вы. И как не Вам знать о ее плоде?!
… Все поплыло перед глазами. Я потеряла сознание.
– Скотина! Скотина! – Вика ревела в три ручья. Тушь измазала ее лицо. – Господи, что же мне теперь делать!
Виктория Мальцева, ныне Индина Шрёдер, и профессор Беликов (ныне господин Франческе Иордан), должны были утром отправиться в Новую Зеландию. Но профессор под предлогом, что забыл паспорт в отеле, отправил Вику на такси в аэропорт. А сам обещался быть чуть позже. Вика сглупила, не взяв у него билет. Прождав полчаса, услышав о начале посадки на самолет, Вика стала звонить Константину. Но он был недоступен. Тогда Вика подошла к кассиру, узнать, можно ли сесть на самолет, если забыла билет. Ведь где-то в их базе она значилась. «За любые деньги!» – сказала она. Но ее не нашли в списке. Также в списке не было и господина Иордана.
– Провел меня, как девчонку! – сокрушалась Вика. Стало ясно, что ни в какую Зеландию никто и не собирался. И где теперь профессор Беликов – история умалчивает.
В это время в ее руке зазвонил мобильный. Она не сразу узнала голос Владимира… Уже через полчаса Индина Шрёдер летела в Москву, где ее ждал, разумеется, страшный скандал, но и к тому же, любящий, несмотря ни на что муж…
Игорь летел к дому Олеси, даже пару раз нарушив красный сигнал светофора. Уже свернув с главной улицы, он включил «мигалку» – сердце подсказывало, что Олеся в беде. У подъезда Олеси он увидел странную картину: везде расхаживали наряженные парни, телохранители, как видно было сразу. На лавочке сидела очень приятная на внешность, прямо-таки, гламурная дама. И вдруг, как только Игорь подъехал, их всех словно ветром сдуло! В считанные секунды, дамочка, вместе со своими «мальчиками» запрыгнула в Мерседес, и они умчались на большой скорости, в неизвестном направлении. Потом, пока Игорь выходил из машины, ставил ее на сигнализацию, во двор въехала «скорая». Сердце Игоря ёкнуло – чутье подсказало: врач – именно к Олесе! Он быстрее помчался к подъезду, из него выбежал человек, встречать врачей.
– Петренко? – удивился прокурор
– Дмитрий Николаевич? – удивился Игорь. – Что Вы тут делаете?
– Да я по делу приходил. А ей плохо стало!
– Разлюбезные, давайте мы осмотрим больную, а потом выясняйте кто и что, – проворчал врач, потому что люди в форме загородили дорогу. – Показывайте дорогу.
Все поднялись на 5 этаж, в квартиру Олеси. Пока врач приводил ее в чувства, задавал нехитрые вопросы о том, как и когда случился припадок, Игорь осмотрел квартиру. «Ничего себе! – он был удивлен богатому убранству комнаты. – Мне более скромным представлялось ее жилище…»
… Олесю положили в больницу. Ее увозили в бессознательном состоянии. Пока на месте доктора ее обследовали, Игорь переговорил с прокурором и выяснил все обстоятельства, которые привели того к Олесе.
Снова наступило вчера…
У Верочки сегодня день рождения – малышке исполнилось два. Мы с Женей долго планировали, как проведем день. В конце концов, после недолгих споров, он согласился поехать в деревню к моей дальней родственнице. Троюродная тетушка очень болела, все писала письма с просьбой хотя бы перед смертью показать ей девочку. Да и свежий деревенский воздух был бы очень кстати для моей крошки.
– Леся, а ты уверена, что нам обязательно нужно ехать к этой твоей тетушке? – лукаво спросил меня Женя. Ему не очень хотелось значительную часть выходного провести за рулем.
– Да, конечно, тетя Маруся уже давно просит меня показать ей нашу Верочку! Доченька, иди сюда! – я обняла мою крошку, расправила складочки на ее нарядном платье. Поцеловала в носик. – Иди, собирай рюкзачок!
Верочка весело улыбнулась, побежала в комнату.
– Хорошо, Лесечка! Только давай не будем спешить! Тебе в твоем положении нельзя волноваться, – Женя ласково погладил меня по животику.
– Не волнуйся, милый! Все будет хорошо с нашим будущим малышом!
Несмотря на то, что на дворе стоял поздний сентябрь, бабье лето было в разгаре. Я была беременна вторым ребенком, шел второй триместр, животик лишь немного округлился. Забеременела я неожиданно, Женя даже шутил по этому поводу: «Зато теперь ждать не придется». На первом УЗИ профессор не смог определить пол, но я была в полной уверенности, что у меня будет девочка. Даже с именем определилась – Женечка, в честь папы. Но муж пока был не в курсе всего этого.
Я кормила Верочку её любимой пшенной кашей, а Женя пошел в гараж за машиной. Погода обещала быть прекрасной на все выходные. Мы выехали около десяти часов утра, а к обеду должны были уже оказаться в деревне и готовиться к небольшому семейному празднику на свежем воздухе – шашлыки, домашнее вино, семейные посиделки…
Прошло около получаса нашей езды. Дочка с таким любопытством смотрела в окно, что, казалось, готова была выпрыгнуть из машины. Женя предложил мне с ней пересесть вперед, чтобы Вера могла больше увидеть, сказал, что в мы выехали на загородную дорогу и милиция нас не должна остановить. Я отказалась, потому как знала, что ребеночку нельзя сидеть на переднем сидении – за это и прав могут лишить, а милиция, как говорится всегда на посту.
– Да и мало ли что…
ГРУЗОВИК! ЖЕНЯ!
– Олеся, очнись! – Игорь стал хлопать ее по щекам. Именно так сказали делать врачи, если ей опять приснится кошмар. А они мучили ее часто.
– Женя! Женя! Что с моими детьми? – Олеся вроде бы проснулась, но мыслями она была еще во сне. Она плакала.
– Олеся, все хорошо, успокойся, – Игорь гладил ее по волосам, прижимал к себе.
– Господи, где я? Игорь?
Он широко открыл глаза – наконец-то, она его узнала. Вот уже неделю Олеся в больнице, возле нее по очереди дежурили Игорь, Света, Владимир, но она никого не узнавала и звала только Женю. (От Владимира Игорь узнал трагедию жизни Олеси. Запомнил, что ее мужа звали Женя)
– Да, дорогая, это я! Игорь!
– Ой, как голова болит!
– Врача позвать?
– Нет… Что со мной? Почему я здесь.
Игорь кратко объяснил – эпилепсия.
Прошло еще четыре дня.
Сегодня я чувствовала себя немного лучше. Рядом со мной были люди, которые действительно оберегали меня. Игорь излучал заботу и доброту. Его глаза светились любовью. Его душа излучала уверенность и готовность быть со мной «в любви и горести»… Владимир недавно уехал. Я узнала, что Вика нашлась. Ждет его в деревне. Он сам уже мчался туда, но пришлось задержаться из-за моей болезни.
Физическое самочувствие было у меня на удовлетворительном уровне. А вот на душе… После разговора с прокурором я сложила «один плюс один». Для меня это было страшным ударом… Двойным ударом. Значит, вот к чему были все эти сны – Верочка с сестренкой приходят и говорят, что они вместе, на небесах. Я потеряла и вторую дочь, даже не увидев ее… От хладнокровия Константина у меня внутри все переворачивалось – он отобрал у матери ребенка, соврал ей о смерти младенца! И все это только для того, чтобы Зина «не открыла рот». Есть ребенок, значит, договор в силе. Где сейчас профессор Беликов, чем она занимается – меня не интересовало. Хотелось, чтобы его нашли.
Меня волновало другое – как обо всем этом рассказать Игорю?... Простит ли меня Верочка, что я не была на ее могилке в годовщину? Как известие о рождении мертвой девочки воспримут Зина и Шурик? И самое главное, что меня просто измучило, – где Женя? Жив ли он?
Следует упомянуть о тех событиях, которые произошли во время болезни Олеси Станиславовны Мальцевой и ее реабилитации, которые сыграют немаловажную роль и в ее жизни тоже.
Во-первых, это возвращение блудной Виктории. Когда Владимир после двухнедельного поиска и трехдневной побудки возле кровати своей больной падчерицы, наконец-то вернулся домой, Виктории не удалось никаким образом избежать объяснений. Все то, что она сказала, стало одной из немоловажных улик в расследовании дела Константина Беликова. Виктории пришлось, правда, под большим давлением со стороны мужа, кое в чем сознаться. Хотя, некоторые интимные подробности своей жизни она предпочла скрыть. О том, что она была любовницей профессора, никто не узнал. Хотя, конечно, со стороны Игоря были догадки, но влюблённый Владимир совершенно отказывался в это верить. Итак, Виктория изложила примерно следующее.
Работая медсестрой в одной из поликлиник под руководством Константина Захаровича, Виктория неоднократно подвергалась сексуальным домогательствам с его стороны. Она всегда отвечала резким отказом, но однажды, профессор ей решил отомстить. Подробности женщина не вспомнила досконально. Смысл произошедшего был в том, что Беликов приписал Вике огромный долго. Виктория по совместительству вела еще и хозяйственную часть, и профессор подделал бумаги, что якобы Вика распорядилась энной достаточно крупной суммой денег не по назначению. Чтобы покрыть этот «долг», не быть уволенной, и не попасть в полицию, Виктории пришлось оказывать Константину всяческие услуги.
«Я боялась, что он превратит меня в сексуальную рабыню, но этого, к моей радости, не произошло». Оставив физические притязания, под постоянной угрозой шантажа и тюрьмы, профессор заставлял меня подделывать бумаги. «Что именно от меня требовалась и каким образом я ему помогала, мне сложно пояснить». Задача Виктории была, по ее мнению, не столь опасной и вряд ли принесла так уж много вреда. Вика в основном подделывала анализы. «Я полагала, что это делалось для того, чтобы профессор мог взять с клиентов побольше денег. Например, вместо незначительного воспаления по-женски, он вынуждал меня приписывать другие результаты. Например, кистому или миому. В результате чего женщинам приходилось ложиться в клинику и получать дорогостоящее лечение». «Я понимала, что это нехорошо, преступно, но у меня не было другого выхода, он загнал меня в угол». На вопрос о том, знает ли Вика, что профессор занимался незаконным оплодотворением, проводил ЭКО и имел доступ к сомнительному каталогу суррогатного материнства, Вика ответила отрицательно. «Моя должность была слишком мала и ничтожна, чтобы меня просвещали в такие вещи, сама я на подобных операциях не присутствовала». (Правда это или нет, для нас так и останется загадкой, и все – на совести Виктории. Доказательств ее причастности не было никаких. Да и привлечь ее за превышение должностных обязанностей и подделку документов тоже не представилось возможным за полным отсутствием улик).
На вопрос, «Почему Вы так неожиданно исчезли?» ответ Виктории содержал следующую информацию.
«Когда Беликов пропал, я познакомилась с Владимиром, уволилась из клиники, уже стала забывать эту историю, как страшный сон. Но в тот день мне позвонил Константин Захарович и сказал, что ему срочно надо со мной встретиться. Что если я не приеду, он быстро найдет способ меня найти»
– Почему вы не обратились в полицию, ведь вы знаете, что профессор в розыске?
– Мне представилось это невозможным. Он угрожал мне физической расправой, угрожал, что убьет мужа. Уверял, что если я обращусь в полицию, будет хуже.
– И после его звонка Вы тут же бросились ехать? Куда, кстати?
– Он велел ехать в Москву, в Домодедово, сказал, чтобы за мной не было хвоста. Когда я добралась на вокзал, специально путая следы, меня встретил человек. Мы полетели на самолёте. Думаю, все под фальшивыми документами.
– В какой стране Вас ждал Беликов?
– В Эмиратах. В Дубаи.
– Что было, когда Вы с ним встретились? Что он хотел от вас?
Далее показания Вики немного путались. Сначала она сказала, что профессор ее неделю продержал в гостинице, что она его даже не видела. Что о ней заботились, но при этом следили за каждым шагом. Что именно от нее хотели, она не знала. В другой раз она сказала, что ее встретил сам профессор, разместил ее в гостинице, объяснился в любви и просил стать его женой. «Я объясняла, что не люблю его, что замужем. Его это не интересовало. Он сказал, чтобы я забыла о своей прошлой жизни».
– У вас не было возможности позвонить?
– Нет. Все телефоны прослушивались, за мной следили. Хотя один раз я попыталась позвонить (Вике пришлось рассказать о звонке Александру), но, видимо, не туда попала!
В итоге, по версии Виктории, Беликов планировал женитьбу под левыми документами, но ей удалось бежать. Она пояснила, что в аэропорту это было сделать несложно – отлучившись ненадолго в туалет, она попросила уборщицу показать черный вход. Так, ей удалось попасть в Москву. Конечно, было много разговоров между Викторией и Владимиром, много подозрений и недоверия со стороны Игоря, но вмешиваться в чужую семью, ему не хотелось. Благодаря пронырливости Виктории, которая втайне от профессора пересмотрела билеты на самолет, в скором времени Беликов был найден. Потребовалось время, чтобы он был доставлен в Россию.
Дальше началось длительное следствие. Профессор Беликов был слишком умен, хитер и изворотлив. Главное, он был богат. И мог позволить себе самого лучшего адвоката в мире. Что он незамедлительно и сделал. Получилось так, что на Беликова хотели повесить очень много закононарушений. Но, система есть система, потому доказать полную причастность профессора стало практически невозможно. Все имеющиеся улики и доказательства под умелым ходом мысли адвоката профессора, превращались в пустословие. Создалось колоссальное впечатление, что все обвинения были надуманными, ложными. Кроме того, очень многие свидетели по делу вдруг один за другим стали менять свои показания или вообще от них отказываться. Так, одна дама, которая настаивала на том, что ее «использовали как суррогатную мать, посадив ей чужого эмбриона, а потом заставив родить и отдать ребенка», кардинальным образом поменяла показания – она сама согласилась подработать, кроме того, «профессор был настолько великодушен, что это он оплатил ей услугу материнства, не взяв с родителей, которые не имели ни гроша за душой ни копейки…»
Прокурор Дмитрий Николаевич понимал, что это будет одной из самых сложных дел за всю его практику, что бороться со столь богатым человеком будет сложно. Однако, в его руке оставался козырь. История с подменой мертвого младенца. Именно сегодня прокурор шел на встречу с господином Зевиным, чтобы просить его выступить против Беликова. В том, что это дело «выгорит», прокурор не сомневался. Во-первых, слишком неожиданным будет для профессора тот факт, что история раскрылась, во-вторых, наведя справки, удалось выяснить, что Беликов, так поспешно пытаясь скрыться, совершил очень большую ошибку. Хотя тут вмешалась и обыкновенная халатность служащих клиники, которая в этот раз была на руку прокурору. Дело в том, что Беликов отдал распоряжение кремировать мертвую девочку, даже сумел каким-то образом поставить на документе подпись-согласие Зевина. Но… он не проследил, чтобы это было проделано. В результате, по причине простого недосмотра мед.брата, ребенок был «похоронен» как безымянный «абортник» под номером 347. Теперь, если Зевины дадут согласие, обвинение будет запущено! Потребовалась бы только эксгумация маленького тела… Но…
– Нет, и еще раз нет! И это мое последнее слово! – ответил Зевин на всю высказанную Дмитрием Николаевичем просьбу.
– То есть… Как это? Почему нет? – прокурор просто не верил своим ушам. – Вы ведь так хотели узнать…
– О, Дмитрий Николаевич! Я попытаюсь Вам объяснить. Мне вообще стыдно, что я втянул вас с эту неприятную историю, что поддался россказням жены и своему ущемленному самолюбию…
– Поясните, – прокурор нервно закурил. Еще бы, срывается «дело века!»
– Я жалею, что рассказал вам о безумных подозрениях жены о подмене ребенка. Подумайте сами, зачем это было бы нужно профессору?
– А действительно, зачем? – прокурор почувствовал, что упустил очень важную вещь – мотив! К чему Беликову идти на это страшное преступление?
– Вы знаете, сейчас я думаю, что это полная бессмыслица! Просто мы с женой пережили такое горе! Разум помутнел от этого несчастья! Я думаю, моей жене действительно что-то померещилось во время кесарева, ее рассудок не выдержал страшного известия…
– То есть, по-вашему, она просто это выдумала?
– Не просто… Думаю, так мозг сработал… Что-то типа защитной реакции! Вы же знаете, что после роддома, она некоторое время лежала с псих.лечебнице, – Зевин вздохнул.
– А когда Вы впервые услышали эту историю? Потому что, когда Вы пришли ко мне с ней, Вы были полностью уверены в ее правдивости. Я и сам поверил!
– Я могу все объяснить… Здесь виновата моя ревность.
– Ревность? Странно… – растерялся Дмитрий Николаевич
– Да, именно так. Историю о живом мальчике и мертвой девочке мне моя супруга рассказала сразу! Но я ей тогда ни на секунду не поверил! Тем более, профессор сказал, что это вполне нормальная защитная реакция!
– Ах, это профессор сказал…
– Да… И он, видимо, прав.
– Что же Вас заставило вновь обратиться к этому случаю? Жена?
– О нет! Ни в коем разе! Думаю, она если не забыла, то пытается забыть это! Виновата как раз ревность! Когда появился этот мальчик…
– Подкидыш, – помог прокурор
– ну да… Жену словно подменили. Вы же помните, что помогли нам достать документы, потому что мы боялись, что нерадивая мамаша придет и заберет ребенка…
– Конечно, помню.
– Сначала я был счастлив! Жена так изменилась, в ее глазах появился блеск, она словно вновь обрела смысл жизни! Потом я стал замечать, что мне уделяется мало внимания!
– И в тот момент пришли с обратной просьбой – найти мамашу!
– Да! И чуть позже, когда моя ревность к этому мальчику перешла все возможные границы, я вспомнил историю с подменой ребенка. Мне стало казаться, что моя жена любит этого чужого ребенка больше, чем меня…
– А что теперь?
– Я полюбил Женю! Я искренне к нему привязался! Мне иногда даже кажется, что этой мой мальчик и есть! Вот посмотрите, – Зевин достал фото, – это я в женином возрасте. Всмотритесь! Одно лицо!
– Да уж, – согласился Дмитрий, – бывает же.
– Вот именно!... А Вы говорите, эксгумация… мы ничего не добьемся, это глупо. Только лишний раз вспомним те страшные мгновения. Страдания. Так что прошу Вас, оставим эту историю. Очень Вас прошу!
– Тут без вас я ничего и не смогу поделать. Хотя меня не покидает сомнения, что мы упускаем что-то важное, – посетовал прокурор.
– Куда это ты намылилась? – спросил Александр. – Платье, прическа, макияж! Я тебя давно такой не видел. Хахаля нового нашла? – подошел он к Зине и бесцеремонно ущипнул ее за мягкое место.
Она стояла у зеркала, красила губы и от неожиданности, провела помадой по щеке.
– Идиот! Что ты наделал! Я спешу! – сказала она и быстро стала поправлять макияж.
– Куда?
– Я еду в Москву. Поезд через час.
– Вон оно как?! А какого лешего тебе там надо? – удивлено сказал Шурик, сев в кресло и положив ноги на стол. Это была его любимая поза. Он стал грызть яблоко
– Я к прокурору!
– Что?! – Александр поперхнулся и стал кашлять. – Ку… куда?
– К прокурору! Ты что не слышал, что профессора задержали!
– Какого, к черту, профессора!
– Беликова! Моего биологического отца! – выпалила Зина с невероятной злостью.
– Ах…. Этого… А тебе какое дело до него? – Шурик успокоился и вновь принялся за яблоко.
– Как какое! Газеты читать надо! Он выкручивается! Все обвинения с него, как с гуся вода! Его не посадят!
– И хрен с ним! Я, если честно, и не горю желанием в списке своих родственников видеть новоявленного папашу! Хотя деньжонок с него можно слупить. У тебя есть доказательство его отцовства? Ты за этим едешь?
– Саша, ты дебил! – еще раз резко сказала Зина. – Я хочу, чтобы его посадили! Чтобы он за все ответил! За маму, за мою поломанную жизнь, за Олесю! Хоть я ее и недолюбливаю, но она тоже настрадалась!
– Колчаножка? Блин, что ж вы все о ней так печетесь?
– Кто все?
– Неважно… Так что ты хочешь сделать?
– Я поеду к следователю! И все-все расскажу!
– «Все-все…» – передразнил Александр. – А что именно?
– Что он насильник и детоубийца! Что он убил мою девочку!
– Мда…. – протянул Шурик. – Таких идиоток свет не видывал.
– Тебе что-то не нравится? – раздраженно ответила Зина
– Мне-то… Плевать я хотел на твоего папашу! Хорошо, что мы в официально в разводе.
– А причем тут это? – удивилась Зина, хотя ей факт развода был вовсе не по душе.
– При том. Что я с тобой в тюрягу не загремлю… И, кстати, передачки тебе носить не буду! Даже по старой дружбе… – сказал Александр и швырнул огрызок в ведро. Он недолетел и упал прямо рядом с Зиной.
–Что ты делаешь! – обиделась женщина, поднимая мусор. – Тюрягу? Ты что несешь! В тюрьму пойдет Беликов!
– И ты вместе с ним… За то, что ребенка выбросила на помойку!
– я… нет… не было такого… это не помойка была… а дом с зеленым забором… – растерялась Зина.
– А это ты будешь в камере объяснять, где-нибудь в отделе по преступлениям, связанными с несовершеннолетними… О! Отдел по правам ребенка!
– Ты хочешь сказать…
– А ты вообще головой думаешь! Посадят! И не посмотрят! Давай, катись в свою Москву! Двери тюряги всегда открыты для таких, как ты! Безумная!
Зина выронила расческу, просто сползла по стенке, села на пол, поджав колени и … разрыдалась. Потом через минут 10, однако, встала, успокоилась, привела себя в порядок и крикнула Саше, который уже спокойно пил чай на кухне:
– А вот и не посадят! Это был не мой ребенок! Я за него ответственности не несу! Решено! Я – в Москву! – и она вышла, хлопнув дверью.
Шурик выскочил в коридор. Её слов он не расслышал, потому как на кухне громко говорил телевизор. Он решил, что Зина опять пошла по деревне в поисках чего бы выпить.
Зина (по мужу Красильникова) приехала к прокурору Дмитрию Николаевичу уже на следующий день. Она была полна решимости!
Когда она доложила о своем приходе через секретаря, из кабинета прокурора вышел мужчина довольно приятной внешности. Зине показалось, что она его где-то уже видела.
Прокурор был в полной задумчивости.
– Я не совсем понимаю, чем именно могу помочь, Дмитрий Николаевич! – его визит в больничную палату второй раз за три дня уже начал вызывать раздражение.
– Прошу Вас просто еще раз говорить с Вашей подопечной, Олеся Станиславовна! С Зиной! –Я не представляла, как мне помочь ему и следствию, не навредив себе…
Дело было в следующем: Зина, явившись к прокурору, многое ему рассказала: об изнасиловании мамы, о том, какая сделка была заключена между ней и Беликовым. В том числе и том, что историю о том, что ее ребенка, девочку, профессор Беликов просто украл у нее, подменив на мальчишку. Потому что, как уверяла Зина, у нее непременно должна была родиться именно девочка. Прокурору, конечно, в любом другом случае, россказни с подменой ребенка показались бы странными, но у него ведь и без того были подозрения в подмене младенцев. Но, чтобы это доказать, нужны были бы веские улики. Как я узнала, проводить эксгумацию маленького тела Зевин не согласился, поскольку не хотел понапрасну тревожить жену. Смерть ребенка они уже пережили, а тешить ее какими-то напрасными надеждами, что это умер не их ребенок, Зевин посчитал неким сумасшествием. В общем, как оказалось, слова Зины, пусть и сбивчивые, подогрели подозрения прокурора в подмене ребенка. Моя задача состояла в следующем – уговорить Зину согласиться на эксгумацию тела умершей девочки, сдать анализы, чтобы установить кровное родство Зины и умершего ребенка.
– Вы понимаете, тогда у нас будут конкретные улики против Беликова! Тут он уж никак не отвертится!
– Понимаю, но…
– Да что но! Я бы и сам пытался поговорить с Зиной о подписании этой бумаги, но она, видите ли, не хочет меня слушать, а точнее, не совсем понимает, что от нее хотят.
Я схватилась за эти слова, как за соломинку:
– Если Вы не смогли ее убедить, то я – тем более! – Эксгумация могла стоить мне очень многого – выяснится, что это не ребенок Зины. А если начнут дальше копать?! Выяснится, что это мой ребенок… И я загремлю вместе с профессором?
– Я не то чтобы не смог, а скорее она меня не поняла! Пожалуйста, постарайтесь!
– Послушайте, я не уверена, что Беликов способен на подмену ребенка. Я говорила Вам это раньше, и повторю и сейчас… Почему бы просто не взять анализы у мальчика, которого родила Зина, и не установить родство? – своим вопросом я хота еще выяснить, что известно о том, известно ли что-то про Борю.
– Это сложно… Не хотел Вам говорить, но Зина утверждает, что отказалась от ребенка, и отдала его на усыновление, – уклончиво ответил Дмитрий.
–И? Тайна усыновления не позволяет Вам найти Бориса? – я не знала, как мне лучше поступить: опровергнуть слова Зины, рассказать о том, что она попросту оставила ребенка? Меньше всего на свете мне хотелось бы, чтобы мое имя всплыло со всей этой истории… И кроме того, был более важный вопрос – как мне искать Женю?
– Нет-нет… что Вы… мы уже ищем ребенка… Но пока сведения о том, что он был усыновлен или вообще попал в детский дом, мы не подтвердили…
– Понятно! – резко ответила я, хотя было вообще ничего не понятно. – Скажите, а нет информации о нахождении Евгения Мальцева?
– Нет, пока никакой… Ровно как и той, куда делась Эллина… Но все, что Вы нам сказали, уже подвергается проверке!
– Причем тут «подвергается проверке»! Человек в опасности! Эллина мне угрожала! Через моего бывшего мужа она и ее компания пытались выйти на профессора! – Я аж подскочила с кровати. Меня возмутило, что прокурор так охотно поверил в сведения о подмене ребенка, но никак не хотел признавать того, что мой Женя в опасности!
– Не переживайте! Мы делаем все возможное!
– Так делайте и невозможное! – мой голос срывался, слезы заполняли глаза.
– Пожалуй, я пойду, врачи говорят, что Вам нельзя волноваться! Обещайте поговорить с Зиной! – он ушел. Зашел Игорь.
Мне было тяжело видеть Игоря, после того, как я так неожиданно сбежала от него в Москву. Прошло уже около двух месяцев моего пребывания в больнице, но слишком откровенных разговоров с Игорем у меня не было. Я боялась смотреть ему в глаза. Конечно, многое пришлось объяснить. Ведь Игорь – полицейский, и он мог помочь найти Женю!
– Зачем он приходил? – спросил Игорь. – Есть новости о твоем бывшем муже?
– Нет… Он скорее поверит, что я участвовала в махинациях с Беликовым, чем в то, что известная журналистка угрожала мне, и что Женя в опасности! – я была действительно расстроена.
– Олеся! – Игорь присел рядом, взял меня за руку. – Я стараюсь сделать все возможное, чтобы помочь тебе найти Евгения. Я вижу, что этот человек для тебя важен, хотя ты могла бы… Но я сам начинаю думать, что…
– Игорь! Пожалуйста… Не надо, не обвиняй меня ни в чем… Я так запуталась! – я чувствовала себя отвратительно. Выглядело так, будто я просто использовала Игоря. Но я действительно испытывала к нему теплые чувства. Готова поспорить, что в этот момент люблю обоих…
– Я не обвиняю. Я хочу помочь! Уже выяснилось многое – показание Виктории кое-что прояснили в деятельности Беликова… Но я по-прежнему не понимаю чего-то! Ты чего-то не договариваешь, поэтому поиски Евгения могут затянуться! Иногда, к своему стыду, у меня складывается впечатление, что ты действительно имеешь какое-то отношение к махинациям профессора! – в голосе Игоря звучали нотки разочарования.
– Нет! Как ты мог такое подумать! – Я привстала, нежно обняла Игоря. Хотя, если обман с ребенком выяснится, я вполне могла попасть в тюрьму… Но это ведь не имело отношения к исчезновению Жени.
– Тогда тебе надо рассказать не все! Прощу тебя! – Игорь посмотрел мне в глаза.
– Я рассказала все! – как признаться ему, что умершая девочка - моя и Жени?! Чем объяснить этот мой поступок?! Если только не тем, что я люблю Женю и таким образом пыталась его вернуть… Боже, это выше моих сил!
– Нет… Видимо, не так уже ты мне и доверяешь! Я лучше пойду… – Игорь встал, молча ушел… Оставив меня с мучительными мыслями наедине… Что же мне делать дальше?! Время уходит, найти Женю становится все сложнее… А может быть, его уже вообще в живых нет!
Эллина пришла ко мне в палату совершенно неожиданно. Да я и не узнала ее! Хрупкая, нежная, худая, бледная, без своего броского макияжа… Когда ко мне зашла очередная медсестричка, я и значения не придала. Но когда она ко мне повернулась, мне захотелось кричать. Но она рукой прикрыла мне рот.
– Не кричи, пожалуйста, не время сейчас!
Я пришла в себя. Передо мной сидела Эллина, но в то же время будто и не она…
– Что Вы тут делаете? Где Женя?
– Олеся… Можно так тебя называть? Послушай, все, что я сейчас скажу, возможно, спасет жизнь. И не одну. Только прошу тебя, слушай молча, не выдавай, не кричи! – она говорила тихо и магически убедительно.
– Хорошо!
– Главное, чтобы хватило времени! Когда тебе будут делать процедуру? Ты не ждешь гостей? – она с опаской глянула на входную дверь.
– Нет, потому что сейчас время тихого часа, и даже если бы кто-то захотел прийти, его бы не пустили! – я глянула на часы.– Процедура у меня минут через 20.
– Хорошо! Если вдруг кто-то войдет, я просто выйду! Если я не успею что-то рассказать, то постараюсь прийти еще раз…
– Конечно… – некоторое время назад при упоминании имени Эллины Шопуэр меня трясло- от ненависти к ней, возможно, от зависти к ее женской красоте. Но сейчас – она сидела передо мной такая тонкая, аж прозрачная. И я почувствовала только жалость… Я вдруг поняла, что одна была гораздо моложе, чем писали газеты. Совсем еще девочка! На вид ей было не больше 20 лет!
– Запоминай… Я хотела сказать, что Женя в опасности, и только ты можешь его спасти!
– Боже! Что я могу сделать? Где он?! – я аж привстала с кровати.
– Тише, тише- она схватила мою руку. – Не кричи, а слушай, пожалуйста!
– Да. Прости…
– Я скажу адрес… ты и твой полицейский должны быть там в назначенное время… я все тут написала – она протянула мне записку. Я позвоню, дам знать, в какое время вам надо туда прийти.
– Хорошо…Но..
– Мое настоящее имя – Мария. Мария Беликова. Я дочь профессора Беликова. Но скорее всего, он даже не подозревает о моем существовании.
– Как…
– Слушай. Пожалуйста… В молодости он соблазнил мою маму, а потом просто бросил… Беременную. Кроме того, у моей мамы были большие проблемы со здоровьем. После родов, после того, как я родилась, мама несколько лет болела, страдала… По-женски ее состояние ухудшалось… Потом она решила обратиться к врачу, к светилу, его хвалили… Какого же было ее удивление, когда она увидела на приеме парня, мужчину, который бросил ее, беременную, несколько лет назад. Обо всем этом я узнала уже позже, мама при смерти рассказала мне эту историю… – Эллина не скрывала слез. – Мама решилась просить помощи у профессора, пришла к нему, хотела рассказать про меня, то есть про его дочь. Но он ее просто не узнал! Сделал ей ребенка, бросил, покалечил жизнь, и просто… не помнил о ее существовании. А ведь когда они встречались, он обещал ей жениться… Говорил о любви. Переступая свою гордость, мама ходила к нему на приемы… Конечно, врач он действительно от бога… Он помогал маме, ее лечение шло хорошо… А между тем я подрастала. Мне шел уже 15-тый год. А мама молчала о моем отце, на меня тыкали пальцем, обзывая безотцовщиной… Но я любила свою маму! Очень! Мне главное было, чтобы здоровье ее поправилось!
Однажды мне позвонил врач и попросил привести мою маму на консультацию в обязательном порядке! Его голос испугал меня. И я решила сначала поговорить с ним сама. Я пошла одна, в тайне от мамы… Я пришла на встречу с самим профессором… Константином Беликовым… Кто же тогда знал, что это был мой отец?! Не знаю, как вообще все это получилось… Я влюбилась в него! Просто с первого взгляда! Он такой мужественный, сильный, женский врач! Он пригласил присесть, мы завели разговор о моей маме…
Беликов сказал, что к сожалению, его опасения подтвердились… У мамы был рак шейки матки. По его словам, ей жить оставалось недолго. Я попросила немного времени все это обдумать, чтобы понять, как сказать это моей маме. Он согласился. Через день я пришла еще раз, еще не говоря ничего маме… Потом… Боже, как все это мерзко… Он вскружил мне голову… Я спала со своим отцом… Да, он был старше, но меня тянуло к нему, мне он казался таким… настоящим. Маме сказали о ее диагнозе, она начала потихоньку угасать… А мои отношения с Константином стремительно развивались… Маму положили к нему в гинекологию. Моя душа разрывалась на части… От любви к профессору, и от горести предстоящей потери… Однажды моя мама вошла в кабинет к нему без стука. Она увидела, как мы целовались... Она посмотрела на меня такими глазами, как будто вся боль Вселенной воцарилась вдруг в ее взгляде. Она извинилась и пошла к себе в палату. Константин смутился, я побежала за мамой. Наш разговор не был долгим. Одной фразой – он твой отец– мама разрушила все… Не знаю, почему я сразу ему не сказала, кто я. После откровенного разговора с мамой, я накричала на нее, что она не должна была молчать, я имела права знать, кто мой отец… И тут у мамы случился приступ… Больше она в себя не пришла… Болезнь так быстро подкралась к ней…
– А что Беликов?
– Я не знала, как вести себя с ним. Я начала его ненавидеть… Он после того, как мама нас застукала вообще предпочел ретироваться. После разговора с мамой я пришла к нему. Мне хотелось высказать все, что было на душе. Но он опередил меня, сказав: «Я догадываюсь, о чем вы говорили с мамой. Наверное, она права. Я для тебя слишком стар. Думаю, нам лучше расстаться…». А ведь он обещал жениться! Он соблазнил несовершеннолетнюю девочку…
– Это ужасно… Но причем тут Женя? Мой Женя?
– Мамы скоро не стало… А я поклялась себе, что отомщу ему… Отцу, любовнику… Отомщу за маму, за ее разрушенную жизнь, отомщу за себя, за свое детство, за свою разбитую любовь… Я стала общаться с его клиентками… В общем, как-то сразу стали появляться подозрения, что он что-то мутит… Мне пришлось еще полгода покрутиться возле него, изображать из себя оскорбленную влюбленную, умолять его вернуться ко мне. Хотя от мысли о том, что он может согласиться, меня бросало в дрожь… От мысли о сексе со своим родным отцом…
– Причем тут я и Женя? – трагедия Эллины меня потрясла до глубины души, но мысли о том, что Женя в опасности, не давали мне покоя…
–Да, ты права.. Времени мало...– она обернулась к двери, но вроде все было тихо.
– Продолжай, пожалуйста…
– Я изменила свою жизнь, изменила себя! Я поклялась отомстить этому профессору. Благодаря мне мы очень хорошо продвинулись в этом деле! У меня много чего есть не него! А Женя… Он был пешкой в этой игре… Он был нужен, чтобы сблизиться с тобой! Чтобы ты вывела нас на профессора, дала информацию…
– Господи… Да я не знаю ничего и не знала никогда! – все это походило на какой-то некачественный триллер.
– Да-да… Верю… Но! Все вышло из-под контроля… Я влюбилась в него… И это перепутало все карты.. – Эллина как-то изменилась в лице.
– В кого?
– В Женю… Я полюбила своего мужа… Искренне… И по тому начала совершать кучу ошибок.
– Какая тут любовь! Ты его использовала! Из-за тебя он в опасности! – меня уже колотило от злости.
– Да… Да… Ты права… Но… Мы спасем его! Ты спасешь!
– Как? Что мне делать?
– Они использовали Женю, чтобы выйти на тебя. И ты клюнула!
– Клюнула?! Да я места себе не нахожу!
– Но все пошло не так… Я думала… Они думали… Мы полагали, что ты, узнав, что Женя в опасности, быстро раскроешь карты и выложишь нам, где профессор.
– Это просто маразм! Я с Беликовым не общалась уже давным-давно…
– Мы это уже поняли… Но… Когда на пороге появился прокурор, все вышло из-под контроля… Они поняли, что наша инвалид не так уж проста и за ней целая команда! – Эллину аж передернуло.
– Поверь, это просто случайность! Он пришел по- другому вопросу! – «Только бы она сейчас не спросила, по какому...»
– Это все уже неважно… Профессор арестован, ведется следствие.
– Вот и славно! Почему же ты здесь? И что с Женей?
– В том-то и дело, что я «заигралась» и попала в свою же ловушку… Меня ищут люди профессора. Меня хотят убить, потому что я еще не всю информацию выложила, у меня есть куча доказательств.
– А Женя?
– Его тоже убьют… Если найдут. Я даже не могу сейчас пойти к нему. За мной следят. Если я пойду к нему, то его тоже уберут…
Мне стало страшно. Игры профессора Беликова привели к трагедии.
– Что же делать? Как быть?
– Я им позвоню…
– Кому?
– Людям профессора. Я назначу им встречу… А придете Вы… А я тем временем освобожу Женю…
– Погоди… Надо как-то по-другому. Давай посоветуемся с Игорем?
– Некогда мне советоваться, надо действовать!
– Но как действовать? Что делать? Я даже плана твоего не пойму!
Дверь открылась. Вошла мед.сестра:
– Все в порядке? Вам пора на процедуру?
Эллина испарилась… В руке у меня была только записка. «Я дам знать, когда и куда вам приехать. Будьте вдвоем. Ты и твой полицейский. Нам не надо много шума».
Я рассказала Игорю про план Эллины, опустив много деталей. Он был не в восторге. Сказал, что я в этом вообще участвовать не должна. Но… Когда позвонила через день Эллина, мое участие уже не обсуждалось. Она сказала, что ее нашли люди профессора и сказали, что если она не явится в определенное место вместе со мной, то потерь будет гораздо больше…
– Я не знаю, что делать… Я не знаю, где на самом деле сейчас Женя… А вдруг они и до него добрались? – Сильная журналистка Эллина Шопуэр плакала в трубку.
Я и Эллина приехали на место вдвоем. Конечно, Игорь и его люди создавали нам определенное прикрытие. Было уже довольно поздний вечер, место – старый склад – внушал еще больший страх. В тот день я была уверена, что это последние часы моей никчемной жизни, хотя Игорь старался убедить меня, что все под контролем, даже пытался остановить меня, чего, конечно, у него не получилось.
– Здравствуйте, дамы! – мужчин было несколько. Они были в темных плащах, очках и на головах большие шляпы. Разумеется, узнать их потом не представилось бы возможным.
– Что вы хотите от нас? – Эллина везла меня на коляске.
– Правильный подход! – засмеялся один из них. – От Вас, Эллина- чтобы вы отдали всю имеющуюся у Вас информацию на профессора. Потому что только то, что есть у Вас, создает ему угрозу. Все остальное- туфта….
– А зачем здесь я? Я ничего не знаю и не знала! – громко сказала я. Мой голос прозвучал так сильно, что я и сама не ожидала.
– О, Олеся Станиславовна, Вы не такая уж и невинная овечка! Вы много чего знаете, но ваша информация вряд ли навредит нашему профессору. Оставьте свою тайну и унесите ее с собой в могилу.
Я сглотнула. Скорее всего, речь шла о Зине, Боре и умершей при родах девочки. Но ведь об это знала только я. Или мне так казалось?:
– Тогда зачем я тут, если не помешаю Вашему профессору?
– Вы нужны, чтобы уговорить свою подругу отдать нам все документы! – это был голос другого мужчины.
– Не мечтайте! – крикнула довольно-таки смело Эллина.
– Она мне не подруга! – еще громче сказала я.
– Тоже верно, – мужчина в ответ засмеялся. – Но у нас есть кое-кто, кто поможет Вам убедить Эллину!
Дальше включился какой-то приглушенный свет… Мы увидели, что один из амбалов держал…Женю… Женя был сильно избит, мне показалось даже, что он мертв. Мы с Эльвиной переглянулись. Такого, конечно, следовало ожидать. Я начала отсчитывать и тянуть время- все как мы договаривались и Игорем:
– Отпустите его! – крикнула я.
– Леся… Леся, это ты?
– Женя, – я сделала движение коляской в его направлении. Удивительно, но Эллина оставалась равнодушной.
– Стойте на месте! Иначе мы добьем его! – щелчком зарядился пистолет ,и я увидела, что его дуло направили к виску Жени. Мне стало страшно по-настоящему.
– Эллина… – взмолилась я.– Отдай им все, что они хотят.
– И не подумаю! – ответила она очень уверенно. Ситуация накалялась. Мне даже начало казаться, что это вообще ловушка, в которую меня втянула сама Эллина.
– Эллина… Прошу! – Я начала разыгрывать спектакль, умолять Эллину отдать бумаги, при этом осторожно оглядываюсь по сторонам.
– Леся.. – У Женяи явно была горячка, возможно, он не ел и не пил несколько дней. – Леся, прости меня, я всегда любил тебя.. Прости меня за Верочку!
На моих глазах навернулись слезы:
– Женя… Я простила, давно простила…
– Хватит нежностей! – я услышала приглушенный стон, они ударили Женю.
– Что вы хотите от меня! Не трогайте его! – стала кричать я, плакать. – Сколько можно, Эллина, сделай же что-нибудь… Боже, да где вы все! Игорь, его же сейчас убьют…
Глаза Эллины расширились… и тут я поняла, что натворила…
– Вы привели за собой хвост?
– Ложииииииииииииииись… Услышала я…
Началась стрельба… В кромешной тьме я ничего не понимала, я заткнула уши руками и просто кричала… Мне казалось, что пули летят мимо меня. А может, они летели сквозь меня? Может, я уже убита?
Сколько это длилось- не помню. Мне казалось- вечность. Люди в форме сновали по всюду, перестрелка продолжалась
Эллина исчезла. Женю оттолкнули, он влетел в стену и пытался встать, чтобы пойти ко мне. Потом я увидела, что мужчина вскинул пистолет и был готов уже выстрелить в Женю. Расстояние между нами было шагов 20, время словно остановилось. Мне даже показалось, что я увидела, как пуля выскочила из оружия и траектория ее движения шла по направлению к обессилевшему Жене.
– Неееееееееееет… – я вскочила и побежала. Я схватила Женю и с силой оттолкнула его, пуля пролетела мимо, а того бандита на месте пристрелил Игорь, который оказался рядом.
– Женя, Женечка? Ты жив? – я плакала, обнимала его, мы лежали вместе на земле в пыли, грязи и собственной и чужой крови.
– Леся… Леся… Ты… Ты прибежала ко мне?! Понимаешь! Ты при-бе-жа-ла… Сама…
До меня стало доходить, что произошло… Я вдруг увидела, что моя коляска валялась совершенно в другом месте, настолько далеко от того, где находилась я.
– Женя! Я люблю тебя! Люблю! – мы обнимались, потом слились в поцелуе. Я чувствовала, что все закончилось, я чувствовала, что вокруг стали ходить «наши» люди.. Я чувствовала любовь моего Жени… Я чувствовала на себе взгляд Игоря… А самое главное, я чувствовала свои ноги…
Прошел год
5 июля 2013 года
Сообщение в выпусках новостей:
«Срочная новость… На 24 году ушла из жизни известная журналистка, автор многочисленных криминально-детективных материалов, Эллина Шопуэр. Как стало нам известно, Эллину нашли сегодня утром в своем автомобиле без сознания. Чуть позже уточнили, что смерть журналистки наступила от отравления угарным газом… Сейчас полиция рассматривает различные версии случившегося, в том числе и суицид. Следите за новостями»
6 июля 2013 года
Сообщения в газетах:
«Эллина Шопуэр покончила жизнь самоубийством, оставив включенным двигатель в машине, направив газ из выхлопной трубы в салон. При этом в крови журналистки нашли немалую дозу снотворного».
7 июля 2013 года
«Как стало известно нашему каналу, на данный момент факт суицида Эллины Шопуэр полностью подтвержден. Общественности стало также известно, что журналистка оставила предсмертную записку, в которой она попыталась объяснить самовольный уход из жизни тем, что, цитирую… «у меня нет сил больше работать. Все мои материалы принесли мне очень много огорчений». Кроме того, полиция не опровергает тот факт, что вместе с запиской Эллина оставила видеокассету и аудиопленку, содержимое которых пока держится в тайне»
17 июля 2013 года
«Сегодня стало достоверно известно, что в видеокассете, которую оставила перед смертью известная журналистка Эллина Шопуэр, содержится много информацию по одному очень известному громкому делу. Полиция сообщает, что Эллина в видеообращении просила обнародовать этот материал, и она очень надеется тем самым помочь следствию. По не подтвержденным пока данным, речь в материалах журналистки идет о преступной деятельности профессора Константина Захаровича Беликова и его клинике «Центр планирования семьи». Вот уже больше года профессор находится под следствием. Основное обвинение, предъявленное ему –превышение должностных полномочий, взятки в особо крупном размере. Пока дело не сдвигается с места из-за недостатка улик. Следователи отмечают, что предоставленные сведения от Эллины Шопуэр могут пролить свет на белые пятна в этом деле».
– Жалко ее! – сказал Женя. Мы сидели на лавочке во дворе и читали местные газеты.
– А мне не очень! Она сама виновата! Так долго прятаться с того ужасного вечера… И все равно загнать себя в ловушку!
– Да… Но именно благодаря тому вечеру ты ходишь! – он страстно прижал меня к себе и поцеловал.
Малыш заплакал.
– Мамочка, наверное, его пора уже кормить? – сказал Игорь, который подошел к коляске.
– Да, папочка! – улыбнулась я Игорю. Подошла к ним, взяла моего мальчика на руки. – Мужчины, поднимите коляску по лестнице. Пора домой.
Игорь обнял меня. Я улыбнулась. Женя понес коляску, я несла в руках моего сына – моего и Игоря. Мы шли домой, веселые, счастливые… И нас совершенно не волновали разговоры всех соседей о том, что мы жили втроем. А вернее, вчетвером. Я и мои три любимых мужчины… А в моих мыслях рядом со мной были еще и две моих умерших девочки- мои Верочки, Женины дочки… И я знала, что вчера больше никогда не наступит!
Снова наступило вчера
© Copyright: Никулина Валентина, 2021
Свидетельство о публикации №221062501475
Свидетельство о публикации №221062501475
Рецензии